Промышленность и транспорт
В годы второй и третьей пятилеток шла напряженная работа по технической реконструкции промышленного производства и его дальнейшего развития. Во втором пятилетнем плане предусматривалось ускоренное развитие машиностроительной и химической промышленности, расширение сырьевых и энергетических ресурсов. В связи с этим первоначально план предполагал строительство и пуск Чебоксарской ГЭС и активную разработку сланцевых месторождений в районе Вурнары—Ибреси. Намечались работы по созданию двух мощных промышленных узлов: Чебоксарского энергоиндустриального и Вурнаро-Ибресинского химического, с возведением предприятий энергоемкого производства с упором на химическую промышленность. Но такие крупные преобразования требовали очень больших средств, и хотя капитальные вложения в промышленность значительно увеличились и составили во второй пятилетке 110,6 млн. руб. против 34,3 млн. в первой, но их было недостаточно. Первоначальные намерения были изменены.
Большое место в плане отводилось легкой и пищевой промышленности (отрасли группы «Б»), значительно отстававших от группы «А». Остро ставились вопросы повышения качественных показателей работы промышленности: снижение себестоимости, изжитие брака, рост производительности труда.
В первые годы пятилетки капиталовложения в основном направлялись на завершение строительства, начатого в предыдущий период: Козловского и Шумерлинского комбинатов, Вурнарского фосфоритного. Главной новостройкой явился вагоноремонтный завод в Канаше с проектной мощностью 6 тыс. товарных вагонов в год. Его строительство началось в 1934 г., а в сентябре 1935 г. он уже отправил первую партию капитально отремонтированных вагонов. Важной новостройкой в эти годы явилась Алатырская гармонная фабрика, коренную реконструкцию претерпели Алатырский паровозоремонтный завод, Чебоксарская макаронная фабрика, Урмарская фабрика гнутой мебели «Единство» и ряд других.
Для второй пятилетки характерно появление промышленности районного подчинения, которая создавалась путем передачи в ее ведение предприятий из промышленных наркоматов, а также за счет нового строительства. В 1936 г. она насчитывала 102 предприятия лесопильной, полиграфической, пищевой, деревообрабатывающей отраслей и электростанции. Всего же за годы второй пятилетки количество предприятий крупной промышленности возросло со 130 до 269. Удельный вес промышленной продукции в народном хозяйстве повысился с 13,9% в 1927/28 г. до 43,6% в 1937 г.
Отличительной чертой второй пятилетки стало выполнение многими промышленными предприятиями плановых заданий. Прогрессивные изменения наметились и в соотношении факторов, определяющих рост промышленной продукции. В первой пятилетке она возрастала за счет роста основных фондов и численности рабочих, в последующие пять лет — за счет роста производительности труда: по данным статистики, в 1937 г. валовая продукция крупной промышленности по сравнению с 1932 г. выросла на 80,8% (при росте численности рабочих на 12%). Свою лепту внесло развернувшееся со второй половины 1935 г. стахановское движение — массовое индивидуальное и бригадное соревнование за повышение производительности труда на основе его правильной организации и умелого использования техники. Почин этому движению положил шахтер Донецкого угольного бассейна забойщик А. Стаханов. К концу второй пятилетки в промышленности Чувашии насчитывалось около 2500 стахановцев. Среди первых стахановцев в Чувашии были раскройщики Чебоксарского кожевенного завода Н. Морковкин, И. Асафьев, машинист депо станции Алатырь А. Мишанин, станочник Шумерлинского комбината Ф. Кузьмин, станочница Козловского домостроительного комбината Е. Цыганова. Благодаря стахановскому движению, например, на Шумерлинском деревообрабатывающем комбинате в 1936 г. производительность труда выросла на 37%, а на заводе «Большевик» на 13% снизилась себестоимость продукции. Однако ему сопутствовало немало отрицательных явлений: выросла эксплуатация рабочей силы, увеличился производственный травматизм и износ техники, нарушилось технологическое равновесие, росли расходы по заработной плате. Таким образом, шла значительная деформация технологических и социальных факторов производства, приводившая в перспективе к увеличению хозяйственных затрат ради краткосрочных эффектов.
