Руководители академии и Синода были осведомлены о приверженности Н.В. Никольского к чувашам и другим поволжским народам, его стремлении посвятить себя исследованию этнографии и истории культуры чувашского народа. Чтобы воспрепятствовать этому, по представлению академии обер-прокурор Синода определил Н.В. Никольского на должность преподавателя святого писания в Иркутскую духовную семинарию. Никольский не согласился с назначением, устроился в Казани на низкооплачиваемую должность (оклад 25 руб. в месяц) четвертого помощника инспектора-надзирателя над учащимися в духовной семинарии и занимал ее до декабря 1906 г. – до назначения преподавателем учительской семинарии [27].
В 1905 г., когда Николаю Васильевичу было 27 лет, он во время своих разъездов с научными целями по Ядринскому уезду в с. Большие Яуши побывал в семье русского священника Владимира Сергеевича Яснитского, в совершенстве владевшего и чувашским языком. Он окончил курс духовной семинарии, в 1885 г. удостоился сана священника, служил в чувашских селах, с 1901 по 1907 г. – в Большеяушевской церкви во имя Сергия Радонежского, в 1907 г. был переведен в с. Малые Яуши – в церковь во имя Николая Чудотворца. У него было три умные, красивые, образованные дочери – Варвара, Анюта и Александра. Все дочери умели работать на приусадебном участке, в саду, на кухне, были хорошими рукодельницами. Отлично знали не только русскую, но и чувашскую речь, чувашские обычаи, обряды, песни и танцы. Священнику хотелось познакомить холостяка со старшей дочерью Варварой, но Николаю понравилась младшая, 17-летняя Саша. Они дружили два года: он часто приезжал к ней, она навещала его в Казани. 4 июля 1907 г. 29‑летний Николай Никольский обвенчался с 19-летней Александрой Яснитской. Александра Владимировна в течение 54‑х лет была верной спутницей и помощницей Николая Васильевича. Она в Казани получила специальность врача-стоматолога, работала по этой специальности до глубокой старости. Во время летних каникул учащихся и студентов А.В. и Н.В. Никольские и в дореволюционные годы, и в советское время отдыхали и работали на отцовской усадьбе в Юрмекейкине, где у них имелась и небольшая дача. В деревне оба одевались в чувашскую одежду, учили крестьян передовой агрикультуре и домоводству, лечили их, изучали их быт и культуру. Николай Васильевич умел играть на гуслях, скрипке и даже на волынке, Александра Владимировна была мастерицей петь и танцевать. Вместе с ними веселились односельчане. Дочь старшей сестры Николая Васильевича Анны Манефа Кузьминична вышла замуж в д. Коракши Ядринского уезда (ныне Аликовского района) за учителя С.Г. Шумилова. Шумиловы были известными всей округе садоводами. Никольские часто посещали Шумиловых. Николай Васильевич в “Кратком курсе этнографии чуваш” (Чебоксары, 1929) описывает высокодоходное садоводческое хозяйство братьев Шумиловых. Дочь младшего брата С.Г. Шумилова – Нестора – Л.Н. Шумилова стала супругой автора этих строк, которому, пользуясь родственными связями, с начала 50-х гг. ХХ в. приходилось бывать на квартире Н.В. и А.В. Никольских, узнавать много интересного об их жизненном пути. Еще в то время, в преклонном возрасте, Александра Владимировна вела частную практику по стоматологии, имея дома соответствующее оборудование. Она пережила мужа на 7 – 8 лет. К сожалению, детей у них не было.
С ноября 1903 по 1917 г. Никольский работал преподавателем “чувашского языка и соединенных с ним предметов” (истории и этнографии чувашей) на миссионерских курсах при духовной академии, где были монгольское, татарское и чувашское отделения с двухгодичным сроком обучения (сюда принимались лица со средним образованием, знающие один из “инородческих” языков и прослужившие народными учителями не менее 5 лет). Здесь преимущественно повышали свою квалификацию сельские учителя [28].
