Образование и наука
Развитие социальной и культурной сферы в 30-е гг. шло неоднозначно и противоречиво: здесь переплетались как позитивные, так и негативные процессы. Серьезные изменения происходили в школьном образовании. В 1930 г. в стране было введено всеобщее обязательное начальное обучение для детей в возрасте от 8—10 лет, а в городах и рабочих поселках — обязательное семилетнее. В 1930/31 учебном году охват начальным обучением детей школьного возраста в Чувашии составил 95,5%, а в 1931/32 г. — 99%. По охвату детей всеобучем Чувашская АССР вышла в число передовых республик по стране. Параллельно Чувашия приступила к частичному введению всеобщего обязательного семилетнего обучения. В 1932 г. 80% сельских детей после окончания начальной школы поступили в семилетние. В 1933 г. количество учащихся в 5—7 классах по сравнению с 1931 г. почти удвоилось, и по количественным показателям развития семилетнего образования республика догнала такие передовые области РСФСР, как Московская, Ленинградская, Ивановская, Центрально-Черноземная. В марте 1934 г. сессия ЦИК Чувашской АССР и пленум обкома ВКП(б) вынесли решение о введении с 1934/35 учебного года всеобщего обязательного семилетнего обучения детей. В 1936 г. оно охватило 97% детей, окончивших начальную школу.
Наконец, 30-е гг. — годы решительного наступления на неграмотность среди взрослого населения. Массовый характер это мероприятие приняло после постановления ЦК ВКП(б) от 17 мая 1929 г. «О работе по ликвидации неграмотности», которое предусматривало изжить в ближайшие два года неграмотность среди рабочих совхозов и колхозников. Активно стали открываться новые ликпункты, школы малограмотных, школы повышенного типа для ликвидировавших свою неграмотность и желающих продолжить образование. В 1929/30 учебном году в республике было дополнительно открыто 130 новых ликпунктов и 70 школ для подростков. За этот же период было обучено 60994 неграмотных и 6112 малограмотных, т.е. столько же, сколько за все предыдущие десятилетия. Во второй пятилетке ставилась задача полностью завершить ликвидацию неграмотности и малограмотности среди взрослого населения. По решению Президиума ВЦИК Чувашская АССР должна была закончить ликвидацию неграмотности среди взрослых к концу 1935 г. Но этот срок выдержать не удалось. Не было выполнено и решение высших органов СССР (январь 1936 г.) о завершении ликвидации неграмотности в 1937 г. На 1 января 1938 г. неграмотных среди взрослого населения республики числилось 22766 чел., а на 1 января 1940 г. — 10968 и малограмотных — 24357. Проблема преодоления неграмотности не могла быть решена методами «кавалерийской атаки». Ускоренное прохождение курсов ликбеза еще не гарантировало окончательное усвоение навыков чтения и письма, из-за чего получался рецидив неграмотности. Так, обследование лиц, прошедших ликпункты по программе 144 часов, в ряде районов республики показало, что 9,9% из них теряли приобретенные навыки и вновь попадали в число неграмотных.
Все же успехи в ликвидации неграмотности были впечатляющими. Благодаря осуществлению всеобщего обязательного начального, затем семилетнего обучения и настойчивой работе по ликвидации неграмотности среди взрослых грамотность населения Чувашии в возрасте от 9 до 49 лет выросла с 54,2% в 1926 г. до 91% в 1939 г., среди женщин — с 34,4% до 86%, мужчин — с 76,9% до 96,7%. Таким образом, к началу 40-х гг. проблема преодоления массовой неграмотности в основном была решена. Прогресс в области просвещения в немалой мере был достигнут с помощью мобилизующих возможностей тоталитарной системы, жесткого регулирования сельской жизни колхозами. На ликвидацию неграмотности и всеобуч удалось мобилизовать все силы и средства советской общественности. Число членов Общества «Долой неграмотность» в Чувашии увеличилось с 1374 чел. в 1928 г. до 27555 в 1931 г. Широко использовались различные формы массовой работы: культпоходы и культэстафеты, субботники и воскресники по ремонту школ, шефство колхозов, учреждений и предприятий над школами, общественные смотры школ ликбеза, конференции неграмотных, социалистическое соревнование за стопроцентный охват детей обучением в школе, за строительство школ и т.д. Только в течение 1930/31 учебного года в республике было проведено две культэстафеты: первая — с 15 сентября по 15 октября 1930 г. (всеобучем было охвачено 95,5% детей в возрасте 8—10 лет) и вторая — с 20 декабря 1930 г. по 20 января 1931 г. (охват детей школьного возраста всеобучем достиг 97%). Кроме того, путем субботников и воскресников в период двух культэстафет силами общественности было построено 33 новых школьных здания, переоборудовано под школы 275 домов и отремонтировано 404 школы. В течение всей первой пятилетки продолжался Всесоюзный культурный поход, проводившийся комсомольцами, которые составляли треть общего числа ликвидаторов неграмотности в республике. Они проводили переписи неграмотных, распространяли литературу, совершали рейды по проверке хода выполнения решений об обучении взрослых и т.д. Активное участие в культпоходах принимали газеты и журналы. Не остались в стороне деятели науки, литературы и искусства. Авторами учебников стали ученые филологи Т.М. Матвеев, В.Г. Егоров, Н.И. Ашмарин, Ф.Т. Тимофеев. При их участии в 1933 и 1938 гг. были проведены реформы чувашской орфографии, что облегчило усвоение обучавшимися навыков чтения и письма на русском и чувашском языках.
В связи со всеобучем бурно развивалась материально-организационная и кадровая база народного образования. В 1914/15 учебном году в Чувашии насчитывалось 463 школы (учащихся в них — 29,9 тыс. чел.), в 1927/28гг. — 917 (72,5 тыс. чел.), в 1940/41 гг. — 1044 (184,3 тыс. чел.). Практически заново была создана сеть средних школ. В 30-е гг. она впервые приобретает массовые масштабы: в 1940/41 учебном году действовало 129 средних школ (в 1927/28 — 14, в 1914/15 — 6). Подавляющее большинство школ стало иметь свои собственные здания, построенные по типовым проектам, тогда как в 1927/28 учебном году лишь около 50% школ имело собственные здания, а остальные находились в малоприспособленных помещениях. Еще быстрее росла численность учительства. Если в 1914/15 г. в школах работало 822 педагога, включая совместителей, а в 1927/28 г. — 1906, то в 1940/41 г. — 7268. Учителей готовили 5 педагогических техникумов, размещавшихся в Чебоксарах, Канаше, Красных Четаях, Порецком, Вурнарах, и до 1935 г. — Симбирский чувашский педтехникум. Подготовку кадров с высшим образованием осуществляли открытый в 1930 г. Чувашский педагогический институт и в 1934 г. — Чебоксарский учительский институт. Работу по повышению квалификации педагогов проводил созданный в 1934 г. Институт повышения квалификации кадров народного образования, преобразованный в 1938 г. в Институт усовершенствования учителей. Несмотря на значительное внимание, которое обращалось на подготовку учителей, школы республики испытывали большой недостаток в квалифицированных кадрах с высшим образованием: в 1937 г. из 5652 учителей педагогов с высшим и незаконченным высшим образованием числилось 646 (11,3%). Большой удар по учительству Чувашии нанесли массовые репрессии 30-х гг. В 1937—1938 гг. в республике было снято с работы более 1 тыс. учителей, которым были предъявлены необоснованные обвинения. Правда, часть из них была быстро восстановлена в правах, но многие не вернулись обратно в школу.