Как и в первую пятилетку, планы второй пятилетки большинством предприятий не были выполнены ни по количественным, ни по качественным показателям. Например, на Алатырском паровозоремонтном заводе за пятилетие себестоимость ремонта среднего паровоза возросла почти в 2 раза: с 13071 руб. до 24560 руб. В полтора раза увеличились простои в ремонте. Это привело к тому, что план среднего ремонта в 1933—1938 гг. не был выполнен ни разу. В целом по промышленности выработка валовой продукции на одного рабочего отставала от плановых заданий. Вопреки запланированному, промышленность группы «Б» не достигла темпов роста группы «А».
Весьма смелые планы намечал третий пятилетний план. Общий объем капиталовложений в народное хозяйство был определен в 2 раза больше, чем во второй пятилетке, объем капитальных работ должен был возрасти более чем в 2,5 раза. Выпуск валовой продукции промышленности предусматривалось увеличить в 2,5 раза. Планом предусматривалось преодоление медленного темпа роста промышленности в Чебоксарах и создание в столице крупного промышленного узла. Намечалось расширение топливной базы республики путем строительства Буинского рудника по добыче горючих сланцев, разработка заволжских торфов. Была поставлена задача усилить социальную ориентацию промышленности: валовая продукция легкой промышленности должна была увеличиться более чем в 3 раза, пищевой промышленности — в 4,3 раза, местной промышленности — в 3 раза.
Из-за начала Великой Отечественной войны третья пятилетка оказалась незавершенной. Тем не менее в этот период была осуществлена значительная работа по дальнейшему промышленному развитию. В предвоенные годы были введены в эксплуатацию Буинский сланцевый рудник, Заволжское, Шумерлинское и Ядринское торфопредприятия. Вступила в строй Алатырская гармонная фабрика. Велось строительство Чебоксарского завода резинотехнических изделий (введен в эксплуатацию в сентябре 1941 г.). Высокими темпами развивалась местная промышленность. За три года третьей пятилетки валовая продукция промышленности областного подчинения возросла в 3,1 раза, районного — в 2,3 раза, ее удельный вес во всей промышленности возрос с 12,7% в 1937 г. до 23,7% в 1940 г. (в целом по СССР рост продукции промышленности местного подчинения составил только 53,7%).
Много внимания уделялось пищевой промышленности. В первые две пятилетки она развивалась путем передачи в ее систему пищевых предприятий кооперативных организаций и колхозов. В 1938—1940 гг. за счет нового строительства было введено в строй 20 предприятий пищевой промышленности. За три года выпуск валовой продукции пищевой промышленности увеличился на 56%, легкой — на 67,1%, а их удельный вес в крупной промышленности соответственно с 18,7% до 22,3% и с 6,4% до 8%. Более быстрый рост пищевой и легкой промышленности привел к изменению соотношения между подразделениями производства средств производства и производства предметов потребления: к 1941 г. удельный вес группы «А» снизился с 63% до 54,2%, что явилось специфической чертой развития промышленности республики в тот период.
В то же время план по производству товаров народного потребления промышленностью республики не выполнялся. (Так, Наркоматом местной промышленности в 1940 г. он был выполнен лишь на 42,5%.) Согласно постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 9 января 1941 г. «О мероприятиях по увеличению производства товаров широкого потребления и продовольствия из местного сырья» в последний год пятилетки в Чувашии резко повышался план производства товаров народного потребления: в 1941 г. по сравнению с 1940 г. по наркоматам и управлениям на 155%, по промкооперации — на 127,4%. Реально же, например, Наркоматом пищевой промышленности за 5 месяцев 1941 г. он был выполнен на 91,2%, предприятиями других наркоматов и того меньше.
