Ночной дозор

История первая

Своя судьба

Пролог

     Эскалатор полз медленно, натужно.

     Старая станция, ничего не поделаешь. Зато ветер гулял в бетонной трубе вовсю - трепал волосы, оттягивал капюшон, забирался под шарф, толкал вниз.

     Ветер не хотел, чтобы Егор поднимался.

     Ветер просил вернуться.

     Удивительно - но никто вокруг, казалось, не замечал ветра. Людей было немного - к полуночи станция пустела. Несколько человек ехало навстречу, на лестнице с Егором тоже почти никого: один впереди, двое или трое сзади. И все.

     Разве что еще - ветер.

     Егор засунул руки в карманы, покосился назад. Уже минуты две, едва он вышел из поезда, его не оставляло ощущение чужого взгляда.

     Почему-то совсем не страшное, скорее - завораживающее, резкое, как укол.

     В самом начале эскалатора, едва начиная подъем - мужчина в форме.

     Не милиционер, военный. Дальше женщина - с сонным малышом, держащимся за руку. Еще один мужчина, молодой, в яркой оранжевой куртке, с плеером.

     Он, казалось, тоже спал на ходу.

     Ничего подозрительного. Даже для мальчишки, который слишком поздно возвращается домой. Егор снова посмотрел вверх - увидел милиционера, привалившегося к блестящим поручням, уныло высматривающего среди редких пассажиров легкую добычу.

     Ничего страшного.

     Ветер толкнул Егора последний раз и стих - будто смирился, понял, что бороться бесполезно.

     Мальчик еще раз глянул назад - и побежал по сминающимся под ногами ступенькам. Надо было спешить. Непонятно почему, но надо. Его еще раз кольнуло - бессмысленно и тревожно, по шее прошел холодок.

     Это все ветер.

     Егор выскочил в полуоткрытые двери, и пронизывающий холод навалился с новой силой. Волосы, еще мокрые после бассейна - сушилка снова не работала - мгновенно стали ледяными.

     Егор надвинул капюшон глубже, не останавливаясь проскочил мимо ларьков, нырнул в переход.

     На поверхности людей было куда больше, но тревога не проходила. Он даже обернулся - не замедляя шаг - но никто за ним не следовал.

     Женщина с малышом шла к трамвайной остановке, мужчина с плеером остановился возле ларька, изучая бутылки, военный вообще еще не вышел из метро.

     Мальчик шел по переходу, все убыстряя и убыстряя шаг.

     Откуда-то лилась музыка - тихая, едва слышная, но удивительно приятная. Тонкое пение флейты, шелест гитарных струн, перезвон ксилофона.

     Музыка звала, музыка торопила.

     Егор увернулся от спешащей навстречу компании, обогнал плетущегося еле-еле пьяненького и веселого мужичка. Из головы будто выдуло все мысли, он уже почти бежал.

     Музыка звала.

     В нее уже вплетались слова.., пока невнятные, слишком тихие, но такие манящие. Егор выскочил из перехода, на миг остановился, глотая холодный воздух. К остановке как раз подкатывал троллейбус.

     Можно было проехать одну остановку, почти до самого дома...

     Медленно, словно внезапно онемели ноги, мальчик пошел к троллейбусу. Несколько секунд тот ждал с открытыми дверями, потом створки сошлись, и машина отъехала от остановки. Егор вяло смотрел вслед - музыка становилась все громче, заполняла весь мир, от полукружья высотной гостиницы до видневшегося невдалеке "коробка на ножках" - его дома.

     Музыка предлагала идти пешком. По ярко освещенному проспекту, где до сих пор шло немало людей. Всего-то пять минут до подъезда.

     А до музыки - еще меньше...

     Егор успел пройти метров сто, когда гостиница перестала прикрывать его от ветра. Ледяной поток ударил в лицо, почти заглушая зовущую мелодию. Мальчик зашатался, останавливаясь.

     Очарование рассеялось, зато вновь вернулось ощущение чужого взгляда - теперь еще густо замешанное на страхе. Он обернулся - к остановке подходил еще один троллейбус.

     А еще в свете фонарей мелькнула ярко-оранжевая куртка. Мужчина, поднимавшийся с ним на эскалаторе, шел следом. Все так же полуприкрыв глаза, но неожиданно быстро и целеустремленно - будто видел Егора.

     Мальчик побежал.

     Музыка зазвучала с новой силой, прорвалась сквозь завесу ветра.

     Он уже мог различить слова.., мог, но не хотел.

     Правильнее всего сейчас было идти по проспекту, мимо закрытых, но ярко освещенных магазинов, рядом с припоздалыми прохожими, на виду у несущихся машин.

     Но Егор свернул в подворотню. Музыка звала туда.

     Здесь было совсем темно - и только у стены шевелились две тонкие тени. Егор видел их как сквозь туман, словно подсвеченные мертвенным синеватым светом. Юноша и девушка, молодые, очень легко одетые, будто на дворе не минус двадцать.

     Музыка грянула последний раз - пронзительно и торжествующе.

     Смолкла. Мальчик почувствовал, как обмякает тело. Он весь был в поту, ноги не держали, хотелось сесть на скользкий, покрытый обледенелой грязью тротуар.

     - Хорошенький... - тихо произнесла девушка. У нее было тонкое лицо, впалые щеки, бледная кожа.

     Только глаза казались живыми - черные, огромные, затягивающие.

     - Оставишь.., чуть-чуть... - сказал юноша. Улыбнулся. Они были похожи как брат и сестра - не чертами лица, а чем-то неуловимым, общим для них, наброшенным сверху, словно пыльная полупрозрачная тюль.

     - Тебе? - девушка на миг отвела от Егора взгляд.

     Оцепенение слегка спало, зато нахлынул страх. Мальчик открыл рот - но встретил взгляд юноши, и не смог закричать. Его будто стянуло холодной резиновой пленкой.

     - Да. Держи!

     Девушка насмешливо фыркнула. Перевела взгляд на Егора, вытянула губы, будто в воздушном поцелуе. Тихо произнесла уже знакомые слова - те самые, что вплетались в манящую музыку.

     - Иди сюда.., иди ко мне...

     Егор стоял неподвижно. Сил убежать не было, несмотря на весь ужас, несмотря на рвущийся и застревающий в горле крик. Но, по крайней мере, он мог просто стоять.

     Мимо подворотни прошла женщина с двумя здоровенными овчарками на поводке. Медленно, заторможено, будто двигаясь под водой, будто снясь в страшном сне. Краем глаза Егор увидел, как псы дернулись, потянули в подворотню - и в душе вспыхнула безумная надежда.

     Овчарки зарычали, но как-то неуверенно, с ненавистью и страхом одновременно.

     Женщина на миг остановилась, подозрительно посмотрела в подворотню. Егор поймал ее взгляд - слепой, словно сквозь пустое место.

     - Пошли! - она дернула поводки, и собаки охотно отступили к ее ногам.

     Юноша тихо засмеялся.

     Женщина ускорила шаг, скрылась из вида.

     - Не идет! - капризно воскликнула девушка. - Ну ты посмотри, он же не идет!

     - Сильнее, - коротко сказал юноша. Нахмурился. - Учись.

     - Иди! Иди ко мне! - с напором произнесла девушка. Егор стоял метрах в двух, но ей словно было важно, чтобы он сам прошел это расстояние.

     И Егор понял, что сопротивляться больше сил нет.

     Взгляд девушки держал, приклеивал к невидимой резиновой привязи, слова звали, и он ничего не мог с собой поделать. Знал, что идти нельзя - и все-таки сделал шаг. Девушка улыбнулась - блеснули ровные белые зубы. Сказала:

     - Сними шарф.

     Противиться он уже не мог. Дрожащими руками сбросил капюшон, стянул, не разматывая, шарф. Шагнул навстречу зовущим черным глазам.

     У девушки что-то происходило с лицом. Отвисала нижняя челюсть, зубы шевелились, искривлялись. Блеснули длинные, уже нечеловеческие клыки.

     Егор сделал еще шаг.

Глава 1

     Ночь начиналась неудачно.

     Я проснулся, едва лишь стемнело. Лежал, глядя как тают в щелях жалюзи последние проблески света, размышлял.

     Пятая ночь охоты - и все безрезультатно. Едва ли и сегодня повезет.

     В квартире было холодно, батареи чуть грели.

     Единственное, за что люблю зиму - быстро темнеет, и людей на улицах мало.

     А так... давно бы плюнул на все, уехал из Москвы, куда-нибудь в Ялту или в Сочи.

     Именно на Черное море, а не на далекие острова чужих теплых океанов, люблю, когда вокруг родная речь...

     Глупые мечты, конечно.

     Рановато мне еще на покой, в теплые края.

     Не заслужил.

     Телефон словно дожидался моего пробуждения - зачирикал, требовательно и мерзко. Я нащупал трубку, приложил к уху - молча, не говоря ни слова.

     - Антон, ответь.

     Я молчал. Голос у Ларисы деловой, собранный, но уже усталый.

     Весь день не спала, явно.

     - Антон, тебя соединить с шефом?

     - Не надо, - буркнул я.

     - То-то. Проснулся?

     - Да.

     - Ты сегодня как обычно.

     - Что-то новое случилось?

     - Нет, ничего.

     - Позавтракать есть чем?

     - Найду.

     - Хорошо. Удачи.

     Пожелание было вялым, скучным.

     Лариса в меня не верила.

     Шеф, наверняка, тоже.

     - Спасибо, - сказал я частым гудкам. Поднялся, совершил экскурсию в туалет и ванную.

     Начал было намазывать зубной пастой щетку, потом сообразил, что спешу, отложил ее на край раковины.

     На кухне было совсем темно, но свет я, конечно же, включать не стал. Открыл дверцу холодильника - вывернутая лампочка мерзла среди продуктов. Посмотрел на кастрюлю, накрытую дуршлагом.

     В дуршлаге валялся кусок полурастаявшего мяса. Я вынул дуршлаг, поднес кастрюлю к губам, сделал глоток.

     Если кто-то думает, что свиная кровь - это вкусно, то он ошибается.

     Вернув кастрюлю с остатками натекшей крови на место, я прошел в ванную.

     Тусклая синяя лампочка едва разгоняла темноту.

     Я долго, с ожесточением, чистил зубы, потом не выдержал, совершил еще один поход на кухню, и глотнул ледяной водки из морозильника. Теперь в животе было не просто тепло, горячо. Чудесный букет ощущений - холод на зубах и жар в животе.

     - Чтоб тебе самому... - начал было я в адрес шефа, но вовремя опомнился. С него станется почувствовать даже неоформленное проклятие. Двинувшись в комнату я стал собирать разбросанные повсюду предметы гардероба. Брюки нашлись под кроватью, носки на подоконнике, рубашка почему-то висела на маске Чхоен.

     Древний корейский царь взирал на меня с неодобрением.

     - Стереги лучше, - буркнул я, и тут снова заверещал телефон. Запрыгав по комнате я нашел трубку.

     - Антон, ты что-то хотел мне сказать?

     - поинтересовался незримый собеседник.

     - Никак нет, - мрачно сказал я.

     - Ну-ну. Добавь "рад стараться, ваше благородие".

     - Не рад. Тут уж ничего не поделаешь.., ваше благородие.

     Шеф помолчал:

     - Антон, я все-таки попрошу тебя отнестись серьезнее к сложившемуся положению. Хорошо? Утром жду с отчетом, в любом случае. И.., удачи тебе.

     Я не то, чтобы устыдился. Но все-таки раздражение поутихло.

     Спрятав сотовый в карман куртки, открыл шкаф в прихожей.

     Некоторое время размышлял, чем завершить обмундирование. Было у меня несколько новинок в снаряжении, подаренные друзьями за последнюю неделю.

     И все таки я остановился на обычном наборе - в меру универсальном, и достаточно компактном.

     Еще - плеер. Слух мне не нужен совершенно, а вот скука - враг неумолимый.

     Перед выходом я долго рассматривал в глазок лестницу. Никого.

     Так началась очередная ночь.

     Часов шесть я ездил в метро, без всякой системы переходя с ветку на ветку, временами задремывая, позволяя сознанию отдохнуть, а чувствам - раскрепостится. Все было глухо. Нет, кое-что интересное я видел, но все случаи были ординарные, для новичков. Лишь к одиннадцати, когда в метро стало более безлюдно, ситуация изменилась.

     Я сидел с закрытыми глазами, уже в третий раз за вечер слушая пятую симфонию Манфредини. Компакт-диск в плеере был совершенно безумный, моя личная сборка, где итальянцы средних веков и Бах чередовались с "Алисой", Ричи Блэкмором и "Пикником". Всегда интересно, какая мелодия и с каким событием совпадет. Сегодня удача выпала на Манфредини.

     Меня скрутило - судорога прошла от пяток до затылка.

     Я даже что-то прошипел, открывая глаза и оглядывая вагон.

     Девушку я выделил вмиг.

     Очень миленькая, молодая. В нарядной шубке, с сумочкой и книжкой в руках.

     И с таким черным вихрем над головой, какого я уже лет пять не видел!

     Наверное, у меня был безумный взгляд.

     Девушка его почувствовала, глянула на меня, тут же отвернулась.

     Ты бы лучше вверх посмотрела!

     Нет, конечно, увидеть воронку ей все равно не дано. Максимум, что она может ощутить - легкое беспокойство. И лишь смутно-смутно, уголком глаз, способна заметить мельтешение над головой.., будто мушки в глазах, будто в жаркий день над асфальтом рябит воздух...

     Ничего ей не увидеть. Ничего. И она будет жить еще день или два, пока не оступится на гололеде, да так, что ударится головой насмерть.

     Или попадет под машину.

     Или в подъезде наткнется на нож бандита... не понимающего, в общем-то, зачем он убивает эту девушку.

     И все будут говорить - "такая молодая, жить еще и жить, все ее так любили..."

     Да. Конечно. Верю, уж очень доброе и хорошее лицо, усталость есть, а озлобленности нет. Рядом с такой девушкой чувствуешь себя не таким, каков ты есть на самом деле. Пытаешься быть лучше, а это тяготит.

     С такими предпочитают дружить, чуть-чуть флиртовать, делится откровениями. В таких редко влюбляются, но зато все таких любят.

     Кроме кого-то одного, заплатившего темному магу.

     Черная воронка, на самом деле, явление обычное. Приглядевшись, я мог заметить еще пять или шесть, зависших над пассажирами.

     Но все они были смазанные, тусклые, едва вращающиеся.

     Результаты самого обычного, непрофессионального проклятия. Кто-то бросил вслед человеку: "чтоб ты сдох, сволочь". Кто-то выразился проще и мягче: "чтоб тебе пусто было".

     И протянулся с Темной Стороны маленький смерч, вытягивающий удачу, высасывающий силы.

     Но только обычного проклятия, дилетантского и неоформленного, хватает на час, два, максимум на сутки. И последствия от него хоть и неприятные, но не смертельные. А вот черная воронка над девушкой была полноценной, стабилизированной, сработанной опытным магом. Сама того не зная, девушка уже была мертва.

     Я машинально потянулся к карману, сообразил, где нахожусь, и поморщился. Ну почему сотовые не работают в метро? Те, кто их имеют, под землей не ездят?

     Теперь я разрывался между основным заданием, которое надо было выполнять, пусть и без надежды на успех, и обреченной девушкой.

     Не знаю, возможно ли ей еще помочь, но выследить создателя воронки я обязан...

     И в этот миг меня ударило второй раз.

     Теперь - по-другому.

     Без судорог, без боли - лишь пересохло горло, онемели десны, запульсировала кровь в висках, а кончики пальцев стали зудеть.

     Есть!

     Но почему так не вовремя?

     Я поднялся - поезд уже притормаживал перед станцией.

     Прошел мимо девушки - и почувствовал ее взгляд. Она следила за мной. Боялась.

     Видимо, черный вихрь, пусть и неощутимый, вызывал у нее беспокойство, заставлял приглядываться к окружающим.

     Может быть, потому она до сих пор жива?

     Стараясь не смотреть в ее сторону, я опустил руку в карман.

     Нащупал амулет - прохладный стержень, выточенный из оникса.

     Еще секунду медлил, пытаясь придумать иные действия.

     Нет, другого выхода не было.

     Я сжал стержень в ладони.

     Пальцы стало покалывать, потом камень потеплел, отдавая накопленную энергию. Ощущение не было ложным, но это тепло не измерить термометром.

     Мне казалось, что я сжимаю уголек из костра.., уголек, покрытый холодным пеплом, но раскаленный в сердцевине.

     Выбрав амулет до конца, я бросил один взгляд на девушку.

     Черная воронка дрожала, слегка изгибаясь в мою сторону.

     Вихрь был настолько мощным, что обладал зачатками интеллекта.

     Я ударил.

     Будь в вагоне, да что там в вагоне - во всем поезде, еще хоть один Иной, он увидел бы ослепительную вспышку, с одинаковой легкостью пронзающую металл и бетон...

     Еще никогда я не бил по черному вихрю такой сложной структуры.

     И никогда не применял амулета с таким мощным зарядом.

     Эффект был совершенно неожиданным. Слабенькие проклятия, висевшие над другими людьми, смело начисто.

     Пожилая женщина, устало трущая лоб, удивленно посмотрела на ладонь - у нее вдруг исчезла жестокая мигрень. Молодой парень, тупо глядящий в стекло, вздрогнул, лицо его расслабилось - из глаз уходила глухая тоска.

     Черный вихрь над девушкой отнесло метров на пять, он даже наполовину выскочил из вагона. Но структуры не потерял, и зигзагами поплыл обратно к жертве.

     Вот это сила!

     Вот это нацеленность!

     Говорят, правда сам я этого не видел, что оттесненный хотя бы на два-три метра вихрь теряет ориентировку, приклеивается к ближайшему человеку. Это тоже скверно, но чужое проклятие действует куда слабее, у новой жертвы есть все шансы спастись.

     А этот вихрь пер обратно, будто верный пес к попавшему в беду хозяину!

     Поезд останавливался. Я бросил последний взгляд на вихрь - тот вновь завис над девушкой, даже ускорил вращение... И ничего, совершенно ничего поделать я не мог. Рядом, на станции, была цель моих недельных блужданий по Москве. Проехать мимо, проследить за девушкой я не мог.

     Меня бы шеф заживо сожрал.., может быть, даже, не фигурально выражаясь...

     Когда двери с шипением разошлись, я бросил на девушку последний взгляд - торопливо запоминая ауру. Шансов найти ее вновь в огромном городе - немного. И все таки я должен буду попытаться.

     Но не сейчас.

     Выскочив из вагона, я огляделся. Опыта полевой работы мне и впрямь не хватает, в этом шеф абсолютно прав. Но вот метод, которым он применил для обучения, мне совершенно не нравился.

     Как, черт возьми, найти цель?

     Обычным зрением я видел людей, ни один из которых не вызывал подозрения.

     Здесь до сих пор толклось много пассажиров - все-таки "Курская-кольцевая", тут и приезжие с вокзала, и расходящиеся торговцы, и спешащие на пересадку в спальные районы... Прикрыв глаза я мог наблюдать картину более занятную - блеклые, как обычно к вечеру, ауры.

     Среди них ярким алым пятном горела чья-то злоба, пронзительно-оранжевым светилась парочка, явно спешащая добраться до постели, размытыми коричнево-серыми полосами тянулись распадающиеся ауры пьяных.

     И никакого следа. Только сухость в горле, зуд в деснах, безумно колотящееся сердце. Привкус крови на губах. Нарастающее возбуждение.

     Все признаки косвенные, и в то же время слишком явные, чтобы пренебречь ими.

     Кто же? Кто?

     Поезд за моей спиной тронулся. Ощущение близости цели не слабело - значит, пока мы рядом. Показался встречный состав. И я почувствовал, как цель дрогнула, двинулась навстречу ему.

     Вперед!

     Я пересек перрон, лавируя между пялящимися на указатели приезжими, двинулся к хвосту состава - ощущение цели начало слабеть, побежал к головному вагону.., есть.., ближе....

     Как в детской игре - "горячо-холодно".

     Люди входили в вагоны. Я бежал вдоль состава, чувствуя, как рот наполняется тягучей слюной, начинают болеть зубы, судорогой сводит пальцы... В наушниках гремела музыка.

     In the shadow of the moon,

     She danced in the starlight

     Whispering a haunting tune

     To the night...

     Ох, к месту песенка. Удивительно к месту...

     Не к добру.

     Я прыгнул в сходящиеся двери, замер, прислушиваясь к себе. Угадал или нет? Визуально я по-прежнему не фиксировал цель...

     Угадал.

     Поезд мчался по кольцу, а мои бунтующие инстинкты кричали: "Здесь! Рядом!"

     Может быть, я и с вагоном угадал?

     Искоса оглядев попутчиков я отказался от этой надежды. Здесь не было никого, способного вызвать интерес.

     Что ж, будем ждать...

     "Feel no sorrow, feel no pain,

     Feel no hurt, there's noting gained...

     Only love will then remain",

     She would say.

     На "Проспекте Мира" я почувствовал, что цель удаляется.

     Выскочил из вагона, двинулся на пересадку. Рядом, где-то совсем рядом...

     На радиальной станции ощущение цели стало почти мучительным.

     Я уже высмотрел несколько кандидатур - две девушки, молодой парень, мальчик. Все они были потенциальными кандидатами, но вот кто из них?

     Моя четверка села в один вагон. Это уже была удача, я вошел следом, и стал ждать.

     Одна девушка вышла на "Рижской".

     Ощущение цели не ослабло.

     Парень вышел на "Алексеевской".

     Прекрасно. Девушка или мальчик? Кто из них?

     Я позволил себе украдкой поглядеть на обоих. Девушка была пухленькая, розовощекая, внимательно читала "МК".

     Никакого волнения не проявляла. Мальчик, наоборот, тощенький и хрупкий, стоит у двери, водя пальцем по стеклу.

     На мой взгляд девушка была гораздо.., аппетитнее. Два к одному, что она.

     Но, в общем-то, тут все решает вопрос пола.

     Я уже начал слышать Зов.

     Пока еще не вербализированный, просто нежная, тягучая мелодия. Звук из наушников сразу перестал восприниматься, Зов легко перекрыл музыку.

     Ни девушка, ни мальчик не проявляли беспокойства. Либо у них очень высокий порог переносимости, либо наоборот - сразу поддались.

     Поезд подъехал к "ВДНХ". Мальчик убрал руку от стекла, вышел на перрон, торопливо зашагал к старому выходу. Девушка осталось.

     Проклятие!

     Они были еще совсем рядом, и я не мог понять, кого из них чувствую!

     И тут мелодия Зова ликующе взвилась, в нее стала вкрадываться речь.

     Женская!

     Я выскочил из сходящихся дверей, торопливо пошел следом за мальчиком.

     Прекрасно. Охота подходит к концу.

     Вот только как я собираюсь справится с разряженным амулетом?

     Ума не приложу...

     Народу вышло совсем мало, по эскалатору мы поднимались вчетвером. Мальчик впереди, за ним женщина с ребенком, потом я, следом помятый, пожилой полковник. Аура у военного была красивая, яркая, вся из блистающих серо-стальных и голубых тонов. Я даже подумал, насмешливо и устало, что его можно позвать на помощь. Такие до сих пор верят в понятие "офицерская честь".

     Вот только пользы от старого полковника будет меньше, чем от мухобойки при охоте на слона.

     Прекратив забивать голову ерундой, я снова посмотрел на мальчика.

     С закрытыми глазами, сканируя ауру.

     Результат был обескураживающим.

     Его окружало переливчатое, полупрозрачное сияние.

     Временами - окрашивающееся красным, порой наливающееся густой зеленью, иногда вспыхивающее темно-синим цветом.

     Редкий случай.

     Несформированная судьба.

     Расплывчатый потенциал. Мальчик может вырасти большим мерзавцем, может стать добрым и справедливым человеком, а может оказаться никем, пустышкой, каких на самом деле - большинство в мире. Все впереди, как говорится.

     Подобные ауры обычны у детей до двух-трех лет, но у более старших встречаются исчезающе редко.

     Теперь понятно, почему зов обращен именно на него. Деликатес, что ни говори.

     Я почувствовал, как рот наполняется слюной.

     Слишком долго все тянулось, слишком долго... Я смотрел на мальчика, на тонкую шею под шарфом, и проклинал шефа, традиции, ритуалы, все то, из чего складывалась моя работа. Десны зудели, горло ссохлось.

     У крови горьковато-соленый вкус, но эту жажду утолит лишь она.

     Проклятие!

     Мальчик соскочил с эскалатора, пробежал по вестибюлю, скрылся за стеклянными дверями. На миг мне стало легче. Замедляя шаг, я вышел следом, краем глаза зафиксировал движение - мальчик нырнул в подземный переход. Он уже бежал, его тащило, влекло навстречу Зову.

     Быстрее!

     Подбежав к ларьку, я бросил продавцу две монетки, сказал, стараясь не показывать зубы:

     - За десять, с кольцом.

     Прыщавый парень заторможено - он и сам, похоже, грелся на работе - подал шкалик. Честно предупредил:

     - Водка не очень.

     - Здоровье дороже, - отрезал я. Водка явно была суррогатом, но сейчас меня это устраивало. Одной рукой я содрал колпачок за прикрученное к нему проволочное колечко, другой вытащил сотовый, включил дозвон.

     У продавца округлились глаза. Сделав на ходу глоток - водка воняла как керосин, а на вкус была еще гаже - я побежал к переходу.

     - Слушаю.

     Это уже не Лариса. Ночью обычно дежурит Павел.

     - Говорит Антон. Гостиница "Космос", где-то рядом, во дворах.

     Иду следом.

     - Бригаду? - в голосе появился интерес.

     - Да. Я уже разрядил амулет.

     - Что случилось?

     Бомж, прикорнувший в середине перехода, протянул руку, будто надеясь, что я отдам ему початый шкалик. Я пробежал мимо.

     - Там другое... Быстрее, Павел.

     - Ребята уже в пути.

     Я вдруг почувствовал, как челюсти пронзило раскаленной иглой.

     Ах ты ж, сволочь...

     - Паша, я за себя не отвечаю, - быстро сказал я, обрывая связь.

     И остановился перед милицейским нарядом.

     Ну вот так всегда!

     Почему человеческие стражи порядка всегда появляются в неподходящий момент?

     - Сержант Каминский, - скороговоркой произнес молодой милиционер.

     - Ваши документы...

     Интересно, что мне собираются пришить? Пьянство в общественном месте? Вернее всего.

     Опустив руку в карман я коснулся амулета. Едва теплый. Но тут многого и не надо.

     - Меня нет, - сказал я.

     Две пары глаз, обшаривающих меня в предвкушении добычи, опустели, их покинула последняя искра разума.

     - Вас тут нет, - хором повторили оба.

     Программировать их времени не было. Я бросил первое, что пришло в голову:

     - Купите водки и отдыхайте. Немедленно. Шагом марш!

     Видимо, предложение упало на подходящую почву. Схватившись за руки, будто малыши на прогулке, милиционеры рванули по переходу к киоскам.

     Я почувствовал легкое смущение, представив последствия своего приказа, но времени выправлять положение не было.

     Из перехода я выскочил в полной уверенности, что уже опоздал.

     Нет, как ни странно, мальчик далеко не ушел. Стоял, чуть покачиваясь, метрах в ста. Вот это сопротивляемость! Зов звучал с такой силой, что казалось странным, почему редкие прохожие не пускаются в пляс, почему троллейбусы не сворачивают с проспекта, не врываются в подворотню, навстречу сладостной судьбе...

     Мальчик оглянулся. Кажется, посмотрел на меня. И быстро пошел вперед.

     Все, сломался.

     Я двинулся следом, лихорадочно решая, что буду делать.

     Стоило бы дождаться бригады - им ехать минут десять, не больше.

     Но как-то нехорошо выйдет - для мальчика.

     Жалость - штука опасная. Сегодня я поддавался ей дважды.

     Вначале в метро, истратив заряд амулета на бесплодную попытку сбить черный вихрь.

     А теперь снова - двинувшись вслед за мальчиком.

     Много лет назад мне сказали фразу, с которой я никак не хотел соглашаться. Не соглашаюсь и до сих пор, хотя уж сколько раз убеждался в ее правоте.

     "Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе..."

     Да, я понимаю. Это правда.

     Но, наверное, есть такая правда, которая хуже лжи.

     Я побежал навстречу Зову. Я слышал его, наверняка, не так, как слышал мальчик. Для него призыв был манящей, чарующей мелодией, лишающей воли и сил. Для меня, наоборот, будоражащим кровь набатом.

     Будоражащим кровь...

     Тело, над которым я издевался неделю, бунтовало. Мне хотелось пить - не воды - я способен без всякого вреда утолить жажду грязным городским снегом, не спиртного - шкалик с поганой сивухой был под рукой, и тоже не принес бы мне вреда.

     Мне хотелось крови.

     И не свиной, не коровьей, а именно человеческой.

     Будь проклята охота...

     "Ты должен пройти через это, - сказал шеф. - Пять лет в аналитическом отделе - многовато, не находишь?"

     Не знаю, может и многовато, но мне нравится.

     В конце концов сам шеф уже больше ста лет оперативной работой не занимается.

     Я пробежал мимо светящихся витрин, уставленных поддельной гжелью, заполненных бутафорской едой. Мимо, по проспекту, неслись машины, шли редкие прохожие. Это тоже было подделкой, иллюзией, одной из граней мира, единственной, доступной для людей.

     Хорошо, что я не человек.

     Не прерывая бега, я вызвал сумрак.

     Мир вздохнул, расступаясь. Будто ударили по мне со спины аэродромные прожекторы, высекая длинную тонкую тень. Тень клубилась и обретала объем, тень тянула в себя - в пространство, где вообще нет теней. Тень отрывалась от грязного асфальта, вставала, пружинила - будто столб тяжелого дыма. Тень бежала передо мной...

     Ускорив бег я пробил серый силуэт и вошел в сумрак.

     Краски мира стали тусклее, а машины на проспекте будто замедлились, завязли.

     Я приближался к месту своего назначения.

     Нырнув в подворотню, я уже готов был увидеть развязку.

     Неподвижное, опустошенное, выпитое тело мальчика - и исчезающих вампиров.

     Но я успел.

     Мальчик стоял перед девушкой-вампиршей, уже выпустившей клыки, и медленно разматывал шарф. Вряд ли ему сейчас страшно - зов заглушает сознание начисто. Он скорее мечтает о прикосновении острых сверкающих клыков.

     Рядом стоял парень-вампир.

     Я сразу почувствовал, что в паре он главный - именно он инициировал девушку, именно он натаскивал ее на кровь. И самое мерзкое - у него была московская регистрационная метка.

     Вот скотина!

     Зато у меня прибавилось шансов на успех...

     Вампиры повернулись ко мне - но растерянно, еще не понимая, что происходит. Мальчик был в их сумраке, я не мог, не должен был его видеть.., как и их самих.

     Потом лицо парня начало разглаживаться, он даже улыбнулся - дружелюбно, спокойно:

     - Привет...

     Он принял меня за своего. И не стоило его винить за ошибку - сейчас я действительно был одним из них. Почти. Неделя подготовки не прошла даром - я стал чувствовать их.., но и сам почти перешел на темную сторону.

     - Ночной дозор, - сказал я. Протянул вперед руку с амулетом - он разряжен, но это не так-то легко почувствовать на расстоянии. - Выйти из сумрака!

     Наверное, парень бы подчинился. В надежде, что я не знаю о тянущемся за нем кровавом следе, что дело удастся классифицировать как "попытку неразрешенного взаимодействия с человеком".

     Но девушка не имела его выдержки, и не способна была что-либо соображать.

     - А-а-а-а!!! - с протяжным воем она бросилась на меня.

     Хорошо еще, что не впилась зубами в мальчика - она сейчас была невменяема - как наркоман в ломке, у которого выдернули из вены едва вколотый шприц, как нимфоманка, с которой слезли за миг до оргазма.

     Для человека рывок был слишком быстрым, парировать его не смог бы никто.

     Но я был с вампиршей в одном слое реальности.

     Вскинул руку - и плеснул из початого шкалика прямо в исковерканное трансформацией лицо.

     Почему вампиры так плохо переносят алкоголь?

     Угрожающий вопль перешел в тонкий визг.

     Вампирша закрутилась на месте, колотя руками по лицу, с которого пластами сходила кожа и сероватое мясо. А вампир повернулся - и бросился бежать.

     Все складывалось даже слишком просто. Регистрированный вампир - это не залетный гость, с которым пришлось бы сражаться на равных.

     Я швырнул бутылкой в вампиршу, протянул руку - и поймал послушно раскрутившуюся нить регистрационной метки. Вампир захрипел, хватаясь за горло.

     - Выйди из сумрака! - крикнул я.

     Кажется, он понял, что дело пошло уж совсем плохо. Кинулся на меня, пытаясь ослабить давление нити, в движении выпуская клыки и трансформируясь.

     Будь амулет полностью заряжен, я бы просто его оглушил.

     А так пришлось убивать.

     Метка - слабо светящаяся голубым печать на груди вампира, хрустнула, когда я послал беззвучный приказ.

     Энергия, вложенная кем-то куда поспособнее меня, хлынула в мертвое тело. Вампир еще бежал - он был сыт, крепок, и чужие жизни еще подпитывали мертвую плоть.

     Но сопротивляться удару такой силы было невозможно - кожа ссохлась, пергаментом обтянув кости, из глазниц потекла слизь.

     Потом переломился позвоночник, и дергающиеся останки рухнули к моим ногам.

     Я обернулся - вампирша могла уже успеть реанимироваться. Но опасности не было. Огромными скачками девушка бежала через двор.

     Из сумрака она так и не вышла - и увидеть это потрясающее зрелище мог лишь я один.

     Ну и собаки, конечно. Где-то в стороне заливалась истеричным лаем мелкая псина, скованная сразу и ненавистью, и страхом - всеми теми чувствами, что собачий род испокон веков питает к живым мертвецам.

     Преследовать вампиршу не было сил. Потянувшись, я снял слепок ауры - иссушенной, серой, затхлой. Найдем. Никуда теперь не денется.

     А где же мальчик?

     После выхода из сумрака, созданного вампирами, он мог либо упасть в беспамятстве, либо войти в ступор. Но в подворотне его уже не было.

     Мимо меня он пробежать никак не мог.., я выскочил из подворотни во двор - и действительно, увидел мальчика. Улепетывал он едва ли не быстрее вампирши. Ну, молодец! Чудесно. Помощи не требуется.

     Плохо, что он запомнил все происходящее, но кто поверит маленькому мальчику?

     А к утру все уже поблекнет в его памяти, сгладится, превратится в нереальный кошмар.

     Или все-таки догнать паренька?

     - Антон!

     С проспекта бежали Игорь и Гарик, наш неразлучный дуэт оперативников.

     - Одна ушла! - крикнул я.

     Гарик на бегу пнул ссохшийся труп вампира, подняв в морозный воздух облако трухи. Крикнул:

     - Слепок!

     Я послал ему образ убегающей вампирши, Гарик сморщился, и прибавил в беге. Оперативники умчались в погоню, Игорь на ходу бросил:

     - Займись мусором!

     Кивнув - будто они нуждались в ответе, я вышел из своего сумрака.

     Мир расцвел.

     Силуэты оперативников растаяли, даже снег, лежащий в человеческой реальности, перестал приминаться под невидимыми ногами.