Составной частью системы народного образования являлись профессионально-технические школы. С развитием индустрии республики в 30-е гг. школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) были открыты при Шумерлинском и Козловском деревообрабатывающих комбинатах, Мариинско-Посадской судоверфи, при областной конторе связи и др. Сотни специалистов получали подготовку в школах ученичества массовых профессий (ШУМП), учебных мастерских, школах колхозной молодежи (ШКМ), школах совхозного ученичества, сельскохозяйственных профшколах, районных колхозных школах. К концу первой пятилетки в 22 школах ФЗУ и типа ФЗУ обучались 2,5 тыс. учащихся. Чуваши среди них составляли 70%. В годы второй пятилетки школы ФЗУ (без сельскохозяйственных) окончило более 3,5 тыс. чел. Многие представители республики обучались в школах ФЗУ Горьковского края. На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах СССР» от 2 октября 1940 г. в республике были открыты 2 железнодорожных училища — при Алатырском паровозоремонтном и Канашском вагоноремонтном заводах, а также 2 школы на базе Козловского комбината строительных деталей и Шумерлинского завода «Большевик». В них обучались 700 чел. Первый выпуск из этих учебных заведений состоялся в мае 1941 г.
30-е гг. знаменательны тем, что впервые в широких масштабах стала развиваться сеть внешкольных и дошкольных учреждений. К 1940 г. в республике были организованы Дом пионеров, Дом художественного воспитания, детская туристическая и техническая станции в Чебоксарах, несколько районных детских технических станций и библиотек. К концу 1940 г. в 110 дошкольных учреждениях получали воспитание 4,8 тыс. детей (в 1928 г. их было 6, а число детей в них 303).
Тогда же в Чувашии значительное развитие получает система среднего специального образования и начинает формироваться высшая школа. Потребности быстро развивающегося народного хозяйства республики, а также изменения партийно-государственной политики по отношению к старой интеллигенции остро поставили проблему дефицита квалифицированных специалистов. Решалась она несколькими способами. По-прежнему практиковалось выдвижение рабочих и крестьян на управленческие должности в государственный и хозяйственный аппарат с целью усиления «классово выдержанного пролетарского ядра». Правда, выдвижение работников, не имевших специального образования и квалификации, не могло решить задачи насыщения народного хозяйства республики специалистами, более того, вело к снижению качества работы аппарата, текучести кадров. Приглашались специалисты из других регионов, главным образом инженеры, врачи и преподаватели. Велико было стремление возвратить в родную республику специалистов-чувашей. 19 апреля 1929 г. Главпрофобр РСФСР сделал распоряжение всем вузам и техникумам России направлять выпускников — уроженцев Чувашии только в республику.
Но главным способом обеспечения кадрами стала ускоренная подготовка их путем резкого расширения в автономии сети специальных учебных заведений. Основной упор был сделан на открытие техникумов. Для Чувашии они были наиболее удобными учебными заведениями, так как для них легче было организовать материально-техническую базу, подобрать преподавателей и укомплектовать их учащимися. Уже в годы первой пятилетки было открыто 13 новых техникумов: 4 сельскохозяйственных, педагогический, транспортный, строительный, горно-химический, лесотехнический, финансово-экономический, кооперативный, музыкально-театральный и медицинский. К началу 1933 г. в 25 техникумах обучалось более 4,5 тыс. учащихся, среди них 71,7% чувашей, 30,6% женщин. В 1941 г. в Чувашии действовало 32 средних специальных учебных заведения с 6,8 тыс. учащихся (в 1914/15 г. — 2 и 140 учащихся, в 1927/28 г. — 12 и 1,4 тыс.).
Начало развитию высшего образования на территории Чувашской АССР положил педагогический институт, открытый в Чебоксарах 1 октября 1930 г. согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 10 июня 1930 г. Сначала он имел 2 факультета: физико-технический и общественно-литературный. Первый контингент студентов насчитывал 80 чел. В следующие годы были открыты заочное отделение и факультеты физико-математический, исторический и филологический. В связи с открытием специального педагогического вуза было решено свернуть деятельность чувашского отделения Восточного педагогического института в Казани. Выпустив в 1931 г. последнюю группу специалистов, оно закрылось. В структуру Чувашского пединститута входили также рабфак (1931—1941 гг.) и учительский институт с двухгодичным обучением (1934—1958 гг.), предназначенный для подготовки учителей неполных средних школ. До войны пединститут выпустил 601 специалиста, а учительский институт — 694.
Вторым высшим учебным заведением стал организованный в Чебоксарах в 1931 г. Чувашский сельскохозяйственный институт с факультетами кормодобывания и зоотехнии крупного рогатого скота. Несколько позднее при нем были организованы подготовительное отделение и вечерний факультет. В 1935 г. он дал первый выпуск специалистов сельского хозяйства, которые были направлены на работу, помимо Чувашской АССР, в Кировскую, Куйбышевскую, Горьковскую области и Казахстан. В 1934—1939 гг. в Чебоксарах функционировала Высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа, выпускавшая руководящих работников для МТС, колхозов и совхозов, сельского и районного партаппарата; в 1939—1941 гг. действовал Алатырский учительский институт. Инженеров, врачей, юристов и др. специалистов для Чувашии продолжали готовить высшие учебные заведения соседних республик и областей, Москвы и Ленинграда. В первой половине 30-х гг. количество направляемых на учебу из Чувашской АССР постоянно возрастало: в 1928 г. было направлено 130 чел., в 1929 г. — 156, в 1930 г. — 348, в 1931 г. — 364, в 1932 г. — 289, в 1933 г. — 525 чел. Среди командированных от 83% до 98% были чуваши. Со второй половины 30-х гг. система брони на места в вузах для Чувашии была отменена, тем не менее в 1937 г. только в вузах Москвы обучалось около 700 чувашей, Казани — более 480.
Для вовлечения рабоче-крестьянской молодежи в вузы и техникумы большое значение имели рабочие факультеты. Существовавший с 1921 г. Чувашский рабфак в 1930 г. был реорганизован в три самостоятельных рабфака: индустриально-строительный, педагогический и сельскохозяйственный (последние два позже вошли в структуру педагогического и сельскохозяйственного институтов). В 30-е гг. в республике действовали филиалы: в Чебоксарах — Нижегородского краевого медицинского рабфака, Московского автодорожного института и Чувашское отделение Нижегородского комвуза, в Ядрине и Мариинском Посаде — Чувашского педагогического рабфака, Канаше — вечерние рабфак при вагоноремонтном заводе и сельхозрабфак. Индустриальный рабфак размещался вначале в Алатыре, затем был переведен в Шумерлю. Таким образом, рабочие факультеты и их филиалы, находясь в разных уголках республики, позволяли охватывать учебой коренное население глубинки — сельских районов. Рабфаки Чувашии, просуществовавшие до начала войны, за 1931—июнь 1941 г. подготовили для поступления в высшие и средние специальные учебные заведения около 2 тыс. чел., преимущественно из среды колхозной молодежи. Подавляющее большинство их слушателей составляли чуваши.