В годы третьей пятилетки были расширены и реконструированы первенцы индустриализации Шумерлинский и Козловский комбинаты и ряд других предприятий. Новое промышленное строительство и техническая реконструкция старых привели к значительному увеличению производственных фондов. В крупной промышленности они возросли с 1937 г. по 1940 г. на 65%. Общее число промышленных предприятий увеличилось с 269 до 371.
Однако наращивание индустриального потенциала шло экстенсивным путем. Качественные показатели промышленности оставались крайне неудовлетворительными. В довоенные пятилетки ежегодные темпы роста постепенно снижались: в первой пятилетке в крупной промышленности они составляли 31,2%, во второй пятилетке — 16,1%, а в третьей — 10,4%. Ни один из объектов промышленного строительства в срок не сдавался. Планы капитальных работ постоянно срывались. По-прежнему в промышленном строительстве имел место большой перерасход средств против сметы, постоянные перебои в снабжении сырьем, слабая механизация работ, острая нехватка технических кадров, высокая текучесть рабочих и низкая трудовая дисциплина. План роста производительности труда не выполнялся, себестоимость продукции не снижалась.
Виновниками срывов объявлялись так называемые «вредители» — инженеры и рабочие. В конце второй пятилетки по всей стране развернулась массовая кампания по поиску «вредителей». В октябре 1937 г. они были «обнаружены» на Канашском вагоноремонтном (там составили целый список из 48 чел.), Алатырском паровозоремонтном, Чебоксарском кирпичном, Ядринском маслобойном заводах, Шумерлинском деревообрабатывающем комбинате и других. Под «вредительство» подводили элементарную безалаберность и бесхозяйственность, слабый профессионализм, разные случаи уголовщины (растраты и хищения).
Административное давление и репрессивные меры по отношению к трудящимся постоянно усиливались. 26 июня 1940 г. был принят Указ «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». И уже в первую декаду июля 1940 г. за нарушение этого Указа к уголовной ответственности в Чувашии было привлечено 467 чел. Возрастала эксплуатация рабочей силы. В конце второй пятилетки нормы выработки на Шумерлинском деревообрабатывающем комбинате в среднем были повышены на 43%, на Чебоксарском кожевенном заводе — на 48%. В течение первой половины 1939 г. на Канашском вагоноремонтном заводе они увеличились почти на 30%, а расценки за выполненную работу, наоборот, снизились на 14%.
В управлении промышленностью проводился курс на дальнейшее усиление отраслевой централизации. В феврале 1941 г. республиканскими властями было принято решение об объединении районной промышленности на территории одного района в единые райпромкомбинаты. Два промысловых союза «Чувашлесдревпромсоюз» и «Чувашкульпромсоюз» были объединены в один «Чувашдревпромсоюз». Создавались новые республиканские наркоматы и управления. К концу 30-х гг. в результате многочисленных реорганизаций системы управления промышленностью наиболее крупные предприятия Чувашии были поделены между союзно-федеральными наркоматами. В 1940 г. удельный вес предприятий союзного подчинения в составе государственной промышленности автономии составлял 62,3%, а во всей крупной промышленности — 43,6%. В результате утверждения принципа отраслевого управления надолго закрепилось положение, при котором республиканские власти были лишены возможности последовательно осуществлять комплексное, сбалансированное развитие промышленности Чувашии.
Была изменена система подготовки квалифицированных рабочих кадров. Ни различные курсы, ни школы ФЗУ не могли удовлетворить потребности промышленности в квалифицированной рабочей силе. Сама подготовка кадров была децентрализована, ею занимались предприятия, что исключало единый государственный подход к профессионально-техническому образованию. В связи с этим Президиум Верховного Совета СССР принял 2 октября 1940 г. Указ «О государственных трудовых резервах СССР». Была введена новая система организованной подготовки рабочих из молодежи путем обучения их в двухгодичных ремесленных и железнодорожных училищах и в шестимесячных школах фабрично-заводского обучения (ФЗО). Новая система отличалась от старой строгой централизацией в наборе, обучении и распределении. Ведомственный подход был ликвидирован. В соответствии в этим Указом в Чувашской АССР были открыты 3 школы ФЗО (в Канаше, Шумерле и Козловке) и железнодорожное училище в Алатыре. В мае 1941 г. они сделали первый выпуск, направив 495 квалифицированных рабочих на предприятия республики. Увеличилось и число дипломированных работников. По неполным данным, в начале 1940 г. в промышленности Чувашии трудилось 273 специалиста с высшим и 590 со средним специальным образованием.