     Вздохнув, я пошел к припаркованному к обочине серому "Вольво".

     На заднем сиденье лежал нехитрый инструментарий - крепкий пластиковый мешок, лопатка и веник. Минут за пять я сгреб почти невесомые останки вампира, спрятал мешок в багажник.

     Из чахлого сугроба, оставленного нерадивым дворником, набрал грязного снега, разбросал в подворотне, потоптался, вминая остатки тлена в грязь. Не будет тебе человеческого погребения, ты не человек...

     Вот теперь все.

     Я вернулся к машине, сел за руль, расстегнул куртку.

     Было хорошо. Даже очень. Старший вампир мертв, его подругу ребята схватят, мальчишка жив.

     Представляю, как обрадуется шеф!

Глава 2

     - Халтура!

     Я попытался что-то сказать, но следующая реплика, хлесткая как пощечина, заткнула мне рот.

     - Дешевка!

     - Но...

     - Ты хоть сам понимаешь свои ошибки?

     Напор шефа чуть ослаб, и я рискнул поднять глаза от пола.

     Осторожно сказал:

     - Вроде бы...

     Нравится мне бывать в этом кабинете.

     Что-то детское просыпается в душе при взгляде на все те забавные вещички, что хранятся в стеллажах бронированного стекла, развешены на стенах, небрежно валяются на столе, вперемешку с компьютерными дискетами и деловыми бумагами.

     За каждым предметом - от древнего японского веера до рваного куска металла с закрепленным на нем оленем - эмблемой автозавода - стоит какая-то история. Когда шеф в духе, то можно услышать от него очень, очень занимательный рассказ.

     Вот только редко я его застаю в таком состоянии.

     - Хорошо, - шеф прекратил прохаживаться по кабинету, сел в кожаное кресло, закурил. - Тогда излагай.

     Голос его стал деловым, под стать внешности. На человеческий взгляд ему было лет сорок, а принадлежал он к тому тощенькому кругу бизнесменов средней руки, на которых любит возлагать надежды правительство.

     - Что излагать? - рискуя наткнуться на новую нелицеприятную оценку спросил я.

     - Ошибки. Твои ошибки.

     Значит, так... Хорошо.

     - Моей первой ошибкой, Борис Игнатьевич, - с самым невинным видом начал я, - было не правильное понимание задания.

     - Неужели? - заинтересовался шеф.

     - Ну, я-то полагал, что моя цель - выследить вампира, начавшего активную охоту в Москве. Выследить и.., э.., обезвредить.

     - Так, так... - подбодрил шеф.

     - На самом же деле, задание имело своей основной целью проверку моей пригодности к оперативной работе, к полевым действиям.

     Исходя из не правильной оценки задания, а именно - следуя принципу "разделять и защищать"...

     Шеф вздохнул, покивал. Кто-нибудь, менее с ним знакомый, решил бы, что он пристыжен.

     - А ты в чем-то нарушил этот принцип?

     - Нет. И потому провалил задание.

     - Как ты его провалил?

     - Вначале... - я скосил глаза на чучело белой полярной совы, стоящее под стеклом в стеллаже. Шевельнуло оно головой, или нет?

     - Вначале я истратил заряд амулета на бесплодную попытку нейтрализации черной воронки...

     Борис Игнатьевич поморщился. Пригладил волосы.

     - Ладно, с этого и начнем.

     Я изучил образ - и если ты его не приукрасил...

     Я возмущенно покачал головой.

     - Верю. Так вот, подобную воронку снять амулетом невозможно.

     Ты классификацию помнишь?

     Черт! Ну почему я не перелистал старые конспекты?

     - Уверен, что не помнишь. Но неважно - это воронка вне класса.

     Тебе никак не удалось бы с ней справиться... - шеф перегнулся через стол и таинственным шепотом произнес:

     - И знаешь, что...

     Я внимал.

     - И мне бы не удалось, Антон.

     Признание было столь неожиданно, что я не нашел, что ответить. Уверенность в том, что шеф может абсолютно все, никем вслух не озвучивалась, но бытовала у всех сотрудников конторы.

     - Антон, воронка подобной силы.., снять ее сможет лишь автор.

     - Надо найти... - неуверенно сказал я. - Жалко девчонку...

     - Не в ней дело. Не в ней одной.

     - Почему? - ляпнул я, и торопливо исправился:

     - Надо остановить темного мага?

     Шеф вздохнул.

     - Возможно, у него лицензия.

     Возможно, он был вправе наложить проклятие... Дело даже не в маге. Черная воронка такой силы... помнишь, как зимой упал самолет?

     Я вздрогнул. Это была не наша недоработка, да и вообще, по большей части, скорее дыра в законах - пилот, на которого наложили проклятие, не справился с управлением, и лайнер грохнулся на городские кварталы.

     Сотня жизней - ни в чем не повинных людей...

     - Такие воронки работать выборочно не способны. Девчонка обречена, но на нее не свалится кирпич с крыши.

     Скорее - взорвется дом, начнется эпидемия, на Москву случайно сбросят атомную бомбу.

     Вот в чем главная беда, Антон.

     Шеф вдруг повернулся, бросил испепеляющий взгляд на сову.

     Та быстро сложила крылья, блеск в стеклянных глазах угас.

     - Борис Игнатьевич... - с ужасом сказал я. - Это моя вина...

     - Понятно, что твоя. Тебя спасает одно, Антон, - шеф откашлялся.

     - Поддавшись жалости, ты поступил совершенно правильно. Амулет не мог сбить вихрь полностью, но на время оттянул прорыв инферно. У нас теперь есть в запасе сутки.., может быть - двое. Я всегда считал, что непродуманные, но благие поступки приносят больше пользы, чем продуманные, но жестокие.

     Не используй ты амулет - уже сейчас пол-Москвы лежало бы в руинах.

     - Что же делать?

     - Искать девчонку. Охранять.., по мере сил.

     Еще раз-другой вихрь удастся дестабилизировать.

     А нам за это время придется найти мага, поставившего проклятие, и заставить снять вихрь.

     Я закивал.

     - Искать будут все, - небрежно сказал шеф.

     - Я отозвал ребят из отпусков, к утру вернутся с Цейлона Илья и Семен, к обеду - остальные. Погода в Европе плохая, я попросил коллег из европейского бюро о помощи, но пока облака разгонят...

     - К утру? - я глянул на часы. - Еще сутки.

     - Да нет, к этому утру, - игнорируя полуденное солнце за окном, ответил шеф.

     - Ты тоже будешь искать.

     Может быть снова повезет... Продолжаем разбор твоих ошибок?

     - Стоит ли терять время? - робко спросил я.

     - Не бойся, не потеряем, - шеф встал, прошел к стеллажу, достал чучело совы, водрузил на стол. Вблизи стало ясно, что это действительно чучело, жизни в нем - не больше чем в меховом воротнике... - Переходим к самим вампирам и их жертве.

     - Я упустил вампиршу. И ребята ее не догнали, - покаянно подтвердил я.

     - Тут никаких претензий.

     Ты и так сражался достойно.

     Вопрос о жертве...

     - Да, мальчик сохранил память. Но он такого деру дал...

     - Антон! Очнись! Мальчика зацепили зовом на расстоянии нескольких километров! Он должен был войти в подворотню беспомощной куклой!

     А когда сумрак исчез - упасть в обморок!

     Антон, да если после всего произошедшего он сохранил способность двигаться - у него великолепный магический потенциал!

     Шеф замолчал.

     - Я дурак...

     - Нет. Но ты и впрямь засиделся в лаборатории. Антон, этот мальчик, потенциально, сильнее меня!

     - Ну уж...

     - Давай без лести...

     На столе зазвонил телефон. Видно, что-то срочное - мало кто знает прямой номер шефа. Я вот - не знаю.

     - Молчать! - приказал шеф ни в чем не повинному аппарату, и тот затих. - Антон, паренька надо найти. Убежавшая вампирша сама по себе не опасна. Или ребята догонят, или обычный патруль ее возьмет.

     Но если она высосет мальчишку.., или, того хуже, инициирует... Ты не знаешь, что такое полноценный вампир. Современные - комары рядом с каким-нибудь Носферату. А он ведь был еще не из самых лучших, пускай и пыжился... Так что - мальчик должен быть найден, обследован - и по возможности принят в Дозор.

     На темную сторону мы его отпускать не в праве, баланс по Москве рухнет окончательно.

     - Это что - приказ?

     - Лицензия, - мрачно сказал шеф. - У меня есть право на подобные приказы, как ты понимаешь.

     - Знаю, - тихо сказал я. - С чего начинать? С кого, вернее...

     - Как угодно. Видимо, все же, с девушки.

     Но и мальчика попробуй найти.

     - Я пойду?

     - Выспись, все-таки.

     - Я прекрасно выспался, Борис Игнатьевич...

     - Не думаю. Еще хотя бы часок рекомендую.

     Я ничего не мог понять. Встал я сегодня в одиннадцать, сразу же рванул в контору, чувствовал себя совершенно бодрым и полным сил.

     - Вот тебе помощник, - шеф щелкнул пальцем по чучелу совы.

     Птица расправила крылья и негодующе заклекотала.

     Сглотнув, я решился на вопрос:

     - Кто это? Или что это?

     - Зачем тебе? - заглядывая сове в глаза спросил шеф.

     - Чтобы решить, хочу ли я с ним работать!

     Сова глянула на меня и зашипела, как разъяренная кошка.

     - Не правильно вопрос ставишь, - шеф покачал головой. - Согласится ли она с тобой работать, вот в чем вопрос.

     Сова опять заклекотала.

     - Да, - обращаясь уже не ко мне, а к птице, сказал шеф.

     - Ты во многом права. Но кто-то просил о новой апелляции?

     Птица замерла.

     - Обещаю, что буду ходатайствовать. И на этот раз шансы есть.

     - Борис Игнатьевич, мое мнение... - начал я.

     - Извини, Антон, оно меня не волнует... - шеф протянул руку, сова неуклюже переступила пушистыми ногами, встала на ладонь. - Ты своей удачи не понимаешь.

     Я замолчал. А шеф прошел к окну, распахнул раму, вытянул руку.

     Сова забила крыльями и сорвалась вниз. Хорошо чучело!

     - Куда.., оно?

     - К тебе. Вам работать в паре... - шеф потер переносицу. - Да!

     Учти, зовут ее Ольга.

     - Сову?

     - Сову. Будешь кормить, заботиться - все будет хорошо.

     А теперь.., поспи еще чуть-чуть, и вставай. В контору можешь не заезжать, дождись Ольги - и за работу. Проверь кольцевую линию метро, например...

     - Как - еще поспать... - начал я. Но мир вокруг уже мерк, тускнел, растворялся. В щеку больно впился уголок подушки.

     Я лежал в своей постели.

     Голова была тяжелая, в глазах - песок. Горло ссохлось и болело.

     - А... - хрипло застонал я, переворачиваясь на спину.

     Тяжелые шторы не давали понять, ночь на дворе, или давно уже день.

     Я скосил глаза на часы - светящиеся цифры показывали восемь.

     Первый раз я удостоился от шефа аудиенции во сне.

     Штука это неприятная, причем в первую очередь для шефа, которому пришлось вломиться в мое сознание.

     Видно и впрямь - туго со временем, если он счел нужным провести инструктаж в мире снов. Но надо же.., какая реальность! Не ожидал.

     Разбор задания, сова эта дурацкая...

     Я вздрогнул - в окно снаружи заколотили.

     Мелко и часто, будто когтями. Донесся приглушенный клекот.

     А чего еще я, собственно говоря, ожидал?

     Вскочив, нелепо оправив трусы, я подбежал к окну. Вся та дрянь, что я глотал, готовясь к охоте, еще действовала, и очертания предметов я различал четко.

     Рывок - я распахнул шторы. Поднял жалюзи.

     Сова сидела на подоконнике. Чуть щурилась - все-таки уже рассвело, и для нее было слишком светло. С улицы, конечно, трудно понять, что за птица уселась на окно десятого этажа. А вот соседи, если выглянут, будут весьма удивлены. Полярная сова в центре Москвы!

     - Что ж такое... - тихо сказал я.

     Хотелось выразиться более ярко. Но от этой привычки меня отучили в самом начале работы в Дозоре.

     Точнее - сам отучился.

     Как увидишь раз-другой темный смерчик над человеком, в чей адрес ты ругнулся - сразу начинаешь придерживать язык.

     Сова смотрела на меня. Ждала.

     А вокруг бесились птицы.

     Стайка воробьев, усевшись на дереве подальше, заходилась в чириканье.

     Вороны были посмелее.

     Уселись на соседском балконе, на ближних деревьях. И каркали не переставая, временами спрыгивая с веток и кружа у окна. Инстинкты подсказывали им все грядущие неприятности от такого неожиданного соседа.

     Но сова не реагировала. Плевала она и на воробьев, и на ворон.

     Если бы могла, конечно.

     - Кто же ты такая? - открывая окно, безжалостно отдирая заклеенные рамы, пробормотал я. Удружил шеф с напарником.., с напарницей...

     Одним взмахом крыльев сова внесла себя в комнату, уселась на шифоньер, прикрыла глаза. Будто век тут жила. Может, замерзла по дороге? Да нет, она же полярная...

     Я принялся закрывать окно, размышляя, что теперь делать.

     Как с ней общаться, чем кормить, и как, скажите на милость, это пернатое создание может мне помочь?

     - Тебя зовут Ольга? - спросил я, закончив с окном. Из щелей все равно дуло, но это оставим на потом. - Эй, птица!

     Сова приоткрыла один глаз. Меня она игнорировала почти так же, как суетливых воробьев.

     С каждым мигом я чувствовал себя все нелепее.

     Во-первых - сам напарник, с которым невозможно общаться. Во-вторых - она ведь женщина!

     Хоть и сова.

     Может, брюки одеть? Стою в одних мятых трусах, небритый, заспанный...

     Чувствуя себя последним идиотом, я подхватил одежду и выскочил из комнаты. Моя фраза, брошенная сове напоследок: "Извините, я на минутку", была достойным завершающим штрихом к портрету.

     Если эта птичка и впрямь то, что я думаю, то я создал о себе не лучшее впечатление.

     Больше всего хотелось принять душ, но такую трату времени я себе позволить не мог. Ограничился бритьем и засовыванием гудящей головы под кран с холодной водой. На полочке, среди шампуней и дезодорантов, нашелся и одеколон, которым я обычно не пользуюсь.

     - Ольга? - выглядывая в коридор позвал я.

     Сова нашлась на кухне, на холодильнике.

     Сидела мертво, чучелом, поставленным ради забавы. Почти как у шефа в стеллаже.

     - Ты жива? - спросил я.

     На меня мрачно посмотрел янтарно-желтый глаз.

     - Хорошо, - я развел руками. - Давай начнем сначала? Я понимаю, что произвел не лучшее впечатление. И скажу честно - у меня это хроническое.

     Сова внимала.

     - Я не знаю, кто ты, - оседлав табуретку, я уселся перед холодильником. - Да ты и не можешь рассказать. Но вот сам представлюсь. Меня зовут Антон. Пять лет назад обнаружилось, что я - Иной.

     Звук, который издала сова, больше всего походил на сдавленный смешок.

     - Да, - согласился я. - Всего пять лет назад.

     Так уж сложилось.

     У меня был очень высокий барьер отторжения. Я не хотел видеть сумеречный мир. И не видел. Пока на меня не наткнулся шеф.

     Кажется, сове стало интересно.

     - Он вел практическое занятие.

     Инструктировал оперативников - как выявлять скрытых Иных. Наткнулся на меня... - я усмехнулся, вспоминая.

     - Пробил мой барьер, конечно же. А дальше все просто.., прошел адаптационный курс, стал работать в аналитическом отделе. И.., без особых изменений в жизни. Стал Иным, но словно и не заметил этого. Шеф хмурился, но молчал. Работу я делал хорошо.., в остальное он вмешиваться не в праве. Но неделю назад в городе появился вампир-маньяк.

     Вот мне и было поручено его обезвредить. Якобы потому, что все оперативники заняты.

     На самом деле, чтобы я понюхал пороху. Может быть, это и правильно.

     Но ведь за неделю погибло еще трое людей. Профессионал взял бы ту парочку за сутки...

     Мне очень хотелось знать, что думает по этому поводу Ольга.

     Но сова не издала ни звука.

     - Вот что важнее, для сохранения баланса?

     - все же спросил я.

     - Повышение моей оперативной квалификации, или жизни трех ни в чем не повинных людей?

     Сова молчала.

     - Обычными способами я вампиров не почувствовал, - продолжил я.

     - Пришлось вводить себя в резонанс.

     Человеческую кровь пить не стал. Обошлись свиной. И все эти препараты.., да ты, конечно, их знаешь...

     Заговорив о препаратах, я встал, открыл шкафчик над плитой, достал стеклянную банку с плотно притертой пробкой.

     Комковатого бурого порошка осталось чуть-чуть, на донышке, сдавать в хозчасть не имело смысла.

     Я высыпал порошок в раковину и смыл - по кухне пошел пряный, дурманящий аромат. Банку я сполоснул и кинул в мусорное ведро.

     - Я ведь чуть не сорвался, - заметил я. - Самым натуральным образом. Вчера утром, когда возвращался с охоты... попалась в подъезде девчонка-соседка. Я даже здороваться не рискнул - клыки уже прорезались. И этой ночью, когда почувствовал Зов, нацеленный на паренька... едва не присоединился к вампирам.

     Сова смотрела мне в глаза.

     - Думаешь, потому меня шеф и назначил?

     Чучело. Комок перьев, набитый ватой.

     - Чтобы посмотрел их глазами?

     В прихожей раздался звонок. Я вздохнул, развел руками - что уж тут поделаешь, сама виновата, любой собеседник лучше такой скучной птицы. Включив по пути свет, подошел к двери, открыл.

     На пороге стоял вампир.

     - Заходи, - сказал я. - Заходи, Костя.

     Он помялся у двери, но все же зашел. Пригладил волосы - я заметил, что ладони у него потные, и глаза бегают.

     Косте всего семнадцать. Вампир он с рождения, обычный, нормальный городской вампир. Очень неприятная ситуация - родители-вампиры, у ребенка в такой ситуации шансов вырасти человеком почти не остается.

     - Я диски занес, - буркнул Костя. - Вот.

     Я взял стопочку компактов, даже не удивившись, что их так много. Обычно парня приходилось пару недель теребить, чтобы вернул диски - он чертовски рассеян.

     - Все послушал? - спросил я. - Переписал?

     - Угу.., я пошел...

     - Подожди, - я взял его за плечо и впихнул в комнату. - Что такое?

     Он молчал.

     - Уже в курсе? - прозревая, спросил я.

     - Нас очень мало, Антон, - Костя посмотрел мне в глаза.

     - Когда кто-то уходит, мы сразу чувствуем.

     - Так. Разувайся, пошли на кухню. Поговорим серьезно.

     Костя не спорил. А я лихорадочно соображал, что же делать.

     Пять лет назад, когда я стал Иным, и мир открыл свою сумеречную сторону, меня ждало множество удивительных открытий. Но то, что прямо надо мной живет семья вампиров, оказалось одним из самых шокирующих.

     Помню, будто это было вчера. Я возвращался с занятий - самых обычных, заставлявших вспоминать недавний институт.

     Три пары, лектор, жара, от которой липли к телу белые халаты - мы арендовали аудиторию у мединститута. Я шел домой и баловался на ходу, то уходил в сумрак - ненадолго, навыков еще не хватало, то начинал зондировать прохожих. И уже у подъезда наткнулся на соседей.

     Очень милые люди. Я как-то хотел одолжить у них дрель, а отец Кости, Геннадий, строитель по специальности, просто пришел ко мне и играючи помог справиться с бетонными стенами, наглядно показав, что интеллигенту без пролетариата не выжить...

     И вдруг я увидел, что они вовсе не люди.

     Это было страшно. Коричнево-серая аура, давящая тяжесть... Я застыл, с ужасом глядя на них. Полина, мать Кости, слегка изменилась в лице, мальчишка замер и отвернулся. А глава семейства подошел ко мне, с каждым шагом уходя в сумрак - той грациозной походкой, что умеют лишь вампиры, живущие и мертвые одновременно.

     Для них сумрак - нормальная среда обитания.

     - Здравствуй, Антон, - сказал он.

     Мир вокруг был серым и мертвым. Я и сам не заметил, как нырнул в сумрак вслед за ним.

     - Так и знал, что однажды ты перейдешь барьер, - сказал он. - Все в порядке.

     Я отступил на шаг - и лицо Геннадия дрогнуло.

     - Все нормально, - сказал он.

     Распахнул рубашку - и я увидел регистрационную печать, голубой оттиск на серой коже.

     Мы все зарегистрированы. Полина! Костя!

     Его жена тоже перешла в сумрак, расстегнула блузку.

     Пацан не двигался, потребовался суровый взгляд отца, чтобы и он предъявил печать.

     - Я должен проверить, - прошептал я.

     Мои пассы были неумелыми, я дважды сбивался и начинал сначала. Геннадий терпеливо ждал. Наконец печать дала отклик. Постоянная регистрация, нарушений режима не обнаружено...

     - Все в порядке? - спросил Геннадий. - Мы можем идти?

     - Я...

     - Да ничего. Мы знали, что однажды ты станешь Иным.

     - Идите, - сказал я. Не по уставу, но мне сейчас было не до правил.

     - Да... - перед тем, как выйти из сумрака, Геннадий на миг задержался. - Я был в твоем доме... Антон, я возвращаю тебе приглашение заходить...

     Все было правильно.

     Они ушли, а я сел на скамейку, рядом с греющейся бабулей.

     Закурил, пытаясь разобраться в мыслях. Бабулька поглядела на меня, и изрекла:

     - Хорошие люди, правда, Аркашенька?

     Она все время путала мое имя. Жить ей оставалось от силы два-три месяца, сейчас я это видел ясно.

     - Не совсем... - сказал я. Скурил три сигареты, потом поплелся домой. У порога постоял, глядя, как гаснет серая дорожка "вампирьей тропы" у порога. Как раз сегодня меня научили ее видеть...

     До вечера я промаялся. Листал конспекты, для чего приходилось уходить в сумрак. Для обычного мира эти общие тетради девственно пусты. Хотелось позвонить, куратору группы или самому шефу - я был на его персональной ответственности. Но я чувствовал, что должен принять решение сам.

     Когда совсем стемнело, я не выдержал.

     Поднялся на этаж выше, позвонил. Открыл Костя, вздрогнул. В реальности он, как и вся его семья, казался совершенно обычным,.

     - Позови старших, - попросил я.

     - Зачем? - буркнул он.

     - Хочу вас пригласить на чай.

     Геннадий возник за спиной сына, возник ниоткуда, он был куда способнее чем я, свежеиспеченный адепт Света.

     - Ты уверен, Антон? - с сомнением спросил он.

     - Этого вовсе не требуется. Все нормально.

     - Уверен.

     Он помолчал. Пожал плечами:

     - Мы зайдем завтра. Если пригласишь. Не горячись.

     К полуночи я был безумно рад, что они отказались. К трем часам ночи попытался уснуть, успокоенный, зная, что хода в мой дом для них нет и не будет.

     К утру, так и не сомкнув глаз, я стоял у окна и смотрел на город. Вампиров мало. Очень мало.

     В радиусе двух-трех километров ни одного больше.

     Каково это - быть отверженным? Быть наказанным не за преступление, а за потенциальную возможность его совершить? А каково будет им жить... ну, пусть не жить - тут требуется иное слово... - рядом со своим надзирателем?

     Возвращаясь с занятий, я купил к чаю тортик.

     А вот теперь Костя, хороший умный парень, студент физфака МГУ, имевший несчастье родиться живым мертвецом, сидел рядом со мной и возил ложкой в сахарнице, будто не решаясь зачерпнуть.

     С чего бы такая стеснительность...

     Вначале он вообще забегал чуть ли ни каждый день. Я был его прямой противоположностью, я был на светлой стороне. Но я впускал его в дом, со мной можно было не таиться. Можно было просто поболтать, а можно было нырнуть в сумрак и похвастаться появившимися возможностями. "Антон, а у меня получилось трансформироваться!", "А у меня клыки стали расти, р-р-р!"

     И самое странное, что все это было нормально.

     Я хохотал, глядя на попытки вампиренка превратиться в летучую мышь - это задача для высшего вампира, которым он не является, и даст Свет - никогда не станет.

     Только иногда одергивал: "Костя... вот этого ты никогда не должен делать. Понимаешь?" И это тоже было нормально.

     - Костя, я выполнял свою работу.

     - Зря.

     - Они нарушили закон. Понимаешь? Не наш закон, заметь.

     Не только светлые его приняли, а все Иные. Этот парень...

     - Я его знал, - неожиданно сказал Костя. - Он веселый был.

     Вот черт...

     - Он мучался?

     - Нет, - я покачал головой. - Печать убивает мгновенно.

     Костя вздрогнул, на миг скосил глаза на грудь.

     Если перейти в сумрак, то печать увидишь и сквозь одежду, а если не переходить - вообще не обнаружишь.

     Кажется, он не переходил.

     Но откуда мне знать, как чувствуют печать вампиры?

     - Что я мог поделать? - спросил я. - Он убивал. Убивал ни в чем не повинных людей. Абсолютно беззащитных перед ним.

     Инициировал девчонку.., грубо, насильно, она не должна была стать вампиром.

     Вчера они чуть не прикончили мальчишку. Просто так. Не от голода.

     - Ты знаешь, что такое наш голод? - спросил Костя, помолчав.

     А он взрослеет. Прямо на глазах...

     - Да. Вчера я.., почти стал вампиром.

     Тишина - на миг.

     - Знаю. Я чувствовал.., я надеялся.

     Дьявол и преисподняя! Я вел свою охоту. На меня вели свою.

     Точнее - караулили в засаде, ожидая, что охотник превратится в зверя.

     - Нет, - сказал я. - Уж извини.

     - Да, он виноват, - упрямо сказал Костя. - Но зачем было убивать? Положено судить. Адвокат, обвинение, все как положено...

     - Положено не вмешивать людей в наши дела! - рявкнул я.

     И впервые Костя не отреагировал на такой тон.

     - Ты слишком долго был человеком!

     - И ничуть о том не жалею!

     - Зачем ты его убил?

     - Иначе он убил бы меня!

     - Инициировал!

     - Это еще хуже!

     Костя замолчал.

     Отставил чай, поднялся.

     Совершенно обычный, нагловатый и при том болезненно моральный юноша.

     Вот только вампир.

     - Пойду...

     - Подожди, - я шагнул к холодильнику. - Захвати, мне тут выдали, но не понадобилось.

     Я вынул стоящие среди бутылок с "Боржоми" двухсотграммовые пузырьки с донорской кровью.

     - Не надо.

     - Костя, я же знаю, что это вечная ваша проблема. Мне это не нужно. Бери.

     - Купить хочешь?

     Я начал злиться.

     - Да зачем мне нужно подкупать тебя! Выбрасывать - глупо, вот и все! Это кровь. Люди сдавали ее, чтобы кому-то помочь!

     И тогда Костя вдруг ухмыльнулся.

     Протянул руку, взял один из пузырьков, раскупорил - содрав жестяной колпачок легко и умело.

     Поднес бутылочку к губам. Опять усмехнулся, сделал глоток.

     Я никогда не видел, как они питаются. Да и не стремился.

     - Прекрати, - сказал я. - Не паясничай.

     Губы у Кости были в крови, тоненькая струйка стекала по щеке.

     Не просто стекала, а впитывалась в кожу.

     - Тебе неприятен наш способ питания?

     - Да.

     - Значит тебе неприятен и я сам? Все - мы?

     Я покачал головой. Мы никогда не касались этого вопроса.

     Так было легче.

     - Костя... чтобы жить, тебе нужна кровь.

     И хотя бы иногда - человеческая.

     - Мы вообще не живем.

     - Я беру более общий смысл.

     Чтобы двигаться, думать, говорить, мечтать...

     - Что тебе мечты вампира?

     - Мальчик, на свете живет множество людей, которым постоянно требуется переливание крови. Их не меньше чем вас. А еще есть экстренные случаи. Потому существует донорство, потому оно почетно и поощряется... Не улыбайся.

     Я знаю ваши заслуги в развитии медицины и в пропаганде донорства. Костя, если кому-то для жизни.., для существования нужна кровь - это еще не беда. И куда она пойдет, в вены или в желудок - тоже дело десятое. Вопрос в том, как ты ее добудешь.

     - Слова, - Костя фыркнул. Мне показалось, что на миг он перешел в сумрак - но тут же вынырнул обратно. Растет, растет парень.

     И сила у него появляется настоящая. - Вчера ты показал свое истинное отношение к нам.

     - Ты не прав...

     - Да брось... - он отставил бутылочку, потом, передумав, наклонил ее над раковиной. - Нам не нужны твои...

     За спиной раздалось уханье. Я повернулся - сова, про которую я успел начисто забыть, повернула голову к Косте и расправила крылья.

     Никогда еще я не видел у него такого лица.

     - А... - сказал он. - А...

     Сова сложила крылья и прикрыла глаза.

     - Ольга, мы разговариваем! - рявкнул я. - Дай нам минутку...

     Птица не отреагировала. А вот Костя переводил взгляд с меня на сову и обратно. Потом сел, сложив руки на коленях.

     - Что с тобой? - спросил я.

     - Можно мне идти?

     Он был не просто удивлен или напуган, он был шокирован.

     - Иди. Только захвати, все же...

     Костя стал торопливо собирать бутылочки, рассовывать их по карманам.

     - Пакет возьми, дубина! Вдруг кто окажется в подъезде?

     Вампир послушно сложил флаконы в пакетик с надписью "Возродим российскую культуру!" Косясь на сову вышел в прихожую, принялся торопливо обуваться.

     - Ты заходи, - сказал я. - Я не враг. Пока ты не перешел грани - я не враг.

     Он кивнул, и пулей вылетел из квартиры. Пожав плечами я закрыл дверь. Вернулся на кухню, глянул на сову:

     - Ну? Так что произошло?

     В янтарно-желтом взгляде ничего нельзя было прочитать.

     Я всплеснул руками:

     - Как нам работать?

     А?

     Как мы будем сотрудничать?

     У тебя есть какие-то средства коммуникации? Я открываюсь, слышишь? Прямой разговор!

     Полностью в сумрак я не перешел, потянулся одной лишь мыслью.

     Не стоит так доверяться незнакомцам, но вряд ли шеф дал бы мне ненадежную напарницу.

     Никакого ответа. Даже если Ольга могла общаться телепатически, то делать этого не собиралась.

     - Что предпримем? Надо искать ту девчонку. Примешь образ?

     Ответа нет. Вздохнув, я наудачу бросил в птицу кусочком своей памяти.

     Сова расправила крылья и перепорхнула мне на плечо.

     - Вот как? Значит, слышим? А до ответа не снисходим?

     Хорошо, как знаешь. Что мне делать?

     Снова игра в молчанку.

     Впрочем, что делать - я знаю. Другой вопрос, что никакой надежды на удачу нет.

     - И как я буду бродить по улицам с тобой на плече?

     Насмешливый - именно насмешливый, взгляд. И птица на моем плече ушла в сумрак.

     Вот, значит, как. Невидимый наблюдатель.

     Не просто наблюдатель - реакция Кости на сову была более чем показательной.

     Похоже мне дали напарницу, которую силы тьмы знают куда лучше, чем рядовые служители света.

     - Договорились, - бодренько сказал я. - Вот только съем чего-нибудь, ага?

     Я достал себе йогурт и налил стакан апельсинового сока. От того, чем я кормился последнюю неделю - полусырые бифштексы и мясной сок, немногим отличающийся от крови, меня уже тошнило.

     - А тебе мяска, наверное?

     Сова отвернулась.

     - Ну как хочешь, - сказал я. - Уверен, что едва ты захочешь есть, то сразу найдешь возможность со мной общаться.

Глава 3

     Я люблю ходить по городу в сумраке.

     При этом не становишься невидимым - иначе бы на тебя поминутно налетали.

     Просто сквозь тебя смотрят и не замечают. Но сейчас предстояло работать в открытую.

     День - не наше время. Как это не смешно, но сторонники Света работает ночью, когда активизируются темные. А сейчас темные мало на что способны. Вампиры, оборотни, темные маги - днем они вынуждены жить как обычные люди.

     В большинстве своем, конечно.

     Сейчас я прохаживался вокруг станции "Тульская".

     Как и посоветовал шеф, я решил отработать все станции на кольце, где только могла выйти девушка с черной воронкой инферно. За ней должен был остаться след, пусть слабенький, но еще различимый.

     Дурацкая станция, дурацкий район.

     Два выхода, разнесенные на порядочное расстояние друг от друга. Рынок, помпезный небоскреб налоговой полиции, огромный жилой дом. Темных эманаций вокруг было столько, что найти след черной воронки становилось проблематичным.

     Особенно, если она здесь не появлялась.

     Я обошел все, вынюхивая ауру девушки, поглядывая порой сквозь сумрак на невидимую птицу, угнездившуюся на плече.

     Сова дремала.

     Она тоже ничего не чувствовала, а почему-то я был уверен, что ее способности к поиску получше моих.

     Один раз у меня проверили документы милиционеры.

     Дважды приставали безумные молодые люди, желающие совершенно бесплатно, всего лишь за полсотни баксов, подарить мне китайский фен, детскую игрушку и копеечный корейский телефон.

     И тут я не сдержался.

     Отмахнулся от очередного назойливого коммиявожера, и провел реморализацию. Легкую, на самой грани допустимого. Может быть парень начнет искать себе другую работу. А может быть, и нет...

     Но в тот же миг меня взяли за локти. Еще мгновение назад рядом никого не было - теперь за спиной стояла парочка. Симпатичная рыжая девчонка и крепкий, с мрачным лицом парень.

     - Тихо, - сказала девушка. Она была в паре главной, я это оценил сразу. - Дневной Дозор.

     Свет и Тьма!

     Пожав плечами, я смотрел на них.

     - Назовись, - потребовала девушка.

     Врать смысла не было, мою ауру они уже давно сняли, и определить личность - лишь вопрос времени.

     - Антон Городецкий.

     Они ждали.

     - Иной, - признал я. - Сотрудник Ночного Дозора.

     Руки с моих локтей они убрали.

     И даже отступили на шаг.

     Но огорченными никак не выглядели.

     - Пошли в сумрак, - велел парень.

     Похоже, не вампиры.

     И то хорошо.

     Можно надеяться на некоторую объективность. Я вздохнул и перешел из одной реальности в другую.

     Первой неожиданностью было то, что парочка оказалась по-настоящему молодой. Девчонка-ведьма лет двадцати пяти, и ведьмак лет тридцати.

     Я подумал, что даже смогу при необходимости вспомнить их имена, в первой половине семидесятых ведьм и ведьмаков рождалось мало.

     Второй неожиданностью оказалось отсутствие на моем плече совы. Точнее, она там была. Я ощущал когти, мог ее увидеть, но только при некотором напряжении. Похоже было, что птичка одновременно со мной сменила реальности, оказавшись на более глубоком уровне сумрака.

     Все интереснее и интереснее!

     - Дневной Дозор, - повторила девушка. - Алиса Донникова, Иная.

     - Петр Нестеров, Иной, - буркнул парень.

     - У вас какие-то проблемы?

     Девушка буравила меня фирменным, "ведьмовским" взглядом.