Расширение сети средних специальных учебных заведений и открытие в республике вузов дали возможность подготовить на месте значительное количество специалистов для различных отраслей народного хозяйства и культуры. В 1940 г. в Чувашии насчитывалось 2,1 тыс. специалистов с высшим образованием (в 1930 г. без педагогических и медицинских кадров — 614) и 7,9 тыс. со средним специальным (279). В предвоенном 1940 г. контингент студентов в вузах республики составил 1693 чел. Не менее 4—4,5 тыс. студентов из Чувашии обучалось за ее пределами. Характерно, что женщины от общего числа студентов вузов автономии составляли в 1940 г. 53,1%, средних специальных учебных заведений — 40,9%.
Резко активизировался процесс создания национальных кадров специалистов. В конце второй пятилетки чуваши среди учителей составляли 72,6%, врачей — 63,4%, специалистов сельского хозяйства — 68,4%, инженерно-технических работников — 34,6%. Существенно изменился социальный состав студентов — в вузах и техникумах стала преимущественно учиться рабоче-крестьянская молодежь, что было связано с реализацией политики партии, направленной на усиление в составе интеллигенции «классово-выдержанного пролетарского ядра». Социальное происхождение, «преданность делу социализма» стали одними из главных критериев при оценке специалиста. Студентов, происходивших из «чуждых» слоев, стали отсеивать. Именно массовый набор студентов из рабочих и крестьян и произвел поколения новых руководителей промышленности, деятелей науки и культуры, которые во многом вытеснили старых специалистов, а в конце 30-х гг., после репрессий, заняли ведущие позиции в народном хозяйстве и культуре.
Ускоренное обучение специалистов (за счет сокращения сроков обучения и досрочных выпусков, краткосрочных курсов, преобладания вечерних и заочных форм и т.д.) не могло не сказаться негативно на качестве их подготовки. Сохранялись существенные диспропорции в подготовке кадров. Несмотря на то, что учебные заведения Чувашии в годы предвоенных пятилеток стали удовлетворять потребности республики в наиболее необходимых ей кадрах, она еще во многом не обеспечивала себя специалистами. Местные учебные заведения в большинстве своем готовили кадры средней квалификации по немногочисленным специальностям, главным образом учителей, специалистов сельского хозяйства, здравоохранения, промышленности. Но республика сильно нуждалась в инженерах-строителях, механиках, энергетиках, специалистах лесного хозяйства, врачах и др.
В первые два десятилетия существования чувашской автономии произошли радикальные изменения в сфере образования. В Чувашии, как и по всей стране, сложилась единая комплексная система образования, которая охватывала учреждения дошкольного воспитания, общеобразовательные школы, профессионально-технические, средние специальные и высшие учебные заведения. Создание широкой и доступной сети учреждений образования позволило десяткам тысяч приобщаться к знаниям и культуре. По показателям грамотности и образованности Чувашия находилась примерно на одном уровне с другими союзными и автономными республиками. В то же время мероприятия советской власти в области образования являлись неотъемлемой частью «культурной революции»: господство классового подхода, огосударствление образования, превалирование понятия о массовых и коллективных методах образования. В школах и вузах воцарились левацкие формы преподавания, неумеренное экспериментирование в области методов обучения (бригадный способ проверки знаний и т.д.), частая реорганизация внутренней структуры учебных заведений и изменение учебных планов и программ, перегрузка общественными поручениями. Педагоги дореволюционной школы подвергались гонениям и нападкам. Борьба за действительно глубокие и прочные знания подменялась соревнованием за фиктивные цифры и высокие проценты успеваемости. И хотя количество учащихся и студентов резко увеличилось, общий уровень образованности населения не возрос в такой же мере.
В 30-е гг. дальнейшее развитие получает наука. Эти годы характеризовались открытием в Чувашии новых научных учреждений, началом подготовки научных кадров в самой республике, а также тем, что исследовательская работа теснейшим образом увязывалась с насущными проблемами развития народного хозяйства. В августе 1930 г. на базе Совета науки и культуры был создан Чувашский комплексный научно-исследовательский институт с секторами 1) экономики и промышленности, 2) сельского хозяйства, 3) культуры и быта. Но институт оказался громоздким по своей структуре и в июле 1933 г., после постановления СНК СССР о реорганизации сети научно-исследовательских учреждений, когда был взят курс на создание отраслевых институтов, он был разделен на два самостоятельных учреждения: Чувашский комплексный институт промышленности и Чувашский научно-исследовательский институт социально-культурного строительства. Разработки института промышленности (просуществовал до 1936 г.) направлялись на обеспечение развивающейся промышленности республики сырьем и строительными материалами. Научно-исследовательский институт социально-культурного строительства при Наркомпросе республики на первых порах занимался в основном проведением комплексных экспедиций по обследованию сельского населения Чувашии и обработкой собранного материала. На основе рекомендаций конференции по проблемам орфографии и терминологии чувашского языка, проведенной в институте в июле 1935 г., в конце 30-х гг. была проведена реформа чувашского правописания. В августе 1938 г. данный институт переименовали в Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории.
Помимо упомянутых научно-исследовательских, педагогического и сельскохозяйственного институтов в этот период были организованы и другие научные учреждения. Более двух лет просуществовал Чувашский филиал Критико-библиографического научно-исследовательского института. В связи с широко развернувшейся работой по ликвидации трахомы в декабре 1933 г. открылся Чувашский научно-исследовательский трахоматозный институт. При Наркомате здравоохранения действовал Институт социальной гигиены женщины и ребенка (1933—1940 гг.).
Вокруг научно-исследовательских и вузовских учреждений республики стали складываться профессиональные научные кадры. В 30-е гг. на ниве науки трудились языковеды-тюркологи Н.И. Ашмарин (с 1928 г. начал выходить его многотомный «Словарь чувашского языка»), В.Г. Егоров, литературовед Е.И. Захаров, историк Н.В. Никольский, биолог А.К. Ефейкин, геолог И.К. Илларионов, медик П.Н. Осипов и др. Начали свою научную деятельность литературовед М.Я. Сироткин, языковед С.П. Горский. Среди прославленных ученых страны имелись выходцы из Чувашии: выдающийся кораблестроитель А.Н. Крылов, почвовед И.Н. Антипов-Каратаев, геодезист А.А. Изотов и др.
В 1929 г. в аспирантуры вне республики были направлены 38 чел. К 1935 г. число окончивших аспирантуру выходцев из Чувашии составило 110 чел. Осенью 1932 г. при Чувашском комплексном научно-исследовательском институте была открыта аспирантура, в которой к учебным занятиям приступили 11 чел. С 1938 г. аспирантура стала действовать при сельскохозяйственном институте. В 1937 г. в республике трудилось 8 профессоров, 34 доцента (в 1933 г. — 2 профессора и 15 доцентов).