Процессы промышленного развития республики в годы индустриализации происходили очень противоречиво. В сфере промышленности Чувашии удалось совершить мощный рывок. Основные производственные фонды в промышленности увеличились к 1940 г. по сравнению с 1928 г. почти в 58 раз. Фабрики и заводы, построенные и целиком реконструированные в ходе трех пятилеток, давали около 80% всей промышленной продукции. Главным итогом индустриализации стало создание крупной промышленности: были построены десятки крупных предприятий, имевших общесоюзное значение. Но по-прежнему важным экономическим фактором в народном хозяйстве республики продолжала оставаться мелкая промышленность. В 1940 г. насчитывалось 9887 предприятий мелкой промышленности с числом рабочих более 14,5 тыс. чел., ими было выпущено 26,2% всей промышленной продукции. На ее долю приходилась немалая часть производства товаров народного потребления. Основная часть этих предприятий была сосредоточена в системе колхозов и кооперативных организаций. Ручной труд по-прежнему превалировал в промышленности. А сельское хозяйство вносило в валовой доход республики больше, нежели индустрия. Таким образом, из всего комплекса объективно назревших задач индустриализацией в республике к началу 40-х гг. была в основном решена одна — создание крупной промышленности. Решение остальных задач переносилось на последующие годы.
Индустриализация явилась одной из важнейших предпосылок изменения социальной структуры населения. Удельный вес фабрично-заводских рабочих в структуре населения Чувашии в 1939 г. составил 12,8% против 2,9% в 1926 г. Численность рабочих и служащих в промышленности увеличилась в 1928—1940 гг. с 1,33 тыс. до 25,7 тыс. чел. В крупной промышленности было занято 45,4% от общего количества рабочих. Создавались национальные кадры рабочего класса. Если по переписи населения 1926 г. чуваши среди рабочих фабрично-заводской промышленности составляли 9,5%, то на 1 апреля 1937 г. среди рабочих 5 промышленных наркоматов и железнодорожников их насчитывалось 44%, среди инженерно-технических работников — 33%. В 1939 г. среди рабочих Канашского вагоноремонтного завода чувашей было 80%, Козловского комбината — 47,2%, Шумерлинского завода «Большевик» — 40%. Тысячи выходцев из Чувашии работали на новостройках страны: Магнитогорском металлургическом комбинате, шахтах Донбасса, Кузбасса, предприятиях Екатеринбурга и т.д. Они участвовали в строительстве почти всех крупных промышленных предприятий Нижегородского края, куда в 1930 г., например, выехало около 3 тыс. чел. (в том числе на строительство автозавода — 850 чел., Чернореченского химического завода — 491, завода «Красное Сормово» — 105), а в 1931 г. — более 9,5 тыс.
В период индустриализации в фабрично-заводской промышленности стал широко использоваться женский труд, в том числе на тяжелых немеханизированных работах. Если в 1926 г. среди фабрично-заводских рабочих женщины составляли 11,6%, из них чувашки — 10,4%, то в 1936 г. среди русских рабочих женщин было 30,1%, чувашских — 35%. На отдельных предприятиях, как, например, на Шумерлинском деревообрабатывающем комбинате, доля женщин в 1940 г. приближалась к половине всех рабочих (45,5%).
