Содержание

Читальный зал

История вторая

Глава 4

Машина в сарае уже обрела прежний вид. Однако садиться за руль и проверять, работает ли многострадальный дизель, побывавший в руках русских механизаторов, я не рискнул. Тихонько прошел в дом, прислушался — теща в своей комнатенке уже спада, а в нашей слабо горел ночник.

Я отворил дверь, вошел.

— Все прошло удачно? — спросила Светлана. Впрочем, вопросительной интонации в ее голосе было едва-едва. Она все прекрасно чувствовала и без слов.

— Более-менее, — кивнул я. Посмотрел на кроватку Надюшки — дочка крепко спала. — Оборотней не нашел. С ведьмой поговорил.

— Рассказывай, — сказала Светлана. Она сидела на кровати в одной ночнушке, рядом лежал толстый тоник “Мумми-троллей”. То ли Наде читала — ей сейчас все равно., что перед сном слушать, хоть учебник сопромата, лишь бы маминым голосом. То ли сама решила отдохнуть перед сном с доброй книжкой.

Я сбросил туфли, разделся, сел рядом. И стал рассказывать.

Несколько раз Светлана хмурилась. Несколько раз предложила Светлана. — А вообще, надо бы выпускать свою газету. Для людей там должен быть другой текст... все, что угодно. Что-нибудь узкоспециальное. “Вестник русского аквариума”, к примеру. Как разводить цихлид и устраивать в квартире проточный аквариум.

— Откуда такие знания? — удивился я. И осекся. Вспомнил, что ее первый муж, которого я не видел-то никогда, был заядлым аквариумистом.

— Да так, вспомнилось, — поморщилась Светлана.

Когда я повторил слова ведьмы о том, что меня “жена заколдовала”, Светлана даже растерялась:

— Да нет же! — совершенно беспомощно воскликнула она. — Спроси Гесера... он любое мое заклятие увидит… у меня и мыслей таких никогда не было!

— Я знаю, — успокоил я ее. — Ведьма призналась, что соврала.

— Хотя нет, мысли были, — вдруг усмехнулась Светлана. — Куда от мыслей-то деваться... но это так, сдуру, ничего серьезного. Это мы с Ольгой мужиков обсуждали... давно уже...

— Скучаешь по Дозору? — не удержался я.

— Скучаю, — призналась Светлана. — Давай не будем об этом... Антон, а ты молодец! На третий слой Сумрака вышел?

Я кивнул.

— Первая категория... — неуверенно сказала Светлана.

— Выше головы не прыгнешь, — возразил я. — Вторая. Честная вторая. Мой потолок. И об этом мы тоже говорить не будем, ладно?

— Давай лучше о ведьме, — улыбнулась Светлана. — Значит, в спячку впадала? Я слышала о таком, но все-таки редкость огромная. Можешь статью написать.

— Куда? В газету “Аргументы и факты”? Найдена ведьма, шестьдесят шесть лет проспавшая в подмосковном лесу?

— В информационную рассылку Ночного Дозора,

— А любой, даже слабенький Иной, должен видеть настоящий текст.

— Я уже придумал первый заголовок, — сказал я.

— “За передовую магию”. С буквой “н” в слове “передовую”.

Мы улыбнулись вместе.

— Покажи тот “артефакт” — попросила Светлана. Дотянувшись до одежды, я достал завернутый в носовой платок гребень. Признался:

— Я в нем никакой магии не вижу.

Светлана некоторое время держала гребень в руках.

— Ну? — спросил я. — Что надо сделать? Бросить за спину, и там вырастет лес?

— Ты ничего и не должен увидеть, — с улыбкой сказала Светлана. — И дело не в Силе, посмеялась над тобой ведьма. Возможно, даже Гесер ничего не увидит... это не для мужчин.

Она поднесла гребень к волосам, стала плавно расчесываться. Небрежно сказала:

— Вот представь... лето, жара, усталость, ночь не спал, весь день работал... А потом — выкупался в прохладной воде, тебе сделали массаж, ты вкусно поел и выпил бокал хорошего вина. И тебе стало хорошо...

— Улучшает самочувствие? — понял я. — Снимает усталость?

— Исключительно женщинам, — улыбнулась Светлана. — Он старый, ему лет триста, не меньше. Видимо, подарок какого-то могучего мага своей любимой женщине. Может быть, даже, человеческой женщине...