В ноябре 1906 г. преподаватель истории Казанской учительской инородческой семинарии Ф.Н. Никифоров был назначен инспектором народных училищ Козьмодемьянского и Ядринского уездов. На его место на должность преподавателя истории и наставника был принят Н.В. Никольский. В часы, свободные от учебных занятий, он должен был безотлучно находиться с учащимися (с 9 ч. до обеда, с 17 до 22 ч.). В 1907 г. Никольским была разработана “Инструкция наставникам-наблюдателям Казанской учительской семинарии”, изданная типографским способом (Казань, 1907. 10 с.). В августе 1907 г. Николай Васильевич, наряду с исполнением преподавательской и наставнической работы, занял в учительской семинарии должность библиотекаря фундаментальной библиотеки. На этой должности он подготовил и издал “Каталог книг фундаментальной библиотеки Казанской учительской семинарии” (Казань, 1910. 307 с.).
Летом 1910 г. произошли волнения среди учащихся семинарии. В связи с этим Никольский, заподозренный в политической неблагонадежности, был уволен с работы. По словам самого Николая Васильевича, над ним был установлен негласный полицейский надзор. Попечитель Казанского учебного округа 3 июля 1910 г. подписал распоряжение о переводе Н.В.Никольского с 1 августа на должность наставника Вольской учительской семинарии, но 8 августа это назначение было отменено [29]. Проливает свет на эти события письмо уже упомянутого нами Ф.Н. Никифорова бывшему директору семинарии Н.А. Бобровникову от 9 августа 1910 г.: “В Казани виделся я с Н.В. Никольским. Его перемещение совершенно поразило меня. Слухи носятся, что будут из семинарии перемещены Р.П. Даулей и И.Ст. Михеев и пр. Значит, уберут всех инородцев-преподавателей. Грустно и очень грустно. Да, ведь почти всегда случается так: родные дети набедокурят, так сваливают на пасынков. Видно, долго еще придется несчастным инородцам быть в положении пасынков. В прежнее время, когда только что стали инородцы поступать в духовное звание и учителя, обвиняли их в недостатке образования, в приверженности к язычеству, мусульманству и пр., теперь же – в сепаратизме, политическом либерализме и пр. Я сильно сомневаюсь в том, что врагов инородцев интересовала государственная целость, одним словом, руководились историческим чувством” [30].
Процитированное письмо наводит на мысль, что причиной отстранения Н.В. Никольского от работы в учительской семинарии служили не столько волнения учащихся, сколько активное участие его самого в общественном движении за равноправие и национальный подъем нерусских народов края, о чем будет сказано далее.
13 марта 1907 г. Н.В. Никольский был избран на должность учителя чувашского языка Казанской духовной семинарии (с 1897 г. эту должность занимал И.Н. Никифоров). Здесь он давал уроки в трех группах: в группе чувашских и русских учащихся, знающих чувашский язык, по грамматике чувашского языка и этнографии чувашей; в группе русских учащихся, не знающих чувашского языка или плохо владеющих им, – по чувашскому языку; в группе чувашских учащихся – по переводческому делу, прививая им навыки перевода с русского на чувашский язык. На этой должности он проработал до 1917 г. [31].
В мае 1911 г. Н.В. Никольский был допущен к конкурсу на должность заведующего кафедрой этнографии и языка татар, казахов, башкир, чувашей, мари, удмуртов и мордвы и истории распространения христианства среди них Казанской духовной академии. Однако узнав, что к конкурсу на эту должность допущен уважаемый им Н.Ф. Катанов, Никольский снял свою кандидатуру, заявив, что считает себя “нравственно обязанным отказаться от конкурса ввиду большого научного авторитета в области востоковедения проф. Н.Ф. Катанова, в чем... имел возможность убедиться на основании его университетских лекций, а также и из литературных его произведений, всего около 400 названий, касающихся сравнительной тюркологии, языкознания, этнографии и отчасти этнологии” [32].
После защиты магистерской диссертации и получения степени магистра богословия в 1913 г. Н.В. Никольский мечтал о преподавательской работе в Казанском университете. Однако в учебных планах университета не было дисциплины по истории и этнографии народов Поволжья. Член совета Министерства народного просвещения Н.А. Бобровников, попечитель Оренбургского учебного округа, и член Государственной думы С. Клюжев, сочувствовавшие системе Н.И. Ильминского, в 1915 г. добились согласия Министерства народного просвещения на введение в Казанском университете курса “История христианского просвещения инородцев Поволжья” и предложили кандидатуру Н.В. Никольского на чтение этого курса. 30 октября 1915 г. Никольский был зачислен приват-доцентом университета. Первыми его поздравили Н.Ф. Катанов и К.В. Харлампович. Никольский читал три лекции в неделю – курсы истории христианского просвещения отдельно тюркских народов и отдельно финно-угорских народов. В 1916 и 1917 гг. он участвовал в комиссиях по приему курсовых экзаменов по истории [33].