Одновременно в связи с индустриализацией высокими темпами шел процесс урбанизации. Численность городского населения с 1926 г. по 1939 г. возросла с 45,2 тыс. чел. до 131,3 тыс. Доля чувашей среди горожан увеличилась за этот период с 11% до 27,7%. Индустриализация сопровождалась появлением новых городов и рабочих поселков. В 1925 г. городом стал Канаш, в 1937 г. — Шумерля. В 1938 г. в рабочие поселки были преобразованы населенные пункты Козловка, Киря, Вурнары, Ибреси, Буинск.
Вместе с тем индустриальное развитие республики было оплачено дорогой социальной ценой за счет разорения сельского хозяйства, одностороннего роста экономики, общего понижения жизненного уровня населения (так, средний размер вклада в сберегательных кассах Чувашии с 1928 г. по 1934 г. уменьшился со 102 руб. до 67 руб.). Основными источниками финансирования промышленного строительства в республике были союзный и федеральный (РСФСР) бюджеты, которые пополнялись за счет возросшей эмиссии, экспорта сельскохозяйственной продукции, продажи алкоголя. Значительные ресурсы были получены от населения в результате реализации государственных займов (они составили 17% всех капитальных вложений в народное хозяйство республики); различных форм мобилизации средств: самообложения, страховых платежей, профсоюзных взносов, налога с кулацких хозяйств; привлечения средств общественных и кооперативных организаций, вкладов в сберегательных кассах. Доля привлеченных средств населения в бюджете Чувашской АССР возросла с 22,8% в 1926 г. до 42,1% в 1934 г. Это позволило правительству иметь огромные средства для нового строительства, для бесплатного предоставления предприятиям фондов, для узаконенного существования нерентабельных предприятий.
Сутью курса на ускоренную индустриализацию стало всемерное развитие тяжелой промышленности и хроническое отставание отраслей, производящих товары народного потребления. В общем объеме выпуска продукции крупной промышленности в 1940 г. на отрасли группы «А» приходилось 54,2% против 28,7% в 1913 г. Последнее обстоятельство препятствовало, с одной стороны, улучшению жизненного уровня населения, а с другой стороны — активному накоплению средств для развития общества.
Беспорядочная и форсированная индустриализация, не опиравшаяся на реальный учет объективных условий и возможностей, усилила степень экономического хаоса, объективно потребовала усиления административно-командных начал. В результате индустриализации сложилась планово-директивная модель управления промышленностью с гиперцентрализацией, в которой предприятия были лишены какой-либо самостоятельности. Эта модель фактически ликвидировала финансовые ограничения для предприятий, привела к отсутствию интереса у работников к рациональному расходованию средств, хозрасчету. В экономике господствующим стал вал: в валовую продукцию предприятия засчитывалась не стоимость обработки, а полная стоимость выработанных изделий. Принципиальные черты этой модели, способ ее функционирования и система экономических приоритетов, утвердившаяся в ходе первых пятилеток, в неизменном виде сохранились вплоть до середины 80-х гг.
Быстрый рост промышленности потребовал развития транспортного хозяйства республики. В довоенные пятилетки Чувашия достигла очень хороших результатов по дорожному строительству. В начале 1937 г. началось строительство железной дороги Казань—Чебоксары. Сооружение линии было завершено в кратчайшие сроки, и уже с 1 января 1939 г. на станцию Чебоксары прибыл первый грузовой поезд. Соединение столицы республики с Московско-Казанской железной дорогой намного расширило возможности роста экономики Чебоксар и прилегающих районов. Общий объем перевозок грузов по железной дороге увеличился с 750 тыс. тонн в 1928 г. до 2251 тыс. в 1940 г.