     С каждой секундой она становилась все симпатичнее и обольстительнее.

     Конечно, я защищен от прямого воздействия, обворожить меня невозможно, но выглядело это эффектно.

     Проблемы не у нас.

     Антон Городецкий, вы произвели несанкционированный контакт с человеком.

     - Да? И какое?

     - Вмешательство седьмой степени, - неохотно признала ведьма.

     - Но факт остается фактом. К тому же - вы подтолкнули его к свету.

     - Протокол писать будем? - меня вдруг развеселила ситуация.

     Седьмая степень - мелочь.

     Это воздействие на самой грани магии и обычного разговора.

     - Будем.

     - И что напишем? Сотрудник Ночного Дозора слегка усилил в человеке неприязнь к обману?

     - Тем самым нарушая установленный баланс, - отчеканил ведьмак.

     - Неужели? А в чем беда для Тьмы? Если парень вдруг бросит заниматься мелким жульничеством, то его жизнь неизбежно ухудшится.

     Более моральный, но более несчастный. Согласно комментариям к соглашению о балансе сил - это не считается нарушением баланса.

     - Софистика, - бросила девушка.

     - Вы сотрудник Дозора.

     То, что простительно обычному Иному, для вас - не правомерно.

     Она была права. Мелкое нарушение, и все же...

     - Он мне мешал.

     При проведении расследования я имею право на магическое вмешательство.

     - Вы на службе, Антон?

     - Да.

     - А почему днем?

     - У меня особое задание.

     Вы можете направить запрос руководству. Точнее - запрос вправе направить ваше руководство.

     Ведьма и ведьмак переглянулись. Как бы ни были противоположны наши цели и наша мораль, но конторам приходилось сотрудничать.

     А уж если начистоту, то вмешивать начальство никто не любит.

     - Допустим, - неохотно согласилась ведьма.

     - Антон, мы можем ограничиться устным замечанием.

     Я оглянулся. Вокруг, в серой мгле, медленно двигались люди.

     Обычные, неспособные выйти из своего мирка. Мы - Иные, и пусть я стою на стороне Света, а мои собеседники на стороне Тьмы, но с ними у меня куда больше общего, чем с любым из простых людей.

     - Условия?

     Нельзя играть с Тьмой в поддавки.

     Нельзя идти на уступки.

     А еще опаснее - принимать ее дары. Но правила созданы лишь для того, чтобы их нарушать.

     - Никаких.

     Надо же!

     Я смотрел на Алису, пытаясь найти в ее словах подвох. Петр явно был возмущен поведением напарницы, Петр злился, ему хотелось уличить адепта Света в преступлении. Значит, его можно в расчет не брать.

     В чем же ловушка?

     - Это неприемлемо для меня, - сказал я, с облегчением замечая подвох. - Алиса, благодарю за предложение мирного урегулирования.

     Могу принять его, но обещаю в аналогичной ситуации простить вам мелкое магическое вмешательство, до седьмого уровня включительно.

     - Хорошо, Иной, - легко согласилась Алиса.

     Протянула руку, и я невольно пожал ее. - Личное соглашение заключено.

     Сова на моем плече взмахнула крыльями. Прямо в ухо ударил разъяренный клекот. И через мгновение птица материализовалась в сумеречном мире.

     Алиса отступила на шаг, зрачки ее стремительно растянулись в вертикальные щелки. Парень-ведьмак принял защитную стойку.

     - Соглашение заключено! - угрюмо повторила ведьма.

     Что происходит?

     Я с запозданием понял, что не стоило идти на соглашение при Ольге. Хотя.., ну что страшного в произошедшем? Как будто при мне ни заключали таких альянсов, ни шли на уступки, ни договаривались о сотрудничестве с темными другие работники Дозора, включая и самого шефа! Да, нежелательно! Но приходится!

     Наша цель - не уничтожение темных. Наша цель - поддержание баланса. Темные исчезнут лишь тогда, когда люди победят в себе зло. Или мы исчезнем - если людям тьма понравится больше, чем свет.

     - Соглашение принято, - зло сказал я сове. - Уймись. Это мелочь.

     Это обычное сотрудничество.

     Алиса улыбнулась, сделала мне ручкой. Взяла за локоть ведьмака, и они стали отступать. Миг, другой - выйдя из сумрака они пошли по тротуару. Обычная парочка.

     - Что ты дергаешься? - спросил я. - Ну? Оперативная работа все время состояла из компромиссов!

     - Ты совершил ошибку.

     Голос у Ольги был странный, неподходящий к внешности.

     Мягкий, бархатный, певучий. Так говорят кошки-оборотни, а не птицы.

     - Ого. Так, значит, умеешь разговаривать?

     - Да.

     - А чего раньше молчала?

     - Раньше все было нормально.

     Вспомнив древний анекдот я усмехнулся.

     - Выйду из сумрака, хорошо? А ты можешь пока объяснить, в чем я ошибся. Небольшие компромиссы с темными - неизбежная часть работы.

     - Ты не имеешь той квалификации, которая позволяет идти на компромиссы...

     Мир вокруг обрел краски. Это походило на смену режимов в видеокамере - когда переключаешься с "сепии" или "старого кино" на обычную съемку. Аналогия в чем-то была очень верной - сумрак и есть "старое кино". Старое-престарое, благополучно забытое человечеством. Так ему легче жить.

     Я направился к спуску в метро, на ходу огрызнувшись невидимой собеседнице:

     - При чем тут квалификация?

     - Дозорный высокого ранга способен предугадать последствия компромисса. Будет ли это небольшая двусторонняя уступка, которая взаимно нейтрализуется, или ловушка, в которой ты потеряешь больше, чем найдешь.

     - Не думаю, что вмешательство седьмого уровня приведет к беде!

     Идущий рядом мужчина удивленно посмотрел на меня. Я уже приготовился сказать что-нибудь вроде "я тихий безобидный псих". Это очень хорошо лечит излишнее любопытство. Но мужчина уже ускорил шаг, видимо придя к подобному выводу самостоятельно.

     - Антон, ты не можешь предугадать последствий.

     Ты отреагировал на мелкую неприятную ситуацию неадекватно. Твоя маленькая магия привела к вмешательству темных. Ты пошел с ними на компромисс. Но самое печальное, что вообще не было необходимости в магическом вмешательстве.

     - Да, да, признаю. И что теперь?

     Голос птицы оживал, наполнялся интонациями. Наверное, она очень долго не говорила.

     - Теперь - ничего. Будем надеяться на лучшее.

     - Ты сообщишь шефу о случившемся?

     - Нет. Пока нет. Мы ведь напарники.

     У меня потеплело на душе. Ошибки ошибками, но внезапное улучшение отношений с партнером стоит того.

     - Спасибо. Что посоветуешь?

     - Ты все делаешь правильно. Ищи след.

     Я предпочел бы получить более неординарный совет...

     - Поехали.

     К двум часам дня я обшарил все кольцо.

     Может быть я и скверный оперативник, но не заметить вчерашний след, который сам же и снял, не мог. Не выходила нигде на кольце девушка, над который вращался черный вихрь инферно...

     На "Курской" я поднялся из метро, прямо на улице из машины купил пластиковое корытце салата и стакан кофе.

     При взгляде на гамбургеры и сосиски начинало поташнивать, несмотря на все символическое количество в них мяса.

     - Будешь что-нибудь? - спросил я невидимую спутницу.

     - Нет. Спасибо.

     Стоя под мелким снежком, я ковырял крошечной вилкой оливье, прихлебывал горячий кофе. Бомж, явно рассчитывавший, что я возьму пива и ему достанется пустая бутылка, потолкался в сторонке и ушел греться в метро. Больше никому до меня дела не было. Девушка-продавщица обслуживала оголодавших прохожих, безликий поток пешеходов струился от вокзала и к вокзалу.

     У книжного лотка продавец уныло, без энтузиазма, всучивал покупателю какую-то книгу. Покупатель жался.

     - У меня, наверное, плохое настроение... - буркнул я.

     - Почему?

     - Все видится в мрачном свете. Люди - гады и дураки, салат промерз, ботинки отсырели.

     Птица на моем плече издала насмешливый клекот.

     - Нет, Антон.

     Дело не в настроении.

     Ты чувствуешь приближение инферно.

     - Я никогда не отличался чувствительностью.

     - Вот то-то и оно.

     Я глянул на вокзал. Попытался всмотреться в лица.

     Кое-кто тоже чувствовал. Те из людей, которые стояли на самой грани между человеком и Иным, были напряженными, подавленными.

     Причины они понять не могли, и потому внешне наоборот бодрились.

     - Тьма и Свет... Что может произойти, Ольга?

     - Все, что угодно. Ты оттянул прорыв, но зато когда воронка ударит, последствия станут просто катастрофическими. Эффект удержания.

     - Шеф об этом не сказал.

     - Зачем? Ты поступил правильно. Сейчас есть хотя бы шанс.

     - Ольга, сколько тебе лет? - спросил я. Между людьми этот вопрос мог бы прозвучать оскорбительно. Для нас в возрасте нет особых границ.

     - Много, Антон. Например, я помню восстание.

     - Революцию?

     - Восстание на Сенатской, - сова издала смешок.

     Я помолчал. Возможно, Ольга старше самого шефа.

     - Какой у тебя ранг, партнерша?

     - Никакого. Я лишена всех прав.

     - Извини.

     - Ничего. Давно смирилась.

     Голос у нее оставался бодрым, даже насмешливым.

     Но что-то подсказывало мне - нет в Ольге никакого смирения.

     - Если я не слишком назойлив... Почему тебя загнали в это тело?

     - Иного выбора не было. Существовать в теле волка - куда сложнее.

     - Подожди... - я сбросил недоеденный салат в урну. Посмотрел на плечо - совы не увидел, конечно, для этого пришлось бы уходить в сумрак. - Кто ты? Если оборотень - то почему с нами? Если маг - почему такое странное наказание?

     - А вот это уже не относится к делу, Антон, - на миг в голосе прорезалась острая сталь. - Но началось все с того, что я пошла на компромисс с темными. Маленький компромисс. Мне казалось, что последствия просчитаны, но я ошиблась.

     Вот так...

     - Ты поэтому заговорила? Решила меня предостеречь, но опоздала?

     Молчание.

     Будто Ольга уже недовольна своей откровенностью.

     - Работаем дальше... - сказал я. И тут в кармане пискнул телефон.

     Это оказалась Лариса. С чего бы ей работать две смены подряд?

     - Антон, внимание... Поймали след той девушки. Станция "Перово".

     - Блин, - лишь и сказал я. Работать в спальных районах - мучение.

     - Да, - согласилась Лариса. Оперативник она совсем никакой... потому и сидит на телефоне, наверное. Но девчонка умная. - Антон, гони в Перово. Туда стягивают всех наших, они идут по следу.

     И еще... там заметили Дневной Дозор.

     - Понятно, - я сложил трубку.

     Ничего мне не было понятно. Неужели темные уже все знают?

     И жаждут прорыва инферно? И меня останавливали не случайно...

     Ерунда.

     Катастрофа в Москве не в интересах тьмы.

     Правда, останавливать воронку они тоже не станут - для них это противоестественно.

     В метро я забираться так и не стал. Поймал машину, это должно было дать выигрыш по времени, пусть и не большой.

     Сел рядом с водителем - смуглым, горбоносым интеллигентом лет сорока. Машина была новенькая, да и сам водитель производил впечатление человека преуспевающего. Даже странно, что подрабатывает извозом.

     ...Перово. Большой район. Толпы людей. Свет и тьма - все скручено в узел. Да еще несколько заведений, кидающих темные и светлые пятна во все стороны.

     Работать там - все равно, что искать песчинку на полу переполненной дискотеки при включенных стробоскопах...

     Пользы от меня будет мало, а точнее - вообще никакой.

     Но раз велят ехать, значит - надо. Может быть попросят провести опознание.

     - А я почему-то был уверен, что нам повезет, - прошептал я, глядя на стелющуюся дорогу. Мы проехали Лосиный Остров, тоже место неприятное, там собираются на шабаши темные.

     И не всегда при этом соблюдаются права обычных людей. Пять ночей в году мы вынуждены терпеть все. Ну - или почти все.

     - Я тоже так думала... - шепнула Ольга.

     - Куда мне тягаться с оперативниками, - я покачал головой.

     Водитель скосил на меня взгляд. С ценой я согласился не торгуясь, да и маршрут его, видимо устраивал. Но человек беседующий сам с собой всегда вызывает нездоровые ассоциации.

     - Дело я одно провалил... - со вздохом сообщил я водителю. - Точнее - плохо выполнил. Думал, что сегодня смогу выслужиться, а справились без меня.

     - Потому и спешишь? - полюбопытствовал водитель. Выглядел он не особо говорливым, но моими словами заинтересовался.

     - Велели приехать, - кивнул я.

     Интересно, за кого он меня принимает?

     - А чем занимаешься?

     - Программист, - ответил я. Честно ответил, между прочим.

     - Колоссально, - заметил водитель, хмыкнул.

     Что уж он тут нашел колоссального? - На жизнь хватает?

     Вопрос был ненужный, уже из-за того, что ехал я не в метро.

     Но я ответил:

     - Вполне.

     - Я не просто так спрашиваю, - неожиданно сообщил водитель. - У меня с работы уходит системный администратор...

     "У меня..." Надо же.

     - Лично я вижу в этом перст судьбы. Подсадил человека, а он оказался программист. Мне кажется, вы обречены.

     Он засмеялся, будто решив сгладить слишком уж уверенные слова.

     - С локальными сетями работали?

     - Да.

     - Сетка на полсотни машин.

     Надо поддерживать в порядке.

     Платим хорошо.

     Я невольно начал улыбаться. Хорошее дело. Локальная сетка.

     Приличные деньги. И никто не требует ловить ночами вампиров, пить кровь и вынюхивать следы по морозным улицам...

     - Дать визитку? - одной рукой мужчина ловко полез в карман пиджака. - Подумайте...

     - Нет, спасибо. К сожалению, с моей работы сами не уходят.

     - КГБ, что ли? - водитель нахмурился.

     - Серьезнее, - ответил я. - Гораздо серьезнее. Но похоже.

     - Н-да... - водитель замолчал. - Жалко. А я уж подумал, что это знак свыше. В судьбу веришь?

     На "ты" он перешел легко и непринужденно. Мне это понравилось.

     - Нет.

     - Почему? - искренне удивился водитель, как будто раньше имел дело исключительно с фаталистами.

     - Судьбы нет. Это доказано.

     - Кем?

     - У меня на работе.

     Он захохотал.

     - Здорово. Что ж, значит - не судьба! Где тебе остановить?

     Мы уже ехали по Зеленому проспекту.

     Я всмотрелся, проходя сквозь слой обыденной реальности в сумрак. Увидеть ничего толком я не смог, способностей не хватало.

     Скорее - почувствовал. В серой мгле мерцала кучка неярких огоньков. Чуть ли не вся контора собралась...

     - Вон там...

     Сейчас, находясь в обычной реальности, я не мог увидеть коллег.

     Шел по серому городскому снегу, к заваленному сугробами скверу между жилыми домами и проспектом. Редкие промерзлые деревца, несколько ниточек следов - то ли детишки резвились, то ли пьяный прошел напрямик.

     - Помаши рукой, тебя заметили, - посоветовала Ольга.

     Я подумал, и выполнил совет.

     Пусть думают, что я прекрасно умею смотреть из реальности в реальность.

     - Совещание, - насмешливо сказала Ольга. - Пятиминутка...

     Оглянувшись - больше для порядка, я вызвал сумрак и шагнул в нее.

     И впрямь - вся контора. Все московское отделение.

     В центре стоял Борис Игнатьевич. Легко одетый, в костюме, в легонькой меховой кепке, но почему-то с шарфом. Представляю, как он выбирался из своего "БМВ", в тесном окружении охраны.

     Рядом стояли оперативники. Игорь и Гарик - вот уж кто и впрямь подходит на роль боевиков.

     Морды каменные, плечи квадратные, лица непроницаемо-туповатые. Сразу видно, за плечами восемь классов, училище и спецназ. В отношении Игоря это и впрямь верно.

     У Гарика два высших образования.

     При внешнем сходстве и почти одинаковом поведении - содержание разнится абсолютно.

     Илья по сравнению с ними казался рафинированным интеллигентом, но вряд ли кому-то стоит обманываться очками в тонкой оправе, высоким лбом и наивным взглядом.

     Семен был еще одним утрированным типом - кряжистый, с хитроватым взглядом, в какой-то драной нейлоновой куртке.

     Провинциал, прибывший в Москву-столицу.

     Причем прибывший откуда-то из шестидесятых годов, из передового колхоза "Поступь Ильича".

     Абсолютные противоположности.

     Зато Илью и Семена роднил прекрасный загар и унылое выражение лица.

     Их выдернули из Шри-Ланки в середине отпуска, и удовольствия от зимней Москвы они никак не испытывали. Игната, Данилы и Фарида здесь не было, хотя их свежий след я чувствовал. Зато прямо за спиной шефа стояли, вроде бы совсем не маскируясь, но почему-то не заметные на первый взгляд, Медведь и Тигренок.

     Когда я заметил эту парочку, мне стало нехорошо. Они не просто боевики. Они очень хорошие боевики. По мелочам их не тягают.

     И кабинетных работников было много.

     Аналитический отдел, все пятеро. Научная группа - все, кроме Юли, но это неудивительно, ей всего тринадцать лет. Архивной группы не было, разве что.

     - Привет! - сказал я.

     Кое-кто кивнул, кое-кто улыбнулся. Но я понял, что сейчас народу не до меня.

     Борис Игнатьевич жестом велел подойти поближе, после чего продолжил явно прерванную моим появлением речь:

     - Не в их интересах. И это радует.

     Никакой помощи оказано нам не будет.., и хорошо, и славно...

     Ясно. Речь о Дневном Дозоре.

     - Искать девушку мы можем беспрепятственно, и Данила с Фаридом уже близки к успеху. Полагаю - минут пять-шесть осталось... Но ультиматум нам все же предъявлен.

     Я поймал взгляд Тигренка. Ох, нехорошо она улыбается...

     Да, она, Тигренок - девушка, но прозвище Тигрица к ней не прилипло категорически.

     Не любят наши оперативники слова "ультиматум"!

     - Черный маг - не наш, - шеф обвел всех собравшихся скучным взглядом. - Ясно? Нам придется его найти, чтобы обезвредить воронку.

     Но, после этого, мы передаем мага темным.

     - Передаем? - с любопытством уточнил Илья.

     Шеф секунду подумал.

     - Да, верное уточнение. Мы его не уничтожаем, и не препятствуем общению с темными. Насколько я понял, они его тоже не знают.

     Лица оперативников стремительно становились кислыми.

     Любой новый черный маг на подконтрольной территории - головная боль.

     Даже если он зарегистрирован и придерживается договора. А уж маг такой силы...

     - Я бы предпочла иное развитие ситуации, - мягко сказала Тигренок.

     - Борис Игнатьевич, в процессе работы могут возникнуть независящие от нас ситуации...

     - Боюсь, что невозможно допустить подобные ситуации, - отрезал шеф. Мимолетно, без напора, он всегда симпатизировал Тигренку. Но девушка сразу сникла.

     И я бы тоже сник.

     - Вот, в общем-то, и все... - шеф глянул на меня. - Хорошо, что ты прибыл, Антон. Я хотел сказать именно при тебе...

     Я невольно напрягся.

     - Ты грамотно сработал вчера. Да, действительно, я поручил тебе поиск вампиров лишь с целью проверки. И не только оперативных качеств.., ты уже давно находишься в сложной ситуации, Антон.

     Убить вампира тебе гораздо сложнее, чем любому из нас.

     - Вы зря так думаете, шеф, - сказал я.

     - Рад, что ошибался. Прими благодарность от всего Ночного Дозора.

     Ты уничтожил одного вампира, снял след с вампирши. И очень четкий след.

     Тебе по-прежнему не хватает опыта для розыскной работы.

     Но фиксировать информацию ты умеешь. Также и с этой девушкой.

     Ситуация была крайне нестандартная, но ты выбрал гуманное решение.., и этим выиграл время.

     И отпечаток ауры был великолепный. Где ее искать я понял в первую же минуту.

     И вот меня проняло. Никто не улыбался, не подсмеивался, не глядел с ухмылкой. И все же я почувствовал себя оплеванным.

     Белая сова, которую никто не видел, вздрогнула на моем плече.

     Я втянул воздух сумрака прохладный, безвкусный, никакой воздух. Спросил:

     - Борис Игнатьевич, чем было вызвано направление меня на кольцо? Если уж вы знали правильный район.

     - Я мог ошибаться, - с ноткой удивления отозвался шеф. - Опять же.., пойми, что в розыскной работе не следует доверять самому авторитетному вышестоящему мнению. Один в поле воин, если знает, что он один.

     - Но я был не один, - тихо сказал я.

     - И для моей партнерши это задание крайне важно, вы это знаете лучше меня. Отправив нас на проверку заведомо пустых районов.., вы лишили ее шанса реабилитироваться.

     Лицо у шефа каменное, ничего не прочитаешь, если сам не захочет.

     И все же мне показалось, что я попал в цель.

     - Ваше задание пока не закончено, - ответил он. - Антон, Ольга.., еще остается вампирша, которую надо обезвредить. Здесь никто не в праве нам помешать - она нарушила договор. Остается мальчик, проявивший ненормальную устойчивость к магии.

     Его надо найти и обратить на сторону света. Работайте.

     - А эта девушка?

     - Уже локализована.

     Теперь нейтрализовать воронку попробуют специалисты. Если ничего не выйдет, а так и будет, то выясним, кто наложил проклятие. Игнат, это твоя работа!

     Я обернулся - и впрямь, Игнат уже стоял рядом.

     Высокий, статный красавец-блондин, с фигурой Аполлона и лицом кинозвезды.

     Передвигался он бесшумно, хотя в обычной реальности это все равно не спасало его от излишнего внимания женского пола.

     От абсолютно излишнего внимания.

     - Это не мой профиль, - мрачно сказал Игнат. - Не самая симпатичная мне ориентация!

     - С кем спать, ты будешь выбирать в нерабочее время, - отрубил шеф. - А на работе я решаю за тебя все. Даже время посещения уборной.

     Игнат пожал плечами. Глянул на меня, словно ища сочувствия, буркнул под нос:

     - Это дискриминация...

     - Ты не в штатах, - повторил шеф, и голос его стал опасно вежливым. - Да, это дискриминация.

     Использование наиболее удобного работника, без учета его личных склонностей.

     - А можно это задание мне? - тихонечко спросил Гарик.

     Атмосфера разрядилась мигом. То, что Гарик в амурных делах потрясающе невезуч, ни для кого не было секретом. Кто-то засмеялся.

     - Игорь, Гарик, вы продолжаете работать на поиске вампирши, - шеф будто отнесся к предложению серьезно. - Ей нужна кровь.

     Ее остановили в последний момент, сейчас она сходит с ума от голода и возбуждения. В любой миг жди новых жертв! Антон, а вы с Ольгой ищите мальчишку.

     Понятно.

     Снова - самое пустое и неважное задание.

     В городе - назревающий прорыв инферно, в городе - молодая, дикая, голодная вампирша! А я должен искать пацана, потенциально обладающего сильными магическими способностями...

     - Разрешите выполнять? - спросил я.

     - Да, конечно, - шеф проигнорировал мой тихий демарш. - Выполняйте.

     Я развернулся - и, обозначая свой протест, вышел из сумрака.

     Мир вздрогнул, наполняясь красками и звуками. Теперь я торчал, идиот идиотом, посреди скверика. Для стороннего наблюдателя это выглядело бы дико.

     А уж отсутствие следов.., я стоял в сугробе, а вокруг нетронутая снежная целина.

     Вот так и рождаются мифы. Из нашей неосторожности, из наших рваных нервов, из неудачных шуток и показушных жестов.

     - Ничего страшного, - сказал я и пошел напролом к проспекту.

     - Спасибо... - тихо и мягко шепнули мне в ухо.

     - За что, Оль?

     - Что вспомнил обо мне.

     - Для тебя и впрямь важно хорошо выполнить задание?

     - Очень, - после паузы ответила птица.

     - Тогда мы будем очень стараться.

     Перепрыгивая через сугробы и какие-то камни - ледник тут прошел, что ли, или кто-то в сад камней играл - я выбрался на проспект.

     - У тебя есть коньяк? - спросила Ольга.

     - Коньяк.., что? Есть.

     - Хороший?

     - А он плохим не бывает. Если это коньяк.

     Сова фыркнула.

     - Пригласите даму на кофе с коньяком.

     Представив мысленно сову, пьющую из блюдечка коньяк, я едва не захохотал.

     - С удовольствием. Поедем в таксо?

     - Шутите, парниша! - мгновенно отозвалась Ольга.

     Так. Когда же она оказалась запертой в птичье тело? Или это не мешает ей читать книги?

     - Существует такая штука, как телевизор, - шепнула птица.

     Тьма и свет! Я был уверен, что мои мысли надежно закрыты!

     - А вульгарную телепатию прекрасно заменяет жизненный опыт.., большой жизненный опыт, - лукаво продолжила Ольга. - Антон, твои мысли для меня закрыты. К тому же ты мой партнер.

     - Да я вовсе... - я махнул рукой. Глупо отрицать очевидное. - А что с мальчишкой? Или плюнем на это задание? Несерьезно ведь...

     - Очень серьезно! - возмущенно отозвалась Ольга.

     - Антон... шеф признал, что поступил некорректно. И сделал нам поблажку, которой стоит воспользоваться. Вампирша нацелена на мальчика, понимаешь? Он для нее - ненадкушенный бутерброд, вынутый изо рта. И он на поводке.

     Сейчас она в силах приманить его в свое убежище с любого конца города. Но это плюс и для нас. Нет нужды искать тигра в джунглях, когда можно привязать на поляне козленка.

     - В Москве таких козлят...

     - Этот мальчик - на поводке. Вампирша неопытна. Налаживать контакт с новой жертвой - сложнее, чем притянуть старую. Уж поверь.

     Я вздрогнул, прогоняя дурацкое подозрение.

     Поднял руку, тормозя машину, мрачно сказал:

     - Верю. Верю сразу и навсегда.

Глава 4

     Сова вышла из сумрака, едва я переступил порог. Вспорхнула - на миг я почувствовал легкий укол когтей, и устремилась на холодильник.

     - Может, тебе насест соорудить? - спросил я, запирая дверь.

     Первый раз я увидел, как Ольга разговаривает.

     Клюв задергался, она выталкивала слова с явным усилием. Честно говоря, все равно не понимаю, как птица способна разговаривать. Да еще и столь человеческим голосом.

     - Не надо, а то я примусь откладывать яйца.

     Видимо, это была попытка пошутить.

     - Если обидел, извини, - на всякий случай предупредил я.

     - Я тоже пытаюсь снять неловкость.

     - Я понимаю. Все нормально.

     Зарывшись в холодильник я обнаружил там кое-что из закуски.

     Сыр, колбаса, соления...

     Интересно, как соотнесется сорокалетний коньяк с малосольным огурцом? Наверное, они испытают взаимную неловкость. Как я с Ольгой.

     Я достал сыр и колбасу.

     - Лимонов нет, извини, - я понимал всю абсурдность приготовлений, но все же... - Зато коньяк приличный.

     Сова молчала.

     Из отведенного под бар ящика стола я извлек бутылку "Кутузова".

     - Доводилось пробовать?

     - Наш ответ "Наполеону"? - сова издала смешок. - Нет, не пробовала.

     Абсурдность происходящего нарастала. Сполоснув два коньячных бокала я поставил их на стол. С сомнением посмотрел на комок белых перьев.

     На кривой короткий клюв.

     - Ты не сможешь пить из бокала. Может быть, принести блюдечко?

     - Отвернись.

     Я подчинился. За спиной послышался шорох крыльев.

     Потом - легкое, неприятное шипение, напоминающее то ли разбуженную змею, то ли подтекающий из баллона газ.

     - Ольга, извини, но... - я обернулся.

     Совы больше не было.

     Да, я ожидал чего-то подобного.

     Надеялся, что ей позволено хоть иногда принимать человеческий облик. И мысленно нарисовал портрет Ольги, заточенной в птичье тело женщины, помнящей еще восстание декабристов. Почему-то представлялась княжна Лопухина, убегающая с бала.

     Только постарше, посерьезнее, с мудростью в глазах, чуть осунувшаяся...

     А на табуретке сидела молодая, внешне совсем молодая женщина.

     Лет двадцати пяти. Коротко, по-мужски стриженная, щеки грязные, словно из пожара выбралась. Красивая, и черты лица аристократически тонкие.

     Но эта гарь.., грубая уродливая стрижка...

     Одежда шокировала окончательно.

     Грязные армейские штаны, образчика сороковых годов, расстегнутый ватник, под ним - серая от грязи гимнастерка. Ноги босые.

     - Красивая? - спросила женщина.

     - Все-таки, да, - ответил я.

     - Свет и тьма... почему ты так выглядишь?

     - Последний раз я принимала человеческий облик пятьдесят пять лет назад.

     Я кивнул:

     - Понимаю. Тебя использовали во время войны?

     - Меня используют во время всех войн, - Ольга мило улыбнулась.

     - Во время серьезных войн. В иное время мне запрещено принимать человеческий облик.

     - Сейчас войны нет.

     - Значит, будет.

     На этот раз она не улыбалась. Я сдержал проклятие, лишь сделал знак отрицания беды.

     - Хочешь принять душ?

     - С удовольствием.

     - Женской одежды у меня нет.., джинсы и рубашка устроят?

     Она кивнула.

     Поднялась - неловко, смешно поведя руками, - с удивлением посмотрела на свои босые ноги. И пошла в ванную - как будто не в первый раз принимала у меня душ.

     Я кинулся в спальню. Вряд ли у нее много времени.

     Джинсы - старые, зато на размер поменьше, чем ношу сейчас. Все равно велики будут... Рубашка? Нет, лучше тонкий свитер. Белье.., н-да. Три раза н-да.

     - Антон!

     Я сгреб одежду в кучу, подцепил чистое полотенце и бросился обратно. Дверь в ванную была открыта.

     - Что у тебя за краны?

     - Импортные, шаровые.., сейчас.

     Я вошел. Ольга стояла в ванне, спиной ко мне, обнаженная, задумчиво поворачивала рычаг крана налево и направо.

     - Вверх, - сказал я. - Поднимаешь вверх, это напор. Влево - холодная вода, вправо - горячая.

     - Ясно. Спасибо.

     Она совершенно меня не стеснялась. Понятное дело, учитывая ее возраст и ранг.., пусть даже бывший ранг.

     А вот я смутился. И от этого стал циничен.

     - Вот тряпки. Может быть, что-то подберешь. Если это нужно, конечно.

     - Спасибо, Антон...

     - Ольга посмотрела на меня.

     - Не обращай внимания. Я сотню лет провела в птичьем теле.

     Большую часть времени в спячке. Но все равно, мне хватило.

     Глаза у нее были глубокие, затягивающие. Опасные глаза.

     - Я больше не воспринимаю себя ни человеком, ни Иной, ни женщиной. Совой, впрочем, тоже. Так.., злая, старая, бесполая дура, иногда способная говорить.

     Из душа ударила вода. Ольга медленно подняла руки, с наслаждением повернулась под тугими струями.

     - Смыть копоть для меня куда важнее... чем смущать симпатичного юношу.

     Проглотив юношу без всяких пререканий, я вышел из ванной.

     Покачал головой, взял коньяк, раскупорил бутылку.

     По крайней мере ясно одно - она не оборотень. Оборотень не сохранил бы одежду на теле. Ольга - маг. Маг, женщина, возраст около двухсот лет, сотню лет назад была наказана лишением тела, надежда на реабилитацию остается, специалист по силовым взаимодействиям, последний раз привлекалась к работе пятьдесят пять лет назад...

     Достаточно данных, чтобы поискать в компьютерной базе.

     К полным файлам у меня доступа нет, не тот уровень.

     Но, к счастью, высшее начальство и не подозревает, сколько информации может дать косвенный поиск.

     Конечно, если я и впрямь хочу выяснить личность Ольги.

     Разлив по бокалам коньяк я стал ждать. Ольга вышла из ванны минут через пять, на ходу вытирая волосы полотенцем. Она надела мои джинсы и свитер. Нельзя сказать, что полностью преобразилась... и все же стала симпатичнее на порядок.

     - Спасибо, Антон. Ты не представляешь, какое это удовольствие...

     - Догадываюсь.

     - Догадываться мало. Запах, Антон.., запах гари. Я почти привыкла к нему за полвека, - Ольга неловко села на табуретку.

     Вздохнула:

     - Это плохо, но я рада нынешнему кризису. Пусть даже меня не помилуют, но зато возможность вымыться...

     - Ты можешь оставаться в этом облике, Ольга.

     Я схожу и куплю нормальную одежду.

     - Не стоит. У меня лишь полчаса в день.

     Скомкав полотенце Ольга бросила его на подоконник. Вздохнула:

     - Следующей возможности вымыться я могу и не дождаться.

     Так же как возможности выпить коньяка... Твое здоровье, Антон.

     - Твое здоровье.

     Коньяк был хорош. Я пригубил его с удовольствием, несмотря на полный сумбур в голове. А Ольга выпила залпом, поморщилась, но вежливо сообщила:

     - Неплохой.

     - Почему шеф не разрешает тебе принимать нормальный облик? Хотя бы на полчаса в день?

     - Это не в его власти.

     Ясно. Значит, наказало ее не региональное бюро, а высшие чины.

     - Я желаю тебе удачи, Ольга. Что бы ты ни совершила... уверен, что твоя вина давно искуплена.

     Женщина пожала плечами.

     - Хотела бы верить. Я понимаю, что легко вызываю сочувствие, но наказание справедливо. Впрочем.., давай серьезно.

     - Давай.

     Ольга потянулась ко мне через стол. Сказала таинственным шепотом:

     - Скажу честно - мне надоело. У меня крепкие нервы, но так жить нельзя. Мой шанс - выполнить миссию такой важности, что у руководства не будет выхода, кроме как помиловать меня.

     - Где взять такую миссию?

     - Она уже есть. И состоит из трех этапов. Мальчишка - мы защитим его, и перетащим на сторону света. Вампирша - мы ее уничтожим.

     Тон у нее был уверенный, и я вдруг поверил Ольге.

     Защитим и уничтожим. Без проблем.

     - Только это все мелочи, Антон. Тебе подобная акция поднимет уровень, но меня не спасет. Главное - девушка с черной воронкой.

     - Ей уже занимаются, Ольга. Меня.., нас от задания отстранили.

     - Ничего. Им не справиться.

     - Да? - с иронией спросил я.

     - Не справиться. Борис Игнатьевич - сильный маг. Но в иных областях, - Ольга насмешливо прищурилась. - А я занималась прорывами инферно всю жизнь.

     - Вот почему война! - сообразил я.

     - Конечно. Таких выплесков ненависти в мирное время не бывает. Гаденыш Адольф.., у него было много поклонников, но его спалили бы в первый же военный год. Вместе со всей Германией. У Сталина ситуация была иной, чудовищно много обожания.., мощный щит. Антон, я, простая русская женщина... - мимолетная улыбка показала все отношение Ольги к слову "простая", - всю последнюю войну занималась тем, что прикрывала врагов своей страны от проклятий. За одно лишь это я заслужила помилования. Веришь?