Она посмотрела на меня — глаза ее сияли. Мягко сказала:

— А еще он должен делать женщину привлекательной. Неотразимой. Манящей. Работает?

Я секунду смотрел на нее — а потом взглядом погасил ночник.

Магический полог, который гасит все звуки, Светлана поставила сама.

Проснулся я рано, еще не было и пяти утра. Но, на удивление, ощутил себя совершенно свежим — как хозяйка магического гребня, расчесавшаяся всласть. Хотелось великих свершений. Еще хотелось плотного завтрака.

Будить я никого не стал, тихонько порывшись на кухоньке, отломил пару кусков батона и нашел пластиковый пакетик колбасной нарезки. В большую кружку отлил домашнего кваса — и со всем этим добром выбрался на улицу.

Уже рассвело, но в деревне стояла тишина. Никто не спешил на утреннюю дойку — коровник лет пять как пуст. Никто вообще никуда не спешил...

Я вздохнул и сел на траву под давным-давно одичавшей и неплодоносящей яблонею. Съел огромный бутерброд, выпил кваса. И, чтобы совсем уж было комфортно, вытащил из комнаты книгу о книге “Фуаран” — магией, через окно. Надеюсь, теща спит и левитирующий предмет не заметит...

За вторым бутербродом я погрузился в чтение.

И было оно, скажу я вам, преинтереснейшим!

В ту пору, когда книгу писали, не было еще никаких умных словечек — никаких “генов”, “мутаций” и прочей биологической мудрости, которой нынче пытаются обосновать природу Иных. Поэтому коллектив ведьм, работавших над книгой — авторов было пять, перечисленных только по именам, пользовался словами “сродство к колдовству”, “изменение природы” и тому подобными. Кстати, среди авторов значилась и Арина, о чем ведьма вчера скромно умолчала!

Вначале ученые ведьмы долго рассуждали о самой природе Иных. Вывод их был такой — в каждом человеке живет “сродство к колдовству”. Уровень этого “сродства” у всех разный. За точку отсчета можно принять природный уровень магии, разлитой во всем мире. Если “сродство” у человека сильнее, чем мировой уровень магии, то он будет самым обычным человеком! В Сумрак войти не сумеет, и лишь изредка, в силу каких-то колебаний природного уровня магии, будет ощущать что-то странное. Если же в человеке “сродство” слабее, чем в окружающем мире, то он сумеет Сумраком пользоваться!

Звучало это как-то очень странно. Для себя я всегда считал, что Иные — это люди с сильно развитыми магическими способностями. А тут озвучивалась прямо противоположная точка зрения. Впрочем, в качестве примера приводилась такая забавная аналогия: допустим, что во всем мире температура стоит 36 с половиной градусов. Тогда большинство людей, имея температуру тела выше, станут свое тепло отдавать вовне, “греть природу”. А вот те немногие, кто почему-то имеют температуру тела ниже 36 с половиной, станут тепло получать. И, раз к ним идет постоянный приток Силы, сумеют этой силой пользоваться, в то время, как куда более теплые люди бесцельно “греют природу”...

Интересная теория. Я читал несколько версий о нашем происхождении и отличии от людей. Такая раньше не попадалась. Было в ней что-то обидное...

Впрочем, какая разница! Результат-то не меняется! Есть люди, есть Иные...

Я принялся читать дальше.

Вторая глава была посвящена различиям “магов и волшебниц” от “ведьм и колдунов”. В ту пору, выходит, словом “колдун” называли не Темных магов, а всего лишь “ведьм мужеского пола”. Иных склонных к пользованию артефактами. Статья была интересная и мне показалось, что писала ее именно Арина. Сводилось все к тому, что разницы, по сути, нет. Волшебница оперирует непосредственно Сумраком, выкачивая из него Силу и совершая те или иные магические действия. Ведьма же создает вначале некие “диковины”, аккумулирующие Силу сумрака и способные работать самостоятельно в течении длительного времени. Преимущество волшебниц и магов — им не нужны никакие приспособления, посохи и кольца, книги и амулеты. Преимущество ведьм и колдунов — создав удачный артефакт, они могут накопить в нем очень большой запас Силы, который выкачать из Сумрака одномоментно — крайне затруднительно. Вывод напрашивался сам собой и Арина его озвучила: разумный маг не станет пренебрегать артефактами, умный колдун постарается научиться работать и с Сумраком напрямую. По мнению автора “лет через сто мы увидим, как самые великие и заносчивые маги не гнушаются воспользоваться амулетам, а самые ортодоксальные ведьмы не сочтут себе убытком войти в Сумрак”.