Всенародный характер носило строительство безрельсовых дорог. Чувашия выступила инициатором Всесоюзного социалистического соревнования по дорожному строительству и в 1933 г. стала в нем победительницей. За годы предвоенных пятилеток в республике протяженность дорог с твердым покрытием увеличилась почти в 6 раз и равнялась в 1940 г. 476 км. Была обеспечена связь всех районных центров с пристанями, железнодорожными станциями и столицей республики. Около двух третей средств на строительство дорог составило трудовое участие населения республики, которое выразилось в непосредственном бесплатном личном труде в течение 6 дней в году, в предоставлении на тот же срок в распоряжение дорожных органов принадлежащей населению живой тягловой силы и гужевых транспортных средств, инструмента и инвентаря. Уклоняющихся от дорожного строительства привлекали к уплате денежных взносов в двойном размере от стоимости невыполненных работ.
Постановлением ЦИК СССР от 27 июня 1935 г. за заслуги в социально-экономическом развитии и в деле проведения дорожного строительства Чувашская АССР была награждена орденом Ленина.
Аграрный сектор
В аграрной сфере в довоенные пятилетки основное содержание составили процессы завершения коллективизации сельского хозяйства и меры по подъему сельскохозяйственного производства. Начиная с 1934 г. рост процента коллективизации шел главным образом за счет вовлечения оставшихся единоличников в уже существующие колхозы и путем объединения мелких колхозов, раздельно существовавших в одной и той же деревне. В условиях отсутствия у массы крестьянства материального интереса к коллективизации упор был сделан на административные меры: принуждение крестьян к вступлению в колхозы, ограничение единоличных хозяйств. Для этого использовали сокращение земельных наделов единоличников, а иногда полное лишение их. Только за два года, с конца 1935 г. по конец 1937 г., площадь пашни единоличников сократилась почти в 3 раза. Как правило, единоличникам выделялись худшие земли. Об этом свидетельствует письмо 339 крестьян-единоличников деревни Починок-Инели Батыревского района Чувашской АССР в вышестоящие органы: «Земля, — писали они, — дана нам такая, что спокон веку, как только образовалась наша деревня, никогда не обрабатывалась, а лежала пустующей, как негодная к хлебопашеству. Горы и пески... Всю хорошую и среднюю землю, находящуюся под пашней, дали колхозу «Искра». Повинности же, как денежные, так и натуральные, с нас берут больше, чем с колхоза, а с землей сильно обижают».
В качестве способа воздействия на единоличный сектор широко использовалось налоговое законодательство. Налоги, нормы сдачи всех сельхозпродуктов для единоличных хозяйств были значительно выше, чем для колхозов (в 1,5—2 раза). С 1938 г. по всей стране устанавливается государственный налог на лошадей единоличных хозяйств, который был довольно большим. От налога освобождались те единоличники, которые вступили бы в колхоз, обобществив лошадей до 15 октября 1938 г. В результате уже к 1940 г. поголовье лошадей, находившихся у единоличников Чувашии, сократилось на 58%. Согласно Закону о сельскохозяйственном налоге, принятому 1 сентября 1939 г., ставки налога на единоличников устанавливались примерно в 2 раза выше, чем на колхозников.
Существенные льготы колхозам, а также полная бесперспективность единоличного хозяйства из-за усиливавшегося налогового пресса и растущего объема государственных заготовок заставили единоличника повернуться в сторону колхоза. На 1 января 1940 г. колхозы Чувашии объединяли 85,5% крестьянских дворов и 91,4% посевной площади.
Наряду с 1692 колхозами к началу третьей пятилетки в республике было 4 совхоза, специализировавшихся по узким отраслям хозяйства: Алатырский махорочный, Чебоксарский плодово-ягодный, Порецкий семеноводческий и коневодческий «Засурский» в Ядринском районе. На их долю в 1940 г. приходилось 0,5% всей посевной площади (исторически сложилось, что совхозное строительство в Чувашии не получило большого развития из-за ограниченности земель некрестьянского пользования). В целом к концу 30-х гг. крупное обобществленное производство стало практически единственной формой организации сельского хозяйства в стране. Возник новый тип хозяйства на селе. Формально он считался кооперативным (по таким признакам, как выборность руководящих органов, созыв общих собраний для решения вопросов внутренней жизни, обладание коллективной собственностью и т.д.), но фактически являлся полугосударственным. На сельское хозяйство были распространены принципы хозяйствования, которые ранее утвердились в государственном секторе (жесткая централизация, директивность, уравнительность). Колхозник был фактически принудительно прикреплен к земле. Труд приобрел зависимый полукрепостной характер. После введения в городах паспортной системы сельские жители паспортов не получили, не получив и свободы передвижения, выбора занятий.