     - Верю, - мне показалось, что она захмелела.

     - Сволочная работа.., всем нам приходится идти против человеческой природы, но заходить настолько далеко...

     Так вот, Антон.

     Они - не справятся. Я - могу попробовать. Хотя полной уверенности нет и у меня.

     - Ольга, если все так серьезно, ты должна подать рапорт...

     Женщина покачала головой, оправила мокрые волосы:

     - Не могу. Мне запрещено общаться с кем-либо кроме Бориса Игнатьевича и партнера по заданию. Ему я сказала все.

     Теперь могу лишь ждать.

     И надеяться, что мне удастся справиться - в самый последний момент.

     - А шеф этого не понимает?

     - Думаю, что наоборот, понимает.

     - Вот оно что... - прошептал я.

     - Мы были любовниками. И вдобавок друзьями, что встречается реже... Итак, Антон. Сегодня решаем вопрос с мальчиком и психованной вампиршей. Завтра ждем. Ждем, пока не прорвется инферно. Согласен?

     - Мне надо подумать, Ольга.

     - Славно. Думай. А сейчас мне пора. Отвернись...

     Я не успел. Наверное, Ольга сама виновата в этом.

     Не рассчитала, сколько времени ей отпущено.

     Это действительно выглядело отвратительно. Ольга задрожала, выгнулась дугой. По телу прошла волна - кости изгибались, будто резиновые.

     Кожа лопалась, обнажая кровоточащие мышцы. Через мгновение женщина превратилась в смятый комок плоти, бесформенный шар. И шар все съеживался и съеживался, обрастал мягкими белыми перьями...

     Полярная сова вспорхнула с табуретки, с криком - полуптичьим, получеловеческим. Метнулась к облюбованному месту на холодильнике.

     - Дьявол! - закричал я, забывая все правила и наставления. - Ольга!

     - Красиво? - голос женщины был задыхающимся, еще искаженным болью.

     - Почему? Почему именно так?

     - Это часть наказания, Антон.

     Я протянул руку, коснулся расправленного, трепещущего крыла.

     - Ольга, я согласен.

     - Тогда за работу, Антон.

     Кивнув, я вышел в прихожую. Распахнул шкаф со снаряжением, перешел в сумрак - иначе просто не увидишь ничего, кроме одежды и старого хлама.

     Крошечное тело опустилось на мое плечо:

     - Что у тебя есть?

     - Ониксовый амулет я разрядил. Ты можешь его наполнить?

     - Нет. Я лишена почти всех сил. Оставлено лишь то, что необходимо для нейтрализации инферно.

     И память, Антон... еще оставлена память.

     Как собираешься убить вампиршу?

     - Она без регистрации, - сказал я. - Только народными средствами.

     Сова издала хохочущий клекот.

     - Осинка до сих пор в ходу?

     - У меня ее нет.

     - Понятно. Из-за твоих друзей?

     - Да. Я не хочу, чтобы они вздрагивали, переступая порог.

     - Тогда что?

     Из выдолбленного в кирпичах гнезда я достал пистолет.

     Покосился на сову - Ольга внимательно изучала оружие.

     - Серебро? Для вампира очень болезненно, но не смертельно.

     - Там разрывные пули, - я выщелкнул из "Desert Eagle" обойму.

     - Разрывные серебряные пули. Калибр - ноль сорок четыре.

     Три попадания нашпигуют вампира так, что он станет беспомощен.

     - А далее?

     - Народные средства.

     - Я не верю в технику, - с сомнением отозвалась Ольга.

     - Я видела, как восстановился оборотень, разорванный на клочки снарядом.

     - И быстро он восстановился?

     - За трое суток.

     - А я о чем говорю?

     - Хорошо, Антон. Если ты не доверяешь своим собственным силам...

     Она осталась недовольна, я это понимал.

     Но я не оперативник.

     Я штабной работник, которому поручили поработать в поле.

     - Все будет хорошо, - успокоил я. - Поверь. Давай сосредоточимся на поисках приманки.

     - Пошли.

     - Вот здесь все и произошло, - сообщил я Ольге.

     Мы стояли в подворотне. Разумеется, в сумраке. Порой мимо проходили люди, смешно огибая меня, пусть и невидимого.

     - Здесь ты убил вампира, - тон Ольги был донельзя деловым.

     - Так.., понимаю, друг мой. Зачистил мусор плохо.., впрочем, не важно...

     На мой взгляд никаких следов от упокоившегося вампира не осталось. Но я не спорил.

     - Тут была вампирша.., здесь ты ее чем-то ударил... нет, плеснул водкой... - Ольга тихонько засмеялась. - Она ушла...

     Наши оперативники совсем потеряли хватку. След четкий до сих пор!

     - Она обернулась, - мрачно ответил я.

     - В летучую мышь?

     - Да. Гарик сказал, что она успела в последний момент.

     - Плохо. Вампирша сильнее, чем я надеялась.

     - Она же дикая. Она пила живую кровь и убивала. Опыта у нее нет, а вот сил - хоть отбавляй.

     - Уничтожим, - жестко сказала Ольга.

     Я промолчал.

     - А вот и след мальчишки, - в голосе Ольги послышалось одобрение. - А и впрямь.., хороший потенциал. Пошли, посмотрим, где он живет.

     Мы вышли из подворотни, двинулись по тротуару.

     Двор был большой, окруженный домами со всех сторон. Я тоже чувствовал ауру мальчишки, но очень слабую и спутанную - он тут ходил регулярно.

     - Вперед, - командовала Ольга.

     - Сверни налево.

     Дальше.

     Направо. Постой...

     Я остановился перед какой-то улицей, по которой медленно полз трамвай. Из сумрака я так и не выходил.

     - В этом доме, - сообщила Ольга. - Вперед. Он там.

     Дом был чудовищный. Плоский, высоченный, да вдобавок еще стоящий на каких-то ножках-опорах.

     При первом взгляде он казался исполинским памятником спичечному коробку.

     При втором - воплощением болезненной гигантомании.

     - В таком доме хорошо убивать, - сказал я. - Или сходить с ума.

     - Займемся и тем, и другим, - согласилась Ольга. - Знаешь, у меня в этом большой опыт.

     Егор не хотел выходить из дома. Когда родители ушли на работу, когда хлопнула дверь, он немедленно почувствовал страх. И в то же время знал - за пределами пустой квартиры страх превратится в ужас.

     Спасения не было. Нигде и ни в чем. Но дом создавал хотя бы иллюзию безопасности.

     Мир сломался, мир рухнул вчера ночью. Егор всегда честно признавал, ну, не при всех, а для себя самого, что он не храбрец.

     Но и трусом, пожалуй, тоже не был. Были вещи, которых можно и нужно бояться: шпана, маньяки, террористы, катастрофы, пожары, войны, смертельные болезни. Все в одной куче - и все одинаково далеко. Все это реально существовало, и в то же время оставалось за гранью повседневного. Соблюдай простые правила, не броди по ночам, не лезь в чужие районы, мой руки перед едой, не прыгай на рельсы. Можно бояться неприятностей, и в то же время понимать, что шанс в них влипнуть - весьма невелик.

     Теперь все изменилось.

     Существовали явления, от которых невозможно спрятаться.

     Явления, которых нет и не может существовать в мире.

     Существовали вампиры.

     Все помнилось четко, он не лишился памяти от ужаса, на что смутно надеялся вчера, когда бежал домой, против обыкновения перебегая улицу без оглядки. И робкие чаянья, что к утру случившееся покажется сном, тоже не оправдались.

     Все было правдой. Невозможной правдой. Но...

     Это случилось вчера. Это случилось с ним.

     Он возвращался поздно, да, но ему случалось приходить домой еще позднее. Даже родители, которые по твердому убеждению Егора до сих пор не понимали, что ему почти тринадцать лет, относились к этому спокойно.

     Когда он с ребятами вышел из бассейна.., да, уже было десять.

     Все вместе они завалились в "Макдональдс" - и просидели там минут двадцать. Это тоже было обычно, все, кому позволяли финансы, шли после тренировки в "Мак". Потом.., потом они все вместе дошли до метро. Недалеко. По светлой улице. Ввосьмером.

     Тогда еще все было нормально.

     В метро он почему-то начал волноваться. Глядел на часы, озирался на окружающих. Но ничего подозрительного не было.

     Разве что, Егор услышал музыку.

     И началось то, чего быть не может.

     Он зачем-то свернул в темную, вонючую подворотню. Подошел к девушке и парню, которые ждали его.., которые его подманили. И сам подставил девушке шею - под тонкие, острые, нечеловеческие зубы.

     Даже сейчас, дома, в одиночестве, Егор ощущал холодок - сладкий, манящий, щекоткой пробегающий по коже. Он ведь хотел! Боялся, но хотел - касания сверкающих клыков, короткой боли за которой... за которой... за которой что-то будет.., наверное...

     И никто в целом мире не мог помочь. Егор помнил взгляд той женщины, что выгуливала собак. Взгляд, прошедший сквозь него, настороженный, но вовсе не равнодушный.

     Она не испугалась, она просто не видела происходящего...

     Егора спасло лишь появление третьего вампира.

     Того бледного парня с плеером, что увязался за ним еще в метро. Они схватились из-за него, как матерые и голодные волки грызутся над загнанным, но еще не убитым оленем.

     Вот тут все путалось - слишком быстро произошло.

     Крики о каком-то дозоре, о каком-то сумраке. Вспышка синего света - и один вампир начал рассыпаться на глазах, как в кино. Вой вампирши, которой что-то плеснули в лицо.

     И его паническое бегство...

     И понимание - страшное, еще страшнее случившегося - никому и ничего нельзя говорить. Не поверят. Не поймут.

     Вампиров нет!

     Нельзя смотреть сквозь людей и не замечать их!

     Никто не сгорает в вихре голубого огня, превращаясь в мумию, скелет, горстку пепла!

     - Не правда, - сказал Егор самому себе. - Есть. Можно. Бывает!

     Даже себе поверить было трудно...

     Он не пошел в школу, но зато убрался в квартире.

     Хотелось что-то делать. Несколько раз Егор подходил к окну и пристально оглядывал двор.

     Ничего подозрительного.

     А сумеет ли он увидеть их?

     Они придут. Егор не сомневался ни на секунду. Они знают, что он помнит о них. Теперь его убьют как свидетеля.

     Да и не просто убьют! Выпьют кровь и превратят в вампира.

     Мальчик подошел к книжному шкафу, где половина полок была заполнена видеокассетами. Наверное, можно поискать совета. "Дракула, мертвый, но довольный"... Нет, это комедия. "Однажды укушенный".

     Совсем ерунда... "Ночь страха"... Егор вздрогнул.

     Этот фильм он помнил.

     И теперь уже никогда не рискнет пересмотреть. Как там говорилось... "Крест помогает, если в него веришь".

     А чем ему крест поможет? Он даже не крещеный.

     И в бога не верит. Раньше не верил.

     Теперь, наверное, надо?

     Если есть вампиры, то, значит, есть и дьявол, если есть дьявол, то есть и бог?

     Если есть вампиры, то есть и бог?

     Если есть зло, то есть и добро?

     - Ничего нет, - сказал Егор. Засунул руки в карманы джинсов, вышел в прихожую, посмотрел в зеркало. Он в зеркале отражался. Может быть, слишком мрачный, но вполне обычный мальчишка.

     Значит, пока все нормально.

     Его укусить не успели.

     На всякий случай он все же покрутился, пытаясь рассмотреть затылок. Нет, ничего. Никаких следов. Тощая, и, пожалуй, не совсем чистая шея...

     Идея пришла неожиданно. Егор кинулся на кухню, спугнув по пути кота, устраивавшегося на стиральной машине.

     Стал рыться среди пакетов с картошкой, луком и морковью.

     Вот и чеснок.

     Торопливо очистив одну головку, Егор принялся жевать.

     Чеснок был злой, рот обжигало. Егор налил стакан чая, стал запивать каждый зубчик. Помогало слабо, язык горел, чесались десны. Но ведь это должно помочь?

     Кот заглянул в кухню.

     Недоуменно уставился на мальчика, издал разочарованный мяв, и удалился. Он не понимал, как можно есть подобную гадость.

     Последние два зубчика Егор разжевал, выплюнул на ладонь и стал натирать шею. Ему самому было смешно то, что он делал, но остановиться он уже не мог.

     Шею тоже защипало. Хороший чеснок. Любой вампир сдохнет от одного запаха.

     Кот недовольно завопил в прихожей. Егор насторожился и выглянул из кухни. Нет, ничего. Дверь закрыта на три замка и цепочку.

     - Не ори, Грэйсик! - строго велел он.

     - А то и тебя чесноком накормлю.

     Оценив угрозу, кот умчался в родительскую спальню.

     Что бы еще сделать? Серебро, кажется, помогает...

     Повторно вспугнув кота, Егор прошел в спальню, открыл шифоньер, из-под простыней и полотенец достал шкатулку, где мама хранила украшения. Достал серебряную цепочку, надел. Будет вонять чесноком, да и все равно придется снять к вечеру. Может быть, опустошить копилку, и купить себе цепочку? С крестиком. И носить, не снимая. Сказать, что поверил в бога. Бывает же такое, что человек не верил, не верил, а потом, вдруг, стал верить!

     Он прошел зал, уселся с ногами на диване, окинул комнату задумчивым взглядом. Есть у них в доме осина?

     Вроде бы нет.

     А как она вообще выглядит, осина? Пойти в ботанический сад, и вырезать себе из сучка кинжал?

     Это все хорошо, конечно. Вот только поможет ли? Если снова зазвучит музыка.., тихая, манящая музыка... Вдруг он сам скинет цепочку, сломает осиновый кинжал и вымоет измазанную чесноком шею?

     Тихая, тихая музыка... Невидимые враги. Может быть, они уже рядом. Просто он их не видит.

     Не умеет смотреть.

     А вампир сидит рядом и усмехается, глядя на наивного пацана, готовящегося к обороне. И не страшна им осина, не пугает чеснок. Как воевать с невидимкой?

     - Грэйсик! - позвал Егор. На "кис-кис" кот не откликался, у него был сложный характер. - Иди сюда, Грэйсик!

     Кот стоял на пороге спальни. Шерсть у него топорщилась, глаза горели. Он смотрел мимо Егора, в угол, на кресло у журнального столика. На пустое кресло...

     Мальчик почувствовал, как по телу пробежал уже привычный холодок.

     Он рванулся так резко, что слетел с дивана и упал на пол. Кресло было пустым. Квартира была пустой и запертой. Вокруг потемнело, словно солнечный свет за окном померк...

     Рядом кто-то был.

     - Нет! - закричал Егор, отползая. - Я знаю! Я знаю! Вы здесь!

     Кот издал хриплый звук и метнулся под кровать.

     - Я вижу! - крикнул Егор. - Не трогай меня!

     Подъезд и без того оказался мрачным и грязноватым.

     А уж глядя из сумрака - настоящая катакомба.

     Бетонные стены, в обычной реальности просто грязные, в сумраке оказались поросшими темно-синим мхом.

     Гадость. Ни одного Иного тут не живет, чтобы вычистить дом... Я поводил ладонью над особо густым комком - мох зашевелился, пытаясь отползти от тепла.

     - Гори, - велел я.

     Не люблю паразитов. Пусть даже особого вреда они не причиняют - всего лишь пьют чужие эмоции. Предположение, что крупные колонии синего мха способны раскачивать человеческую психику, вызывая то депрессии, то необузданное веселье, никем так и не доказано.

     Но я всегда предпочитал перестраховаться.

     - Гори! - повторил я, посылая в ладонь немножко силы.

     Пламя - прозрачное и жаркое, охватило спутанный синий войлок.

     Через миг пылал весь подъезд. Я отступил к лифту, надавил кнопку, вошел в кабину. Кабинка была почище.

     - Девятый этаж, - подсказала Ольга. - Зачем тратишь силы?

     - Копейки...

     - Тебе может понадобится все, что ты имеешь. Пускай бы рос.

     Я промолчал. Лифт медленно полз вверх - сумеречный лифт, двойник обычного, по-прежнему стоявшего на первом этаже.

     - Как знаешь, - решила Ольга. - Молодость.., бескомпромиссность...

     Двери разошлись. На девятом этаже огонь уже прошел, синий мох горит как порох. Было тепло, куда теплее, чем обычно в сумраке.

     Слегка пахло гарью.

     - Вот эта дверь... - сказала Ольга.

     - Вижу.

     Я действительно почувствовал ауру мальчика у двери.

     Он даже не рискнул сегодня выходить из дома. Прекрасно. Козленок привязан за крепкую веревочку, остается дождаться тигра.

     - Войду, наверное, - решил я. И толкнул дверь.

     Дверь не открылась.

     Да не может такого быть!

     В реальности двери могут быть закрыты на все замки.

     У сумрака - свои законы. Только вампиры нуждаются в приглашении, чтобы войти в чужой дом, это их плата за излишнюю силу и гастрономический подход к людям.

     Чтобы запереть дверь в сумраке, надо по меньшей мере уметь в него входить.

     - Страх, - сказала Ольга. - Вчера мальчишка был в ужасе. И только что побывал в сумеречном мире. Он закрыл за собой дверь.., и не заметив того, сделал это сразу в двух мирах.

     - И что делать?

     - Иди глубже. Иди за мной.

     Я посмотрел на плечо - там никого не было.

     Вызвать сумрак, находясь в сумраке - непростая игра.

     Я поднимал свою тень с пола несколько раз - прежде чем она обрела объем и заколыхалась напротив.

     - Давай, давай, у тебя получается, - шепнула Ольга.

     Я вошел в тень, и сумрак сгустился. Пространство наполнилось густым туманом. Краски исчезли вовсе. Из звуков осталось лишь биение моего сердца - тяжелое и медленное, раскатистое, словно лупили в барабан на дне ущелье. Да свистел ветер - это воздух вползал в легкие, медленно расправляя бронхи. На моем плече возникла белая сова.

     - Долго тут не выдержу, - шепнул я, открывая дверь.

     На этом уровне она, конечно же, не была заперта.

     Под ноги метнулся темно-серый кот. Для котов не существует обычного мира и сумрака, они живут во всех мирах сразу. Как хорошо, что у них нет настоящего разума.

     - Кис-кис-кис, - прошептал я. - Не бойся, котик...

     Скорее для пробы собственных сил я запер за собой дверь.

     Вот так, мальчик, теперь ты защищен чуть лучше.

     Но поможет ли это, когда ты услышишь Зов?

     - Выходи, - сказала Ольга. - Ты очень быстро теряешь силы.

     На этом уровне сумрака тяжело даже опытному магу. Пожалуй, и я выйду повыше.

     Я с облегчением шагнул наружу. Да, я не оперативник, умеющий гулять по всем трем слоям сумрака. В общем-то, у меня и нужды в этом не было.

     Мир стал немножко поярче. Я огляделся - квартира была уютная, и не особо загаженная порождениями сумеречного мира. Несколько полосок синего мха у двери.., не страшно, сами сдохнут, раз основная колония уничтожена. Возникли и звуки - кажется, из кухни. Я заглянул туда.

     Мальчишка стоял у стола и ел чеснок, запивая его горячим чаем.

     - Свет и тьма... - прошептал я.

     Сейчас паренек казался еще младше и беззащитнее, чем вчера.

     Худой, нескладный, хотя и слабым его не назовешь, видимо, занимается спортом.

     В линялых голубых джинсах и синей футболке.

     - Бедолага, - сказал я.

     - Очень трогательно, - согласилась Ольга.

     - Распустить слух о магических свойствах чеснока - это был удачный ход со стороны вампиров. Говорят, сам Брэм Стокер это и придумал...

     Мальчишка сплюнул на руку пережеванной кашицей и стал натирать шею чесночным пюре.

     - Чеснок - полезная штука, - сказал я.

     - Да. И защищает. От вирусов гриппа, - добавила Ольга.

     - Ох.

     Как легко умирает истина, как живуча ложь...

     Но мальчик и впрямь силен. Ночному Дозору не помешает новый оперативник.

     - Он наш?

     - Пока он ничей. Несформированная судьба, сам видишь.

     - А к чему тяготеет?

     - Не понять. Пока не понять. Слишком напуган. Сейчас он готов сделать все что угодно, лишь бы спастись от вампиров. Готов стать Темным, готов стать Светлым.

     - Не могу осуждать его за это.

     - Конечно. Пойдем.

     Сова вспорхнула, полетела по коридору.

     Я пошел следом.

     Мы сейчас двигались раза в три быстрее чем люди, один из основных признаков сумрака - изменение хода времени.

     - Будем тут ждать, - велела Ольга, очутившись в гостиной.

     - Тепло, светло, и уютно.

     Я сел в мягкое кресло возле столика. Покосился на газету, валяющуюся на столике.

     Ничего нет более веселого, чем читать прессу через сумрак.

     "Прибыли от кредитов падают", - гласил заголовок.

     В реальности фраза выглядит иначе. "На Кавказе растет напряженность".

     Можно взять сейчас газету, и прочитать правду.

     Настоящую.

     То, что думал журналист, сляпавший статью на заданную тему. Те крохи информации, что он получил из неофициальных источников. Правду о жизни, и правду о смерти.

     Зачем только?

     Давным-давно я научился плевать на человеческий мир.

     Он - наша основа. Наша колыбель. Но мы - Иные. Мы ходим сквозь закрытые двери и храним баланс добра и зла.

     Нас убийственно мало, и мы не умеем размножаться.., дочь мага вовсе не обязательно станет волшебницей, сын оборотня совсем не обязательно научится перекидываться лунными ночами.

     Мы не обязаны любить обыденный мир.

     Мы храним его лишь потому, что паразитируем на нем.

     Ненавижу паразитов!

     - О чем ты задумался? - спросила Ольга.

     В гостиной показался мальчишка. Метнулся в спальню - очень быстро, учитывая, что он в обыденном мире. Стал рыться в шкафу.

     - Да так. Грустно.

     - Бывает. В первые годы бывает со всеми, - голос Ольги стал совсем человеческим. - Потом привыкаешь.

     - О том и грущу.

     - Радовался бы, что мы еще живы. В начале века популяция Иных упала до критического минимума.

     Ты в курсе, что дискутировался вопрос об объединении Темных и Светлых? Что разрабатывались евгенические программы?

     - Да, я знаю.

     - Наука нас едва не убила. В нас не верили, не хотели верить.

     Пока считали, что наука способна изменить мир к лучшему.

     Мальчик вернулся в гостиную. Уселся на диван, стал поправлять на шее серебряную цепочку.

     - Что есть лучшее? - спросил я. - Мы вышли из людей.

     Мы научились ходить в сумрак, научились менять природу вещей и людей. Что изменилось, Ольга?

     - Хотя бы то, что вампиры не охотятся без лицензии.

     - Скажи это человеку, у которого пьют кровь...

     На пороге появился кот. Уставился на нас. Завопил, гневно глядя на сову.

     - Он на тебя реагирует, - сказал я. - Ольга, уйди глубже в сумрак.

     - Уже поздно, - ответила Ольга.

     Извини... я потеряла бдительность...

     Мальчик соскочил с дивана. Куда быстрее, чем возможно двигаться в человеческом мире.

     Неловко - он еще и сам не понимал, что с ним происходит, он вошел в свою тень, но не понял этого, и сейчас падал на пол, глядя на меня. Уже из сумрака.

     - Ухожу... - шепнула сова, исчезая.

     Когти больно впились в плечо.

     - Нет! - закричал мальчик. - Я знаю! Я знаю! Вы здесь!

     Я начал вставать, разводя руки.

     - Я вижу! Не трогай меня!

     Он был в сумраке. Все. Случилось. Без всякой помощи со стороны, без курсов и стимуляторов, без руководства мага-куратора, мальчишка прошел грань между обыденным и сумеречным мирами.

     От того, как ты впервые войдешь в сумрак, что ты увидишь, что почувствуешь - во многом от этого зависит, кем ты станешь.

     Темным или Светлым.

     "На темную сторону мы его отпускать не в праве, баланс по Москве рухнет окончательно."

     Мальчик, ты на самом краю.

     И это пострашнее, чем неопытная вампирша.

     Борис Игнатьевич вправе принимать решения о ликвидации.

     - Не бойся, - сказал я, не двигаясь с места. - Не бойся. Я друг. Я не причиню тебе вреда.

     Мальчишка дополз до угла и замер. Он не отрывал от меня взгляда, и явно не понимал, что перешел в сумрак. Для него все выглядело так, будто в комнате внезапно стемнело, нахлынула тишина, и из ниоткуда появился я...

     - Не бойся, - повторил я. - Меня зовут Антон. Как тебя зовут?

     Он молчал. Часто-часто глотал.

     Потом прижал руку к шее, нащупал цепочку, и, кажется, немного успокоился.

     - Я не вампир, - сказал я.

     - Кто вы?

     - пацан кричал.

     Хорошо, что в обыденном мире этот пронзительный крик услышать невозможно.

     - Антон. Работник Ночного Дозора.

     У него расширились глаза, резко, как от боли.

     - Моя работа заключается в том, чтобы охранять людей от вампиров и прочей нечисти.

     - Не правда...

     - Почему?

     Он пожал плечами.

     Хорошо.

     Пытается оценивать свои действия, аргументировать мнение. Значит, не совсем лишился разума от страха.

     - Как тебя зовут? - повторил я.

     Можно было надавить на мальчика, снять страх. Но - это было бы вмешательством, и причем запрещенным.

     - Егор...

     - Хорошее имя. А меня зовут Антон.

     Понимаешь?

     Я Антон Сергеевич Городецкий. Работник Ночного Дозора. Вчера я убил вампира, который пытался напасть на тебя.

     - Одного?

     Прекрасно. Завязывается разговор.

     - Да. Вампирша ушла.

     Сейчас ее ищут.

     Не бойся, я здесь, чтобы охранять.., чтобы уничтожить вампиршу.

     - Почему вокруг так серо? - вдруг спросил мальчик.

     Молодец. Нет, какой молодец.

     - Я объясню. Только давай договоримся, что я тебе не враг. Хорошо?

     - Посмотрим.

     Он цеплялся за свою нелепую цепочку, словно она могла от чего-то спасти. Мальчик, мальчик, если бы все было так просто в этом мире.

     Не спасает ни серебро, ни осина, ни святой крест. Жизнь против смерти, любовь против ненависти.., и сила против силы, потому что сила не имеет моральных категорий. Все очень просто. Я это понял за каких-то два-три года.

     - Егор, - я медленно пошел к нему. - Выслушай, что я скажу...

     - Стойте!

     Командовал он так резко, будто у него было в руках оружие.

     Я вздохнул, остановился.

     - Хорошо. Слушай тогда. Кроме обычного, человеческого мира, который доступен глазу, есть еще теневой, сумеречный мир.

     Он думал. Несмотря на страх, а боялся он дико - меня обдавало волнами удушливого ужаса - мальчишка пытался понять. Бывают люди, которых страх парализует. А бывают те, кому он только придает силы.

     Я бы очень хотел надеяться, что и я из вторых.

     - Параллельный мир?

     Ну вот. Пошла в ход фантастика. Пускай, что уж тут, в именах нет ничего, кроме звука.

     - Да.

     И в этот мир могут попасть лишь те, кто обладает сверхъестественными способностями.

     - Вампиры?

     - Не только.

     Еще оборотни, ведьмы, черные маги... белые маги, целители, пророки.

     - Это все есть?

     Он был мокрый как мышь. Волосы слиплись, футболка прилипла к телу, по щекам ползли бисеринки пота. И все же мальчик не отрывал от меня взгляда, и готовился дать отпор. Словно это ему по силам.

     - Да, Егор. Иногда среди людей появляются те, кто умеет входить в сумеречный мир. Они становятся на сторону добра или зла, света или тьмы. Они - Иные. Так мы называем друг друга - Иные.

     - Вы - Иной?

     - Да. И ты тоже.

     - Почему?

     - Ты в сумеречном мире, малыш.

     Погляди вокруг, вслушайся.

     Краски стерлись. Звуки умерли. Секундная стрелка на часах еле ползет. Ты вошел в сумеречный мир.., ты захотел увидеть опасность, и перешел грань между мирами. Здесь медленнее идет время, здесь все иное. Это мир Иных.

     - Я не верю, - Егор быстро обернулся, снова посмотрел на меня.

     - А почему Грейсик здесь?

     - Кот? - Я улыбнулся. - У животных свои законы, Егор. Коты живут во всех пространствах сразу, для них нет никакой разницы.

     - Не верю, - у него дрожал голос. - Это все сон, я знаю!

     Когда свет меркнет... Я сплю. У меня такое было.

     - Тебе снилось, что ты включаешь свет, а лампочка не загорается? - я знал ответ, и уж тем более, прочел его в глазах мальчишки.

     - Или загорается, но слабо-слабо, как свечка? И ты идешь, а вокруг колышется тьма, и протягиваешь руку - не можешь различить пальцев?

     Он молчал.

     - Это бывает со всеми нами, Егор. Каждому Иному снятся такие сны. Это сумеречный мир вползает в нас, зовет, напоминает о себе. Ты - Иной.

     Пусть еще маленький, но Иной. И только от тебя зависит...

     Я не сразу понял, что у него закрыты глаза, а голова клонится набок.

     - Идиот, - прошипела с плеча Ольга. - Он первый раз самостоятельно вошел в сумрак! У него нет на это сил! Вытаскивай его, быстро, или он останется тут навсегда!

     Сумеречная кома - болезнь новичков. Я почти забыл о ней, мне не приходилось работать с молодыми Иными.

     - Егор! - я подскочил к нему, встряхнул, подхватил за подмышки.

     Он был легкий, совсем легкий, в сумеречном мире меняется не только ход времени. - Очнись!

     Он не реагировал. Мальчик и так сотворил то, на что другим требуются месяцы тренировок - сам вошел в сумрак. А сумеречный мир обожает пить силы.

     - Тащи! - Ольга взяла командование на себя. - Тащи его, живо!

     Он не очнется сам!

     И это было труднее всего. Я проходил курсы неотложной помощи, но вытаскивать из сумрака по настоящему мне еще никого не приходилось.

     - Егор, приди в себя! - я похлопал его по щекам. Вначале слабо, потом перешел на полновесные оплеухи. - Ну же, парень! Ты уходишь в сумеречный мир! Очнись!

     Он становился все легче и легче, истаивал у меня в руках.

     Сумрак пил его жизнь, вытягивал последние силенки.

     Сумрак менял его тело, превращал в своего обитателя. Что же я натворил!

     - Закрывайся! - голос Ольги был холодным, отрезвляющим. - Закрывайся вместе с ним.., дозорный!

     Обычно я создавал сферу больше минуты.

     Сейчас справился секунд за пять.

     Вспышка боли - будто в голове взорвался крошечный заряд.

     Я запрокинул голову когда сфера отрицания вышла из моего тела и окутало меня радужным мыльным пузырем. Пузырь рос, надувался, неохотно вбирая в себя и меня, и мальчишку.

     - Все, теперь держи. Я ничем не могу тебе помочь, Антон. Держи сферу!

     Ольга была не права. Она помогала уже одними советами. Наверное, я и сам сообразил бы создать сферу, но мог потерять еще несколько драгоценных секунд.

     Вокруг стало светлеть. Сумрак все еще пил наши силы, у меня - с трудом, у мальчишки - вволю, но теперь в его распоряжении было лишь несколько кубических метров пространства.

     Здесь нет обычных физических законов, но есть их аналоги. Сейчас в сфере создавалось равновесие между нашими живыми телами и сумраком.

     Либо сумрак растворится, и выпустит добычу, либо мальчишка превратится в обитателя сумеречного мира. Насовсем. Такое бывает с магами, выложившимися до конца, по неосторожности или по необходимости. Такое бывает с новичками, не умеющими толком защищаться от сумрака, и отдающими ему больше, чем следует.

     Я посмотрел на Егора - его лицо серело на глазах.

     Он уходил в бесконечные просторы теневого мира.

     Перехватив мальчишку на правую руку, я левой вынул из кармана перочинный нож. Зубами открыл лезвие.

     - Это опасно, - предупредила Ольга.

     Я не ответил. Просто полоснул себя по запястью.

     Сумрак зашипел как раскаленная сковорода, когда брызнула кровь.

     У меня помутилось в глазах. Дело было не в потере крови, вместе с ней уходила сама жизнь. Я нарушил свою собственную защиту от сумрака.

     Зато он получил такую порцию энергии, которую был не в состоянии проглотить.

     Мир посветлел, моя тень прыгнула на пол, и я переступил через нее. Радужная пленка сферы отрицания лопнула, выпуская нас в обыденный мир.

Глава 5

     Кровь тоненькой струйкой брызгала на палас. Мальчик болтался у меня на руках, еще без сознания, но лицо уже начинало розоветь.

     Кот вопил из другой комнаты, будто его резали.

     Я опустил Егора на диван. Сел рядом. Попросил:

     - Ольга, бинт...

     Сова сорвалась с моего плеча, белым росчерком унеслась на кухню. Видимо, по пути она вошла в сумрак, потому что вернулась уже через пару секунд, с бинтом в клюве.

     Егор открыл глаза как раз в тот миг, когда я взял у совы бинт и принялся перевязывать свою руку. Спросил:

     - Это кто?

     - Сова. Не видишь разве?

     - Что со мной было? - спросил он. Голос почти не дрожал.

     - Ты потерял сознание.

     - Почему? - его взгляд испуганно пробежал по следам крови на полу и на моей одежде. Егора я ухитрился не испачкать.

     - Кровь моя, - объяснил я. - Порезался случайно.

     Егор, в сумрак надо входить осторожно. Это чужая среда, даже для нас, Иных.

     Находясь в сумеречном мире мы должны постоянно тратить силы, подпитывать его живой энергией. Понемножку. А если не контролировать процесс - сумрак высосет из тебя все живое. Ничего не поделаешь, это плата.

     - Я заплатил больше, чем был должен?

     - Больше, чем имел. И едва не остался в сумеречном мире навсегда. Это не смерть, но может быть - это хуже смерти.

     - Давайте помогу... - мальчишка сел, на миг сморщился - видимо, закружилась голова. Я протянул руку - он стал бинтовать запястье, неумело, но старательно.

     Аура мальчишки не изменилась, по-прежнему была переливчатой, нейтральной. Он уже входил в сумрак, но тот еще не успел наложить свою печать.

     - Веришь, что я друг? - спросил я.

     - Не знаю. Не враг, наверное. Или не можете ничего мне сделать!

     Протянув руку, я потрогал мальчишку за шею - он сразу напрягся. Расстегнул и снял с него цепочку.

     - Понял?

     - Значит, вы не вампир, - голос чуть просел.

     - Да. Но вовсе не потому, что смог коснуться чеснока и серебра. Егор, это не помеха для вампира.

     - Во всех фильмах...

     - А еще во всех фильмах хорошие парни побеждают плохих.

     Мальчик, суеверия опасны, они внушают лживые надежды.

     - А надежды бывают правдивыми?

     - Нет. По сути своей, - я встал, потрогал повязку. Ничего, держалась крепко, и наложена достаточно туго. Через полчаса можно будет заговорить рану, но пока слишком мало сил.

     Мальчик смотрел на меня с дивана.

     Да, он немножко успокоился.

     Но вовсе мне не доверял. Забавно было то, что на белую сову, с невинным видом задремавшую на телевизоре, он и внимания не обращал.