Что ж, прогноз сбылся на все сто. В Ночном Дозоре большинство сотрудников — маги. Но артефактами мы пользуемся постоянно...

Я сходил на кухню, сделал себе еще пару бутербродов и налил кваса. Посмотрел на часы — шесть утра. Где-то начали гавкать собаки, но деревня еще не проснулась.

Третья глава затрагивала многочисленные попытки Иных превратить человека в Иного — как правило, на подобные действия Иных толкала любовь или корысть, а также попытки людей, тем или иным образом узнавших правду, стать Иными.

Подробно разбиралась история Жиля Де Рея, оруженосца Жанны Д'Арк. Жанна была очень слабенькой Темной Иной, “ведьмой седьмого ранга”, что, впрочем, не мешало ей совершать поступки большей частью благородные. Очень туманно описывалась гибель Жанны, имелся даже намек, что она отвела глаза инквизиторам и спаслась из костра. Я решил, что это сомнительно — Жанна нарушила Договор, вмешавшись своей магией в человеческие отношения, так что за казнью приглядывала и наша Инквизиция. ЕЙ глаза не отведешь... А вот история бедолаги Жиля Де Рея была описана куда подробнее. То ли от любви, то ли в силу взбалмошности и безалаберности, Жанна все ему рассказала о природе Иных. И прославившийся отвагой и благородством юный рыцарь съехал с катушек. Он решил, что магическую Силу можно отобрать у обычных людей — молодых и здоровых. Для этого надо всего лишь их мучить, заниматься каннибализмом и просить темные силы о помощи... В общем — решил человек стать Темным Иным. И замучил несколько сот женщин и детей, за что (а также за неуплату податей) в конце концов и отправился на костер.

Из текста было ясно, что даже ведьмы таким поведением остались недовольны. Имелись тут и язвительные выпады в адрес болтуньи Жанны, и нелицеприятные эпитеты ее спятившего оруженосца. Но вывод был дан сухо и академично — никаким способом нельзя использовать “сродство к колдовству”, имеющееся у обычных людей, для превращения в Иного. Ведь Иной отличается не повышенным уровнем “сродства”, которое старался увеличить кровожадный и глупый Жиль Де Рей, а пониженным! Так что все живодерские эксперименты делали его лишь все более и более человеком...

Звучало убедительно. Я почесал затылок. Так... выходит, я куда менее способен к магии, чем алкоголик дядя Коля? И только благодаря этому могу пользоваться Сумраком? Ну и дела.

А Светлана, выходит, имеет еще меньший уровень “сродства”?

А Надюшка, теоретически, к магии совсем не способна? И потому Сила в нее так и хлещет — бери и пользуйся?

Вот так ведьмы, вот так затейницы!

Следующая глава обсуждала, можно ли повысить уровень Силы в природе, чтобы большее количество людей превратилось в Иных. Вывод был неутешителен — нельзя. Ведь Силу используют не только Иные, которые могли бы, в принципе, отказаться на время от магии. Силу с радостью жрет синий мох — единственное известное растение, живущее на первом уровне Сумрака. Будет больше Силы — сильнее вырастет сумеречный мох... А быть может, на более глубоких слоях есть и другие потребители Силы... Так что уровень Силы является константой — я даже усмехнулся, встретив это слово в архаичной книжке.

Далее пошла, собственно говоря, история книги “Фуаран”. Название это восходило к имени древней восточной колдуньи, которая очень хотела сделать Иной свою дочь. Долгое время колдунья экспериментировала — вначале шла по пути Жиль Де Рея, потом осознала ошибку и начала пытаться повысить уровень Силы в природе... В общем — сходила по всем ложным направлениям. И, в итоге, поняла, что ей надо “принизить сродство дочери к колдовству”. Попытки это сделать и описаны, по слухам, в “Фуаране”. Ситуация осложнялась тем, что природа “сродства” в ту пору была неизвестна — впрочем, и в год выхода книги, и сейчас положение ничуть не изменилось. Но, все-таки, методом проб и ошибок ведьма добилась успеха и превратила свою дочь в Иную!