Несомненный вред развитию науки нанесли репрессии 30-х гг., затронувшие и научно-педагогические кадры Чувашии: были аресты преподавателей педагогического и сельскохозяйственного институтов, в 1937 г. отстранены от работы все штатные и нештатные работники Чувашского научно-исследовательского института социально-культурного строительства. А самое главное — резко усилились ограничения свободы творчества, коснувшиеся более всего гуманитарных наук, особенно истории. В исторической науке была начата кампания «против националистической концепции чувашской истории», затронувшая М.П. Петрова (Тинехпи), Г.И. Комиссарова, Д.П. Петрова (Юмана), А.П. Прокопьева (Милли), А.Д. Краснова и др. Спасаясь от гонений, республику вынуждены были покинуть Н.В. Никольский, К.В. Элле, Г.И. Комиссаров, Д.П. Петров, А.Д. Краснов. С середины 30-х гг. до минимума была сведена сеть журналов обществоведческого профиля.
Культурное обслуживание
Кроме расширения масштабов образования и сферы науки, материально-организационные условия культурного роста дополнялись развитием системы учреждений, вводивших культуру в повседневный быт народа.
30-е гг. характеризовались резким ростом числа культурно-просветительских учреждений. Помимо изб-читален открывались новые типы клубных учреждений: колхозные и совхозные клубы, районные Дома культуры, Дворцы и Дома просвещения, искусства. Общее число клубных учреждений увеличилось с 104 в 1927 г. до 905 в 1940 г., количество массовых библиотек — с 79 до 858, в них книг — с 189 тыс. экземпляров до 870 тыс. В 1940 г. в 905 Домах культуры, клубах и школах насчитывалось более 1500 коллективов художественной самодеятельности, которые охватывали свыше 25 тыс. чел. Ежегодно проводились различные конкурсы самодеятельного искусства, смотры народного творчества и олимпиады. Действовал Чувашский республиканский Дом народного творчества.
В связи с ростом грамотности населения большую роль начинает играть печать. В 1940 г. в республике издавалось 6 журналов на чувашском языке разовым тиражом 20,5 тыс. экземпляров, 37 газет, в том числе 4 — республиканских, 28 районных и 5 низовых (фабрично-заводских и колхозных многотиражек) разовым тиражом 129 тыс. экземпляров, в том числе на чувашском языке 92,7 тыс. экземпляров, тогда как в 1928 г. тираж газет и журналов составлял 13,4 тыс. экземпляров. Чрезвычайно показательно и увеличение масштабов книгоиздательства: со 145 названий книг тиражом в 595180 экземпляров в 1928 г. до 286 названий тиражом в 2 млн.. 663 тыс. экземпляров в 1940 г.
Возрастали масштабы охвата населения радио- и кинофикацией. Важным этапом в радиофикации республики явилось сооружение в Чебоксарах первого радиоузла, который начал работать в 1928 г. при редакции газеты «Канаш». Он обслуживал тогда около 800 радиоточек, периодически передавая обзоры газет на чувашском языке. Через 4 года была построена Чувашская радиовещательная станция. Благодаря усилиям членов «Общества друзей радио» на городских и сельских площадях, в избах-читальнях и домах устанавливались громкоговорители. К середине 1935 г. в Чувашии функционировало 18 радиоузлов и 6 тыс. абонентских точек. В 1940 г. число радиоточек увеличилось до 17,3 тыс., все районы, сельсоветы и колхозы республики были радиофицированы.
Нарастающими темпами росла киносеть. Если в 1928 г. в Чувашии работало 7 стационарных кинотеатров и 25 кинопередвижек, то на 1 января 1931 г. число деревенских кинопередвижек увеличилось до 57. Во всех районах было по 1-3 кинопередвижки. С 1932 г. стали демонстрироваться звуковые кинофильмы. К началу Великой Отечественной войны в автономии работали 102 киноустановки, насчитывалось 9 городских кинотеатров, 8 — в райцентрах, 13 колхозных киностационаров и 72 кинопередвижки. Только за 1940 г. киносетью в сельской местности было проведено 15 600 киносеансов, которые просмотрели около 1,1 млн.. зрителей. Кино, таким образом, превратилось в привычное зрелище большинства населения.
Вместе с тем 30-е гг. ознаменовались уничтожением чувашской кинематографии и национального киноискусства. С ликвидацией в 1931 г. треста «Чувашкино» прекратился выпуск художественных фильмов в республике. За 6 лет существования (1926—1932 гг.) «Чувашкино» создало 7 художественных и 3 документальных фильма, большинство из которых было снято в конце 20-х гг. Для своего времени они имели большое познавательное и воспитательное значение, однако были уничтожены, поскольку сценаристом, режиссером и исполнителем главных ролей почти во всех кинолентах был репрессированный в 1937 г. народный артист Чувашской АССР И.С. Максимов-Кошкинский.
Приведенные факты свидетельствуют, что именно в 30-е гг. впервые сложилась техническая возможность приобщить к массовой культуре городского типа большинство населения республики. Кино, газеты, книги становились принадлежностью повседневного времяпровождения населения. Учреждения культуры проводили большую работу по ликвидации неграмотности, интернациональному и патриотическому воспитанию, санитарному просвещению, внедрению в быт трудящихся физической культуры и спорта. Между тем нельзя не отметить, что эти мероприятия в то же время были излишне заидеологизированы, часто сводились лишь к политической пропаганде, сопровождались административно-приказными методами, что мешало проведению культурно-просветительской работы в подлинно демократической обстановке. Последнее особенно ярко проявилось в деятельности активистов учреждений культуры в организации атеистической работы: без согласия верующих прекращалось функционирование религиозных учреждений, здания закрываемых храмов передавались под культурно-просветительские учреждения, а то и складские помещения., на глазах верующих уничтожались иконы и церковные книги. В таких случаях культурно-просветительская работа не только не достигала цели, но и наносила вред.
Здравоохранение, физкультура и спорт
На протяжении 30-х гг. качественные сдвиги произошли в медицинском обслуживании населения: была пройдена переломная точка в процессе становления современных форм здравоохранения. Бурными темпами развивалась сеть лечебно-профилактических учреждений. Число больниц в Чувашии с 1926 г. по 1940 г. возросло с 34 до 92, коек в них — с 950 до 2993 (в 1913 г. их было соответственно 19 и 486). Количество фельдшерско-акушерских пунктов за это время увеличилось с 17 до 248 (в 1913 г. — 14). Расширилась также сеть родильных домов, женских и детских консультаций и поликлиник. Первых за указанный период — с 28 до 56, коек в них со 120 до 234; вторых — с 4 до 47. Открылись дома отдыха «Кувшинский» и «Чебоксарский», а также в Ильинке, санатории Вурнарский, Каршлыхский, Алатырский.