     Похоже, Ольга все-таки вмешалась в его сознание. Оно и к лучшему - объяснять, кто такая белая говорящая сова, было бы крайне трудно.

     - У тебя найдется еда? - спросил я.

     - Какая?

     - Да любая. Чай с сахаром. Кусок хлеба. Я тоже потратил много сил.

     - Найдется. А как вы поранились?

     Я не стал уточнять, но не стал и врать.

     - Нарочно. Так было нужно, чтобы вытащить тебя из сумрака.

     - Спасибо. Если это правда.

     Наглость у него была, но мне это понравилось.

     - Не за что. Сгинь ты в сумраке - и с меня начальство снимет голову.

     Мальчик хмыкнул, встал. Он все-таки старался держаться подальше от меня.

     - А какое начальство?

     - Строгое. Ну, ты нальешь мне чая?

     - Для хорошего человека ничего не жалко, - да, он продолжал бояться. И прятал страх за развязной хамоватостью.

     - Сразу уточняю - я не человек. Я - Иной. И ты Иной.

     - А в чем разница? - Егор демонстративно окинул меня взглядом.

     - На вид и не скажешь!

     - Пока не напоишь чаем, буду молчать. Тебя учили принимать гостей?

     - Незваных? А как вы вошли?

     - Через дверь. Я покажу. Позже.

     - Пойдемте, - кажется, меня все-таки решили угостить чаем.

     Я пошел следом за мальчиком, невольно морщась. Не выдержал, и попросил:

     - Только знаешь, Егор.., вымой вначале шею.

     Не оборачиваясь, мальчик замотал головой.

     - Это по меньшей мере глупо, защищать одну лишь шею. На человеческом теле есть пять точек, куда может укусить вампир.

     - Да ну?

     - Ну да. Разумеется, я имею в виду мужское тело.

     У него даже затылок покраснел.

     Я всыпал в кружку пять полных ложек сахара. Подмигнул Егору:

     - Налейте стакан чая с двумя ложками сахара... хочу перед смертью попробовать.

     Видимо, он не знал этого анекдота.

     - А мне сколько сыпать?

     - Ты сколько весишь?

     - Не помню.

     Я прикинул на глаз.

     - Сыпь четыре. Начальную гипогликемию снимешь.

     Шею он все-таки вымыл, хотя полностью от чесночного запаха не избавился. Попросил, жадно глотая чай:

     - Объясняйте!

     Да, не так я все планировал. Совсем не так.

     Проследить за пацаном, когда его настигнет Зов.

     Убить или схватить вампиршу.

     И отвести благодарного мальчика к шефу - уж он-то хорошо умеет объяснять.

     - В давние времена, - я поперхнулся чаем. - Похоже на начало сказки, верно? Только это не сказка.

     - Я слушаю.

     - Ладно. Начну с другого. Есть человеческий мир, - я кивнул за окно, на крошечный дворик, на ползущие по дороге машины. - Вот он. Вокруг нас. И большинство не может выйти за его пределы.

     Так было всегда.

     Но иногда появляемся мы, Иные.

     - И вампиры?

     - Вампиры - тоже Иные.

     Правда, они другие Иные, их способности определены заранее.

     - Не понимаю, - Егор помотал головой.

     Ну да, я не куратор. Не умею, да и не люблю объяснять прописные истины...

     - Два шамана, наевшись ядовитых грибов, колотят в свои бубны, - сказал я. - Давным-давно, еще в первобытные времена.

     Один из шаманов честно морочит головы охотникам и вождю. Другой - видит, как его тень, дрожащая на полу пещеры в свете костра, обретает объем и поднимается в полный рост. Он делает шаг - и входит в тень. Входит в сумрак. И дальше начинается самое интересное. Понимаешь?

     Егор молчал.

     - Сумрак меняет вошедшего. Это иной мир, и он делает из людей Иных. А вот кем ты станешь - зависит лишь от тебя.

     Сумрак - бурная река, которая течет во все стороны сразу.

     Решай, кем ты хочешь стать в сумеречном мире. Но решай быстро, у тебя не так уж много времени.

     Вот теперь он понял. У мальчишки сузились зрачки, и чуть побледнела кожа. Хорошая стрессовая реакция, и впрямь годится в оперативники...

     - Кем я могу стать?

     - Ты - кем угодно. Ты еще не определился. И знаешь, какой выбор лежит в основе? Добро и зло. Свет и Тьма.

     - И ты - добрый?

     - Прежде всего я - Иной. Различие Добра и Зла лежит в отношении к обычным людям. Если ты выбираешь Свет - ты не будешь применять свои способности для личной выгоды. Если ты выбрал Тьму - это станет для тебя нормальным. Но даже черный маг способен исцелять больных и находить пропавших без вести. А белый маг может отказывать людям в помощи.

     - Тогда я не понимаю, в чем разница?!

     - Ты поймешь. Поймешь, когда встанешь на ту или иную сторону.

     - Никуда я не буду вставать!

     - Поздно, Егор. Ты был в сумраке, и ты уже меняешься. День, другой - и выбор будет сделан.

     - Если ты выбрал Свет... - Егор встал, налил себе еще чая. Я заметил, что он впервые повернулся ко мне спиной без опаски. - То кто ты? Маг?

     - Ученик мага. Я работаю в офисе Ночного Дозора. Это тоже нужно.

     - А что ты можешь делать? Покажи, я хочу проверить!

     Ну вот, все как по учебнику. Он был в сумраке - но это его не убедило. Мелкие балаганные фокусы куда более впечатляющи.

     - Смотри.

     Я протянул к нему руку.

     Егор остановился, пытаясь понять, что происходит. Потом посмотрел на кружку.

     От чая уже не шел пар. Чай похрустывал, превратившись в цилиндрик мутно-коричневого льда со вмороженными чаинками.

     - Ой, - сказал мальчик.

     Термодинамика - самая простая часть управления материей.

     Я позволил броуновскому движению восстановиться, и лед вскипел. Егор вскрикнул, роняя кружку.

     - Извини, - я вскочил, схватил с раковины тряпку. Присел, вытирая с линолеума лужу.

     - От магии сплошные неприятности, - сказал мальчик. - Чашку жалко.

     - Сейчас.

     Тень прыгнула мне навстречу, я вошел в сумрак и посмотрел на осколки. Они еще помнили целое, и чашке вовсе не суждено было разбиться так быстро.

     Оставаясь в сумраке я сгреб рукой горстку осколков.

     Несколько самых мелких, отлетевших под плиту, охотно подкатились поближе.

     Я вышел из сумрака, и поставил целую чашку на стол.

     - Только чай наливай заново.

     - Круто, - кажется, этот маленький фокус произвел на мальчика сильное впечатление. - А так с любой вещью можно?

     - С вещью - почти с любой.

     - Антон.., а если что-то разбилось неделю назад?

     Я невольно улыбнулся.

     - Нет. Извини, уже слишком поздно. Сумрак дает шанс, но его надо использовать быстро, очень быстро.

     Егор помрачнел. Интересно, что он разбил неделю назад?

     - Теперь веришь?

     - Это магия?

     - Да. Самая примитивная. Ей почти не нужно учиться.

     Наверное, я сказал это зря. В глазах у мальчика появился огонек.

     Он уже оценивал свои перспективы. Выгоду.

     Свет и тьма...

     - А опытный маг, он может и другие вещи делать?

     - Даже я могу.

     - А управлять людьми?

     Свет и тьма...

     - Да, - сказал я. - Да, можем.

     - И вы это делаете? А почему террористы захватывают заложников?

     Ведь можно незаметно прокрасться через сумрак, и застрелить их.

     Или заставить застрелиться! А почему люди умирают от болезней? Маги ведь могут лечить, вы сами сказали?

     - Это будет Добро, - сказал я.

     - Конечно! Так вы же светлые маги!

     - Если мы совершим любое безусловно доброе действие - темные маги получают право на действие злое.

     Егор удивленно смотрел на меня. На него слишком многое вывалилось в последние сутки. Он еще неплохо справлялся.

     - К сожалению, Егор, зло сильнее по своей природе.

     Зло - деструктивно. Оно разрушает куда легче, чем добро созидает.

     - А что вы тогда делаете? Вот этот ваш Ночной Дозор...

     Вы воюете с темными магами?

     Мне нельзя было отвечать.

     Я понимал это с той же убийственной ясностью, с которой знал - вообще не стоило открываться перед мальчиком. Надо было его усыпить. Уйти в сумрак глубже.

     Но не давать, не давать никаких объяснений!

     Я ничего не смогу доказать!

     - Вы с ними воюете?

     - Не совсем, - сказал я. Правда была хуже лжи, но я не имел права на ложь. - Мы следим друг за другом.

     - Готовитесь воевать?

     Я смотрел на Егора, и думал о том, что он очень, очень неглупый мальчик. Но именно мальчик.

     И если сказать ему сейчас, что близится великая битва добра и зла, что он может стать новым джедаем сумеречного мира, то он будет наш.

     Правда, ненадолго.

     - Нет, Егор. Нас очень мало.

     - Светлых? Меньше, чем темных?

     Вот сейчас он готов бросить дом, маму с папой, надеть сверкающие доспехи и пойти умирать за дело Добра...

     - Вообще - Иных.

     Егор... битвы Добра и Зла шли тысячи лет с переменным успехом. Порой Свет побеждал, но если бы ты знал, сколько людей, даже не подозревающих про сумеречный мир, при этом гибли.

     Иных мало, но ведь каждый Иной способен повести за собой тысячи обычных людей. Егор.., если сейчас начнется война Добра и Зла - погибнет половина человечества. Потому почти полвека назад был подписан договор.

     Великий договор между Добром и Злом, Тьмой и Светом.

     У него округлились глаза.

     Я вздохнул, и продолжил:

     - Это короткий договор. Сейчас я прочту его - в официальном переводе на русский язык. Ты уже вправе знать.

     Прикрыв глаза я посмотрел в темноту.

     Сумрак ожил, заклубился под веками. И развернулось серое полотно, испещренное пылающими красными буквами. Договор нельзя произносить на память, его можно лишь читать:

     - Мы - Иные Мы служим разным силам Но в сумраке нет разницы между отсутствием тьмы и отсутствием света Наша борьба способна уничтожить мир Мы заключаем Великий Договор о перемирии Каждая сторона будет жить по своим законам Каждая сторона будет иметь свои права Мы ограничиваем свои права и свои законы Мы - Иные Мы создаем Ночной дозор Чтобы силы Света следили за силами Тьмы Мы - Иные Мы создаем Дневной дозор Чтобы силы Тьмы следили за силами Света Время - решит за нас У Егора округлились глаза.

     - Свет и Тьма живут в мире?

     - Да.

     - Вот.., вампиры... - он с неизбежностью возвращался к этой теме.

     - Они Темные?

     - Да.

     Это люди, полностью перерожденные сумеречным миром.

     Они получают огромные возможности, но теряют саму жизнь. И поддерживать свое существование могут лишь чужой энергией. Кровь - самая удобная форма для ее перекачивания.

     - И они убивают людей!

     - Они могут существовать на донорской крови. Это как сублимированные продукты, мальчик. Невкусно, но тоже питательно. Если бы вампиры позволили себе охотиться...

     - Но на меня нападали!

     Он думал сейчас лишь о себе... Плохо.

     - Некоторые вампиры нарушают законы. Для того и нужен Ночной Дозор - следить за соблюдением договора.

     - А так, так вот просто, вампиры на людей не охотятся?

     Мою щеку обдало ветром от невидимых крыльев.

     Коготки вцепились в плечо.

     - Что ты ему ответишь, дозорный? - шепнула Ольга из глубин сумрака. - Ты рискнешь сказать правду?

     - Охотятся, - сказал я. И добавил то, что когда-то, пять лет назад, ударило меня страшнее всего. - По лицензии.

     Иногда... иногда им нужна живая кровь.

     Он спросил не сразу. Я читал в его глазах все, что мальчик думал, все что хотел спросить. И знал, что отвечать придется на все вопросы.

     - А вы?

     - А мы предотвращаем браконьерство.

     - Так на меня могли напасть.., по этому вашему договору? По лицензии?

     - Да, - сказал я.

     - И выпили бы кровь? А вы бы прошли мимо и отвернулись?

     Свет и тьма...

     Я закрыл глаза. Договор пылал в сером тумане.

     Чеканные строки, за которыми стояли тысячелетия войны и миллионы жизней.

     - Да.

     - Уходите...

     Мальчишка сейчас был взведен как пружина. На грани истерики, на краю безумия.

     - Я пришел защитить тебя.

     - Не надо!

     - Вампирша свободна. Она попытается напасть...

     - Уходите!

     Ольга вздохнула:

     - Доигрался, дозорный?

     Я поднялся - Егор вздрогнул, сдвигаясь подальше вместе с табуреткой.

     - Ты поймешь, - сказал я. - У нас нет иного выхода...

     Я и сам не верил в свои слова. И спорить сейчас было бесполезно. А за окнами темнело, и вот-вот наступит время охоты...

     Мальчик следом, будто стараясь убедиться, что я выйду из квартиры, а не спрячусь в шкафу. Больше я ничего не говорил. Открыл дверь, вышел на лестницу, дверь хлопнула за спиной.

     Поднявшись на пролет выше, я сел на корточки у лестничного окна. Ольга молчала, молчал и я.

     Правду нельзя открывать так резко. Человеку нелегко признать сам факт нашего существования. А уж примириться с Договором...

     - Мы ничего не могли сделать, - сказала Ольга.

     - Недооценили паренька, его способности и его страх.

     Были обнаружены.

     Вынуждены были отвечать на вопросы - и отвечать правдиво.

     - Сочиняешь рапорт? - спросил я.

     - Знал бы ты, сколько подобных рапортов я писала...

     Воняло гнилью из мусоропровода. За окном шумел проспект, медленно погружающийся в сумерки. Уже начинали мерцать фонари. Я сидел, крутил в руках сотовый телефон и размышлял, звонить сейчас шефу, или подождать его звонка. Наверняка Борис Игнатьевич наблюдает за мной.

     Наверняка.

     - Не переоценивай возможностей руководства, - сказала Ольга. - У него сейчас по уши проблем с черной воронкой.

     Телефон в моих руках заверещал.

     - Угадайте, кто? - спросил я, открывая трубку.

     - Вуди Вудпекер. Или Вупи Гольдберг.

     Мне было не до шуток.

     - Да?

     - Где находишься, Антон?

     Голос шефа был усталый, замученный. Таким я его не знал.

     - На лестничной площадке уродского многоэтажного дома.

     Рядом с мусоропроводом. Здесь довольно тепло, и уже почти уютно.

     - Нашел мальчишку? - без всякого интереса спросил шеф.

     - Нашел...

     - Хорошо. Я пошлю к тебе Тигренка и Медведя.

     Здесь им делать все равно нечего. А ты приезжай в Перово. Немедленно.

     Я полез было в карман, и шеф немедленно уточнил:

     - Если нет с собой денег... впрочем, пускай даже есть.

     Останови милицейскую машину и пусть довезут тебя с ветерком.

     - Так серьезно? - только и спросил я.

     - Весьма. Можешь выехать немедленно.

     Я посмотрел в темноту за окном.

     - Борис Игнатьевич, не стоит оставлять парня одного.

     Он и впрямь потенциально силен...

     - Да знаю я... Ладно. Ребята уже едут.

     С ними мальчику ничего не грозит. Дождись - и немедленно сюда.

     Застучали гудки. Сложив трубку я покосился на плечо:

     - И что ты скажешь, Ольга?

     - Странно.

     - Почему? Ты сама сказала, что им не справиться.

     - Странно, что он позвал тебя, а не меня...

     - Ольга задумалась.

     - Может быть.., да нет. Не знаю.

     Я глянул сквозь сумрак - и на самом горизонта обнаружил два пятнышка. Оперативники мчались с такой скоростью, что могли быть на месте минут через пятнадцать.

     - Он даже адреса не спросил, - мрачно заметил я.

     - Времени не хотел терять.

     А ты не почувствовал, как он взял координаты?

     - Нет.

     - Тренируйся больше, Антон.

     - Я не работаю в поле!

     - Теперь - работаешь. Пошли вниз. Зов мы услышим.

     Поднявшись - местечко на лестнице и впрямь уже казалось насиженным и уютным, я побрел вниз. На душе был осадок - скверный, тоскливый.

     За спиной хлопнула дверь. Я обернулся.

     - Мне страшно, - сказал Егор без всяких церемоний.

     - Все в порядке, - я стал подниматься обратно. - Мы тебя охраняем.

     Он кусал губы, смотрел то на меня, то на полумрак лестницы.

     Впускать меня в квартиру ему тоже не хотелось, но и одному оставаться уже сил не было.

     - Мне кажется, на меня смотрят, - сказал он наконец.

     - Это вы делаете?

     - Нет. Скорее всего - это вампирша.

     Мальчишка не вздрогнул. Ничего нового я ему не сообщил.

     - Как она нападет?

     - Войти в дверь без приглашения она не сможет. Особенность вампиров, о ней сказки не врут. Тебе захочется выйти самому. Впрочем, ты уже хочешь выйти.

     - Я не выйду!

     - Когда она применит Зов - выйдешь. Будешь понимать, что происходит, но все равно выйдешь.

     - Вы.., вы мне можете посоветовать? Что-нибудь?

     Егор сдался. Он хотел помощи, любой возможной помощи.

     - Могу. Доверься нам.

     Его колебания длились секунду.

     - Входите, - Егор отступил от двери. - Только.., сейчас мама придет с работы.

     - Ну и что?

     - Вы спрячетесь? Или что мне сказать?

     - Это ерунда, - отмахнулся я. - Но мне...

     Открылась дверь соседней квартиры - осторожненько приоткрылась, на цепочке. Выглянуло морщинистое старушечье личико.

     Я коснулся ее сознания - легонько, на миг, как можно осторожнее, чтобы не повредить и без того расшатанный разум...

     - А, это ты... - старуха расплылась в улыбке. - Ты, ты...

     - Антон, - любезно подсказал я.

     - Я уж думала, кто чужой ходит, - снимая цепочку, и выдвигаясь в подъезд сообщила бабулька. - Время-то такое, сплошные безобразия, творят, что хотят...

     - Ничего, - сказал я.

     - Все будет хорошо.

     Вы лучше посмотрите телевизор, там сейчас новая серия идет.

     Старуха закивала, и послав мне еще один дружелюбный взгляд укрылась в квартире.

     - Какая серия? - спросил Егор.

     Я пожал плечами:

     - Да не знаю. Какая-нибудь. Мало ли мыльных опер?

     - А откуда вы нашу соседку знаете?

     - Я? Ее? Да ниоткуда.

     Мальчик молчал.

     - Вот так, - пояснил я. - Мы - Иные. А входить я не буду, мне надо сейчас уезжать.

     - Как?

     - Тебя будут охранять другие, Егор.

     И не беспокойся - они профессионалы куда лучше меня.

     Я глянул сквозь сумрак - два ярких оранжевых огня приближались к подъезду.

     - Я.., я не хочу, - мальчишка сразу запаниковал. - Лучше вы!

     - Не могу. У меня другое задание.

     Внизу в подъезде хлопнула дверь, застучали шаги.

     Лифтом боевики пренебрегли.

     - Я не хочу! - Егор схватился за дверь, будто решил закрыться. - Я им не верю!

     - Или ты доверяешь всему Ночному Дозору, или не доверяешь никому, - жестко отрезал я. - Мы не супермены-одиночки в красно-синих плащах.

     Мы наемные работники. Полиция сумеречного мира. Мои слова - слова Ночного Дозора.

     - А кто они? - мальчик уже сдавался. - Маги?

     - Да. Только узкоспециализированные.

     Внизу, на изгибе лестницы, появилась Тигренок.

     - Привет, малыши! - жизнерадостно воскликнула девушка, одним прыжком преодолевая пролет.

     Прыжок был нечеловеческий.

     Егор даже съежился и отступил, настороженно глядя на Тигренка.

     Я покачал головой - девушка явно балансировала на грани трансформации. Ей это нравилось, а сейчас к тому же имелись все основания порезвиться.

     - Как там? - спросил я.

     Тигренок шумно вздохнула, потом улыбнулась:

     - Ой.., весело. Все в панике. Иди, тебя ждут, Антошка...

     А ты мой подопечный, да?

     Мальчишка молчал, разглядывая ее.

     Честно говоря, шеф сделал прекрасный выбор, послав на охрану именно Тигренка. Она внушала доверие и симпатию любому, от детей до стариков.

     Говорят, даже темные иногда подкупались на ее поведение. Впрочем, они-то как раз были не правы...

     - Я не подопечный, - ответил, наконец, мальчик. - Меня Егор зовут.

     - А я Тигренок, - девушка уже вошла в квартиру, дружелюбно обняла мальчишку за плечи. - Давай, показывай плацдарм! Начнем готовить оборону!

     Я пошел вниз, на ходу качая головой. Минут через пять Тигренок будет демонстрировать мальчику, за что получила свое имя.

     - Привет, - буркнул идущий навстречу Медведь.

     - Привет, - мы обменялись короткими рукопожатиями.

     Из всех сотрудников Дозора Медведь вызывал у меня самые странные и смешанные эмоции.

     Медведь был чуть выше среднего роста, крепкий, и с совершенно непроницаемым лицом. Говорить много не любил, как он проводит нерабочее время, где живет - не знал никто, кроме, разве что, Тигренка.

     Ходили слухи, что он был даже не магом, а оборотнем. Рассказывали, что вначале он работал в Дневном Дозоре, а потом, во время какой-то миссии, вдруг перекинулся на нашу сторону. Все это была полнейшая чушь, светлые не становятся темными, а темные не превращаются в светлых.

     Но что-то, порождающее невольную оторопь, в Медведе крылось.

     - Машина тебя ждет, - не останавливаясь, сказал оперативник.

     - Водитель - ас. Доедешь с ветерком.

     Медведь чуть заикался, и потому строил короткие фразы. Он не спешил, Тигренок уже заступила на дежурство. А вот мне медлить не стоило.

     - Там тяжело? - ускоряя шаг спросил я. Сверху донеслось:

     - Там уже никак.

     Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил из подъезда. Машина и впрямь стояла - я на миг залюбовался ей, приостановившись.

     Роскошный темно-багровый "БМВ" последней модели, с небрежно прилепленной на крыше мигалкой. Обе дверцы со стороны подъезда были открыты, водитель, у которого под полой пиджака угадывалась кобура, торопливо курил, высунувшись из машины. У задней дверцы стоял совершенно монументального вида немолодой мужчина, в очень дорогом костюме, на лацкане которого блестел депутатский значок, в расстегнутом пальто.

     Мужчина говорил по сотовому:

     - Да кто он такой? Когда смогу - приеду!

     Что?

     Какие, твою мать, девки? Умом тронулся? Шагу ступить сами не можете?

     Покосившись на меня, депутат не прощаясь прервал разговор и полез в машину. Водитель жадно затянулся, откинул сигарету и схватился за руль. Мотор мягко завыл, я едва успел сесть на переднее сиденье, как машина тронулась. По дверце со скрипом прошлись обледенелые ветки.

     - Ослеп, что ли? - рявкнул депутат на шофера, хотя вина в случившемся была лишь моя. Но стоило хозяину машины повернуться ко мне, как тон изменился:

     - В Перово тебя?

     Еще ни разу меня не подвозили представители власти. Да еще, ко всему, не то милицейские чины, не то бандитские авторитеты. Умом я понимал, что перед возможностями дозорного все едино, но экспериментировать никогда не пытался.

     - Да, туда же, откуда ребята приехали. И побыстрее бы...

     - Слышишь, Володька? - обратился депутат к водителю. - Жми!

     Володька поднажал. Да так резво, что мне стало не по себе, и я глянул в сумрак - доедем ли вообще?

     Выходило, что доедем. Но не только из-за мастерства водителя или коэффициента удачи, у меня, как у любого дозорного, искусственно повышенного. Похоже было, что кто-то прошелся по вероятностному полю, вычищая оттуда все аварии, пробки и слишком уж ревностных гаишников.

     В нашем отделе такое мог сотворить лишь сам шеф. Вот только зачем?

     - Мне тоже жутковато... - шепнула с плеча невидимая птица. - Когда мы с графом...

     Она замолкла, будто поймав себя на излишней откровенности.

     Машина прошла перекресток на красный свет, по немыслимой кривой, увертываясь от легковушек и каких-то фургонов. С остановки кто-то показал в нашу сторону рукой.

     - Глотнешь?

     - дружелюбно вопросил депутат.

     Протянул маленькую бутылочку "Реми Мартен" и пластиковый одноразовый стаканчик. Это выглядело настолько смешно, что я не колеблясь налил себе тридцать грамм.

     Даже на такой скорости и на разбитой дороге машина шла мягко, коньяк не расплескивался.

     Я вернул бутылку, кивнул, вытянул из кармана наушники плеера, надел, включил диск. Выпала старая-престарая песня "Воскресенья", моя любимая.

     Тот городок был мал как детская игрушка, Не знал он с давних пор болезней и нашествий.

     На башне крепостной ржавела молча пушка И стороной ушли маршруты путешествий...

     И так за годом год, без праздников и будней - Весь город спал.

     Во сне он видел земли городов безлюдных И мертвых скал...

     Мы вышли на трассу. Машина все наращивала скорость, я еще никогда не ездил в Москве так быстро.

     Да и не только в Москве...

     Если бы не вычищенное вероятностное поле - заставил бы сбросить ход, а так - просто страшновато.

     Среди холодных скал музыка звучала А город спал...

     Куда она звала? Кого она искала?

     Никто не знал...

     Я невольно вспомнил о том, что Романов - сам Иной.

     Только неинициированный. Его заметили слишком поздно.., предложение было сделано, но он отказался.

     Это тоже выбор.

     Интересно, как часто он слышал эту музыку в ночи?

     Кто в духоте ночной не закрывал окна - Того уж нет.

     Ушли искать страну, где жизнью жизнь полна За песней вслед...

     - Еще хочешь? - депутат был самой благожелательностью. Интересно, что ему внушили Медведь и Тигренок? Что я - его лучший друг?

     Что он - мой вечный должник? Что я - внебрачный, но любимейший сын президента?

     Какая ерунда все это.

     Существуют сотни способов вызвать в людях доверие, симпатию и желание помочь. У Света есть свои методы, жаль только, что и у Тьмы их немало. Ерунда это.

     Вопрос в другом - зачем же я потребовался шефу?

Глава 6

     У дороги меня ждал Илья. Стоял, засунув руки в карманы, с отвращением глядя в небо, сыплющее мелким снежком.

     - Долго, - только и сказал он, когда я, за руку распрощавшись с депутатом, выбрался из машины. - Шеф заждался.

     - Что тут происходит?

     Илья ухмыльнулся. Но обычной жизнерадостности в этой улыбке не было.

     - Сейчас увидишь.., идем.

     Мы зашагали по утоптанной дорожке, обгоняя бредущих от супермаркета женщин с сумками. Как странно, супермаркеты у нас появились, совсем как настоящие. А вот походка у людей осталась прежней, словно они только что отстояли часовую очередь за синими куриными трупиками...

     - Далеко? - спросил я.

     - Было бы далеко, взяли бы машину.

     - А что наш сексуальный гигант? Не справился?

     - Игнат старался, - только и ответил Илья.

     Почему-то я испытал короткое и мстительное удовольствие, будто провал красавца Игната был в моих интересах. Обычно, если требовало задание, он оказывался в чужой постели через час-другой после получения задания.

     - Шеф объявил готовность к эвакуации, - вдруг сказал Илья.

     - Что?

     - Полная готовность.

     Если воронка не стабилизируется, то Иные покидают Москву.

     Он шел впереди, и я не мог заглянуть в глаза.

     Но зачем бы Илье врать...

     - А воронка по-прежнему... - начал я. И замолчал. Я увидел.

     Впереди, над унылой девятиэтажкой, на фоне темного снежного неба, медленно вращался черный смерч Его уже нельзя было назвать воронкой или вихрем.

     Именно смерч.

     Он тянулся не из этого здания, а из следующего, еще скрытого. И учитывая угол темного конуса - смерч шел почти от самой земли.

     - Дьявол... - прошептал я.

     - Не накликай! - оборвал Илья. - Вполне пролезет.

     - В ней метров тридцать...

     - Тридцать два. И продолжает расти.

     Я торопливо посмотрел на свое плечо - и увидел Ольгу.

     Она вышла из сумрака.

     Вы когда-нибудь видели испуганную птицу? Испуганную по-человечьи?

     Сова казалась взъерошенной. Неужели перья могут вставать дыбом? Глаза горели желто-оранжевым, янтарным огнем.

     Моя несчастная куртка была изодрана на плече в мелкую лапшу, а когти все скребли и скребли, будто намеревались добраться до тела.

     - Ольга!

     Илья обернулся, кивнул:

     - Вот-вот... Шеф говорит, что в Хиросиме воронка была ниже.

     Сова взмахнула крыльями, взмыла в воздух - беззвучно, плавно.

     За спиной вскрикнула женщина - я обернулся, увидел растерянное лицо, изумленные глаза, провожающие птицу.

     - Ворона летит, - негромко, вполоборота глянув на женщину, сообщил Илья.

     Реакция у него была куда быстрее моей.

     Через миг случайная свидетельница уже обогнала нас, что-то недовольно ворча об узкой тропинке, и любителях заслонять дорогу.

     - Быстро растет? - кивнув на смерч, спросил я.

     - Рывками. Но сейчас идет стабилизация. Шеф вовремя отозвал Игната. Пошли...

     Сова, по широкому кругу обогнув смерч, снизилась и полетела над нами. Какое-то самообладание Ольга сохранила, но неосторожный выход из сумрака явно показывал ее растерянность.

     - А что он натворил?

     - Да ничего.., кроме излишней самоуверенности.

     Завязал знакомство. Стал форсировать, и добился роста воронки.., да еще какого роста.

     - Не понимаю, - растерянно сказал я. - Такой рост может идти при энергичном подпитывании со стороны мага, вызвавшего инферно...

     - О чем и речь. Кто-то отследил Игната, и подбросил в топку уголька. Сюда...

     Мы вошли в подъезд того здания, что заслоняло нас от вихря.

     Сова в последний миг влетела следом.

     Я недоуменно посмотрел на Илью, но спрашивать ничего не стал. Впрочем, тут же стало ясно, зачем мы здесь.

     На первом этаже, в одной из квартир, был развернут оперативный штаб. Могучая стальная дверь, в человеческом мире прочно закрытая, в сумраке была распахнута настежь. Илья не останавливаясь нырнул в сумрак и прошел, я несколько секунд провозился, поднимая свою тень, и последовал за ним.

     Большая квартира - комнаты четыре, все очень уютно. При этом - шумно, жарко и накурено.

     Здесь было больше двадцати Иных. И оперативники, и мы, конторские крысы. На мой приход даже внимания не обратили, на Ольгу поглядывали.

     Я понял, что старые работники Дозора ее знают, но никто даже не попытался поздороваться или улыбнуться белой сове.

     Что же ты натворила?

     - В спальню, шеф там, - бросил Илья, сам сворачивая на кухню.

     На кухне гремели бокалами. Может быть пили чай, а может быть и чего покрепче. Бросив беглый взгляд, я убедился, что прав. Игната отпаивали коньяком. Наш сексуальный террорист выглядел совершенно убитым и раздавленным, на его долю давно не доставалось таких неудач.

     Я прошел дальше, толкнул первую попавшуюся дверь, заглянул.

     Это была детская. На маленькой кровати спал ребенок лет пяти, на ковре рядом - его родители и девочка-подросток.

     Все понятно.

     Хозяев квартиры погрузили в сладкий и здоровый сон, чтобы не мешались под ногами.

     Можно было развернуть весь штаб в сумеречном пространстве, но к чему зря тратить силы?

     Меня похлопали по плечу. Я обернулся - это оказался Семен.

     - Шеф - там, - коротко сообщил он. - Давай...

     Похоже, все в курсе, что меня ждут.

     Я вошел в другую комнату и на миг оторопел.

     Нет ничего нелепее, чем оперативный штаб Ночного Дозора, развернутый в жилой квартире.

     Над туалетным столиком, обильно заставленным косметикой и заваленным бижутерией, висел магический шар средних размеров. Шар транслировал вид на вихрь сверху. Рядом на пуфике сидела Лена, наш лучший оператор, молчаливая и сосредоточенная. Глаза у нее были закрыты, но при моем появлении она чуть приподняла руку в приветствии.

     Ладно, это дело обычное.

     Оператор шара видит пространство в комплексе, от него невозможно укрыться.

     На кровати, обложившись подушками, полулежал шеф. Был он в пестром халате, мягких восточных туфлях и тюбетейке.

     Сладкий дымок переносного кальяна наполнял помещение. Белая сова сидела перед ним, судя по всему они общались невербально.

     Тоже нормальное дело.

     В минуты особого напряжения шеф всегда обращается к привычкам, перенятым в Средней Азии. Он там работал на рубеже девятнадцатого-двадцатого века, маскируясь вначале под муфтия, потом - под предводителя басмачей, затем - под красного комиссара, а под конец - лет десять прослужил секретарем райкома.

     У окна стояли Данила и Фарид. Даже моих способностей хватало, чтобы заметить пурпурное мерцание магических жезлов, спрятанных в рукавах.

     Вполне заурядная раскладка.

     Без охраны в такие минуты штаб не оставляют. Данила и Фарид бойцы не самые сильные, но опытные, а это зачастую куда важнее грубой силы.

     Но вот как относиться к еще одному Иному, находящемуся в комнате?

     Он сидел в уголке, на корточках, скромно и незаметно.

     Худой как щепка, щеки впалые, черные волосы коротко, по-военному пострижены, глаза большие, печальные. Возраст совсем непонятен, может тридцать лет, а может и триста.

     Темная одежда: свободный костюм и серая рубашка, хорошо гармонировали с обликом. Человек, наверное, принял бы незнакомца за члена маленькой секты. И в чем-то был бы прав.

     Это был Темный Маг. Причем маг высочайшего уровня, когда он вскользь глянул на меня, я почувствовал, как скорлупа защиты - не мной, между прочим, поставленная! - затрещала и начала прогибаться.

     Я невольно сделал шаг назад. Но маг уже опустил глаза в пол, словно показывая - зондирование было случайным, мимолетным...

     - Борис Игнатьевич, - я почувствовал, что голос мой слегка хрипит.

     Шеф коротко кивнул, потом повернулся к Темному Магу.

     Тот сразу же уставился на шефа.

     - Выдай ему амулет, - отрывисто велел шеф.

     Голос темного оказался грустным и тихим, как у человека, удрученного всеми бедами мира сразу:

     - Я не делаю ничего запрещенного Договором...

     - И я не делаю. Мои сотрудники должны быть иммунны к наблюдателям.

     Вот как! В нашем штабе - наблюдатель со стороны Темных. Значит, рядом развернут полевой штаб Дневного Дозора, и там сидит кто-то из наших.

     Темный маг опустил руку в карман пиджака, порылся, достал резной костяной медальончик на медной цепочке. Протянул мне.

     - Бросай, - сказал я.

     Маг слегка улыбнулся, все так же меланхолично и сочувственно, взмахнул рукой. Я поймал медальон. Шеф одобрительно кивнул.

     - Имя? - спросил я.

     - Завулон.

     Я не слышал раньше этого имени. Либо он был не слишком известен, либо стоял у самых верхов Дневного Дозора.