На беду для ведьмы столь великое открытие заинтересовало всех Иных без исключения. Тогда еще не было Договора и Дозоров, не было Инквизиции, в общем — за рецептом бросились все, до кого дошел слух о чуде. Некоторое время Фуаран и ее дочь успешно отражали набеги, видимо, и без того могучая ведьма не только дочку сделала сильной Иной, но и свою силу подняла. Огорченные Иные объединились в целую армию магов — не делясь на Темных и Светлых, ударили все разом — и в страшном бою уничтожили семейку ведьм. В свой последний час Фуаран отчаянно боролась за жизнь — даже превратила в Иных своих слуг-людей... но те, хоть и обрели силу, но были слишком растеряны и неумелы. Лишь один из слуг, оказавшийся поумнее прочих, не стал таскать каштаны из огня, а прихватил книгу и был таков. Когда маги-победители сообразили, что “лабораторный журнал” ведьмы исчез (ведь по сути, “Фуаран” был всего-то лабораторным журналом ведьмы), следы беглеца уже затерялись. В дальнейшем книгу искали долго и безуспешно. Временами кто-то утверждал, что встречал беглого слугу, ставшего довольно сильным Иным, что видел и листал книгу. Появлялись и фальшивки — часть их создали безумные последователи ведьмы, часть была делом рук Иных-авантюристов. Все случаи были тщательно проверены и задокументированы.

Последнюю главу занимали рассуждения на тему: “что же придумала Фуаран?” В том, что она и впрямь добилась успеха, авторы не сомневались, но книгу считали безнадежно утерянной. Вывод был печален — открытие, очевидно, столь случайно и нетривиально, что догадаться о его сути нельзя.

А больше всего меня удивило краткое резюме — если, все ЖЕ, книга “Фуаран” существует по сей день, то долг каждого Иного — немедленно ее уничтожить, “по понятным всем причинам, несмотря на изрядный соблазн и личные корысти...”

Ох уж эти Темные! Как они держатся за свое могущество!

Закрыв книгу я прошелся по двору. Снова заглянул в сарай и снова не рискнул завести двигатель машины.

Фуаран и ее книга существовали. Ведьмы в этом убеждены. Я допускал возможность мистификации, но в глубине души в нее не верил.

Значит, теоретическая возможность превратить человека в Иного — есть!

И тогда происшествие в “Ассоли” становится понятнее. Сын Гесера и Ольги был человеком — как обычно и случается у Иных. Потому Великие не могли его найти. А найдя — превратили в Иного, потом устроили весь спектакль... даже Инквизицию не побоялись обмануть.

Я лег в гамак, достал плеер. Включил режим случайного воспроизведения, закрыл глаза. Хотелось отключиться от мира, забить уши чем-нибудь бессмысленным...

Но мне не повезло. Выпал “Пикник”.

Нет и нет, мне не до смеха,

Нет окна и дверь размыта;

Ведь пытать меня приехал

Сам Великий Инквизитор.

Инквизитор наседает.

Подбирает инструмент;

“Ты скажи мне все, что знаешь,

Полегчает и тебе”.

Он наверное хочет меня открыть

Как простой чемодан, он знает одно,

Даже в самом пустом из самых пустых

Есть двойное дно, есть двойное дно.

Не люблю я таких совпадений! Даже самые обычные люди умеют влиять на реальность, они лишь не способны управлять своей Силой. Каждому человеку это знакомо — подходящие очень вовремя или упрямо не появляющиеся автобусы; звучащие по радио песни, что попадают в унисон к твоим мыслям; телефонные звонки людей, о которых думаешь... Есть, кстати, простейший способ понять, что ты близок к возможностям Иного. Если несколько дней подряд при случайном взгляде на электронные часы обнаруживаешь цифры 11:11, 22:22 или 00:00 значит, твоя связь с Сумраком обострилась. В такие дни не стоит пренебрегать предчувствиями и догадками...

Но это все человеческие мелочи. У Иных эта связь — столь же неосознанная, как и у людей, выражена гораздо сильнее. И мне очень не нравилось, что песенка про Великого Инквизитора выпала именно сейчас...