Развитие сети учреждений здравоохранения потребовало большого количества медицинских кадров. Для их подготовки были открыты фельдшерско-акушерские школы в Чебоксарах, Канаше, Цивильске, организованы фармацевтическая школа в Чебоксарах и медицинский рабфак по подготовке молодежи для поступления в медицинские вузы. В 1940 г. в республике уже насчитывалось 318 врачей (в 1926 г. — 82, 1913 г. — 34), трудилось 2448 фельдшеров, акушерок и медицинских сестер (в 1926 г. — 227, 1913 г. — 74).
Наиболее отчетливо переход основной массы населения от традиционных к современным формам здравоохранения проявился в перемене условий родовспоможения. И до революции, и в 20-е гг. большинство женщин, особенно в деревне, рожало дома: в 1913 г. стационарным родовспоможением было охвачено только до 5% рожениц, в 1929 г. — 9,7%. В 30-е гг. положение изменилось коренным образом, и с этого времени родильный дом стал местом появления для значительной части детей: в 1940 г. стационарным родовспоможением было охвачено уже 44% рожениц. Расширение квалифицированного родовспоможения было связано с тем, что удалось осуществить широкий комплекс мероприятий по охране материнства и детства. В конце 20-х гг. было принято решение организовать женские консультации во всех районах и участковых больницах Чувашии. В 1929 г. советское правительство издало постановление об организации акушерских пунктов. Сеть родовспомогательных и детских учреждений ежегодно росла. С середины 30-х гг. в сельской местности стали организовываться колхозные родильные дома. Только в 1938 г. было открыто 17 родильных домов. В 1933 г. в Чебоксарах открылись Институт социальной гигиены женщины и ребенка и детская больница. Резко увеличилось число врачебных кадров, работающих в области материнства и детства: врачей-педиатров с 6 в 1928 г. до 44 в 1940 г., акушеров-гинекологов — с 3 до 30.
Планомерно и настойчиво проводились мероприятия по борьбе с социально-бытовыми и острыми инфекционными заболеваниями. В 30-е гг. удалось добиться очень серьезных успехов в снижении заболеваемости оспой, тифом и туберкулезом. Количество больных туберкулезом к концу 30-х гг. по сравнению с 1928 г. уменьшилось в 2,5 раза. Особенно много сил и средств было направлено на ликвидацию трахомы — страшного бича чувашского народа. Уже в годы первой пятилетки в республике значительно увеличилось число трахоматозных пунктов: с 51 в 1928 г. до 263 в 1932 г., глазных пунктов — с 5 до 11. В 1931 г. в Канаше вступила в строй глазная больница на 120 коек. Развернулась подготовка трахоматозных сестер. Решающий перелом в борьбе с трахомой произошел после V пленума областного комитета ВКП(б) (февраль 1933 г.), который постановил: ввести с 1933 г. в Чувашии всеобщее обязательное лечение трахомы с поголовной диспансеризацией всего населения. Благодаря организации массового лечения населения и мобилизации широкой общественности заболеваемость трахомой резко снизилась: по официальным данным, с 56% в 1928 г. до 9,9% в 1937 г. Ликвидация трахомы сопровождалась коренной переделкой домашнего быта — внедрением рукомойников, индивидуальных полотенец, подушек, наведением чистоты в помещениях. В республике была создана развитая сеть медицинских учреждений по лечению глазных заболеваний: в 30-е гг. функционировали 2 глазные больницы, 20 врачебных глазных пунктов, Чувашский трахоматозный институт и 685 трахоматозных пунктов.
Огромный размах получила физкультурная работа. На 15 июля 1940 г. в республике числилось 669 физкультурных коллективов. Количество физкультурников составило более 39 тыс. чел. Действовало 11 добровольных спортивных обществ. Имелось 5 стадионов, 109 футбольных полей, 976 волейбольных и 61 баскетбольная площадки, 53 спортивно-гимнастических зала, 3 водные станции.
В 30-е гг. был достигнут качественный сдвиг в приобщении подавляющего большинства населения к современным формам и системам образования, культуры и здравоохранения. Был заложен материально-организационный фундамент всеобщей доступности медицинских, школьных и культурно-просветительских учреждений. Установился реальный демократизм образования, культуры и медицины, при котором пользование медицинскими учреждениями и учебными заведениями практически не зависело от доходов и гораздо меньше, чем прежде, от социально-профессиональной принадлежности человека. Это достигалось бесплатностью или льготным характером, общедоступностью здравоохранения, школы, культурного обслуживания.
Сохраняя трезвость в оценке достигнутого, нужно отметить, что при всей своей значимости сдвиги 30-х гг. далеко не завершили переход к современным, цивилизованным формам социально-культурного обслуживания. Медицинское обслуживание резко, радикально расширилось, но качество его оставалось не слишком высоким. Рожать стали в родильных домах, а младенческая смертность, по существу, не изменилась по сравнению с 20-ми годами. Среди умерших в Чувашской АССР в 1939 г. 60,6% составили дети в возрасте до 9 лет (в 1929 г. — 62,4%). Школа охватила все подрастающее поколение, но только начальная ее ступень. Сохранилась заметная доля неграмотных: на 25 марта 1941 г. в республике неграмотных взрослых до 50 лет насчитывалось 11801 и малограмотных — 20833 чел.
Литература и искусство
В сфере духовной жизни определяющей тенденцией с начала 30-х гг. стала проводимая властями унификация и жесткая регламентация, полное подчинение «партийной линии». Относительный плюрализм периода нэпа был отброшен. Постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» ликвидировались многочисленные группы и объединения мастеров литературы и искусства, а их место должны были занять централизованные и подконтрольные правящей партии союзы. В июне 1934 г. оформился Союз советских писателей Чувашской АССР, в июне 1935 г. — Союз советских чувашских художников, в 1940 г. образовалось Чувашское отделение Союза советских композиторов. Через союзы был организован строгий контроль за творческой интеллигенцией, бюрократическое управление ею. Принадлежность к соответствующему союзу стала, с одной стороны, критерием лояльности деятеля искусства Советской власти, а с другой — условием его материальной обеспеченности. Господствующим творческим направлением был провозглашен «социалистический реализм», официально объявленный единственным идеологически и политически возможным методом художественного познания мира с позиций марксизма-ленинизма. Все эти положения должны были окончательно превратить деятелей литературы и искусства в служителей партии — певцов строящегося социалистического общества, апологетов действительности и «светлого будущего».
Резкое изменение в культурной политике Чувашии происходит с начала 1930 г. В докладе областного комитета партии «Культурное строительство в Чувашской АССР» в ЦК ВКП(б) (январь 1932 г.) в качестве «основных недостатков» в литературе назывались: отсутствие показа подлинных героев социалистической стройки, сопротивления классовых врагов, борьбы против мелкобуржуазного индивидуализма и других чуждых пролетариату влияний в литературе. В той части, где оценивалось музыкальное искусство, говорилось о проявлениях «чувашского национализма», стирании граней между дореволюционной и послеоктябрьской музыкой, недостаточной борьбе против «классово-враждебных теорий», неудовлетворительном состоянии работы по созданию пролетарской музыки, массовых революционных песен, отображающих героизм социалистической стройки и классовой борьбы. При характеристике области изобразительного искусства подчеркивалось, что художники оторваны от классовой борьбы и не стали еще «передовыми» борцами за пролетарское искусство. Отмечалось, что деятельность театра и драматургия до последнего времени носили «ярко выраженный националистический характер», что якобы проявилось в идеализации старины, пропаганде «эльменевской теории вырождения чувашей». В докладе были поставлены задачи решительной и беспощадной борьбы с оппортунизмом во всех областях культурного строительства, с великодержавным шовинизмом и местным национализмом, «гнилым либерализмом», за партийность литературы и искусства.