     - Завулон... - повторил я, посмотрев на амулет. - У тебя нет больше власти надо мной.

     Медальон потеплел в ладони.

     Я надел его поверх рубашки, кивнул темному магу и подошел к шефу.

     - Такие дела, Антон, - сказал шеф, чуть неразборчиво, не выпуская из губ мундштук кальяна. - Такие дела. Видишь?

     Посмотрев в окно я кивнул.

     Черный вихрь вырастал из такой же девятиэтажки, как та, в которой мы находились. Тонкий гибкий черенок вихря кончался где-то на уровне первого этажа, и потянувшись сквозь сумрак, я смог точно локализовать квартиру.

     - Как это могло случиться? - спросил я. - Борис Игнатьевич, это ведь уже не кирпич на голову.., и не взрыв газа в подъезде...

     - Мы делаем все, что можем, - шеф будто счел нужным отчитаться передо мной. - Все ракетные шахты под нашим контролем, то же самое уже сделано в Америке и Франции, заканчивается работа в Китае.

     Труднее с тактическим ядерным оружием. Никак не можем выявить все работоспособные лазерные спутники. Бактериологической гадости в городе полно.., час назад едва не прошла утечка в НИИ вирусологии.

     - Судьбу не обманешь, - осторожно сказал я.

     - Именно. Мы затыкаем пробоины в днище корабля.

     А корабль уже разламывается пополам.

     Я вдруг заметил, что все - и темный маг, и Ольга, и Лена, и боевики, - смотрят на меня. Стало неуютно.

     - Борис Игнатьевич?

     - Ты на нее завязан.

     - Что?

     Шеф вздохнул, выпустил трубочку, холодный опиумный дымок потек к полу.

     - Ты, Антон Городецкий, программист, холост, способности средние - завязан на девушку, над которой висит эта черная гадость.

     Темный маг в углу едва слышно вздохнул.

     Ничего лучшего, чем спросить "почему?" я не нашел.

     - Не знаю. Мы направили к ней Игната, тот сработал чисто.

     Ты же знаешь, он может обольстить кого угодно.

     - А с ней не вышло?

     - Вышло. Вот только воронка стала расти.

     Они общались полчаса, воронка выросла с полутора метров до двадцати пяти.

     Пришлось отзывать.., срочно.

     Я покосился на темного мага. Завулон вроде бы смотрел в пол, но тут же приподнял голову. На этот раз защита не отреагировала - амулет надежно прикрывал меня.

     - Нам это не нужно, - тихо сказал он. - Только дикарь способен убить слона, чтобы позавтракать кусочком мяса.

     Сравнение меня покоробило. Но, похоже, он не врал.

     - Подобный размах разрушений бывает нужен нам не часто, - добавил темный маг. - Сейчас у нас нет проектов, требующих выброса энергии такого масштаба.

     - Очень надеюсь...

     - чужим, скрипучим голосом произнес шеф.

     - Завулон, ты должен понимать, если катастрофа все-таки произойдет... мы тоже выжмем из нее максимум.

     На лице темного мага появилась тень улыбки:

     - Количество людей, которые ужаснутся произошедшему, прольют слезы и посочувствуют горю, будет велико. Но больше, неизмеримо больше окажется тех, кто жадно прильнет к экрану телевизора, кто будет наслаждаться чужой бедой, радоваться, что она миновала их город, сострит по поводу третьего Рима, который постигло наказание.., наказание свыше. Ты знаешь это, враг мой.

     Он не злорадствовал, у темных высшего ранга нет столь примитивной реакции. Он информировал.

     - И все же мы готовы, - сказал Борис Игнатьевич. - Ты знаешь.

     - Знаю. Но мы в более выигрышном положении.

     Если ты не держишь в рукаве пару тузов, Борис.

     - Ты знаешь, у меня всегда каре.

     Шеф повернулся ко мне, будто утратив к темному магу малейший интерес:

     - Антон, воронку питает не Дневной Дозор. С ней работает одиночный автор. Неизвестный темный маг чудовищной силы. Он почувствовал Игната и стал форсировать события. Теперь вся надежда - на тебя.

     - Почему?

     - Я же говорю - вы связаны. Антон, в вероятностном поле три вилки.

     Шеф повел рукой, и в воздухе развернулось белая плоскость экрана. Завулон сморщился - наверное, его слегка задело выбросом энергии.

     - Первая линия развития событий, - сказал шеф.

     По белому полотнищу, висящему посреди комнаты без всякой опоры, прошла черная полоса. Расплылась безобразной кляксой, выходящей за пределы экрана.

     - Наиболее вероятный путь. Воронка достигает максимума и прорывается инферно. Миллионы жертв. Глобальный катаклизм - ядерный, биологический, падение астероида, землетрясение в двенадцать баллов. Все, что угодно.

     - А прямой выход инферно? - осторожно спросил я. Покосился на темного мага - его лицо осталось безучастным.

     - Нет. Вряд ли. Порог еще далеко, - шеф покачал головой. - Иначе, я полагаю, Дневной и Ночной Дозоры уже истребили бы друг друга.

     Второй путь...

     Тонкая линия, отходящая от черной полосы. Оборванная.

     - Уничтожение цели.

     Вихрь рассосется, если цель погибнет.., самостоятельно.

     Завулон шевельнулся. И любезно произнес:

     - Я готов помочь в этой маленькой акции.

     Ночной Дозор не может осуществить ее самостоятельно, не так ли? Мы к вашим услугам.

     Повисла тишина. Потом шеф засмеялся.

     - Как угодно, - Завулон пожал плечами.

     - Повторяю - пока мы предлагаем свои услуги.

     Нам не нужна глобальная катастрофа, которая единомоментно уничтожит миллионы людей. Пока не нужна.

     - Третий путь, - сказал шеф, глядя на меня. - Смотри внимательно.

     Еще одна линия, ветвящаяся от общего корня.

     Истончающаяся, сходящая на нет.

     - Это - если в игру вступаешь ты, Антон.

     - Что мне надо сделать? - спросил я.

     - Не знаю. Вероятностный прогноз никогда не давал точных указаний. Известно одно - ты можешь снять воронку.

     В голове пронеслась нелепая мысль, что проверка продолжается. Испытание в поле.., вампира я убил, а теперь... Да нет. Не может быть.

     Не с такими ставками!

     - Я никогда не снимал черных воронок, - голос почему-то стал чужим, не то чтобы испуганным, скорее удивленным. Темный маг Завулон захихикал, противно, по-бабьи.

     Шеф кивнул:

     - Знаю, Антон.

     Он поднялся, запахнул халат, подошел ко мне. Выглядел он нелепо, во всяком случае в обстановке нормальной московской квартиры его восточное облачение казалось неудачной карикатурой.

     - Таких воронок - еще никто и никогда не снимал.

     Ты будешь первым, кто попытается.

     Я молчал.

     - И учти, Антон, если ты напортишь... хоть самую малость, хоть в чем-то.., ты сгоришь первым. Ты даже не успеешь уйти в сумрак. Знаешь, что бывает со светлыми, когда они попадают под прорыв инферно?

     В горле пересохло. Я кивнул.

     - Простите, любезный враг мой, - насмешливо сказал Завулон. - А вы не даете своим сотрудникам права выбора? Даже на войне в подобных случаях вызывали.., желающих.

     - Вызывали добровольцев, - не оборачиваясь бросил шеф.

     - Мы все добровольцы, давным-давно. И никакого выбора у нас нет.

     - А у нас - есть. Всегда, - темный маг опять хихикнул.

     - Когда мы признаем право выбора за людьми, мы отнимаем его у себя. Завулон, - Борис Игнатьевич покосился на темного мага, - ты стараешься перед чужой аудиторией. Не мешай.

     - Молчу, - Завулон опустил голову, съежился.

     - Попытайся, - сказал шеф. - Антон, не могу дать совета.

     Попробуй. Прошу тебя, попробуй. И.., забудь все, чему тебя учили. Не верь тому, что говорил я, не верь тому, что ты писал в конспектах, не верь своим глазам, не верь чужим словам.

     - Чему тогда верить, Борис Игнатьевич?

     - Если бы я знал, Антон, то вышел бы из штаба.., и сам вошел в тот подъезд.

     Мы синхронно посмотрели в окно. Черный вихрь кружился, покачиваясь из стороны в сторону. Какой-то человек, идущий по тротуару, вдруг свернул на снег, и стал огибать черенок вихря по широкой дуге.

     Я заметил, что по обочине уже протоптана тропинка - люди не могли видеть рвущееся на землю зло, но они чувствовали его приближение.

     - Я буду прикрывать Антона, - вдруг сказала белая сова. - Прикрывать и обеспечивать связь.

     - Снаружи, - согласился шеф. - Только снаружи...

     Антон... иди.

     Мы постараемся максимально закрыть тебя от любого наблюдения.

     Ольга взлетела с кровати, села мне на плечо.

     Бросив взгляд на друзей, на темного мага - тот словно в спячку впал, я вышел из комнаты. И сразу почувствовал, как стихает шум в квартире.

     Меня провожали в полной тишине, без ненужных слов, без похлопываний по плечам и советов. Ведь на самом деле, я не делал ничего особенного. Просто шел умирать.

     Тихо было.

     Как-то не правильно тихо, даже для спального московского района и в этот поздний час. Будто все забились по домам, погасили свет, укрылись с головой одеялами и молчат. Именно молчат, а не спят. Лишь синевато-красные пятна дрожали на окнах - всюду работали телевизоры.

     Это привычка уже, когда страшно, когда тягостно - включать телевизор и смотреть все что угодно, от телешопа до новостей. Люди не видят сумеречного мира.

     Но они способны чувствовать его приближение.

     - Ольга, что скажешь об этой воронке? - спросил я.

     - Непреодолимо.

     Сказала, как отрезала.

     Я стоял перед подъездом, глядя на гибкий, будто слоновий хобот, черенок вихря. Заходить пока не хотелось.

     - Когда.., при каком размере воронки ты сможешь ее погасить?

     Ольга подумала:

     - Метров пять в высоту. Еще есть шанс. При трех метрах - наверняка.

     - А девчонка при этом спасется?

     - Возможно.

     Что-то не давало мне покоя. В этой ненормальной тишине, когда даже машины старались огибать обреченный район стороной, какие-то звуки все же оставались...

     Потом я понял. Скулили собаки.

     По всем квартирам, во всех домах вокруг - тихо, жалобно, бестолково жаловались своим хозяевам несчастные псы. Они видели близящееся инферно.

     - Ольга, информацию о девушке. Всю.

     - Светлана Назарова. Двадцать пять лет.

     Врач-терапевт, работает в поликлинике номер семнадцать.

     В поле наблюдения Ночного Дозора не попадала. В поле наблюдения Дневного Дозора не попадала.

     Магические способности не выявлены.

     Родители и младший брат живут в Братеево, контакты с ними эпизодические, в основном телефонные.

     Четыре подруги, проверяются, пока все чисто.

     Отношения с окружающими ровные, резкой неприязни не замечено.

     - Врач, - задумчиво сказал я.

     - Ольга, а ведь это ниточка. Какой-нибудь старик или старуха.., недовольные лечением. В последние годы жизни обычно происходит всплеск латентных магических способностей...

     - Проверяется, - ответила Ольга. - Пока таких данных нет.

     Да уж. Глупо бросаться в догадки - полдня с девушкой работали люди поумнее меня.

     - Что еще?

     - Группа крови - первая. Серьезных заболеваний нет, временами легкие кардиалгии. Первый сексуальный контакт в семнадцать лет, со сверстником, из любопытства. Четыре месяца была замужем, два года как разведена, с бывшим мужем отношения остались ровными. Детей нет.

     - Способности мужа?

     - Нулевые. У его новой жены - тоже. Проверено в первую очередь.

     - Враги?

     - Две недоброжелательницы на работе. Два отвергнутых поклонника по месту работы. Школьный товарищ, полгода назад пытался получить фальшивый больничный лист.

     - И?

     - Отказала.

     - Надо же. Как у них с магией?

     - Практически никак.

     Уровень недоброжелательности - бытовой. Магические способности у всех слабые. На такой вихрь они не способны.

     - Смерть пациентов? За последнее время?

     - Не было.

     - Так откуда же взялось проклятие? - задал я риторический вопрос. Да, теперь понятно, почему Дозор попал в тупик.

     Светлана оказалась просто-напросто паинькой. Пять врагов в двадцать пять лет - можно лишь гордиться.

     Ольга промолчала.

     - Надо идти, - сказал я. Обернулся - на окно, где виднелись силуэты ребят. Кто-то из охраны помахал мне рукой. - Оля, а как работал Игнат?

     - Стандартно.

     Знакомство на улице, по варианту "неуверенный интеллигент". Кофе в баре.

     Разговоры.

     Уровень симпатии объекта быстро повышался, Игнат перешел к форсированному знакомству. Купил шампанское и ликер, они пришли сюда.

     - Дальше.

     - Вихрь стал расти.

     - Повод?

     - Никакого. Игнат ей нравился, более того, она стала испытывать сильное влечение. Но в этот момент пошел рост воронки, катастрофически быстрый.

     Игнат сменил три стиля поведения, добился однозначного предложения остаться на ночь, после чего воронка перешла в стадию взрывного роста. Был отозван. Воронка стабилизировалась.

     - Как его отозвали?

     Я уже замерз, и в ботинках чувствовалась противная сырость. И все же я еще не готов был действовать.

     - "Больная мама". Звонок по сотовому, разговор, извинения, обещание позвонить завтра. Все было чисто, подозрений у объекта не возникло.

     - И воронка стабилизировалась?

     Ольга помолчала, видимо, связывалась с аналитиками.

     - Даже несколько присела.

     На три сантиметра.

     Но это может быть обычным откатом после прекращения подпитки.

     Что-то во всем этом было. Вот только я никак не мог сформулировать невнятные подозрения.

     - Где ее участок, Ольга?

     - Здесь, вокруг. Включая этот самый дом.

     К ней частенько заходят больные.

     - Прекрасно. Тогда я пойду как пациент.

     - Тебе требуется помощь с наложением ложной памяти?

     - Справлюсь.

     - Шеф одобряет, - через паузу ответила Ольга. - Работай. Твоя маска - Антон Городецкий, программист, холост, наблюдается три года, диагноз - язвенная болезнь желудка, проживает в этом же доме, квартира шестьдесят четыре. Она сейчас пустая, в случае необходимости обеспечим тыл.

     - Три года я не потяну, - признался я. - Год. Максимум год.

     - Хорошо.

     Я посмотрел на Ольгу, она на меня - своим немигающим птичьим взглядом, в которым все же было что-то от той грязной аристократичной женщины, пившей коньяк у меня на кухне.

     - Удачи, - пожелала Ольга.

     - Попытайся снизить воронку.

     Хотя бы десяток метров.., тогда я рискну.

     Птица взлетела, и мгновенно ушла в сумрак, куда-то в самые глубокие слои.

     Вздохнув, я пошел к подъезду.

     Хобот вихря заколебался, пытаясь коснуться меня. Я протянул навстречу ладони, сложив их в Ксамади, знаке отрицания.

     Вихрь дрогнул и откатился. Без страха, скорее принимая правила игры. При таких размерах рвущееся инферно уже должно обрести разум, стать не тупой самонаводящейся ракетой, а скорее свирепым и опытным камикадзе. Смешно звучит - опытный камикадзе, но в отношении Тьмы этот термин оправдан. Вломившись в человеческий мир, вихрь инферно обречен погибнуть, но это не более, чем гибель одной осы из огромного роя.

     - Твой час еще не настал, - сказал я. Инферно все равно не ответит, но мне хотелось это сказать.

     Я прошел мимо черенка.

     Вихрь казался сделанным из иссиня-черного стекла, обретшего резиновую гибкость. Внешняя поверхность его была почти неподвижна, а вот в глубине, где темная синева переходила в непроглядную тьму, угадывалось бешенное вращение.

     Может быть я и не прав. Может быть, час как раз-таки настал...

     Подъезд оказался даже без кодового замка, точнее - замок был, но разломанный и выпотрошенный. Нормально. Маленький привет от Тьмы.

     Я уже разучился обращать внимание на ее мелкие пятнышки, замечать надписи и следы грязных подошв на стенах, битые лампочки и загаженные лифты.

     Но сейчас я был на взводе.

     Узнавать адрес нужды не было. Я чувствовал девушку, - вряд ли стоит отказывать ей в праве называться девушкой на основании замужества, это, скорее, категория возраста, - я знал, куда идти, я уже видел ее квартиру, точнее не видел, а воспринимал всю целиком.

     Единственное, чего я не понимал - как мне убирать эту проклятую воронку...

     Я остановился перед дверью, обычной, не стальной, что очень странно на первом этаже, да еще с выломанным в подъезде замком. Глубоко вздохнул, и позвонил. Одиннадцать. Поздновато, конечно.

     Послышались шаги. Никакой звукоизоляции...

Глава 7

     Она открыла дверь сразу.

     Никакого вопроса, и в глазок не посмотрела, и цепочку не накинула. Это в Москве! Ночью! Одна в квартире! Вихрь пожирал последние остатки ее осторожности, той самой, что позволила девушке продержаться несколько дней.

     Вот так обычно они и погибают, люди, на которых наложено проклятие...

     А внешне Светлана пока оставалась нормальной.

     Разве что тени под глазами, но мало ли, как она ночь провела.

     И одета... юбка, нарядная кофточка, туфельки, словно ждала кого-то, или почти собралась уходить.

     - Добрый вечер, Светлана, - сказал я, уже замечая в глазах намек на узнавание. Конечно, она смутно запомнила меня со вчерашнего дня.

     И этот миг, когда она уже поняла, что мы знакомы, но еще не вспомнила, как, надо было использовать.

     Я потянулся сквозь сумрак. Бережно, потому что вихрь как приклеенный висел над головой девушки, и реакция могла последовать в любую секунду. Бережно, потому что мне не хотелось обманывать.

     Даже желая ей только добра.

     Это интересно и смешно только в первый раз.

     Потому, что если интересно будет и дальше, тебе не место в Ночном Дозоре.

     Одно дело - менять моральные императивы, причем всегда в сторону добра.

     Другое - вмешиваться в память. Это неизбежно, это приходится делать, это часть Договора, и сам процесс нашего входа-выхода в сумрак вызывает у окружающих секундную амнезию.

     Но если однажды ты получишь удовольствие от игры с чужой памятью - тебе пора уходить.

     - Добрый вечер, Антон, - ее голос слегка поплыл, когда я заставил ее вспомнить то, чего никогда не было. - У тебя что-то стряслось?

     Я, кисло улыбнувшись, похлопал себя по животу.

     В памяти Светланы сейчас бушевал ураган. Не такой я мастер, чтобы наложить ей сконструированную ложную память. К счастью, тут можно было дать лишь два-три намека, а дальше она обманывала себя сама. Она собирала мой образ из какого-то давнего знакомого, с которым мы были похожи внешне, другого, еще более давнего и недолгого, но симпатичного ей характером, из двух десятков пациентов моего возраста, из каких-то соседей по дому.

     Я лишь легонько подталкивал процесс, подводя Светлану к целостному образу. Хороший человек... неврастеник... и впрямь часто болеет... слегка флиртует, но только слегка - очень неуверен в себе... живет в соседнем подъезде.

     - Боли? - она чуть собралась. Действительно, хороший врач.

     Врач по призванию.

     - Немного. Выпил вчера, - всем своим видом я выражал раскаяние.

     - Антон, я же вас предупреждала.., проходите...

     Я вошел, закрыл дверь - девушка этим даже не озаботилась. Раздеваясь, быстренько огляделся - и в обычном мире, и в сумраке.

     Дешевые обои, истрепанный коврик под ногами, старые сапожки, лампа под потолком - в простом стеклянном абажуре, радиотелефон на стене - паршивая китайская трубка. Небогато. Чисто. Обычно. И дело тут даже не в том, что профессия участкового врача много денег не приносит. Скорее - в ней самой нет потребности в уюте. Плохо.., очень плохо.

     В сумрачном мире, квартира производила чуть лучшее впечатление. Никакой гнусной флоры, никаких следов тьмы. Кроме черной воронки, конечно. Она царила.., я видел ее всю, от черенка, крутящегося над головой девушки, до раскинувшегося на тридцатиметровой высоте соцветия.

     Вслед за Светланой я прошел в единственную комнату. Тут все-таки было уютнее. Теплым оранжевым пятном светился диван, причем не весь - а уголок у старомодного торшера.

     Две стены были закрыты книжными полками, поставленными одна на другую, семь полок в высоту... Понятно.

     Я начинал ее понимать. Уже не как объект работы, не как возможную жертву неведомого темного мага, не как невольную причину катастрофы, а как человека. Книжный ребенок, замкнутая и закомплексованная, с кучей смешных идеалов и детской верой в прекрасного принца, который ее ищет и непременно найдет. Работа врачом, несколько подруг, несколько друзей, и очень-очень много одиночества.

     Добросовестный труд, напоминающий кодекс строителя коммунизма, редкие походы в кафе и редкие влюбленности. И вечера, похожие один на другой, на диване, с книжкой, с валяющимся рядом телефоном, бормочущим что-нибудь мыльно-успокоительное телевизором.

     Как много вас до сих пор, девочек и мальчиков неопределенного возраста, воспитанных родителями-шестидесятниками.

     Как много вас, несчастных, и не умеющих быть счастливыми. Как хочется вас пожалеть, как хочется вам помочь. Коснуться сквозь сумрак - чуточку, совсем несильно. Добавить немножко уверенности в себе, капельку оптимизма, грамм воли, зернышко иронии. Помочь вам - чтобы вы смогли помочь другим.

     Нельзя.

     Каждое действие Добра - соизволение проявить активность Злу. Договор! Дозоры! Равновесие мира!

     Терпи - или сходи с ума, нарушай закон, иди сквозь толпу, раздавая людям непрошеные подарки, ломая судьбы и ожидая - за каким поворотом выйдут навстречу бывшие друзья и вечные враги, чтобы отправить тебя в сумрак. Навсегда...

     - Антон, как ваша мама?

     Ах, да. У меня, пациента Антона Городецкого, есть старушка-мама.

     У мамы остеохондроз и полный комплект болезней пожилого возраста.

     Она тоже пациентка Светланы.

     - Ничего, все нормально. Это я что-то...

     - Ложитесь.

     Я задрал рубашку и свитер, лег на диван, Светлана присела рядом. Пробежала теплыми пальцами по животу, зачем-то пропальпировала печень.

     - Больно?

     - Нет.., сейчас нет.

     - Сколько вы выпили?

     Я отвечал на вопросы, выискивая ответы в памяти девушки.

     Вовсе не стоило выглядеть умирающим. Да.., боли тупые, несильные...

     После еды... Вот сейчас чуточку заныло...

     - Пока гастрит, Антон... - Светлана убрала руки.

     - Но радоваться нечему, сами понимаете. Я сейчас выпишу рецепт...

     Она поднялась, пошла к двери, сняла с вешалки сумочку.

     Все это время я следил за воронкой. Ничего не происходило, мой приход не вызвал усиления инферно, но и ослабить его не смог...

     - Антон... - голос шел сквозь сумрак, и я узнал Ольгу.

     - Антон, воронка уменьшилась на три сантиметра. Ты где-то сделал правильный ход. Думай, Антон.

     Верный ход? Когда? Я ведь ничего не совершил, просто нашел повод для визита!

     - Антон, у вас еще остался омез?

     - Светлана, присевшая за стол, посмотрела на меня. Заправляя рубашку я кивнул:

     - Да, несколько капсул.

     - Сейчас придете домой, выпьете одну. А завтра купите еще.

     Будете пить две недели, перед сном.

     Светлана явно была из тех врачей, что верят в таблетки. Меня это не смущало - я тоже в них верил.

     Мы, Иные, испытываем перед наукой иррациональный трепет, даже в тех случаях, когда достаточно элементарного магического воздействия - тянемся за анальгином или антибиотиками.

     - Светлана.., простите, что спрашиваю, - я виновато отвел глаза. - У вас неприятности?

     - С чего вы взяли, Антон? - она не перестала писать, и даже не глянула на меня. Но напряглась.

     - Мне так кажется. Вас кто-то обидел?

     Девушка отложила ручку, посмотрела на меня - с любопытством и легкой симпатией.

     - Нет, Антон. Что вы. Это зима, наверное. Слишком долгая зима.

     Она натянуто улыбнулась - и воронка инферно качнулась над ней, хищно повела черенком...

     - Небо серое, мир серый. И делать ничего не хочется... все смысл утратило. Устала я, Антон. Вот весна наступит - все пройдет.

     - У вас депрессия, Светлана, - ляпнул я, прежде чем сообразил, что вытянул диагноз из ее же памяти. Но девушка не обратила на это внимания:

     - Наверное.

     Ничего, вот солнышко выглянет...

     Спасибо, что беспокоитесь, Антон.

     На этот раз улыбка была более искренняя - хотя, все равно, вымученная.

     Сквозь сумрак раздался шепот Ольги:

     - Антон, минус десять сантиметров!

     Воронка приседает!

     Антон, аналитики работают, продолжай общение!

     Что я делаю правильно?

     Этот вопрос - он пострашнее, чем "что я делаю не правильно".

     Если ты ошибаешься - достаточно резко сменить линию поведения. Вот если попал в цель, сам того не понимая - кричи караул.

     Тяжело быть плохим стрелком, случайно угодившим в яблочко, пытающимся вспомнить движение рук и прищур глаз, силу пальца, давящего спуск.., и не признавая, что пулю направил в цель порыв безалаберного ветра.

     Я поймал себя на том, что сижу и смотрю на Светлану. А она на меня - молча, серьезно.

     - Простите, - сказал я. - Светлана, простите ради бога.

     Ввалился вечером, лезу не в свое дело...

     - Ничего. Мне даже приятно, Антон. Хотите, я напою вас чаем?

     - Минус двадцать сантиметров, Антон! Соглашайся!

     Даже эти сантиметры, на которые уменьшается вихрь обезумевшего инферно - подарок судьбы. Это человеческие жизни. Десятки, или даже сотни жизней, вырванные у неминуемой катастрофы. Не знаю, как это происходит, но я повышаю сопротивляемость Светланы к инферно. И воронка начинает таять.

     - Спасибо, Светлана. С удовольствием.

     Девушка встала, пошла на кухню. Я - следом. В чем же дело?

     - Антон, готов предварительный анализ...

     Мне показалось, что в прикрытом шторами окне мелькнул белый птичий силуэт - пронесся вдоль стены, следуя за Светланой.

     - Игнат работал согласно общей схеме.

     Комплименты, интерес, обожание, влюбленность. Это ей нравилось, но вызвало рост воронки.

     Антон, ты идешь другим путем - сочувствие. Причем сочувствие бездеятельное.

     Рекомендаций не последовало, значит никаких выводов аналитики еще не сделали. Но, по крайней мере, я знал, как мне поступать дальше.

     Грустно смотреть, сочувственно улыбаться, пить чай и говорить "у тебя усталые глаза, Света..."

     Мы ведь перейдем на "ты", верно? Обязательно перейдем. Не сомневаюсь.

     - Антон?

     Я слишком долго на нее смотрел. Светлана застыла у плиты с тяжелым, матовым от водяной мороси чайником.

     Не то, чтобы она испугалась, это чувство уже было ей недоступно, выпито черной воронкой дочиста.

     Скорее девушка смутилась.

     - Что-то не так?

     - Да. Мне неудобно, Светлана. Явился среди ночи, вывалил свои жалобы, и еще остался чаевничать...

     - Антон, я вас прошу остаться. Знаете, такой странный день выдался, что быть одной... Давайте, это будет моим гонораром за прием? То, что вы посидите, и поговорите со мной, - торопливо уточнила Светлана.

     Я кивнул. Любое слово могло стать ошибкой.

     - Воронка снизилась еще на пятнадцать сантиметров. Антон, ты выбрал верную тактику!

     Да ничего я не выбирал, как они не понимают, аналитики фиговы!

     Я воспользовался способностями Иного, чтобы войти в чужой дом, влез в чужую память, чтобы продлить свое пребывание там.., а теперь просто плыву по течению.

     И надеюсь, что река вынесет меня туда, куда надо.

     - Хотите варенья, Антон?

     - Да...

     Безумное чаепитие.

     Куда там Кэрроллу!

     Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трехлитровой банки - вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти - потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу...

     - Антон, я вас уже год знаю...

     Тень - короткая тень растерянности в глазах девушки. Память услужливо заполняет провалы, память подсовывает объяснения, почему я, такой симпатичный и хороший человек, остаюсь для нее лишь пациентом.

     - Пусть только по работе, но сейчас... Мне почему-то хочется с вами поговорить.., как с соседом. Как с другом. Ничего?

     - Конечно, Света.

     Благодарная улыбка. Мое имя трудно сократить до уменьшительного, Антошка - это уже перебор, слишком широкий шаг.

     - Спасибо, Антон. Знаешь.., я и впрямь сама не своя. Уже дня три.

     Конечно.

     Трудно оставаться собой, когда над тобой занесен меч Немезиды. Ослепшей, рассвирепевшей, вышедшей из под власти мертвых богов Немезиды...

     - Вот сегодня.., да ладно...

     Она хотела мне рассказать про Игната. Она не понимает, что с ней происходило, почему случайное знакомство едва не дошло до постели.

     Ей кажется, что она сходит с ума. Всем людям, попавшим в сферу деятельности Иных, приходит подобная мысль.

     - Светлана, может быть вы.., может быть ты с кем-то поссорилась?

     Это грубый ход. Но я спешу, спешу сам не понимая почему. Воронка пока стабильна, и даже имеет тенденцию к снижению. Но я спешу.

     - Почему ты так думаешь?

     Светлана не удивлена, и не считает вопрос слишком уж личным.

     Я пожимаю плечами, и пытаюсь объяснить:

     - У меня так часто бывает.

     - Нет, Антон. Ни с кем я не ссорилась. Не с кем, да и не зачем.

     Во мне самой что-то...

     Ты не права, девочка. Ты даже не представляешь, насколько не права. Над тобой висит черная воронка таких размеров, что возникают раз в столетие. И это значит, что кто-то ненавидит тебя с такой силой, какая редка отпущена человеку.., или Иному.

     - Наверное, надо отдохнуть, - предположил я. - Куда-нибудь уехать.., в глушь...

     Я сказал это, и вдруг подумал, что решение проблемы есть.

     Пусть неполное, пусть по-прежнему смертельное для самой Светланы.

     В глушь.

     В тайгу, в тундру, на северный полюс. И там произойдет извержение вулкана, упадет астероид или крылатая ракета с ядерными боеголовками.

     Инферно прорвется, но пострадает лишь сама Светлана.

     Как хорошо, что подобное решение для нас столь же невозможно, как предложенное темным магом убийство.

     - О чем думаешь, Антон?

     - Света, что у тебя случилось?

     - Антон, слишком резко! Уводи разговор, Антон!

     - Неужели так заметно?

     - Да.

     Светлана опустила глаза. Я все ждал крика Ольги о том, что черный вихрь начал свой последний, катастрофический рост, что я все испортил, сломал, и на совести моей отныне - тысячи человеческих жизней...

     Ольга молчала.

     - Я предала...

     - Что?

     - Предала свою мать.

     Она смотрела серьезно, без всякой гнусной рисовки человека, совершившего подлость, и кичащегося этим.

     - Не понимаю, Света...

     - Моя мать больна, Антон. Почки. Требуется регулярный гемодиализ.., но это полумера. В общем.., мне предложили.., пересадку.

     - Почему тебе? - я еще не понимал.

     - Мне предложили отдать одну почку.

     Матери.

     Почти наверняка она приживется, я даже анализы прошла.., потом отказалась. Я.., я боюсь.

     Я молчал. Уже все стало понятно. Что-то и впрямь сработало, что-то нашлось во мне такое, расположившее Светлану к столь полной откровенности. Мать.

     Мать!

     - Антон, ты молодец. Ребята выехали, - голос Ольги был ликующим. Еще бы - мы нашли темного мага! - Надо же.., а при первом контакте никто ничего не ощутил, сочли пустышкой...

     Молодец.

     Успокаивай ее, Антон, говори, утешай...

     В сумраке уши не заткнешь. Слушай, что говорят.

     - Светлана, такого никто не вправе требовать...

     - Да. Конечно. Я рассказала маме.., и она велела забыть про это. Сказала, что с собой покончит, если я на такое решусь. Что ей.., все равно умирать. А мне калечиться не стоит. Не надо было ничего говорить.

     Надо было отдать почку. Пусть бы потом узнала, после операции.

     Даже рожать с одной почкой можно.., были прецеденты.

     Почки. Какая глупость. Какая мелочь.

     Час работы для настоящего белого мага. Но нам не позволено лечить, каждое настоящее исцеление - индульгенция темному магу на проклятие, на сглаз.

     И вот мать... родная мать, сама того не понимая, в секундном порыве эмоций, говоря на словах одно, запрещая дочери даже думать об операции - проклинает ее.

     И вспухает чудовищный черный вихрь.

     - Я теперь не знаю, что и делать, Антон.

     Глупости какие-то творю. Сегодня чуть не прыгнула в постель с незнакомым человеком, - Светлана все же решилась это сказать, хотя, наверное, сил потребовалось не меньше, чем на рассказ о матери.

     - Света, можно что-то придумать, - начал я. - Понимаешь, главное не опускать руки, не казниться понапрасну...

     - Я же специально сказала, Антон! Я знала, что она ответит! Я хотела, чтобы мне запретили! Ей проклясть меня надо, дуру чертову!

     Светлана, ты не знаешь, насколько права...

     Никто не знает, какие механизмы тут задействованы, что происходит в сумраке, и какая разница между проклятием незнакомого человека, и проклятием любимого, проклятием сына, проклятием матери.

     Вот только материнское проклятие - страшнее всего.

     - Антон, спокойно.

     Голос Ольги отрезвил меня вмиг.

     - Слишком просто, Антон. Ты работал с материнскими проклятиями?

     - Нет, - сказал я. Сказал вслух, отвечая сразу и Светлане, и Ольге.

     - Я виновата, - Светлана покачала головой. - Спасибо, Антон, но я и впрямь виновата.

     - Я работала, - донеслось из сумрака. - Антон, милый, это не так выглядит! Материнский гнев - яркая черная вспышка и большая воронка.

     Но рассеивается она вмиг. Почти всегда.

     Может быть. Я не стал спорить. Ольга специалист по проклятиям, и она повидала всякое. Да, конечно, родному ребенку не пожелают зла... уж надолго - не пожелают. Однако бывают исключения.

     - Исключения возможны, - согласилась Ольга.

     - Сейчас ее мать проверят полностью. Но.., я не стала бы рассчитывать на быструю удачу.

     - Светлана, - спросил я. - А иного выхода нет?

     По-другому помочь вашей матери? Кроме трансплантации?

     - Нет. Я врач, я знаю. Медицина не всесильна.

     - А если не медицина?

     Она замешкалась:

     - О чем вы, Антон?

     - Неофициальная медицина, - сказал я. - Народная.

     - Антон...

     - Я понимаю, Светлана, трудно поверить, - торопливо начал я. - Полно шарлатанов, аферистов, психически больных людей. Но неужели все - ложь?

     - Антон, покажите мне человека, который вылечил действительно тяжелую болезнь, - Светлана с иронией посмотрела на меня.

     Только не рассказывайте про него, а покажите!

     Самого человека, и его пациентов, желательно - до и после лечения.