Если б были еще силы,

Я б сказал ему: “Мой милый,

Я не знаю кто я, где я,

Что за силы правят миром;

И мои опутал ноги Длинных улиц лабиринт”...

Инквизитор мне не верит.

Заворачивает винт.

Он наверное хочет меня открыть

Как простой чемодан, он знает одно,

Даже в самом пустом из самых пустых

Есть двойное дно, есть двойное дно.

Ага. Хотел бы и я знать, что за силы правят миром...

Меня легонько похлопали по плечу.

— Я не сплю. Света... — сказал я. И открыл глаза.

Инквизитор Эдгар покачал головой и сдержанно улыбнулся. Я прочитал по его губам: “Извините, Антон, но это не Света”. Несмотря на жару Эдгар был в костюме, при галстуке и в лакированных черных туфлях, на которые не село ни пылинки. И в этом городском, одеянии он не выглядел нелепым. Что значит прибалтийская кровь!

— Какого!.. — вываливаясь из гамака рявкнул я. — Эдгар?

Эдгар терпеливо ждал. Я вытащил из ушей пуговицы наушников, перевел дыхание — и повторил:

— Я нахожусь в отпуске. Согласно правилам беспокоить сотрудника Ночного Дозора в нерабочее время...

— Антон, я всего лишь заглянул в гости, — сказал Эдгар. — Вы против?

У меня не было неприязни к Эдгару. Светлым ему никогда не стать, но его переход в Инквизицию внушал мне уважение. Пожелай Эдгар со мной поговорить — я в любое время встретился бы с ним.

Но не на даче, где отдыхают Света с Надюшкой!

— Против, — жестко сказал я. — Если у вас нет служебного предписания — покиньте мою территорию!

И жестом, донельзя нелепым, я указал на покосившийся деревянный штакетник. Территория... ну и словечко выскочило.

Эдгар вздохнул. И медленно полез во внутренний карман пиджака.

Я знал, что он достанет. Но идти на попятный было поздно.

Предписание московского бюро Инквизиции гласило, что “в рамках служебного расследования повелеваем сотруднику Ночного Дозора г. Москвы Антону Городецкому, Светлому магу второго ранга, оказывать всевозможное содействие Инквизитору Третьего Ранга Эдгару”. Реальных предписании Инквизиции я никогда не видел, и сейчас почему-то отметил несколько мелких деталей — Инквизиторы продолжали мерить силу в старомодных “рангах”, не стеснялись употреблять словечки вроде “повелеваем” и звали друг друга только по именам даже в официальных документах.

А потом я заметил самое главное — внизу стояла печать Ночного Дозора и росчерк Гесера: “Ознакомлен, согласен”.

Надо же!

— Если я откажусь? — спросил я. — Не люблю, знаете ли, когда мной “повелевают”.

Эдгар поморщился, покосился на бланк. Сказал:

— Секретарше нашей лет триста стукнуло. Не обижайтесь, Антон. Это всего лишь архаичная терминология. Как и “ранг”.

— Без фамилий обходитесь тоже в силу старой традиции? — уточнил я. — Просто интересно.

Эдгар недоуменно заглянул в бумагу. Снова поморщился. Сказал раздраженно, начиная тянуть гласные:

— Bот старая перечница... Забыла она мою фамилию, а спросить гордость не позволила.

— Тогда у меня есть повод выбросить предписание в компостную кучу, — я поискал взглядом на участке эту самую кучу, но не нашел. — Или в нужник. В предписании нет твоей фамилии, значит оно неправомерно. Так?

Эдгар молчал.

— А что мне грозит за отказ в сотрудничестве? — снова повторил я.

— Ничего страшного, — хмуро сказал Эдгар. — Даже если я принесу новое предписание. Жалоба твоему непосредственному начальству, наказание — на его усмотрение...

— Таким образом, суровая бумага сводится к просьбе помочь?

— Да, — кивнул Эдгар.

Я наслаждался ситуацией. Страшная Инквизиция, которой новички пугают друг друга, сама оказалась беззубой старой перечницей!

— Что случилось-то? — спросил я. — В отпуске я, понимаешь? С женой и дочкой. И еще с тещей. Не работаю.

— Но ведь это не помешало вам посетить Арину, — не моргнув глазом сказал Эдгар.

Так мне и надо. Не расслабляйся!