Растущая нетерпимость к свободе творчества, абсолютизация классового подхода раньше всего дали знать о себе в литературе. В январе 1932 г. Чувашская ассоциация пролетарских писателей, являвшаяся основным проводником «линии партии» в области литературного творчества, выдвинула лозунг создания «Магнитостроев литературы», который обязывал писателей к усилению борьбы за тематику «социалистической реконструкции», «против искажений ленинской партийности в литературе», за «идейную насыщенность» художественных произведений. Ассоциация объявила о борьбе как на практике, так и в теории литературы против так называемых «троцкистского ликвидаторства», «литфронтовщины», «правой опасности» и «левацкого вульгаризаторства», а также «националистической юманщины» (под это определение попадало творчество Юмана, Вандера, Милли, Юрьева, Фомина, Хузангая) и «переверзевщины» (М. Федорова). Не ограничиваясь областью литературы, ЧАПП пытался разжечь борьбу и в других сферах искусства, в частности в театре и кино.
Установление тоталитарной системы власти и прямого идеологического контроля сделало ненужным существование различных литературно-художественных организаций, и в 1934 г. ЧАПП был распущен. Созданный Союз советских писателей Чувашии организовал строгий контроль всех своих членов. Проводником партийной линии по отношению к писателям стал секретариат Союза писателей. Исполняя волю партийного руководства, он оправдывал репрессии против деятелей литературы, участвовал в травле неугодных системе творцов под видом «большевистской критики творчества отдельных писателей». Самый настоящий погром был устроен чувашской писательской организации во второй половине 30-х гг. К 1 марта 1938 г. из 28 членов и кандидатов в члены Союза писателей Чувашской АССР 15 были исключены, причем 9 — «как враги народа». Были репрессированы А.П. Милли, В.И. Краснов-Асли, Е.З. Захаров, В.Е. Митта, Н.К. Патман, С.П. Толмасов-Шыпчык, Н.В. Шубоссинни и др.
Поставленная в жесткие рамки идеологического диктата, чувашская литература в 30-е гг. развивалась крайне противоречиво. С одной стороны, росло ее видовое и жанровое многообразие, обогащались художественно-изобразительные средства. Республиканская писательская организация значительно возросла за счет притока свежих сил и стала одной из активно действующих среди национальных литератур. Высокого подъема достигают творчество С.В. Эльгера и П.П. Хузангая. Зажигается звезда Я.Г. Ухсая. Активно проявили себя Н.И. Шелеби, С.Ф. Фомин, И.И. Мучи, Н.В. Шубоссинни. В период предвоенных пятилеток известность стали завоевывать молодые писатели и поэты А.А. Эсхель, Л.Я. Агаков, С.А. Шавлы, А.Е. Алга и др. В драматургии развертывается активная творческая деятельность П.Н. Осипова, И.С. Максимова-Кошкинского; включаются молодые силы — Н.С. Айзман, А.Д. Калган, В.О. Алагер. Успешно развивалась литература для детей. В ней более всего проявили себя М.Д. Трубина, Л.Я. Агаков, К.А. Чулгась, М.И. Нямань.
Чувашская литература выходила на всесоюзную арену. На русский язык был переведен ряд произведений П. Хузангая, Я. Ухсая, А. Талвира и некоторых других писателей и поэтов. Большая работа была проделана по переводу на чувашский язык русской классики, лучших образцов советской и зарубежной литературы. Увеличивается количество печатных органов литературной организации Чувашии. С 1931 г. помимо журнала «Сунтал» начал выходить альманах «Трактор». На их страницах велся оживленный обмен между чувашскими литераторами и писателями соседних республик: Татарской, Марийской, Мордовской, Удмуртской.
Ведущая тема в литературе того времени — отображение героики созидательного труда, художественное воспроизведение образов ударников и передовиков первых пятилеток. На темы современности создаются поэмы «Магнит-гора» П.П. Хузангая, очерк «Автогигант» М.Д. Шумилова, повесть «Ты будешь инженером» А.Ф. Талвира, пьеса «Симфония будней» П.Н. Осипова, роман «В гору» В.И. Краснова-Асли. С другой стороны, ограниченные партийным диктатом писатели и поэты не имели подлинной свободы творчества. Вынужденные руководствоваться исключительно методом социалистического реализма, в своих произведениях главный акцент делали на социально-классовых противоречиях, подавали это слишком прямолинейно, сгущенными красками в духе тех дней и представлений. Многим из них не хватало глубокого психологизма в изображении человеческого характера, в описании душевных переживаний.
Утверждение жестких канонов художественного творчества и авторитарно-начальственный стиль в полной мере проявились в музыкальном искусстве. Подготовленное в 1931 г. коллегией Наркомата просвещения Чувашской АССР постановление «Об улучшении художественной работы в Чувашской республике» 8-м пунктом содержало требование: «Поручить Музсовету просмотреть весь национальный песенный материал с точки зрения их идеологии, выдержанности и музыкальности, разделить весь песенный материал на рекомендованные и допущенные, изъяв вредные и музыкально не ценные». Основным критерием музыкального творчества становилось «идейное содержание» и «актуальность тематики», художественной форме отводилась второстепенная роль. Политико-идеологическое давление рядилось и в одежды «социального заказа» творцам музыки на отражение так называемой «современности», — иначе говоря, последних политических установок.
Несмотря на идеологический диктат, ситуация в национальной музыке стремительно прогрессировала. Регулярной становится концертная жизнь. В 1932 г. возникает и ведет уже постоянную концертную работу один из первых в Поволжье Государственный симфонический оркестр. Динамично развивается композиторская деятельность. Глубокий след в чувашской музыке оставил В.П. Воробьев. Он собрал до 800 народных песен, создал много оригинальных произведений. Более 50 песен он написал для детей школьного и дошкольного возраста. Определенной известности в стране достиг под его руководством Чувашский государственный хор. Всенародную любовь завоевали массовые лирические песни Ф.П. Павлова, обработки народных песен С.М. Максимова. На годы предвоенных пятилеток падает композиторская деятельность Г.Г. Лискова. В эти же годы в музыкальное искусство пришли молодые композиторы Ф.М. Лукин, Г.Я. Хирбю, Г.С. Лебедев, А.Г. Орлов-Шузьм, чьим музыкальным дарованиям предстояло в полной мере раскрыться в послевоенный период. Из молодых композиторов по масштабам своей одаренности выделялся Г.В. Воробьев, сын В.П. Воробьева, он стал первооткрывателем в области чувашской камерно-инструментальной, особенно фортепианной музыки.