     Тогда поверь, во все поверю.

     В экстрасенсов, в хилеров, в магистров белой и черной магии...

     Я непроизвольно поежился.

     Над девушкой висело роскошнейшее доказательство существования "черной" магии, хоть в учебники вставляй.

     - Могу показать, - сказал я. И вспомнил, как однажды в офис притащили Данилу. Это была обычная стычка.., не самая рядовая, но и не слишком уж тяжелая. Ему просто не повезло.

     Брали семью оборотней, по какому-то мелкому нарушению Договора. Оборотни могли сдаться - и все закончилось бы коротким разбирательством между Дозорами.

     Оборотни предпочли сопротивляться. Наверное, за ними тянулся след.., кровавый след, о котором Ночной Дозор не знал, и теперь уже никогда не узнает. Данила шел первым, и его серьезно порвали. Левое легкое, сердце, глубокое ранение в печень, одну почку вырвали начисто.

     Чинил Данилу шеф, помогал почти весь персонал Дозора, все, у кого в тот момент были силы. Я стоял в третьем круге, нашей задачей было не столько подпитывать энергией шефа, сколько отражать внешнее влияние.

     И все-таки я временами поглядывал на Данилу. Он погружался в сумрак то один, то вместе с шефом. При каждом появлении в реальности раны уменьшались. Это было не столько сложно, сколько эффектно, ведь раны были свежие и не предопределенные судьбой. Но никаких сомнений в том, что шеф способен вылечить мать Светланы, я не испытывал. Даже если ее судьба обрывается в ближайшем будущем, если она непременно умрет. Вылечить - возможно.

     Смерть наступит по другим причинам...

     - Антон, а тебе не страшно говорить такие вещи?

     Я пожал плечами. Светлана вздохнула:

     - Дарить надежду - это ведь ответственность.

     Антон, я не верю в чудеса. Но сейчас готова поверить. Ты этого не боишься?

     Я посмотрел ей в глаза.

     - Нет, Светлана. Я боюсь многих вещей. Но других.

     - Антон, снижение воронки на двадцать сантиметров. Антон, шеф просит передать - ты молодец.

     Мне что-то не понравилось в ее тоне. Разговор через сумрак не похож на обычный, и все-таки эмоции чувствуются.

     - Что случилось? - спросил я сквозь мертвую серую пелену.

     - Работай, Антон.

     - Что случилось?

     - Мне бы такую уверенность, - сказала Светлана. Посмотрела в окно:

     - Ты не слышал? Шорох какой-то...

     - Ветер, - предположил я. - Или прошел кто-то.

     - Ольга, говори!

     - Антон, с воронкой все нормально. Медленное снижение. Ты, каким-то образом, повышаешь ее внутреннюю сопротивляемость.

     По расчетам, к утру воронка снизится до условно-безопасной величины.

     Я смогу приступить к работе.

     - Тогда в чем проблемы? Ольга, они есть, я чувствую!

     Она молчала.

     - Ольга, мы партнеры?

     Это подействовало. Я не видел сейчас белой совы, но знал, что ее глаза сверкнули, и она на миг посмотрела на окна полевого штаба.

     В лица шефу и наблюдателю от темных.

     - Антон, проблемы с мальчиком.

     - С Егором?

     - Антон, о чем ты думаешь?

     - спросила Светлана.

     Тяжело общаться одновременно и в реальном, и в сумеречном мире...

     - О том, что хорошо бы уметь раздваиваться.

     - Антон, у тебя гораздо более важная миссия.

     - Ольга, говори.

     - Я не понимаю, Антон, - это снова Светлана.

     - Знаешь, я понял, что у одного моего знакомого - неприятности. Крупные неприятности, - я посмотрел ей в глаза.

     - Вампирша. Она взяла мальчишку.

     Я ничего не ощутил. Никаких эмоций, ни жалости, ни ярости, ни печали. Только внутри стало холодно и пусто.

     Наверное, я этого ждал. Непонятно почему - но ждал.

     - Там же Медведь и Тигренок!

     - Так получилось.

     - Что с ним?

     Только бы не инициация! Смерть - только лишь смерть. Вечная смерть - страшнее.

     - Он жив. Она взяла его в заложники.

     - Что?

     Такого не было. Просто никогда такого не случалось. Заложники - это человеческие игры.

     - Вампирша требует переговоров.

     Она хочет суда... надеется выпутаться.

     Мысленно я поставил вампирше пять с плюсом - за сообразительность. Шансов уйти у нее нет и не было.

     А вот свалить всю вину на уже уничтоженного товарища, который ее инициировал... Ничего не знаю, ведать не ведаю. Укусили. Стала такой, какой стала. Правил не знала, Договора не читала. Буду нормальной, законопослушной вампиршей...

     А ведь может и получиться! Особенно, если Ночной Дозор пойдет на какие-то уступки. А мы пойдем.., у нас нет выхода, любая человеческая жизнь должна быть защищена.

     Я даже обмяк от облегчения. Казалось бы, что мне этот пацан, на самом-то деле? Выпадет на него жребий - он превратится в законную добычу вампиров и оборотней. Такова жизнь. И я пройду мимо. И даже без жребия - сколько раз Ночной Дозор не успевал, сколько людей погибло от темных... Но странная вещь - я уже ввязался в схватку за него, я вступил в сумрак и пролил кровь. И теперь мне не все равно. Совсем не все равно...

     Темп общения в сумерках куда быстрее, чем разговор в человеческом мире. И все-таки мне приходилось разрываться между Ольгой и Светланой.

     - Антон, не забивай себе голову моими проблемами.

     Несмотря ни на что, мне захотелось засмеяться.

     Ее проблемами были сейчас забиты сотни голов, а Светлана об этом думать не думала, и ведать не ведала. Но стоило упомянуть о чужих проблемах - таких крошечных, на фоне черной воронки инферно, как девушка моментально перенесла их на себя.

     - Знаешь, есть такой закон, - начал я. - Закон парных случаев. У тебя неприятности, но я говорил не о них. У другого человека тоже - крупные проблемы. Его личные проблемы, но от этого не легче.

     Она поняла. И что мне понравилось - не смутилась. Только уточнила:

     - Мои проблемы тоже личные.

     - Не совсем, - сказал я. - Мне так кажется.

     - А тому человеку - ты можешь ему помочь?

     - Ему помогут без меня, - сказал я.

     - Ты уверен?

     Спасибо, что выслушал, но мне-то и впрямь помочь невозможно. Это судьба такая дурацкая.

     - Она меня прогоняет? - спросил я сквозь сумрак.

     Мне не хотелось сейчас касаться ее сознания.

     - Нет, - отозвалась Ольга. - Нет... Антон, она чувствует.

     Неужели у нее есть способности Иной? Или это лишь случайный всплеск, вызванный тянущимся инферно?

     - Что чувствует?

     - Что ты нужен там.

     - Почему я?

     - Эта сумасшедшая кровососущая стерва.., она требует на переговоры именно тебя. Того, кто убил ее партнера.

     И вот тут мне стало по-настоящему плохо.

     У нас был факультативный курс по антитеррористическим мерам, скорее для того, чтобы не приходилось прибегать к способностям Иного, влипнув в человеческие разборки, чем для реальных рабочих потребностей. Психологию террористов мы проходили, и в ее рамках вампирша действовала вполне логично.

     Я был первым работником Дозора, попавшимся ей на пути. Я убил ее наставника, ранил ее саму.

     Для нее во мне сконцентрировался образ противника.

     - Давно требует?

     - Около десяти минут.

     Я посмотрел в глаза Светлане. Сухие, спокойные, ни слезинки.

     Труднее всего, когда боль спрятана под спокойным лицом.

     - Света, если я сейчас уйду?

     Она пожала плечами.

     - Все так глупо... - сказал я. - Мне кажется, что тебе сейчас нужна помощь. Хотя бы кто-то, кто умеет слушать. Или согласен сидеть рядом и пить остывший чай.

     Слабая улыбка, и едва заметный кивок.

     - Но ты права.., еще одному человеку нужна помощь.

     - Антон, ты странный.

     Я покачал головой:

     - Не странный. Очень странный.

     - У меня такое чувство.., ведь я тебя давно знаю, а кажется - впервые вижу. И еще - словно ты одновременно и со мной разговариваешь, и с кем-то другим.

     - Да, - сказал я. - Так и есть.

     - Может быть я схожу с ума?

     - Нет.

     - Антон.., ты ведь не случайно пришел ко мне.

     Я не ответил. Шепнула что-то Ольга, и замолчала.

     Медленно вращалась над головой исполинская воронка.

     - Не случайно, - сказал я. - Чтобы помочь.

     Если темный маг, наложивший проклятие, следит за нами...

     Если это все-таки не случайное.

     "материнское проклятие", а нацеленный профессионалом удар...

     В это облако тьмы над головой довольно влить еще одну каплю ненависти. Волю Светланы к жизни достаточно ослабить на самую-самую малость. И последует прорыв. В центре Москвы проснется вулкан, спятит электроника на боевом спутнике, мутирует вирус гриппа...

     Мы молча смотрели друг на друга.

     Мне казалось, я уже почти понимаю, что происходит на самом деле.

     Вот она разгадка, рядом, и все наши версии - глупость и чушь, следование старым правилам и схемам, которые просил отбросить шеф. Но для этого надо было подумать, надо было хоть на секунду отрешиться от происходящего, уставиться на голую стену или в бездумный телеэкран, не разрываться между желанием помочь одному маленькому человечку и десяткам, сотням тысяч людей. Не колыхаться в этой убийственной трясине подлого выбора, который при любом раскладе останется подлым, и всей разницей для меня будет - быстро я погибну, перейдя под ударом инферно в серые просторы сумеречного мира, или медленно и мучительно, разжигая в собственном сердце тусклый огонек презрения к себе...

     - Света, я должен идти, - сказал я.

     - Антон! - это не Ольга, это шеф. - Антон...

     Он запнулся - он ничего не мог мне приказать, ситуация зашла в этический тупик. Видимо, вампирша стояла на своем, и ни с кем другим вести переговоры не желала.

     Приказывая мне остаться, шеф убивал мальчишку-заложника.., и потому даже не мог приказать.

     Даже просить не мог.

     - Мы организуем твой отход...

     - Лучше сообщите упырихе, что я еду.

     Светлана протянула руку, легонько коснулась моей ладони:

     - Ты уходишь насовсем?

     - До утра, - сказал я.

     - Я не хочу, - просто сказала девушка.

     - Знаю.

     - Кто ты?

     Экспресс-посвящение в тайны мироздания? Дубль два?

     - Я расскажу утром. Хорошо?

     - Ты сошел с ума, - донесся голос шефа.

     - Тебе действительно надо уходить?

     - Только этого не говори! - крикнула Ольга. Она почувствовала мои мысли.

     Но я сказал:

     - Света, когда тебе предложили искалечить себя, но продлить жизнь матери, когда ты отказалась... Это было правильно и разумно, так ведь?

     Но сейчас тебе плохо. Так плохо, что лучше было бы поступить неразумно.

     - Если ты сейчас не уйдешь, плохо будет тебе?

     - Да.

     - Тогда иди. Только вернись, Антон.

     Я встал из-за стола, оставив остывший чай. Вихрь инферно покачивался над нами.

     - Обязательно приду, - сказал я. - И.., поверь, еще не все потеряно.

     Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я вышел, начал спускаться по ступенькам, Светлана закрыла за мной дверь.

     Какая тишина... мертвая тишина, даже собаки устали скулить в эту ночь.

     Неразумно. Я поступаю неразумно. Если нет этически правильного выхода - поступай неразумно. Мне это кто-то говорил? Или вспомнилась строка из старых конспектов, фраза из лекции? Или я подбираю себе оправдания?

     - Воронка...

     - прошептала Ольга.

     Голос был почти незнакомый, севший. Захотелось вжать голову в плечи.

     Я толкнул подъездную дверь, выскочил на обледенелый тротуар.

     Белая сова комком пуха кружила над головой.

     Вихрь инферно уменьшился, присел. Ненамного, по сравнению с общей высотой, но уже заметно для глаз, метра на полтора-два.

     - Ты знал, что это произойдет? - спросил шеф.

     Покачав головой я смотрел на вихрь. Да в чем же тут дело?

     Почему на появление Игната, специалиста по приведению людей в благостное расположение духа, инферно отреагировало усилением, почему мой сумбурный разговор и неожиданный уход снизили воронку?

     - Группу аналитиков пора разгонять, - сказал шеф. Я понял, что это уже было сказано всем, не мне одному. - Когда у нас будет рабочая версия происходящего?

     Машина вынырнула откуда-то с Зеленого проспекта, обдала меня лучами фар, скрипнула шинами, неуклюже переваливаясь через бугры разбитого асфальта, остановилась у подъезда.

     Приземистый спортивный кабриолет теплого оранжевого цвета был нелеп среди унылых панельных многоэтажек, в городе, где лучшим видом транспорта по-прежнему оставался джип.

     Семен высунулся с места водителя, кивнул:

     - Садись. Приказано доставить тебя с ветерком.

     Я оглянулся на Ольгу, и та почувствовала взгляд.

     - Моя работа здесь. Езжай.

     Оббежав машину я сел на переднее сиденье.

     Сзади развалился Илья, видимо, шеф счел нужным усилить пару Тигренок-Медведь.

     - Антон, - догнал меня сквозь сумрак голос Ольги.

     - Помни... ты сегодня задолжал. Держи это в памяти - каждый миг держи...

     Я не сразу понял, о чем она говорит. Ведьмочка из Дневного Дозора? Да при чем тут она?

     Машина рванула, задевая днищем ледяные надолбы.

     Семен вкусно выругался, крутя руль, с негодующим ревом двигателя машина поползла к проспекту.

     - У какого полудурка вы взяли тачку? - спросил я. - В такую погоду на ней...

     Илья хихикнул:

     - Т-с! Борис Игнатьевич одолжил тебе свой автомобиль.

     - Правда, что ли? - только и просил я, оборачиваясь. На работу шефа возил служебный "БМВ". Вот уж не замечал в нем тяги к непрактичной роскоши...

     - Правда. Антошка, как ты его? - Илья кивнул в сторону высящегося над домами вихря. - Не замечал у тебя подобных способностей!

     - Я его не трогал. Только с девушкой говорил.

     - Говорил? А трахнуть - трахнул?

     Это была обычная манера общения Ильи, когда он от чего-то напрягался. А уж поводов для волнения у нас сейчас было хоть отбавляй.

     И все же я поморщился. То ли нарочитость какую-то поймал в словах... то ли просто резануло.

     - Нет. Илья, не надо так.

     - Извини, - легко согласился он. - Так что ты сделал?

     - Просто поговорил.

     Машина наконец-то вырвалась на проспект.

     - Держитесь, - коротко велел Семен. Меня вжало в кресло.

     Илья сзади возился, доставая и раскуривая сигарету.

     Секунд через двадцать я понял, что предыдущая поездка была неторопливой увеселительной прогулкой.

     - Семен, вероятность аварии убрана? - крикнул я. Машина неслась через ночь, будто пыталась обогнать свет своих фар.

     - Я семьдесят лет за рулем, - презрительно бросил Семен.

     - Я по Дороге Жизни грузовики в Ленинград водил!

     Сомневаться в его словах не приходилось, и все же я подумал, что те поездки были менее опасными. Скорости не те, предугадать падение бомбы для Иного - не проблема.

     Машины сейчас попадались пусть нечасто, но попадались, дорога была, мягко говоря, отвратительной, наш спортивный автомобиль для подобных условий никак не предназначался...

     - Илья, что там произошло? - пытаясь оторвать взгляд от увиливающего с нашего пути грузовика, спросил я. - Ты в курсе?

     - С вампиршей и пацаном, что ли?

     - Да.

     - Глупость наша, вот что произошло, - Илья ругнулся.

     - Хотя и глупость относительная... Все было нормально сделано. Тигренок и Медведь представились родителям мальчишки дальними, но любимыми родственниками.

     - "Мы с Урала"? - спросил я, вспомнив курс по общению с людьми и варианты знакомства.

     - Да.

     Все шло нормально.

     Застолье, пьянка, поедание уральских деликатесов.., из ближайшего супермаркета...

     Я вспомнил увесистую сумку Медведя.

     - В общем, время они проводили хорошо, - в голосе Ильи была не зависть, а, скорее, полное одобрение товарищей. - Светло, тепло, и мухи не кусают. Пацан то с ними сидел, то в своей комнате...

     Откуда было знать, что он уже способен входить в сумрак?

     Меня обдало холодом.

     И впрямь - откуда?

     Я же не сказал. Ни им, ни шефу.

     Никому.

     Удовлетворился тем, что вытащил мальчишку из сумрака, пожертвовав толикой крови.

     Герой.

     Один в поле воин.

     Илья продолжал, ни о чем не подозревая:

     - Вампирша зацепила его Зовом.

     Очень прицельно, ребята не почувствовали. И крепко.., пацан даже не пикнул. Вошел в сумрак и выбрался на крышу.

     - Как?

     - По балконам, до крыши было всего три этажа. Вампирша уже ждала там. Причем знала, что парень с охраной, едва схватила - сразу же раскрылась. Теперь родители спят крепким здоровым сном, вампирша стоит с мальчишкой в обнимку, Тигренок и Медведь рядом с ума сходят.

     Я молчал. Нечего тут было говорить.

     - Глупость наша, - все-таки заключил Илья.

     - И роковое стечение обстоятельств. Мальчишку ведь даже никто не инициировал.., кто знал, что он может войти в сумрак?

     - Я знал.

     Может быть это были воспоминания. Может быть страх перед бешенной гонкой автомобиля по трассе. Но я посмотрел в сумрак.

     Как хорошо людям, они не видят этого - никогда! Как им плохо - им не дано увидеть!

     Глубокое серое небо, в котором нет и не было звезд, небо вязкое как кисель, светящееся тусклым, мертвенным светом.

     Все силуэты смягчились, растаяли - и дома, по стенам которых растекся ковер синего мха, и деревья, ветви которые в сумраке колышутся совсем не по воле ветра, и уличные фонари, над которыми кружат, едва шевеля короткими крыльями, сумеречные птицы. Едут навстречу машины - медленно-медленно, шагают люди - едва переставляя ноги. Все сквозь серый светофильтр, все сквозь ватные пробки в ушах. Немое черно-белое кино, изыск пресыщенного режиссера.

     Мир, где мы черпаем свою силу. Мир, который пьет нашу жизнь.

     Сумрак.

     Каким в него войдешь - таким и выйдешь.

     Серая мгла растворит скорлупу, которая нарастала на тебе всю жизнь, вытащит то ядрышко, что люди называют душой, и попробует на зуб. И вот когда ты почувствуешь, как хрустишь в челюстях сумрака, ощутишь пронизывающий холодный ветер, едкий, как змеиная слюна.., тогда ты станешь Иным.

     И выберешь, на чью сторону встать.

     - Мальчик еще в сумраке? - спросил я.

     - Они все в сумраке... - Илья нырнул вслед за мной. - Антон, почему же ты не сказал?

     - Не подумал. Не придал значения. Я не оперативный работник, Илья.

     Он покачал головой.

     Мы не умеем, почти не умеем упрекать друг друга.

     Особенно, если кто-то и в самом деле виноват. В этом нет нужды, наше наказание всегда вокруг нас. Сумрак дает нам силы, недоступные людям, дает жизнь, по человеческим понятиям - почти вечную. И он же отбирает все, когда приходит час.

     В каком-то смысле, все мы живем взаймы. Не только вампиры и оборотни, которым надо убивать, чтобы продлить свое странное существование.

     Темные не могут позволить себе добра. Мы - наоборот.

     - Если я не справлюсь... - я не закончил фразу. И так все было ясно.

Глава 8

     Сквозь сумрак это было даже красиво. На крыше, плоской крыше нелепого "дома на ножках", горели разноцветные блики. Единственное, что здесь имеет цвет - наши эмоции. Их сейчас было предостаточно.

     А самым ярким был дырявящий небо столб багрового пламени - страх и ярость вампирши.

     - Сильна, - коротко сказал Семен, глянув на крышу и пинком захлопывая дверь машины. Вздохнул, и стал раздеваться.

     - Ты что? - спросил я.

     - Пойду-ка я туда по стене.., по балконам.

     И тебе советую, Илья. Только ты иди в сумраке, легче.

     - А ты как собрался?

     - Обычно.

     Меньше шансов, что заметит.

     Да не беспокойтесь... я шестьдесят лет альпинизмом занимался. Фашистский флаг с Эльбруса скидывал.

     Семен разделся до рубашки, кидая одежду на капот. Мимолетное охранное заклятие легло следом, прикрыв и тряпки, и саму щегольскую тачку.

     - Уверен? - поинтересовался я.

     Семен ухмыльнулся, поежился, сделал пару приседаний, покрутил руками, будто физкультурник на разминке. И неспешной рысцой побежал к зданию. Легкий снежок падал ему на плечи.

     - Заберется? - спросил я Илью.

     Как подняться по стене здания в сумраке, я знал. Теоретически. А вот восхождение в обычном мире, да без всякого снаряжения...

     - Должен, - без особой убежденности подтвердил Илья.

     - Когда он десять минут плыл по подземному руслу Яузы... я тоже думал, что не выберется.

     - Тридцать лет занятий подводным плаванием, - мрачно сказал я.

     - Сорок... Пойду я, Антон. Ты как - лифтом?

     - Да.

     - Ну давай.., не тяни.

     Он перешел в сумрак, и побежал вслед за Семеном. Наверное, они будут подниматься по разным стенам, но я даже не хотел выяснять, кто по какой. Меня ждал свой путь, и не факт, что он будет легче.

     - И зачем ты меня встретил, шеф...

     - прошептал я, подбегая к подъезду. Снег хрустел под ногами, в ушах стучала кровь. На бегу я достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя.

     Восемь разрывных серебряных пуль. Должно хватить. Только бы попасть. Только бы найти тот миг, когда у меня будет шанс - попасть, опередить вампиршу и не зацепить мальчика.

     - Рано или поздно тебя бы встретили, Антон. Если не мы - то Дневной Дозор. А у них тоже были все шансы получить тебя.

     Я не удивился, что он следит за мной. Во-первых, дело было серьезное. Во-вторых - он, все-таки, мой первый наставник.

     - Борис Игнатьевич, если что...

     - я расстегнул куртку, засунул пистолет за спину, воткнул ствол под ремень. - О Светлане...

     - Ее мать проверили до конца, Антон.

     Нет.

     Она не способна на проклятие. Никаких способностей.

     - Нет, я о другом. Борис Игнатьевич.., я вот что подумал.

     Я ее не жалел.

     - И что это значит?

     - Не знаю. Но я ее не жалел. Не делал комплиментов. Не оправдывал.

     - Понятно.

     - А теперь.., исчезните, пожалуйста. Это моя работа.

     - Хорошо. Извини, что погнал тебя в поле. Удачи, Антон.

     На моей памяти шеф не извинялся ни перед кем, и никогда.

     Но мне некогда было удивляться, наконец-то подошел лифт.

     Нажимая кнопку последнего этажа я заметил болтающиеся на шнуре пуговки наушников. Странно, они играли. Когда я включил плеер?

     И что мне выкинет случай?

     Все решится потом, для одних он никто, Для меня - господин, Я стою в темноте, для одних я как тень, Для других - невидим.

     Обожаю "Пикник".

     Интересно, а Шкляревского проверяли на принадлежность к Иным? Стоило бы... А может, и не надо. Лучше, пусть поет.

     Я танцую не в такт, я все сделал не так, Не жалея о том.

     Я сегодня похож на несбывшийся дождь, Не расцветший цветок.

     Я, я, я - я невидим.

     Я, я, я - я невидим.

     Наши лица как дым, наши лица как дым И никто не узнает, как мы победим...

     Можно считать последнюю фразу добрым предзнаменованием?

     Лифт остановился.

     Выскочив на площадку последнего этажа я посмотрел на люк в потолке. Замок был сорван, именно сорван - дужка расплющена и растянута.

     Вампирше это ни к чему, она на крышу, скорее всего, прилетела.

     Мальчишка поднялся по балконам.

     Значит Тигренок или Медведь. Скорее всего, Медведь, Тигренок выбила бы люк.

     Я стащил куртку, кинул на пол вместе с бормочущим плеером.

     Потрогал пистолет за спиной - тот держался крепко. Значит, технические средства - ерунда? Посмотрим, Ольга, посмотрим.

     Свою тень я отбросил вверх, спроецировал на воздух.

     Подтянулся, и рывком скользнул в нее. Войдя в сумрак я полез по лесенке.

     Синий мох, густо облепивший железные прутья, пружинил под пальцами и пытался отползти.

     - Антон!

     Я выскочил на крышу, и даже пригнулся немного - такой здесь был ветер. Безумный, шквальный, ледяной. То ли отголосок ветра из человечьего мира, то ли причуда сумрака. Пока меня прикрывала от него бетонная коробка лифтовой шахты, выдающаяся над крышей, но стоило сделать шаг, и пробрало до костей.

     - Антон, мы здесь!

     Тигренок стояла метрах в десяти.

     Я глянул на нее, и на миг позавидовал - уж она-то холода точно не чувствовала.

     Откуда оборотни и маги берут массу для трансформации тела, я не знал. Вроде бы не из сумрака, но и не из человеческого мира.

     В человеческом облике девушка весила килограмм пятьдесят, может быть - чуть больше.

     В молодой тигрице, стоящей в боевой стойке на обледенелой крыше, было центнера полтора. Аура ее пылала оранжевым, по шерсти стекали медленные, неторопливые искорки.

     Хвост размеренно стегал налево-направо, правая передняя лапа размеренно царапала битум. В этом месте крыша была продрана до бетона.., кого-то по весне зальет...

     - Подходи ближе, Антон, - рявкнула тигрица, не оборачиваясь.

     - Вон она!

     Медведь держался к вампирше ближе, чем Тигренок.

     Выглядел он еще более грозно. В этот раз для трансформации он выбрал облик белого медведя, причем в отличии от реальных обитателей Арктики был снежно-белым, как на картинках в детских книгах.

     Нет, наверное, он все-таки маг, а не перевоспитавшийся оборотень.

     Оборотни скованы одним, максимум двумя обликами, а я видел Медведя и в образе косолапого бурого медведя, это когда мы устраивали карнавал для американской делегации Дозора, и в обличье гризли - это на показательных занятиях по перевоплощению.

     Вампирша стояла у самого края крыши.

     Она сдала, ощутимо сдала с нашей первой встречи.

     Лицо еще более заострилось, щеки впали. На начальном этапе перестройки организма вампирам почти непрерывно нужна свежая кровь. Но обманываться внешностью не стоило - ее истощение лишь внешнее, причиняет ей муки, но сил не лишает. Ожог на лице почти прошел, след от него едва угадывался.

     - Ты! - голос вампирши был торжествующим. Удивительно торжествующим - будто не на переговоры меня позвала, а на заклание.

     - Я.

     Егор стоял перед вампиршей, она заслонялась им от оперативников. Мальчик был в сумраке, порожденном упырихой, и потому сознания не терял. Стоял молча, не двигаясь, смотрел то на меня, то на Тигренка.

     Очевидно, полагался на нас больше всего.

     Одной рукой вампирша перехватывала мальчишку поперек груди, прижимая к себе, другую - с выпущенными когтями, держала у его горла. Оценить ситуацию было нетрудно. Пат. Причем взаимный.

     Попытайся Тигренок или Медведь напасть на упыриху - та, одним взмахом руки, снесет мальчику голову.

     А это не лечится... даже с нашими возможностями. С другой стороны, стоит ей убить пацана - ничто нас сдерживать не будет.

     Нельзя загонять врага в угол. Особенно, если идешь убивать.

     - Ты хотела, чтобы я пришел.

     Я - пришел, - я поднял руки, демонстрируя, что в них ничего нет. Пошел вперед.

     Когда оказался между Тигренком и Медведем, вампирша оскалила клыки:

     - Стой!

     - У меня нет ни осины, ни боевых амулетов. Я не маг.

     И ничего не смогу тебе сделать.

     - Амулет! На твоей шее амулет!

     Вот оно что...

     - Он не имеет к тебе никакого отношения.

     Это защита от того, кто неизмеримо выше тебя.

     - Сними!

     Ой, как нехорошо.., как плохо... Я подцепил цепочку, сорвал амулет и бросил под ноги.

     Теперь, при желании.

     Завулон может попытаться воздействовать на меня.

     - Снял. Теперь говори. Чего ты хочешь?

     Вампирша крутанула головой - шея легко сделала оборот на триста шестьдесят градусов. Ого! Я про такое даже не слышал... и наши боевики, вероятно, тоже - Тигренок зарычала.

     - Кто-то крадется!

     - голос у вампирши оставался человеческим, визгливый истеричный голос молодой, глупой девчонки, случайно обретшей силу и власть. - Кто? Кто?

     Левую руку, где она отрастила когти, она вдавила в шею мальчишки - я вздрогнул, представив, что будет, если выступит хоть капелька крови. Упыриха же потеряет контроль! Другой рукой, нелепым обвиняющим жестом, заставляющим вспомнить Ленина на броневике, вампирша указала на край крыши.

     - Пусть он выйдет!

     Я вздохнул, и позвал:

     - Илья, выходи...

     В обрез крыши вцепились пальцы. Через миг Илья перемахнул низенькое ограждение, встал рядом с Тигренком. Где он там прятался?

     На козырьке балкона? Или висел, вцепившись в плети синего мха?

     - Я знала! - торжествующе сказала вампирша. - Обман!

     Семена она, похоже, не чувствовала. Может быть, наш флегматичный друг лет сто занимался ниндзютсу?

     - Не тебе говорить об обмане.

     - Мне! - на миг в глазах вампирши мелькнула что-то человеческое. - Я умею обманывать! Вы - нет!

     Хорошо. Хорошо, ты умеешь, а мы - нет.

     Верь и надейся.

     Если ты считаешь, что понятие "ложь во спасение" годится лишь для проповедей - верь. Если ты думаешь, что "добро должно быть с кулаками" лишь в старых стихах осмеянного поэта - надейся.

     - Чего ты хочешь? - спросил я.

     Она замолчала на миг, будто и не задумывалась раньше об этом:

     - Жить!

     - С этим опоздала. Ты уже мертва.

     Вампирша вновь оскалилась:

     - Правда? А мертвые умеют отрывать головы?

     - Да. Только это они и умеют.

     Мы смотрели друг на друга, и это было так странно, так театрально-напыщенно, и весь разговор был нелеп, ведь нам никогда не понять друг друга. Она мертва. Ее жизнь - чужая смерть. Я жив.

     Но с ее стороны - все наоборот.

     - В этом нет моей вины, - ее голос вдруг стал спокойнее, мягче.

     И рука на шее Егора чуть расслабилась. - Вы, вы, называющие себя Ночным Дозором.., те, кто не спит по ночам, кто решил, что он вправе хранить мир от Тьмы... Где вы были, когда пили мою кровь?

     Медведь сделал шажок вперед. Крошечный шажок, будто и не переступил могучими лапами, а просто скользнул под напором ветра. Я подумал, что он будет так скользить еще десяток минут, как скользил весь этот час, пока длилось противостояние. До тех пор, пока не сочтет шансы достаточными. Тогда он прыгнет... и если повезет, мальчишка будет вырван из рук вампирши, и отделается парой сломанных ребер.

     - Мы не можем уследить за всеми, - сказал я. - Просто не можем.

     Вот что страшно.., я начинал ее жалеть. Не мальчишку, влипшего в игры Света и Тьмы я жалел, не девушку Светлану, над которой нависло проклятие, не ни в чем не повинный город, который ударит этим проклятием...

     Вампиршу я жалел. Потому что и впрямь - где мы были?

     Мы, называющие себя Ночным Дозором...

     - В любом случае, у тебя был выбор, - сказал я. - И не говори, что это не так. Инициация проходит лишь по обоюдному согласию.

     Ты могла умереть. Честно умереть. Как человек.

     - Честно? - вампирша мотнула головой, рассыпая волосы по плечам.

     Где же Семен.., неужели так трудно взобраться на крышу двадцатиэтажного дома? - Я бы хотела.., честно. А тот.., кто ставил подписи на лицензии... кто предназначил меня в пищу? Он поступал честно?

     Свет и Тьма...

     Она не просто жертва взбесившегося вампира.

     Она была назначена добычей, выбрана слепым жребием. И не было у нее никакой судьбы, кроме как отдать свою жизнь для продления чужой смерти. Вот только тот парень, что рухнул мне под ноги пригоршней праха, сожженный печатью, он полюбил. Действительно полюбил.., и не высосал чужую жизнь, а превратил девушку в равную себе.

     Мертвые умеют не только отрывать головы, но и любить.

     Беда лишь в том, что даже их любовь требует крови.

     Он вынужден был ее скрывать, ведь он превратил девушку в вампира незаконно. Он должен был ее кормить - и тут годилась лишь живая кровь, а не склянки, сданные наивными донорами.

     И началось браконьерство на улицах Москвы, и мы, хранители Света, доблестный Ночной Дозор, отдающие людей в жертву Темным, встрепенулись.

     Самое страшное в войне - понять врага. Понять - значит простить. А мы не имеем на это права.., с сотворения мира не имеем.

     - И все-таки, у тебя был выбор, - сказал я.

     - Был.

     Чужое предательство - не оправдание собственного.

     Она тихонько засмеялась.

     - Да, да.., добрый слуга Света...

     Конечно.

     Ты прав.

     И ты можешь тысячу раз повторить, что я мертва. Что душа моя сгорела, растворилась в сумраке. Только объясни мне, подлой и злой, в чем между нами разница? Объясни так.., чтобы я поверила.

     Вампирша склонила голову, посмотрела в лицо Егору.

     Сказала, доверительно, почти по-дружески:

     - А вот ты.., мальчик.., ты меня понимаешь? Ответь. Ответь честно, не обращай внимания.., на когти. Я не обижусь.

     Медведь скользнул вперед.

     Еще чуть-чуть.

     И я почувствовал, как напрягаются его мышцы, как он готовится к прыжку.

     А за спиной вампирши, беззвучно, плавно и в то же время быстро - как он ухитряется так стремительно двигаться в человеческом мире?

     - появился Семен.

     - Малыш, проснись! - весело сказала упыриха. - Ответь! Только честно! И если ты думаешь, что он прав, а я не права.., если ты действительно в это веришь.., я отпущу тебя.

     Я поймал взгляд Егора.

     И понял, что он ответит.

     - Ты тоже.., права.

     Пусто. Холодно. Нет сил на эмоции.

     Пусть выходят, пусть пылают костром, что не виден людям.

     - Чего ты хочешь? - спросил я. - Существовать?

     Хорошо... сдавайся. Будет суд, совместный суд Дозоров...

     Вампирша посмотрела на меня. Покачала головой:

     - Нет... Я не верю в ваш суд. Ни Ночному Дозору.., ни Дневному.

     - Тогда зачем ты звала меня? - спросил я. Семен двигался к вампирше, он был все ближе и ближе...

     - Чтобы отомстить, - просто сказала вампирша. - Ты убил моего друга. Я убью твоего.., на твоих глазах. Потом.., попробую.., убить тебя. Но даже если не выйдет... - она улыбнулась. - Тебе хватит осознания, что ты не спас мальчика. Ведь верно? Дозорный? Вы подписываете лицензии, не глядя в лица людей. Но стоит вам посмотреть.., и выползает наружу мораль... вся ваша фальшивая, дешевая, подлая мораль...