— Это входит в мои непосредственные служебные обязанности, — отпарировал я. — Защищать людей, контролировать Темных. Всегда и везде. Кстати, откуда информация об Арине?

Настал черед Эдгара улыбаться и тянуть время.

— Гесер сообщил, — сказал он наконец-то. — Вы вчера ему звонили, докладывали, верно? Поскольку ситуация нестандартная, Гесер счел своим долгом предупредить Инквизицию. В знак наших неизменно дружеских отношений.

Ничего не понимаю!

Если ведьма как-то замешана в истории с сыном Гесера... Значит, не замешана?

— Я должен ему позвонить, — сказал я и демонстративно отошел к дому. Эдгар послушно остался стоять возле гамака. Покосился, впрочем, на пластиковый стул, но счел его недостаточно чистым.

Я ждал, прижимая к уху мобильник.

— Слушаю тебя, Антон.

— Ко мне приехал Эдгар...

— Да, да, да, — рассеянно сказал Гесер. — Вчера, после твоего доклада, я счел необходимым сообщить Инквизиции о ведьме. Если есть желание — помоги ему. А нет — посылай куда подальше. У него предписание составлено неправильно, заметил?

— Заметил, — косясь на Эдгара сказал я. — Шеф, как насчет тех оборотней?

— Проверяем, — с легкой заминкой ответил Гесер. — Пока глухо.

— И еще, об этой ведьме... — я покосился на “книгу о книге”. — Забавную книжку у ведьмы реквизировал... “Фуаран — вымысел или правда?”

— Читал, читал, — добродушно сказал Гесер. — Если бы ты настоящий “Фуаран” нашел — цены бы тебе не было. У тебя все, Антон?

— Да, — признался я. И Гесер прервал связь. Эдгар терпеливо ждал.

Я подошел к нему, выдержал театральную паузу и спросил:

— Какова цель вашего расследования? И что требуется от меня?

— Будете сотрудничать, Антон? — искренне обрадовался Эдгар. — Мое расследование касается ведьмы Арины, которую вы обнаружили. Требуется — показать к ней дорогу.

— А что за дело Инквизиции до старухи? — поинтересовался я. — Ни малейшего состава преступления не вижу. Даже со стороны Ночного Дозора.

Эдгар замялся. Ему хотелось соврать — и в то же время он понимал, что я могу почувствовать ложь. По силе мы примерно равны, и даже его инквизиторские штучки не обязательно сработают.

— На нее есть старые ориентировки, — признался Темный маг. — С тридцатых годов лежат. Инквизиция имеет к ведьме ряд вопросов...

Я кивнул. Меня с самого начала смутил рассказ о преследованиях со стороны злого НКВД. Всякое бывало, могли крестьяне под шумок и попытаться расправиться с ведьмой. Но именно попытаться. С Иным низкого уровня фокус еще мог пройти. Но не с такой могучей ведьмой...

— Что ж, сходим, — согласился я. — Хотите позавтракать, Эдгар?

— Не откажусь, — маг не стал кокетничать. — А... ваша супруга не против?

— Сейчас и спросим, — сказал я.

Интересный получился завтрак. Инквизитор все-таки чувствовал себя не в своей тарелке, неуклюже пытался шутить, говорил комплименты Светлане и Людмиле Ивановне, сюсюкал с Надюшкой, нахваливал простецкую яичницу.

Надюшка, умница, внимательно посмотрев на “дядю Эдгара” помотала головой и сказала: — Ты — другой.

И больше не отходила от матери.

Светлану визит Эдгара забавлял. Она задавала Эдгару какие-то невинные вопросы, вспоминала “историю с зеркалом”, вообще вела себя так, будто принимала коллегу по работе и хорошего товарища.

Зато Людмила Ивановна пришла от Эдгара в полный восторг. Ей нравилась его манера одеваться, говорить, даже то, что он держал вилку в левой руке, а нож в правой, приводило тещу в восхищение. Можно подумать, остальные ели руками... А уж то, что Эдгар решительно отказался от “стопочки для аппетита” вызвало такой назидательный взгляд в мою сторону, будто по утрам я имел обыкновение хлопнуть стаканчик-другой водки.

Так что в путь мы с Эдгаром отправились сытыми, но слегка раздраженными. Я — восторгами тещи, а он, похоже, ее вниманием.