Свой вклад в развитие чувашской музыки внесли представители русского музыкального искусства. Приехавшие в Чувашию молодые специалисты В.М. Кривоносов, И.В. Люблин, С.И. Габер создали ряд произведений в жанрах и формах, до того мало затронутых чувашскими композиторами. Это — музыка для театральных постановок с использованием хора и симфонического оркестра, собственно оркестровые произведения, камерно-инструментальные пьесы на народные темы. В.М. Кривоносов стал автором первой чувашской музыкальной комедии. С.И. Габер заложил основы чебоксарской школы исполнительства на духовых инструментах.
Особое место в чувашской музыке во второй половине 30-х гг. занимает творчество ленинградца В.Г. Иванишина. Не переезжая на постоянное место жительства в Чувашию, он глубоко проникся идеей развития чувашского искусства. Создал первую национальную симфонию («Чувашская», 1935, 1936 гг.), первую национальную оперу («Нарспи», 1936—1941 гг.).
В области истории и теории музыкальной культуры продолжал плодотворно трудиться С.М. Максимов. Свое внимание он сосредоточил на собрании и исследовании народного музыкального творчества. Результатом его исследовательской деятельности стала коллекция из 2 тыс. народных мелодий. В 30-е гг. в области музыковедческой деятельности выдвинулся И.В Люблин. Он уделял внимание проблемам музыкального языка, встающим перед чувашскими композиторами, вопросам формы, ритмики, инструментальной музыки. Вместе с тем именно И. Люблину в большей степени была свойственна тенденция к социологизации анализа искусства, доходившая до вульгаризации в трактовке классового содержания народной музыки. Он стал идеологом поворота в творчестве местных композиторов к тематике «пролетарской революции» и был главным докладчиком на Первой Всечувашской музыкальной конференции (1931 г.), прошедшей под девизом «За чувашскую пролетарскую музыку». Чувашское музыковедение уже в предвоенное десятилетие сумело отразить наиболее существенные проблемы национальной музыкальной культуры того периода. Особенно успешной оказалась работа фольклористов. Опубликованные собрания С.М. Максимова, Ф.П. Павлова, рукописные сборники народных мелодий явились надежной опорой для творчества нескольких поколений чувашских композиторов.
Процесс роста музыкального искусства Чувашии был прерван в конце 1930-х гг. Жертвами произвола стали С.М. Максимов, С.И. Габер, И.В. Люблин и др. В 1936—1938 гг. в этой сфере прекратилась деятельность практически всех профессионалов с консерваторским образованием или с уникальным для республики практическим опытом (например, дирижера С.И. Габера). Была пресечена творческая деятельность А.И. Токсиной — первой профессиональной певицы Чувашии. Неблагоприятным симптомом стало преобразование в 1939 г. Чувашского государственного хора в Государственный ансамбль песни и пляски, предполагавшее смену академического направления на развлекательное.
Требованиям метода социалистического реализма должно было подчиняться и театральное искусство. На Всечувашском съезде краеведов (1929 г.) чувашский театр был подвергнут критике за отсутствие пьес на современные темы, «которые вызывали бы импульс к общественной жизни, ярко и правильно обрисовывали революционную борьбу, социалистическое строительство». «Состояние чувашской драматургии и театра и их современные задачи» стали темой специального доклада на съезде чувашских писателей в 1930 г. Съезд постановил, что театр должен стать «рычагом в строительстве рабоче-крестьянской культуры, должен отражать современность», и выдвинул задачу обогащения репертуара «пролетарскими пьесами».
В 30-е гг. чувашское театральное искусство развивалось в полном соответствии с атмосферой и духом того времени: художественная самостоятельность театров, поиск своей творческой формы не могли быть приняты тоталитарной системой власти, стремившейся насаждать казарменное однообразие. Основу репертуара как Чувашского, так и Русского театров составили «оптимистические» пьесы на «современную тему» драматургов Н. Погодина, Б. Лавренева, В. Киршона, К. Тренева, Н. Островского. Рядом появились новые пьесы чувашских авторов: П. Осипова — «Кужар» и «Айдар» (в конце 20-х гг. он был подвергнут критике за пропаганду «эльменевской теории» вырождения чувашей и за «романтическую идеализацию старины»), С. Фомина — «Анюк и Ванюк», М. Трубиной — «Килет» и др. Пьесы названных авторов уже отвечали канонам высокого «идейного значения» и «социального звучания».
Впервые стало возможным говорить о становлении чувашской профессиональной режиссуры. Особую роль в развитии национального театрального искусства в первой половине 30-х гг. сыграл режиссер Чувашского государственного театра И.С. Максимов-Кошкинский. В 1933 г. ему было присвоено звание «Народного артиста Чувашской АССР», а режиссерам и актерам Г.В. Парне и К.Е. Егорову, актрисе О.И. Ырзем — звание «Заслуженный артист Чувашской АССР». В этом же году Чувашский государственный театр был преобразован в Чувашский государственный академический театр. Со второй половины 30-х гг. ведущая роль в развитии сценического искусства республики принадлежала художественному руководителю Русского театра Е.А. Токмакову. С его именем связано освоение актерами Чувашии системы Станиславского и передового опыта школы МХАТа. Его начинания подхватили и развили первые чувашские профессиональные режиссеры К.И. Иванов, Л.Н. Родионов.
Принципиально по-новому стал решаться вопрос о подготовке национальных кадров актеров. В 1929 г. на базе Чебоксарского музыкального техникума и театральной студии организовался музыкально-театральный техникум. В 1940 г. был объявлен прием в первую Чувашскую студию актерского факультета ГИТИСа. Театральные коллективы республики впервые пополнялись молодыми актерами со специальным образованием, которые с годами стали признанными мастерами чувашской сцены. Среди них Б.А. Алексеев (один из первых деятелей чувашской культуры, удостоенный в 1940 г. звания «Заслуженный артист РСФСР»), И.О. Молодов, Л.Ф. Семенов, А.К. Ургалкин и др.
Наличие подготовленных кадров работников театрального искусства позволило создать в республике, помимо Чувашского государственного и Русского театров, еще четыре: Чувашский республиканский театр юного зрителя (1932 г.) с театром кукол и 3 колхозных театра — в Мариинском Посаде (1934 г.), Батыреве (1936 г.), Ядрине (1937 г.). Эти театры сыграли большую роль в деле подъема культурного уровня населения Чувашии, выезжая в самые отдаленные населенные пункты республики.
Репрессии 30-х гг. сказались и в сфере театра. Организованная в 1936 г. в Чувашском театре дискуссия о формализме свелась к резким и несправедливым обвинениям, приобрела уродливые формы. Дело доходило до смешного: формализм находили в гриме. В «буржуазном национализме» был обвинен режиссер театра И. Максимов-Кошкинский и репрессирован. Такая же участь постигла известную актрису Тани Юн (Бурашникову).