     Семен прыгнул.

     И одновременно с ним - Медведь.

     Это было красиво, и это было быстрее любой пули, любого заклятия, потому что, в конце концов, всегда остается лишь тело наносящее удар, и умение, которое постигали двадцать, сорок, сто лет...

     И все же я вырвал из-за спины пистолет, и рванул спуск - зная, что пуля будет двигаться лениво и медленно, "рапидной" съемкой из дешевого боевика, оставляя вампирше шанс увернуться и шанс убить...

     Семен распластался в воздухе - будто налетев на стеклянную стену, сполз по невидимой преграде, одновременно переходя в сумрак.

     Медведя отшвырнуло - он был куда массивнее. Пуля, с грацией стрекозы ползущая к вампирше, полыхнула лепестком пламени и исчезла.

     Если бы не глаза упырихи - медленно расширяющиеся, недоуменные, то я бы решил, что защитный колпак опустила она сама.

     Хоть это и является привилегией лишь высших магов...

     - Они под моей охраной... - раздалось из-за спины.

     Я обернулся - и встретил взгляд Завулона.

     Удивительно, что вампирша не впала в панику.

     Удивительно, что не убила Егора. Неудачная атака и появление темного мага стали для нее куда большей неожиданностью, чем для нас, потому что я ждал... ждал чего-то подобного, едва снял амулет.

     Меня не удивляло, что он прибыл так быстро. У темных - свои дороги. Вот только почему Завулон, наблюдатель от Темных, предпочел эту маленькую разборку пребыванию в нашем штабе? Утратил интерес к Светлане, и нависшему над ней вихрю? Понял что-то, до чего мы никак не можем дойти?

     Проклятая привычка просчитывать! Оперативники ее лишены, по самой сути своей работы. Их стихия - немедленная реакция на опасность, схватка, победа или поражение.

     Илья уже достал магический жезл. Его бледно-сиреневое свечение было слишком ярким для мага третьей ступени, и слишком уж ровным, чтобы поверить в неожиданный всплеск сил. Скорее всего, жезл заряжал сам шеф.

     Значит, предполагал?

     Значит, ждал появления кого-то, по силе соизмеримого с ним?

     Ни Тигренок, ни Медведь менять облик не стали. Их магия не нуждалась в приспособлениях, и уж тем более - в человеческих телах.

     Медведь по-прежнему смотрел на вампиршу, начисто игнорируя Завулона, Тигренок встала рядом со мной. Семен, потирая поясницу, медленно обходил вампиршу, демонстративно показываясь ей на глаза. Темного мага он тоже предоставлял нам.

     - Они? - прорычала Тигренок.

     Я даже не сразу понял, что ее смутило.

     - Они под моей охраной, - повторил Завулон. Он кутался в бесформенное черное пальто, голову покрывал мятый берет из темного меха.

     Руки маг прятал в карманы, но я был почему-то уверен - нет там ничего, ни амулетов, ни пистолетов.

     - Кто ты? - закричала вампирша. - Кто ты?

     - Твой защитник и покровитель, - смотрел Завулон на меня, даже не на меня - немножко вскользь, мимо. - Твой хозяин.

     Он что, с ума сошел? Вампирша ничего толком не понимает в расстановке сил. Она на взводе. Она собралась умереть... прекратить существование. Сейчас у нее появился шанс уцелеть - но такой тон...

     - У меня нет хозяев!

     - девушка, чья жизнь стала чужой смертью, засмеялась. - Кто бы ты ни был - из Света, из Тьмы, запомни! У меня нет и не будет хозяев!

     Она начала отступать к краю крыши, волоча за собой Егора. По-прежнему - одной рукой придерживая, другую держа у горла. Заложник... хороший ход против сил Света.

     А может быть, и против сил Тьмы?

     - Завулон, мы согласны, - сказал я. Опустил руку на напрягшуюся спину Тигренка. - Она твоя. Забирай ее - до суда. Мы чтим Договор.

     - Я забираю их... - Завулон слепо смотрел вперед. Ветер хлестал его в лицо, но немигающие глаза мага были широко раскрыты, будто их отлили из стекла. - Женщина и мальчик наши.

     - Нет. Только вампирша.

     Он наконец-то удостоил меня взгляда:

     - Адепт Света, я беру лишь свое. Я чту Великий Договор.

     Женщина и мальчик - наши.

     - Ты сильнее любого из нас, - сказал я. - Но ты один, Завулон.

     Темный маг покачал головой, и улыбнулся - печально, сочувственно.

     - Нет, Антон Городецкий.

     Они вышли из-за лифтовой шахты, юноша и девушка. Знакомые мне.

     Увы, знакомые.

     Алиса и Петр. Ведьма и ведьмак из Дневного Дозора.

     - Егор! - негромко позвал Завулон. - Ты понял различие между нами? Чья сторона представляется тебе более предпочтительной?

     Мальчик молчал. Но, может быть, лишь потому, что когти вампирши лежали на его горле.

     - У нас проблема? - мурлычущим голосом спросила Тигренок.

     - Ага, - подтвердил я.

     - Ваше решение? - спросил Завулон.

     Его дозорные пока молчали, не вмешивались в происходящее.

     - Мне не нравится, - сказала Тигренок. Она чуть подалась к Завулону, и хвост нещадно стегал меня по колену.

     - Мне очень не нравится точка зрения Дневного Дозора.., на происходящее...

     Это, очевидно, было их общее с Медведем мнение - когда они работали в паре, то высказывался кто-то один. Я глянул на Илью - тот крутил жезл в пальцах и улыбался: нехорошо, мечтательно.

     Как ребенок, который вместо пластмассового автомата притащил в компанию заряженный "узи".

     Семену, явно, было все равно. Чихал он на мелочи.

     Он семьдесят лет занимается бегом по крышам...

     - Завулон, ты говоришь от Дневного Дозора? - спросил я.

     И секундная тень колебания мелькнула в глазах темного мага.

     Что же происходит... Почему Завулон покинул наш штаб, пренебрегая возможностью выследить и привлечь к Дневному Дозору неизвестного мага чудовищной силы? Такой возможностью не пренебрегают - даже ради вампирши и паренька с потенциально большими способностями.

     Почему Завулон идет на конфликт?

     И почему, почему он не хочет - я ведь вижу это, тут нет сомнений!

     - выступать от имени всего Дневного Дозора?

     - Я говорю как частное лицо, - сказал Завулон.

     - Тогда у нас небольшое личное разногласие, - ответил я.

     - Да.

     Он не хочет вмешивать Дозоры.

     Сейчас мы - просто Иные, пусть и состоящие на службе, пусть и занятые на заданиях. Но Завулон предпочитает не доводить конфликт до официального противостояния. Почему? Так верит в свои силы, или так боится появления шефа?

     Ничего не понимаю...

     А самое главное, почему он бросил штаб и охоту за чародеем, наложившим проклятие на Светлану? Темные добивались того, чтобы чародея отдали им. А теперь с легкостью отказываются?

     Что известно Завулону? Что неизвестно нам?

     - Ваши жалкие... - начал темный маг. Он не успел закончить - свой ход совершила жертва.

     Я услышал рык Медведя - недоуменный, растерянный рык, и обернулся.

     Егор, вот уже полчаса пребывающий в роли заложника, прижатый к вампирше, растворялся, исчезал.

     Мальчишка уходил глубже в сумрак.

     Вампирша сжала руки - пытаясь не то удержать его, не то убить.

     Взмах когтистой лапы был стремителен - но уже не встретил живой плоти.

     Вампирша ударила сама себя - под левую грудь, в сердце.

     Как жаль, что она неживая!

     Медведь прыгнул. Ожившим сугробом пронесся сквозь пустоту, где только что стоял Егор, и повалил вампиршу.

     Под его тушей дергающееся тело скрылось полностью - лишь высовывалась, судорожно колотя по мохнатому боку, когтистая рука.

     В тот же самый миг Илья вскинул жезл. Сиреневый свет чуть потускнел, прежде чем жезл взорвался, превращаясь в колонну белого пламени. Казалось, что в руках оперативника - оторванный от маяка луч прожектора, ослепительный и почти ощутимо плотный. С видимым усилием Илья взмахнул руками, чиркнул по серому небу лучом, невиданным в Москве со времен войны - и обрушил исполинскую дубину на Завулона.

     Темный маг закричал.

     Его повалило, прижало к крыше, а световой столб вырвался из рук Ильи, обретая подвижность и самостоятельность.

     Уже не луч света, не столб пламени - белая змея, крутящаяся, обрастающая серебристыми чешуйками. Конец исполинского тела расплющился, превращаясь в капюшон, из-под него высунулась тупая морда с немигающими глазами - размером с колесо от грузовика. Сверкнул язык - тонкий, раздвоенный, пылающий как газовая горелка.

     Я отпрыгнул - меня чуть не задело хвостом. Огненная кобра свивалась в клубок, наваливалась на Завулона, рывками втискивала голову в петли собственного тела. А за пылающими кольцами молотили друг друга три тени, размазанные движением в мутные полосы. Прыжка Тигренка, нацелившейся на ведьму и ведьмака из Дневного Дозора, я просто не заметил.

     Илья тихо засмеялся, доставая из-за пояса еще один жезл. На этот раз - потусклее, видимо, заряженный самостоятельно.

     Так что же - у него было оружие, персонально нацеленное на Завулона? Шеф знал, с кем нам предстоит столкнуться?

     Я окинул взглядом крышу. На первый взгляд все было под контролем. Медведь, зажавший вампиршу, увлеченно молотил лапами - временами из-под него доносились смутные звуки. Тигренок занималась дозорными - и, вроде бы, помощи ей не требовалось. Белая кобра душила Завулона.

     Мы вообще остались не у дел. Илья, держа жезл наизготовку, наблюдал за схваткой, явно решая, в какую кучу кинуться. Семен, утратив к вампирше интерес, а к дозорным и Завулону вообще его не приобретя, брел по краю крыши, всматриваясь вниз. Боялся новых подкреплений Темным?

     А я стоял, как дурак, с бесполезным пистолетом в руках...

     Тень легла мне под ноги с первого раза. Я шагнул в нее, чувствуя, как обжигает холод. Не тот, что знаком людям, а холод глубокого сумрака. Здесь уже не было ветра, здесь исчез снег и лед под ногами. Здесь не было синего мха. Все заполнял туман, густой, вязкий, комковатый - если уж сравнивать туман с молоком, то это было молоко свернувшееся. Враги и друзья - все они превратились в смутные, едва шевелящиеся тени.

     Только огненная кобра, дерущаяся с Завулоном, осталась столь же стремительной и яркой - этот бой шел во всех слоях сумрака. Я представил, сколько энергии было вложено в магический жезл, и мне окончательно поплохело.

     Зачем, Тьма и Свет? Зачем? Ни молодая вампирша, ни мальчишка-Иной не стоят подобных усилий!

     - Егор! - крикнул я.

     Меня уже начинало промораживать. На второй уровень сумрака я заходил лишь два раза - на занятиях, рядом с инструктором, и вчера днем, чтобы пройти сквозь закрытую дверь. Здесь у меня не была поставлена защита, и я терял, каждый миг терял силы.

     - Егор! - я шагнул сквозь туман. За моей спиной раздавались глухие удары - змея колотила кем-то по крыше, зажав тело в пасти.., я даже знал, чье это тело...

     Время тут течет еще медленнее, и есть маленький шанс, что мальчишка пока не потерял сознание. Я шел к тому месту, где он нырнул во второй слой сумрака, пытаясь различить хоть что-то - и не заметил тела под ногами. Споткнулся, упал, приподнялся, садясь на корточки, и оказался лицом к лицу с Егором.

     - Ты в порядке? - нелепо спросил я. Нелепо, потому что глаза у него были открыты, и он смотрел на меня.

     - Да.

     Наши голоса звучали глухо и раскатисто. Совсем рядом колыхались две тени - Медведь продолжал рвать вампиршу. Как долго она держится!

     И как долго держится мальчик.

     - Пошли, - сказал я, протягивая руку и касаясь его плеча. - Здесь.., тяжело. Мы рискуем остаться тут навсегда.

     - Пусть.

     - Ты не понимаешь, Егор!

     Это страдание!

     Вечное страдание - раствориться в сумраке. Ты даже представить себе не можешь, Егор! Уходим!

     - Зачем?

     - Чтобы жить.

     - Зачем?

     У меня отказывались гнуться пальцы. Пистолет стал тяжелым и отлитым изо льда. Может быть, я выдержу еще минуту или две...

     Я посмотрел Егору в глаза.

     - Каждый решает сам. Я - ухожу. Мне есть, ради чего жить.

     - Почему ты хочешь меня спасти? - с любопытством спросил он.

     - Я нужен вашему Дозору?

     - Я не думаю, что ты войдешь в наш Дозор... - сказал я, неожиданно для самого себя.

     Он улыбнулся. Сквозь нас медленно пробежала тень - Семен.

     Что-то заметил? С кем-то беда?

     А я сижу здесь, теряя последние силы, и пытаюсь помешать изощренному самоубийству маленького Иного.., который все равно обречен.

     - Я ухожу, - сказал я. - Прости.

     Тень цеплялась за меня, она примерзла к пальцам и приросла к лицу.

     Я выдирался из нее рывками, сумрак недовольно шипел, разочарованный таким поведением.

     - Помоги мне, - сказал Егор. Я уже едва слышал его голос, я почти вышел - он заговорил в последнюю секунду.

     Я протянул руку, хватая его ладонь. Меня уже выдирало, выкидывало, туман вокруг таял. И вся моя помощь была чистым символом, главное мальчик должен был сделать сам.

     Он сделал.

     Мы вывалились в верхний слой сумрака. В лицо ударил холодный ветер, но сейчас это было даже приятно.

     Вялые движения вокруг превратились в стремительную схватку. Серые смазанные краски казались яркими.

     Что-то изменилось за те секунды, пока мы разговаривали.

     Вампирша по-прежнему трепыхалась под Медведем.., не то. Парень-ведьмак валялся на крыше, то ли мертвый, то ли без сознания, рядом катались Тигренок и ведьма.., не то.

     Змея!

     Белая кобра разбухала, раздувалась, заполняя уже четверть крыши.

     Ее словно накачивали воздухом и поднимали вверх, или же она сама взлетала в низкое небо. Семен стоял у переплетенных витков огненного тела, присев в какой-то из старых боевых стоек, и с его ладоней молотили в клубок белого пламени маленькие оранжевые шарики. Он метил не в кобру, а в кого-то, кто был под ней, кто давным-давно должен был погибнуть, но все еще продолжал бороться...

     Взрыв!

     Вихрь света, клочья тьмы. Меня швырнуло на спину, в падении я налетел на Егора, повалил его, но зато успел удержать за руку. Тигренок и ведьма, расцепившись, полетели к краю крыши, замерли на ограждении. Медведя снесло с вампирши - изорванной, искалеченной, но все еще живой. Семен зашатался, но устоял - его накрыло мутной светящейся линзой защиты. Единственным, кто слетел вниз, оказался потерявший сознание ведьмак - в падении он проломил ржавые прутья ограды и безвольным кулем ушел вниз.

     Илья, единственный, стоял как вкопанный. Никакой защиты вокруг него я не видел, но он по-прежнему с любопытством взирал на происходящее, сжимая свой жезл.

     А остатки огненной кобры взмыли вверх, заметались светящимися облачками, таяли, рассыпались искрами, исходили лучиками света.

     Из-под этого фейерверка медленно вставал Завулон, раскинувший руки в сложном магическом жесте. В схватке он лишился одежды, и теперь был полностью обнажен. Тело его изменилось, приобретая классические признаки демона - тусклая чешуя вместо кожи, не правильная форма черепа, поросшего вместо волос какой-то свалявшейся шерстью, узкие глаза с вертикальными зрачками. Болтался гипертрофированный член, с копчика свисал короткий раздвоенный хвост.

     - Прочь! - крикнул Завулон. - Прочь!

     Что сейчас творится вокруг, в человеческом мире...

     Вспышки смертельной тоски и беспричинной, слепой радости, сердечные приступы, нелепые поступки, ссоры лучших друзей, измены верных влюбленных... Людям не видимо происходящее, но оно касается их душ.

     Зачем?

     Зачем все это Дневному Дозору?

     И в это мгновение меня вдруг коснулось спокойствие.

     Ледяное, рассудочное, почти забытое.

     Многоходовая комбинация. Будем исходить из того, что все происходящее идет по плану Дневного Дозора. Сделаем это исходной посылкой.

     А потом - соединим все случайности, начнем с моей охоты в метро... нет, начнем с того мига, когда парню-вампиру назначили в пищу девушку, в которую он не мог не влюбиться.

     Мысли неслись так стремительно, будто я сейчас стал индуктором мозгового штурма, подключился к сознанию других людей - как порой делают наши аналитики. Нет, этого, конечно, не было.., просто кусочки головоломки зашевелились, перемешанный на столе паззл-мозаика ожил и стал складываться передо мной.

     Дневному Дозору наплевать на вампиршу...

     Дневной Дозор не пойдет на конфликт из-за паренька с потенциально высокими способностями.

     У Дневного Дозора есть лишь одна причина устроить такое...

     Темный Маг чудовищного потенциала.

     Темный Маг, способный усилить их позиции.., не только в Москве, по всему континенту...

     Но ведь они и так добились своего, мы обещали отдать темного мага...

     Этот неведомый маг - икс. Единственное неизвестное в задаче.

     Можно приписать игрек к Егору - его устойчивость к магии уж слишком велика для новичка-Иного. И все-таки мальчик - величина уже известная, пусть и с непонятным фактором...

     Внесенным в задачу искусственно. Для усложнение.

     - Завулон! - крикнул я. За моей спиной ворочался, пытаясь встать и скользя по льду, Егор.

     Отступал от мага Семен, по-прежнему удерживая защиту.

     Бесстрастно взирал на происходящее Илья.

     Медведь шел на дергающуюся, пытающуюся подняться, вампиршу. Тигренок и ведьма Алиса снова начинали сближаться. - Завулон!

     Демон посмотрел на меня.

     - Я знаю, за кого вы боретесь!

     Нет, я еще не знал.

     Только начинал понимать - потому что паззл сложился и показал мне знакомое лицо...

     Демон открыл пасть - челюсти разошлись влево и вправо, будто у жука. Он все больше и больше напоминал исполинское насекомое, чешуйки срастались в единый панцирь, гениталии и хвост втянулись, из боков начали вырастать новые конечности.

     - Тогда ты.., труп.

     Голос у него остался прежним, даже приобрел большую задумчивость и интеллигентность. Завулон протянул ко мне руку - та рывками удлинялась, приобретая все новые и новые суставы.

     - Иди ко мне... - прошептал Завулон.

     Замерли все. Кроме меня - я шагнул к темному магу.

     От ментальной защиты, которую я наращивал долгие годы, не осталось и следа.

     Я не мог, никак не мог отказать Завулону.

     - Стой! - рявкнула Тигренок, отворачиваясь от помятой, но скалящейся ведьмы. - Стой!

     Мне очень хотелось выполнить ее просьбу. Но я не мог.

     - Антон... - донеслось из-за спины. - Обернись...

     Вот это я выполнить мог.

     Повернул голову, отрываясь от взгляда янтарных глаз с вертикальными зрачками.

     Егор сидел на корточках, встать у него сил не хватило.

     Удивительно, что он вообще был в сознании... ведь подпитка его энергией извне прекратилась. Та самая подпитка, что вызвала интерес шефа, что велась с самого начала. Фактор игрек. Введенный для усложнения ситуации.

     Из ладони Егора свисал маленький костяной амулет на медной цепочке.

     - Лови! - крикнул мальчишка.

     - Не бери его!

     - приказал Завулон.

     Но слишком поздно, я уже наклонился, хватая амулет, летящий к моим ногам. Прикосновение к резному медальончику было обжигающим, словно я схватил уголек.

     Я посмотрел на демона и покачал головой:

     - Завулон.., в тебе нет больше власти надо мной.

     Демон взвыл, надвигаясь на меня. Власти у него больше не было, а вот сил - в избытке.

     - Но-но... - назидательно сказал Илья.

     Пылающая белая стена рассекла пространство между нами. Завулон взвыл, налетев на магический барьер, его откинуло назад.

     Он смешно тряс обожженными лапами, совсем не страшный, скорее нелепый, через полотно чистого белого света.

     - Многоходовка, - сказал я. - Как элементарно, да?

     На крыше все стихло. Тигренок и ведьма Алиса стояли рядом, не пробуя напасть друг на друга. Семен смотрел то на меня, то на Илью, и неизвестно, кто вызывал у него большее удивление.

     Упыриха тихо плакала, пытаясь подняться. Ей было хуже всех, она истратила все силы, чтобы выжить в схватке с Медведем, а теперь с трудом пыталась регенерировать. Неимоверным усилием она вынырнула из сумрака и превратилась в смутный силуэт.

     Даже ветер словно бы стих...

     - Как сделать темным магом человека, который изначально чист?

     - спросил я. - Как привлечь на сторону Тьмы человека, который не умеет ненавидеть?

     Можно подбрасывать ему неприятности со всех сторон.., понемногу, по чуть-чуть, в надежде, что он озлобится...

     Но не помогает. Человек попался слишком уж чистый.., чистая.

     Илья засмеялся, тихо и одобрительно.

     - Единственное, кого она сможет возненавидеть... - я смотрел в глаза Завулона, где сейчас осталась лишь бессильная злоба, - саму себя.

     И вот это ход неожиданный. Необычный. Пусть у нее заболеет мать.

     Пусть девушка сжигает душу, презирая свое бессилие и невозможность помочь. Загоним ее в такой угол, где можно лишь ненавидеть... пускай саму себя, но - ненавидеть.

     Есть, правда, вероятностная вилка.

     Маленький шанс, что один-единственный сотрудник Ночного Дозора, незнакомый толком с оперативной работой...

     Ноги подкосились - я, действительно, не привык столько находиться в сумраке. Я упал бы на колени перед Завулоном, чего мне ужасно не хотелось. Семен скользнул сквозь сумрак и поддержал меня за плечи. Наверное, он сто пятьдесят лет этим занимается.

     - Незнакомый с работой в поле... - повторил я. - Возьмет, да и не станет действовать по схеме. Жалеть и утешать девушку, для которой жалость - смертельна. Значит надо его отвлечь. Создать такую ситуацию, чтобы он был занят по уши. Чтобы его кинули на второстепенное задание - да еще и завязать на этом задании, личной ответственностью, симпатией, всем, что под руку подвернется. Ради этого и рядовым вампиром можно пожертвовать. Верно?

     Завулон начал трансформироваться обратно.

     Он стремительно обретал прежний скорбно-интеллигентный облик.

     Смешно. Зачем? Я видел его таким, каким он стал в сумраке, стал однажды и навсегда.

     - Многоходовка, - повторил я. - Ручаюсь, матери Светланы вовсе не обязательно умирать от смертельной болезни. С вашей стороны было маленькое вмешательство, в рамках допустимого... Но тогда и у нас есть права.

     - Она наша! - сказал Завулон.

     - Нет, - я покачал головой. - Не будет никакого прорыва инферно.

     Ее мать поправится. Сейчас я поеду к Светлане.., и расскажу ей все.

     Девушка придет в Ночной Дозор. Завулон, вы проиграли. Все равно - проиграли.

     Разбросанные по крыше клочья одежды поползли к темному магу, срослись, прыгнули, одевая его: грустного, обаятельного, преисполненного печали за весь мир.

     - Никто из вас не уйдет отсюда, - сказал Завулон.

     За его спиной начала клубиться тьма - будто раскрывались два огромных черных крыла.

     Илья снова засмеялся.

     - Я сильнее вас всех, - Завулон покосился на Илью.

     - Твои заемные силы небезграничны. Вы останетесь здесь, навсегда, в сумраке, глубже, чем когда-либо боялись заглянуть...

     Семен вздохнул и сказал:

     - Антон, а ведь он до сих пор не понимает.

     Я повернулся и спросил:

     - Борис Игнатьевич, ведь в маскараде больше нет необходимости?

     Молодой, нагловатый оперативник пожал плечами:

     - Конечно, Антошка.

     Но мне столь редко выпадает наблюдать шефа Дневного Дозора в действии.., прости уж старика.

     Надеюсь, Илье в моем обличье было столь же интересно...

     Борис Игнатьевич обрел прежний облик. Разом, без всяких театральных промежуточных метаморфоз и световых эффектов.

     Он действительно был в халате и тюбетейке, вот только на ногах у него оказались мягкие ичиги, а поверх них - калоши.

     На лицо Завулона было приятно посмотреть.

     Темные крылья не исчезли, но расти перестали, только похлопывали неуверенно - будто маг пытался улететь, но не решался.

     - Свертывай операцию, Завулон, - сказал шеф.

     - Если вы немедленно уберетесь отсюда и от дома Светланы - мы не станем подавать официальный протест.

     Темный маг не колебался:

     - Мы уходим.

     Шеф кивнул, словно иного ответа не ожидал. Можно подумать... Но жезл он опустил, и барьер между мной и Завулоном исчез.

     - Я запомню твою роль в этом... - немедленно прошептал темный маг.

     - Навсегда.

     - Помни, - согласился я. - Это полезно.

     Завулон свел руки - темные крылья хлопнули в такт, и он исчез.

     Но перед этим маг глянул на ведьму - и та кивнула.

     Ох, как мне это не понравилось. Плевок вслед - не смертельно, но всегда неприятно.

     Легкой, пританцовывающей походкой, совершенно не вязавшейся с окровавленным порванным лицом и вывихнутой, безвольно свисающей левой рукой, Алиса подошла ко мне.

     - Ты тоже должна уйти, - сказал шеф.

     - Конечно, с превеликим удовольствием! - откликнулась ведьма.

     - Но, перед этим, у меня есть маленькое.., совсем маленькое право.

     Ведь так, Антон?

     - Да, - прошептал я. - Воздействие седьмой степени.

     На кого будет направлен удар? На шефа - смех.

     Тигренок, Медведь, Семен.., ерунда. Егор? А что ему можно внушить на самом слабом уровне вмешательства?

     - Откройся, - сказала ведьма. - Откройся мне, Антон.

     Вмешательство седьмого уровня. Шеф Ночного Дозора свидетель - я не перейду границы.

     Семен застонал, до боли сжимая мое плечо.

     - У нее есть это право, - сказал я. - Борис Игнатьевич...

     - Поступай, как знаешь, - тихо ответил шеф. - Я смотрю.

     Я вздохнул, раскрываясь перед ведьмой.

     Да ничего она не сможет! Ничего! Вмешательство седьмой степени - ей никогда не повернуть меня к Тьме! Это просто-напросто смешно!

     - Антон, - мягко сказала ведьма.

     - Скажи шефу то, что ты хотел сказать. Скажи правду. Поступи честно и правильно.

     Так, как ты должен поступить.

     - Минимальное воздействие... - подтвердил шеф. Если в его голосе и была боль, то так глубоко, что мне не дано ее услышать.

     - Многоходовка, - сказал я, глядя на Бориса Игнатьевича.

     - Двусторонняя. Дневной Дозор жертвует своими пешками.

     Ночной Дозор - своими. Ради великой цели. Ради привлечения на свою сторону волшебницы великой, небывалой силы. Может погибнуть молодой вампир, которому так хочется любить.

     Может погибнуть, сгинуть в сумраке мальчишка со слабенькими способностями Иного. Могут пострадать свои сотрудники. Но есть цель, что оправдывает средства. Два великих мага, сотни лет противостоящих друг другу, затевают очередную маленькую войну.

     И светлому магу тут труднее.., он все ставит на карту.

     И проигрыш для него - не просто неприятность, это шаг в сумрак, в сумрак навсегда. Но все-таки он ставит на карту все. Своих и чужих. Так, Борис Игнатьевич?

     - Так, - ответил шеф.

     Алиса тихонько засмеялась и пошла к люку.

     Ей сейчас было не до полетов, Тигренок помяла ее от души. И все-таки ведьма пребывала в хорошем настроении.

     Я посмотрел на Семена - тот отвел глаза.

     Тигренок медленно трансформировалась обратно в девушку.., но тоже старалась не смотреть мне в лицо. Медведь коротко взревел, и не меняя обличья затопал к люку.

     Ему труднее всех.

     Он слишком прямолинейный, Медведь, прекрасный боец и противник компромиссов...

     - Гады вы все, - сказал Егор. Приподнялся, рывками, - не только от усталости, сейчас его подпитывал шеф, я видел тоненькую ниточку силы, струящуюся в воздухе - поначалу всегда трудно выдираться из своей тени.

     Я вышел следом. Это было нетрудно, за последние четверть часа в сумрак выплеснулось столько энергии, что он утратил обычную агрессивную липкость.

     Почти мгновенно я услышал отвратительный мягкий стук - это сорвавшийся с крыши ведьмак достиг асфальта.

     Следом стали появляться остальные. Симпатичная черноволосая девушка с кровоподтеком под левым глазом и разбитой скулой, невозмутимый коренастый мужичок, импозантный бизнесмен в восточном халате... Медведь уже ушел.

     Я знаю, что он будет делать в своей квартире, в "берлоге".

     Пить неразбавленный спирт и читать стихи. Вслух, скорее всего. Глядя в веселый бормочущий телевизор.

     Вампирша тоже была тут. Ей было совсем плохо, она что-то бормотала, тряся головой и пытаясь зализать перекушенную руку. Рука устало пыталась прирасти обратно. Все вокруг было забрызгано кровью - не ее, конечно, а кровью последней жертвы...

     - Уходи, - сказал я, поднимая тяжелый пистолет.

     Рука предательски дрогнула.

     Пуля шмякнула, пронзая мертвую плоть, в боку девушки возникла рваная рана. Вампирша застонала, зажала ее здоровой рукой.

     Вторая болталась на каких-то ниточках сухожилий.

     - Не надо, - мягко сказал Семен. - Не надо, Антон...

     Я все-таки прицелился ей в голову. Но в этот миг с неба спикировала огромная черная тень, летучая мышь, выросшая до размеров кондора. Раскинула крылья, заслоняя вампиршу, выгнулась в судороге трансформации.

     - Она имеет право на суд!

     В Костю я выстрелить не смог. Постоял, глядя на молодого вампира, живущего со мной по соседству. Вампир глаз не отводил, смотрел упрямо и твердо. Как давно ты за мной крался, приятель и противник?

     И зачем - спасти соплеменницу, или не допустить шага, после которого я превращусь в смертельного врага?

     Я пожал плечами, и засунул пистолет за пояс. Права ты, Ольга. Вся эта техника - ерунда.

     - Имеет, - подтвердил шеф.

     Семен.

     Тигренок, осуществите конвоирование.

     - Хорошо, - сказала Тигренок.

     Глянула на меня, не то чтобы с сочувствием - с пониманием. Упругим шагом направилась к вампирам.

     - Все равно ей светит высшая мера, - шепнул Семен, и двинулся следом.

     Они так и ушли с крыши: Костя, несущий на руках стонущую, ничего не понимающую вампиршу, и Семен с Тигренком, молча следующую за ними.

     Мы остались втроем.

     - Мальчик, у тебя действительно есть способности, - мягко сказал шеф. - Невеликие, но ведь большинство лишено и этого.

     Я буду рад, если ты согласишься стать моим учеником...

     - Идите вы...

     - начал Егор.

     Окончание фразы лишили ее всякой вежливости. Мальчик беззвучно плакал, кривился, пытаясь удержать слезы, но справиться с ними не мог.

     Чуть-чуть воздействия, седьмого порядка, и ему станет легче.

     Он поймет, что Свет не может бороться с Тьмой, не беря на вооружение любые доступные средства...

     Я поднял голову к сумрачному небу, открыл рот, ловя холодные снежинки. Остыть бы. Остыть насовсем. Но только не так, как в сумраке. Стать льдом, но не туманом; снегом, но не слякотью; окаменеть, но не растечься...

     - Егор, пойдем, я провожу тебя, - предложил я.

     - Мне.., близко... - сказал мальчишка.

     Я еще долго стоял, глотая снег вперемешку с ветром, и не заметил, как он ушел. Слышал вопрос шефа: "Егор, ты сумеешь сам разбудить родителей?", но не слышал ответа.

     - Антон, если тебя это утешит.., аура у мальчика осталась прежней, - сказал Борис Игнатьевич. - Никакой... - Он обнял меня за плечи, маленький и жалкий сейчас, ничуть не похожий на холеного предпринимателя или мага первой ступени. Просто молодящийся старик, выигравший очередную короткую схватку в бесконечной войне.

     - Здорово.

     Хотел бы я такого. Никакую ауру. Свою судьбу.

     - Антон, у нас есть еще дела.

     - Я знаю, Борис Игнатьевич...

     - Ты сможешь все объяснить Светлане?

     - Да, наверное... Теперь смогу.

     - Ты уж прости. Но я пользуюсь тем, что имею.., теми, кого имею. Вы с ней связаны. Обычная мистическая связка, ничем не объяснимая.

     Заменить тебя - некем.

     - Понимаю.

     Снег ложился мне на лицо, застывал на ресницах, полосками протаивал на щеках. Мне казалось, что я почти сумел замерзнуть, но ведь у меня нет на это права.

     - Помнишь, что я тебе говорил? Быть светлым куда труднее, чем быть темным...

     - Помню...

     - Тебе будет еще тяжелее, Антон. Ты ее полюбишь. Будешь с ней жить.., какое-то время. Потом Светлана уйдет дальше. И ты будешь видеть, как она отдаляется, как ее круг общения разрастается выше того... что доступно тебе. Ты будешь страдать.

     Но тут ничего не поделать, твоя роль - начальная.

     Так бывает с каждым Великим Магом, с каждой Великой Волшебницей. Они идут по телам, по телам друзей и любимых. Иначе нельзя.

     - Да понимаю я.., все понимаю...

     - Пойдем, Антон?

     Я молчал.

     - Пойдем?

     - Мы не опаздываем?

     - Пока нет. У Света - свои пути. Я проведу тебя короткой дорогой, а дальше - дальше только твой путь.

     - Тогда я еще постою, - сказал я. Закрыл глаза, чтобы почувствовать, как снежинки ложатся на веки - трепетно и нежно.

     - Если бы ты знал, сколько раз я стоял вот так, - сказал шеф.

     - Вот так, глядя в небо, и прося чего-то...

     То ли благословения, то ли проклятия.

     Я не ответил, я и сам знал, что ничего не дождусь.

     - Антон, я замерз, - сказал шеф.

     - Мне холодно.

     Как человеку - холодно. Я хочу выпить водки и забраться под одеяло. И лежать так, ожидая, пока ты поможешь Светлане.., пока Ольга справится с вихрем. А потом взять отпуск. Оставить вместо себя Илюху, раз уж он побывал в моей шкуре, и отправиться в Самарканд. Ты бывал в Самарканде?

     - Нет.

     - Ничего хорошего, если честно.

     Особенно сейчас.

     Ничего там нет хорошего, кроме воспоминаний... Но они только для меня. Ты как?

     - Пойдемте, Борис Игнатьевич.

     Я стер снег с лица.

     Меня ждали.

     И это единственное, что мешает нам замерзнуть.

___________________________________________________________________________________________

Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.

     Официальная страница писателя в сети Internet на сервере "Русская фантастика"

     http://www.rusf.ru/lukian/

     (С) Сергей Лукьяненко