— Можете рассказать, что за претензии к ведьме? — спросил л, когда мы подходили к опушке леса.

— Вообще-то мы пили на брудершафт, — напомнил Эдгар. — Снова станем звать друг друга на ты? Или моя новая работа...

— Не хуже работы в Дневном Дозоре, — хмыкнул я. — Давай на ты.

Удовлетворенный этим Эдгар больше тянуть не стал:

— Арина — сильная и уважаемая ведьма… в их узких кругах. Ты же понимаешь, Антон, внутри каждой группы — своя иерархия. Гесер может сколь угодно издеваться над Витезславом, но среди вампиров тот — сильнейший. Среди ведьм Арина занимает примерно такое же положение. Крайне высокое.

Я кивнул. Непроста моя новая знакомая, что уж тут говорить...

— Дневной Дозор неоднократно звал ее на работу, — продолжал Эдгар. — Столь же настойчиво, как вы боролись за Светлану... не обижайся, Антон!

Да я и не обижался...

— Ведьма отказывалась наотрез. Что ж, ее право! Тем более, что в некоторых ситуациях она шла на временное сотрудничество. Но в начале прошлого века, вскоре после коммунистической революции, произошло неприятное событие...

Он помолчал, колеблясь. Мы вошли в лес и я, с немного нарочитой уверенностью, повел Эдгара за собой. Темный маг, нелепый в своем городском костюмчике, бесстрашно лез через кусты и буераки. Даже галстук не ослабил...

— Ночной и Дневной Дозоры тогда боролись за право социального эксперимента... — рассказывал Эдгар. — Коммунизм, как известно, был придуман Светлыми...

— А Темными — извращен, — не удержался я.

— Да брось, Антон, — обиженно сказал Эдгар. — Ничего мы не извращали. Люди сами выбрали, какое общество строить! Так вот, Арину просили о сотрудничестве. Она согласилась выполнить... некую миссию. Там были свои интересы и у Темных, и у Светлых, и даже у самой ведьмы. Каждая сторона была согласна на... на миссию. Каждая рассчитывала тоге выиграть. Инквизиция поглядывала, но повода вмешаться не было. Как-никак все делалось с согласия обоих Дозоров...

Интересная новость! Что же это за миссия такая были, что ее одинаково одобряли Темные и Светлые?

— Миссия была Ариной блистательно выполнена, — продолжал Эдгар. — Она даже получила от Дозоров поощрение... Светлые, если не ошибаюсь, дали ей право на темную магию второго уровня.

Серьезные дела. Я кивнул, принимая к сведению информацию.

— Но через какое-то время у Инквизиции возникли сомнения в законности действий Арины, — сухо сказал Эдгар. — Возникло подозрение, что в своей работе она попала под влияние одной из сторон и действовала в ее интересах.

— И эта сторона?

— Светлые.. — мрачно сказал Эдгар. — Ведьма, и помогает Светлым — невероятно, правда? Именно поэтому ее долго не могли заподозрить, но слишком уж много было косвенных признаков предательства... Инквизиция вызвала Арину... для беседы. И тут она исчезла. Поиски какое-то время велись, но в те годы, сам понимаешь...

— Что же она натворили? — спросил я, не особенно рассчитывая на ответ.

Но Эдгар вздохнул и ответил:

— Вмешательство в сознание людей... полная реморализация.

Я хмыкнул. Какой интерес тут мог быть у Темных?

— Удивлен? — буркнул Эдгар. — Ты хорошо представляешь, что такое реморализация?

— Даже проводил ее. Сам себе.

Несколько секунд Эдгар оторопело смотрел на меня, потом кивнул:

— Да... да, конечно. Тогда объяснить несложно. Реморализация — процесс относительный, а не абсолютный. В мире, что ни говори, нет эталона морали. Поэтому реморализация заставляет человека поступать абсолютно этично, но лишь в рамках его базовой морали. Грубо говоря, папуас-людоед, который не считает поедание врага преступным, совершенно спокойно продолжит свои трапезы. А вот то, что его мораль запрещает, он и впрямь делать больше не станет.

— Я в курсе, — сказал я.

— Ну так вот, эта реморализация была не совсем относительной. Людям... о многих ты, наверняка, слышал, но имена для дела не важны, вложили в сознание коммунистическую идеологию.