Идеологическим целям было подчинено и развитие изобразительного искусства. Провозглашение метода социалистического реализма открыло дорогу только для одного направления, другие течения в искусстве не могли развиваться. До назначения Оргкомитета Союза чувашских советских художников (24 февраля 1933 г.) организационной формой объединения художников республики был Чувашский филиал Ассоциации художников революционной России (1927 г.), который ставил перед ними задачу «содействовать пролетариату в осуществлении его классовых задач». Некоторые деятели АХРР отрицали целые виды и жанры искусства, в частности пейзажную живопись на том основании, что она не передает «революционной романтики» и относится к «чистому искусству». Созванный в июне 1935 г. Первый съезд чувашских художников провозгласил, что «социалистический реализм является единственной формой, через которую советские художники могут отразить нашу героическую действительность построения социализма...». Образованный на съезде Союз советских художников Чувашии в своем уставе записал, что «Союз использует искусство как оружие агитации и пропаганды за генеральную линию партии и Советской власти».
В рамках социалистического реализма реализовывали себя талантливые художники, чье творчество было направлено на воспевание «героики социалистического строительства»: М.С. Спиридонов (картины «Ударная бригада бетонщиков на строительстве Канашского вагоноремонтного завода», «Вурнарская фосфоритная», «Доярка Григорьева» и т.д.), Н.К. Сверчков («Объявление автономии», «Первый трактор», «Женская бригада на прополке»), Ю.А. Зайцев («Акатуй»), А.А. Кокель («Ликбез»). Во второй половине 30-х гг. развернулось творчество В.М. Макарова («Красный обоз»), А.Ф. Мясникова («Колхозники у патефона»), Н.А. Каменьщикова («Хлебосдача — подарок Октябрю»).
Шел активный процесс становления жанров живописи, в первую очередь портрета. Все чаще чувашские живописцы стали обращаться к пейзажу и натюрморту. Развивалась станковая и книжная графика, определенных успехов добилась скульптура. Продолжается развитие жанра карикатуры, чему содействовал журнал «Капкан». Совершенно иную, ранее неизвестную форму принимают художественные промыслы: эскизы изделий выполняются профессионалами. Произведения чувашской вышивки, выполненные по эскизам художников, экспонировались на Международных выставках в 1937 г. в Париже, в 1939 г. — в Нью-Йорке. Качественные изменения в изобразительном искусстве этого периода характерны в первую очередь тем, что оно целиком встало на профессиональную основу.
Принимались меры по укреплению материальной и производственной базы изобразительного искусства. Значительные суммы ассигновались для творческих командировок художников. Систематически проходили художественные выставки. В июне 1930 г. состоялась вторая выставка произведений художников — членов Чувашского филиала АХР. Летом 1932 г. в рамках Всечувашской олимпиады искусств прошла выставка произведений художников Чувашии. В июле 1935 г. в Чебоксарах открылась выставка, посвященная юбилею республики. В ней участвовало 30 чувашских художников и 10 живописцев из Москвы, Ленинграда, Казани, Горького, Ульяновска. Экспонировалось 670 работ. Затем 113 лучших произведений были показаны в Горьком. Прошли персональные выставки Ю. Зайцева (1936), М. Спиридонова (1938), Н. Сверчкова (1940). В 1939 г. в Чебоксарах открылась Чувашская государственная художественная галерея, которая способствовала приобщению широких кругов населения к изобразительному искусству. В целях подготовки национальных кадров художников в 1934 г. в Алатыре была открыта художественно-графическая школа. В 1940 г. на ее базе в Чебоксарах образовано Чувашское художественное училище.
Репрессии второй половины 30-х гг. непосредственно не затронули чувашских художников, однако были попытки «разоблачить врагов народа» и среди них. В частности, в 1938 г. нависла угроза над М.С. Спиридоновым. Вот что он писал об этом в своих воспоминаниях: «Критика в мой адрес показывала, что подбирались с обвинениями и ко мне... У меня на вешалке уже наготове висели «сакман» и узелок с бельем, но черная волна не успела накрыть меня».
Неоднозначно шло в 30-е гг. развитие архитектуры и градостроительства, которым суждено было развиваться в русле конструктивизма и классического направления. В середине 30-х гг. было построено правое крыло парадных ворот Чебоксар — кинотеатр «Родина», а также Дом печати, что на ул. Володарского, здесь же здание Проектно-конструкторского бюро. На фундаменте разрушенного Троицкого монастыря возвели Дом крестьянина с кинотеатром «Ударник». Все эти здания построены в стиле, близком к конструктивизму.
Параллельно с ним в градостроительстве республики существовало стремление к классическим традициям зодчества. К этому направлению можно отнести здания гостиницы и ресторана «Волга» (снесенные в 1970-х гг.). Одной из самых ранних построек в русле классического направления является Чебоксарская городская поликлиника по ул. К. Иванова. Наиболее ощутимы принципы и художественные приемы зодчества классического направления отразились в зданиях, ныне занимаемых корпусом «А» Чувашского госуниверситета по Московскому проспекту, магазином «Электротовары», Национальным Чувашским банком по ул. К. Маркса. Названные сооружения нельзя причислить к значительным произведениям, вместе с тем они свидетельствуют, что явления, происходившие в архитектуре центральных городов, находили себе место и в Чебоксарах. В градостроительстве тех лет не было ни единой попытки искать национальную форму архитектуры. Развитие шло в общесоюзном русле, но по принципам периферийности и с использованием проектов среднего уровня. Крайне негативное влияние на архитектурный облик городов оказало крушение церквей, что лишило их своеобразия.
Развитие культуры и искусства в 30-е гг. прошло трудный, противоречивый, драматический путь. Оторванные от общечеловеческих корней, лишенные исторической преемственности (упоминание о булгарских истоках чувашской культуры признавалось «буржуазно-националистической»), они прежде всего должны были служить интересам классовой борьбы и созидания «нового общества». Относительно немногочисленный слой чувашской интеллигенции был поставлен в рамки жесткой унификации и идеологических схем, что лишало его многих прав индивидуальной творческой деятельности и задерживало качественный рост национальной культуры. Разгром творческой интеллигенции в период массовых репрессий нанес непоправимый ущерб культуре республики. Произведения подвергшихся преследованиям деятелей искусств изымались из обращения и уничтожались. Многое оказалось безвозвратно утеряно. Таковой, например, является судьба почти всех звукозаписей чувашской музыки, сделанных до 50-х гг. Безусловно прогрессивные изменения (укрепление материальной базы культуры, формирование большого отряда национальной художественной интеллигенции) в то же время сопровождались настоящим культурным вандализмом. Невосполнимые потери понесло народное искусство. Для приобретения колхозами сельхозмашин собирали у населения украшения из серебра: были сданы государству тысячи хушпу, тухъя, тевет, ама и т.д., которые навсегда пропали для будущих поколений. Страстное желание как можно скорее освободиться от религиозного влияния привело к разрушению в республике множества храмов — истинных шедевров архитектуры. Нигилизм по отношению к тому, что не вписывалось в рамки господствующей идеологии, и «классовый подход» на многие десятилетия стали основой культурного строительства в республике.