Различные донесения и отчеты в вышестоящие органы вскрывают неутешительную картину состояния села в 30-е гг. В докладной записке заведующего сельскохозяйственным отделом областного комитета ВКП(б) от 25 декабря 1938 г. секретарю ОК ВКП(б) А.А. Волкову сообщалось, что во многих колхозах нарушается Устав сельскохозяйственной артели: не соблюдается внутриколхозная демократия и кворум на собраниях колхозников; вопросы колхозной жизни решаются не общим собранием и правлением, а единолично председателем. Говорилось о неблагополучном положении по учету трудодней: лишь в 40,6% колхозов трудовые книжки для записи выполненных работ были вручены на руки колхозникам, в большинстве хозяйств трудовые книжки оставались в правлениях и не всегда заполнялись в присутствии колхозников, что не давало последним возможности следить и повседневно проверять записи результатов своей работы. К примеру, в коллективном хозяйстве «Сталинец» Цивильского района колхозникам по 3-4 месяца не записывались трудодни. В колхозе «Искра» Ядринского района не было никаких норм выработки, они устанавливались произвольно и запись трудодней в трудовой книжке работника не производилась.
Крайне неудовлетворительным было моральное состояние тружеников. Как отмечалось в одном из отчетов, некоторые председатели колхозов работали, как будто отбывая повинность, халатно относились к своим обязанностям; правления не чувствовали своей ответственности за состояние дел в хозяйствах. Отсюда проистекали бесхозяйственность, хищение общественного имущества и его порча и т.д. У колхозников не проявлялось энтузиазма и желания работать. Данные статистики свидетельствуют, что в 1939 г. в колхозах республики 65,3 тыс. трудоспособных колхозников не вырабатывали установленного минимума трудодней, в том числе 6,2 тыс. — ни одного трудодня. Значительная их часть уклонялась от работы в общественном хозяйстве, уходила на сторонние заработки. Если в 1937 г. число колхозников в отходе составило 46,1 тыс. чел., то в 1939 г. — уже 71,7 тыс. Многие отходники оседали в городах и рабочих поселках.
Когда практически отсутствовали материальные стимулы к производительному труду, ставка была сделана на администрирование и репрессии. Закон от 7 августа 1932 г. «Об охране социалистической собственности» и статья 58 Уголовного кодекса позволяли судить крестьян за неудовлетворительную работу как «саботажников», подрывающих своими действиями Советскую власть, с назначением крайне суровых мер — вплоть до расстрела. О размахе репрессий против колхозников может свидетельствовать доклад наркома юстиции Чувашской АССР «Об участии органов юстиции в весенне-посевной кампании и в проведении других важнейших хозяйственно-политических кампаний в 1935 году», из которого видно, что на 1 июня 1935 г. по делам, связанным с весенним севом, было осуждено 672 чел., по мясомолокопоставкам — 116, животноводству (кроме коневодства) — 186, организационно-хозяйственному укреплению колхозов — 101. А всего — 1075 чел. По делам сева привлекали к уголовной ответственности как «кулацких саботажников» за отказ от засыпки семян, за непроведение снегозадержания, невывозку навоза на поля, за сокращение норм высева, за посев «с огрехами» и пр., по мясомолокопоставкам — за несдачу государству мяса и молока. В докладе отмечалось, что органы юстиции «увлекались массовым привлечением трудящихся к ответственности» и «очень часто безосновательно». Например, суд Шихазанского района по делу обвинения единоличников из деревни Кивсерт-Янишево Порфирьева и Дмитриева в «хищническом отношении к лошадям» в своем обвинительном приговоре вынужден был отметить, что «положение обвиняемых было безвыходным: не было корма (соломы), для корма солому гнилую снимали с крыши, подсыпали в последнюю муку, оставленную для питания семьи». Тем не менее суд приговорил одного к году исправительных работ, другого — к штрафу в 300 руб.