— Моральный кодекс строителя коммунизма, — хмыкнул я.

— Тогда его еще не придумали, — очень серьезно ответил Эдгар. — Ну, что-то близкое, допустим. Эти люди стали поступать в полном соответствии с эталоном — декларируемой коммунистической этикой.

— Я могу понять, какой интерес тут имелся у Ночного Дозора, — сказал я. — Принципы у коммунизма вполне симпатичны... А интерес Темных?

— Темные хотели убедиться, что навязывание нежизнеспособной этики ни к чему хорошему не приведет. Что жертвы эксперимента либо сойдут с ума, либо погибнут, либо начнут поступать вопреки реморализации.

Я кивнул. Ай да эксперимент! Куда там нацистским докторам, калечащим тело! Тут под скальпель легли души...

— Ты возмущен поведением Светлых? — вкрадчиво спросил Эдгар.

— Нет, — я покачал головой. — Уверен, что зла этим людям не желали. И надеялись, что такой эксперимент приведет к построению нового, счастливого общества.

— В КПСС не состоял? — ухмыльнулся Эдгар.

— Только в пионерах. Ладно, я понял суть эксперимента. А почему для него привлекли именно ведьму?

— В данном случае использование колдовства куда экономичнее, чем использование магии, — пояснил Эдгар. — Объектом эксперимента стали тысячи человек — самого разного возраста и социального положения. Представляешь, какие силы пришлось бы собирать магам? А ведьма сумела все сделать посредством зелий...

— В водопровод, что ли, подмешала?

— В хлеб. Ее устроили работать на хлебозавод, — Эдгар усмехнулся. — Она и предложила новую, экономичную технологию выпечки хлеба — с добавкой разных травок. Даже премию за это получила.

— Ясно. А какой интерес был у Арины?

Эдгар фыркнул. Ловко перепрыгнул через поваленное дерево, заглянул мне в глаза:

— Да ты что, Антон? Кому же не хочется побаловаться магией такой силы, а тут — разрешение от Дозоров и Инквизиции!

— Допустим... — пробормотал я. — Значит, эксперимент... И результат?

— Как и следовало ожидать, — сказал Эдгар и в глазах его появилась ирония. — Некоторые сошли с ума, спились, покончили с собой. Другие были репрессированы — за излишнюю верность идеалам. Третьи — нашли способы обойти реморализацию.

— Возобладала точка зрения Темных? — поразился я и даже остановился. — Но при этом Инквизиция считает, что ведьма исказила заклятие — действуя по указке Светлых?

Эдгар кивнул.

— Бред, — сказал я и двинулся дальше. — Полная чушь! Темные, фактически, отстояли свою точку зрения. А вы говорите — виноваты Светлые!

— Не все Светлые, — невозмутимо ответил Эдгар. — Кто-то один... возможно — маленькая группа. Зачем — не знаю. Но Инквизиция недовольна. Чистота эксперимента была нарушена, равновесие сил поколеблено, начата какая-то очень долгосрочная и непонятная интрига...

— Ага, — кивнул я. — Раз интрига — станем все валить на Гесера.

— Я не называл никаких имен, — быстро сказал Эдгар. — Я их не знаю! И могу напомнить, что уважаемый Гесер в ту пору работал в Средней Азии, так что предъявлять ему претензии смешно...

Он вздохнул — быть может, вспомнил давешнее происшествие в “Ассоли”?

— Но вы хотите докопаться до истины? — спросил я.

— Непременно! — твердо сказал Эдгар. — Тысячи людей были насильно обращены к Свету — это преступление против Дневного Дозора. Все эти люди пострадали — это преступление против Ночного Дозора. Разрешенный Инквизицией социальный эксперимент был нарушен — это преступление...

— Понял, — прервал я его. — Что ж, мне тоже крайне не нравится эта история...

— Поможешь докопаться до правды? — спросил Эдгар. И улыбнулся.

— Да, — сказал я, не колеблясь. — Это преступление.

Эдгар протянул руку и мы обменялись рукопожатием.

— Далеко еще топать? — спросил инквизитор.

Я огляделся — и с радостью узнал знакомые очертания полянки, где вчера наблюдалось грибное буйство.

Сегодня, впрочем, никаких грибов не осталось.

— Уже рядом, — успокоил я Темного мага. — Только бы хозяйка оказалась дома...