28 марта 2005 г.
"Республика" № 11 (530) 23 марта 2005 г.
На утренней заре 9 мая 1945 года в Германии, на берегу Балтийского моря, нас разбудили девушки-радистки 103-го стрелкового корпуса. Они кричали: «Ура!». Стреляли в небо трассирующими пулями. Мы выбежали из землянки и увидели предрассветное серебристое Балтийское море, синее небо, переплетенное разноцветными перламутровыми огненными змейками. Кто-то вынес баян и развел меха. Полилась солдатская песня.
Была неописуемая радость. Хотя в Потсдаме и был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, в некоторых местах все еще шли ожесточенные бои. Недалеко от города Гдыня на Балтийском море есть полуостров (мы его называли «коса»), который вдается в море на 40 километров. Ширина косы у берега всего 200 метров, далее – до шести километров. Там был небольшой портовый город Хель. Немцы не сдавались, в надежде отстоять эту землю или выбраться из окружения морским путем. Другого выхода не было, ждать помощи неоткуда. Мы знали, на этой косе оставались ярые фашисты, а также «власовцы». Итак, с трех сторон море, а на суше – советские войска. Немцы пытались вывести своих из портового города на кораблях, но наши знаменитые ИЛы уничтожили корабли в море и у берега. Самолеты наносили непрерывные бомбовые удары. Гитлеровцам оставалось одно – сдаться советским войскам.
Только через несколько дней после капитуляции Германии немецкий генерал принял решение: прекратить сопротивление и сдаться. Начались переговоры.
Я служил при штабной батарее, возил на легковой машине начальника штаба артиллерии корпуса. И вот он подходит ко мне, хлопает по плечу и говорит: «Тебе выпала большая честь – везти парламентёров в город Хель. Пойдут три машины: одна – командующего корпусом, другая – заместителя командующего и ты на моей машине. С вами поедут несколько солдат и высших офицеров. Предупреждаю: работа опасная».
…Когда мы подъехали к передней линии, навстречу вышли два немецких офицера, отдали честь и с двумя нашими офицерами пошли дальше. Стояла гробовая тишина. Сердце отбивало учащенные ритмы. Мы не сводя глаз смотрели на офицеров. Ситуация непредсказуемая, все может случиться.
Через несколько минут сообщили: «Пока все в порядке. Поехали!» Немецкий офицер и два наших офицера сели в первую машину. Переехали переднюю линию обороны противника. И действительно: ширина ее была 200 метров. Сильно укреплена. Немцев не видно. Тишина. Только где-то недалеко пел соловей. За дорогой на бугорке лежали сотни разных пистолетов, на другом бугре аккуратно сложены автоматы, винтовки. Стояли пушки с поднятыми вверх стволами.
Была весна. Дорога – в ухабах с грязью и тиной после дождя. Моя машина забуксовала. И вдруг со всех сторон ее облепили немцы. Признаюсь, мы испугались. Машину подняли и протащили на руках метров 100 до сухого места. В открытое окно услышал: «Мы не виноваты, это Власов нас предал...». Так на грязной весенней дороге я встретился лицом к лицу с «власовцами».
У генеральского дома стояла красивая легковая машина. Три наших офицера и сопровождающий немецкий офицер скрылись в дверях. Примерно через 20 минут они вышли. За ними вышел высокий, стройный, худощавый, чисто выбритый, наглаженный, с настоящей немецкой выправкой генерал. Рядом с ним шел к машине важный адъютант. Мы развернулись и поехали в обратном направлении – в свой родной штаб 103-го стрелкового корпуса. Было мне тогда всего 20 лет.
Александр ЛУКАШИН.