Представители чувашской интеллигенции восторженно встретили весть о преподавательской работе Н.В. Никольского в университете. Учитель С. Зайцев в письме от 14 января 1916 г. писал Никольскому: “...Вы назначены приват-доцентом Казанского университета по истории. Какой знаменательный момент в истории просвещения чуваш. Спешу приветствовать и сердечно поздравить Вас, Николай Васильевич, с назначением на такой высокий пост в храме науки”. Отметив, что талантливых людей из чувашей много, но они не выдвигаются, автор письма указывает, что Никольский и некоторые другие ведут за собой всю чувашскую интеллигенцию, “бросая зерно просвещения от самого культурного ментора до самого последнего жилища чувашина... Желаю Вам здравствовать многие лета на благо Вашим соплеменникам чувашам” [31]. Хотя Н.В. Никольский был официально лишь приват-доцентом, некоторые интеллигенты из чувашей в письмах обращались к нему как к профессору [32].
В преподавании чувашского языка Никольский добивался общего развития учащихся, овладения ими литературным языком, живой речью, прозой и поэзией родного языка, умением и навыками перевода с русского и других языков [33]. Значение родного языка в обучении он видел в следующем: “Инородческая школа, русская по существу преподаваемых предметов, разнится от последней приемами обучения. Ученики этой школы являются с совершенно другим мировоззрением, складом мышления, у них свой мирок. Задача учителя – приноровиться к душе ученика. Лучшее средство для этого – родной язык учащегося” [34]. В преподавании истории учащимся нерусской национальности он исходил из того, что явления исторической жизни русского народа необходимо “связывать с явлениями из жизни единоплеменников ученика”. Благодаря этому, а также использованию родного языка при объяснении трудных вопросов, “ученик привыкает считать историю Русской земли своею историею”. Так, при изучении темы о Куликовской битве учитель объясняет, что русские бились против врага не своего только, но и народов Поволжья, так как монголо-татары давили и их, что ослабление монголо-татарского ига над русскими есть ослабление их ига и над поволжскими народами. “Думается, – писал Н.В. Никольский, – что если бы преподавание истории было поставлено на этнографическую почву, она была бы для учеников-инородцев не простым только сборником интересных рассказов, а живым воспоминанием о родном, своем прошлом, может быть, и переживанием своего прошлого. Этим путем удобнее достигалась бы другая и коренная цель изучения истории – развитие в учащихся сознательного патриотизма” [38]. Никольский выразил неудовлетворение тем, что в учебниках по русской истории об “инородцах” упоминается лишь в отдельных случаях “и вовсе не упоминается об их участии в устроении Русского государства, об их подвигах героизма, самопожертвования, напр., во время войн... Между тем взять современный бюджет. На обратной стороне его надо видеть этнографическую карту, не только с красочными пометами, но и теми слезами, которые бедные инородч[еские] люди наравне с рус[скими] простолюд[инами] как льют при уплате податей, лишаясь иногда самого необходимого” [39]. Приведенные цитаты свидетельствуют о том, что Никольский в какой-то мере признавал роль народных масс в истории.
Этнография, как специальная дисциплина, до революции была представлена в учебных планах лишь отдельных университетов России (напр., Московского). После революции 1905 – 1907 гг. ее включили в учебный план Казанской духовной академии. А на миссионерских курсах она преподавалась еще с конца XIX в. На чувашском отделении курсов Никольский вел этнографию чувашей как специальный предмет. Программа курса соответствовала конспекту и краткому конспекту по этнографии чувашей, опубликованным Н.В. Никольским в 1906 и 1911 гг., охватывала краткий очерк истории чувашского народа, демографию, постройки и жилище, занятия, повинности, пищу, одежду, экономическое положение и социальное расслоение, общественный и семейный быт, духовную культуру и религиозные верования чувашей.