|
Российская газета| Алексей Иванович, как вы думаете, почему так получается, что нашим соотечественникам право на бесплатное образование важнее, чем демократические ценности?
Алексей Слаповский| Мне кажется, что людям трудно говорить о том, чего они толком никогда не пробовали. В нашей стране есть поколения людей, которые не знают, что такое гражданские свободы в их нормальном виде. Им кажется, сколько ни тверди о правах - все равно проблема решится иным образом. Конкретным. По понятиям. А свободы и права - абстракция все это.
РГ| Как вы думаете, мы доживем до того, что гражданские права будут волновать нас больше, чем, скажем, право на бесплатную медицинскую помощь?
Слаповский| Вы о ком говорите? О нас с вами? Вы, возможно, доживете, я, наверное, нет. Разве вы не чувствуете настроения общества? Люди не столько надеются дожить до более демократичных времен, сколько боятся, как бы они не стали еще менее демократичными. К сожалению, опасений, по-моему чутью, больше, чем чаяний. Надежды побуждают людей требовать перемен к лучшему, помните, как пел Цой: "Перемен, мы ждем перемен"? Может быть, сейчас Цой бы пел: "Мы боимся перемен"...
РГ| Вы когда-нибудь были свидетелем того, как кто-нибудь отстаивал свои права?
Слаповский| Сам пробовал. Было довольно много случаев, когда я напоминал должностным лицам о том, что они должны исполнять свои обязанности. Расскажу самый последний пример. По одному делу, касающемуся моего знакомого, я нахожусь в зале суда. Готовится рассмотрение кассационной жалобы, я поддерживаю жалобу об изменении меры пресечения, поскольку мне она кажется неадекватной. Человек сидит в СИЗО, а я считаю, что его можно отпустить под подписку о невыезде. Адвокаты, я, родственники этого человека - мы сидим в зале и ждем начала суда. Входит прокурор. Красивая, холодная, как снежная королева, женщина. Она проходит мимо нас, садится за стол не глядя на нас. Вы знаете, я же литератор, у меня ассоциации сразу дурацкие - я почему-то вспомнил римских матрон, которые в присутствии рабов ничего не стеснялись. Может, это неправильная реакция. Что сделала эта женщина? Она всего лишь не поздоровалась. Но вот это ощущение, что она уже привыкла воспринимать этих жалобщиков, этих людей в зале суда как быдло, меня заело. Я выждал паузу и демонстративно вежливо сказал ей: "Здравствуйте!". Она посмотрела на меня с большим удивлением, дескать, мы что, знакомы что ли? Потом в ее глазах мелькнула догадка: а, наверное, напоминает о том, что поздороваться надо. Она процедила: "Здрасьте", и вид у нее был оскорбленный, будто ей напоминают о какой-то глупости. Родственница человека, который находится в СИЗО, посмотрела на меня с испугом, дескать, что ты делаешь, зачем ты ее злишь. Вот такая картинка с натуры. В этой картинке - наша боязнь, не дай бог затронуть чиновника, потому что он сейчас станет злым и поступит в ущерб нам. У нас и мысли нет, что есть закон, а не настроение. Я в присутственных местах бываю очень много и вижу, как было у Некрасова, "целый город с каким-то испугом". Вот это вот "с каким-то испугом" неискоренимо.
РГ| Это какое-то странное свойство русского человека?
Слаповский| О-ох, это свойство ведь не упало на нас с неба, оно воспитано веками отсутствием гражданского общества, отсутствием ощущения, что решают законы. К ощущению, что за тобой закон (причем даже не правда, то, что правда всегда за нами, мы это всегда знаем, даже когда виноваты), мы просто не привыкли. Это норма. Никто не удивляется, не выражает возмущения: "Вы что, с ума сошли, мы живем в гражданском обществе!" Гражданское общество есть исполнение закона. Когда человек не берет взятки не потому, что он боится, и не потому, что он получает огромную зарплату, а потому, что он осознает: получая взятку, он наносит ущерб себе, потому что это обязательно ему отзовется завтра. Сегодня он берет, завтра он будет давать.
РГ| Есть множество определений свободы, лично для вас свобода - это что? И что для вас демократия?
Надежды побуждают людей требовать перемен к лучшему, но, может быть, сейчас Цой пел бы: "Мы боимся перемен"
Слаповский| Демократия - это равенство прав и желательно - равенство обязанностей. Для меня это еще и законопослушность и подчинение не представителю закона, не власти, не персоне вообще, а именно закону, предполагается, что законы демократические. Идеальное гражданское общество (я подчеркиваю - идеальное, потому что жизнь складывается иначе) предполагает безукоризненное исполнение всеми гражданами демократических законов. Если говорить о свободе как о государственном понятии, то такая свобода, как ни странно, предполагает законопослушность. Потому что "свобода - есть осознанная необходимость". С тех пор, как я впервые услышал этот постулат в университете, прошло много времени, но я до сих пор согласен, что это именно так.
РГ| Вы сейчас свободный человек?
Слаповский| Я подозреваю, что я свободнее чем многие. Уже в силу того, что я занимаюсь любимым делом (а у меня есть смутное подозрение, что любимым делом в любом обществе занимаются не большинство). Только любимое дело может сделать душу человека свободной. Так что душой я свободен, а как гражданин свободен настолько, насколько свободны все остальные граждане нашей страны.
РГ| А вы когда-нибудь выходили на демонстрацию?
Слаповский| Мой опыт нельзя считать позитивным. У меня есть один недостаток - советские времена убили во мне инстинкт общественника. Отвращение к любым массовым собраниям у меня, к сожалению, укоренилось навсегда. Был только один случай, когда я был готов идти на улицу с плакатами - это было во время ГКЧП. Вы не поверите, мы сидели с друзьями и всерьез обсуждали, что сейчас, ночью, мы пойдем и будем расклеивать какие-нибудь листовки. И такое настроение было, потому что мы только-только почувствовали какие-то свои права и с ужасом поняли, что у нас эти права хотят опять отнять.
РГ| И все-таки тогда вы были готовы расклеивать листовки, отстаивать свои права. Почему же сейчас у вас нет такого желания?
Слаповский| Вы знаете, как во всякой болезни есть острый период, когда понимаешь, что нужно что-то делать, а есть период хронический, когда кажется: ну авось само пройдет. Если ГКЧП можно сравнить с острой болезнью, то сейчас, когда наблюдаются какие-то антидемократические тенденции, они в такой хронической стадии.
РГ| Все-таки, чтобы ни говорили о бесполезности каких-то действий общества, мне кажется, при желании мы в силах что-то изменить? Как это сделать?
Слаповский| Нужно перевоспитываться. Я не знаю другого пути. Я начал искать способы общения с аудиторией, если раньше мне было достаточно писать книги и сидеть дома, то сейчас я начал ездить по городам. Я понимаю, что это вроде бы не признак общественной жизни, а с другой стороны - я ведь не только о книгах говорю. Я вдруг почувствовал востребованность общения людей на самые разные темы, в том числе на общественные. |