В этом же докладе говорилось, что в сельском хозяйстве допускаются грубейшие нарушения закона, которые выражались в незаконных штрафах и распродаже имущества, арестах и лишении земли. Так, Шанарский сельсовет Козловского района принял решение «немедленно арестовать 7 единоличников за невыполнение агромер..., описать у них имущество и распродать». Солдыбаевский сельсовет этого же района своим постановлением лишил три хозяйства земельных наделов за то, что они в установленные сроки не вывезли навоз в поле. В колхозе «Красная звезда» Красночетайского района за 3 месяца 1935 г. умудрились оштрафовать 28% от общего числа колхозников. Многочисленными были факты избиения колхозников и единоличников. Только в 1936 г. за это были осуждены 51 председатель и заместители председателей колхозов и 48 работников сельских Советов.
Постоянным явлением была частая смена руководящего состава колхозов, что крайне отрицательно сказывалось на развитии сельского хозяйства республики. Например, в 1939 г. сменилось 51,1% председателей колхозов, в 1940 г. — 46%. На 1 января 1939 г. председателей колхозов, работающих менее одного года, было 55%, бухгалтеров и счетоводов — 45,9%, бригадиров-животноводов — 53,2%. Кадры со стажем выше 5 лет в одной и той же должности составляли среди руководителей коллективных хозяйств 3,4%, бухгалтеров и счетоводов — 6,6%, бригадиров-растениеводов — 3,6%, заведующих животноводческими фермами — 2,4%.
Вместе с тем одни только жесткие административные меры без экономических рычагов не способны были вывести аграрный сектор из глубокого кризиса, в котором он оказался после коллективизации, и обеспечить его устойчивое развитие. Осознанием этого стало принятие ряда законов («Об обязательных поставках зерна государству колхозами и единоличными хозяйствами» от 19 января 1933 г., «О закупках хлеба потребительской кооперации» от 19 января 1934 г.), целями которых стали повышение заинтересованности колхозников и единоличников в производстве зерна и другой продукции, развитие колхозной торговли. Не позднее 15 марта каждому колхозу и единоличному хозяйству должны были вручаться обязательства, в которых точно указывалось, сколько они должны были сдать государству зерна с каждого гектара посевной площади и в какие сроки. Причем обязательные поставки не должны были превышать трети валового сбора каждого хозяйства при среднем урожае. Все оставшееся зерно после выполнения обязательной поставки (а для колхозов натуроплаты МТС) оставалось в полном распоряжении производителей. Согласно закону от 19 января 1934 г., закупки должны были производиться у колхозов, колхозников и единоличников на основе полной добровольности, по ценам на 20—25% выше заготовительных, и хозяйства получали право приобретать дефицитные промтовары. Новое законодательство по сравнению с фактическим положением 1931—1932 гг., когда хлебозаготовки проводились по принципу бескомпромиссной продразверстки, все же ставило преграды на пути административного произвола, создавая известные гарантии в распоряжении земледельцами собственным урожаем. (На практике реализация названных законов подвергалась серьезным деформациям. Обязательные поставки при снижении урожайности и валовых сборов стали дополняться «встречными планами», а закупки превращались в обязательные планы сдачи дополнительной продукции.)
Положительную роль сыграл и принятый в феврале 1935 г. новый Устав сельскохозяйственной артели. Он гарантировал существование личного подсобного хозяйства колхозников. Разрешалась продажа колхозниками своей продукции на рынке. Де-юре были несколько расширены их права в управлении колхозами.
Отмеченные новации в аграрной политике сыграли известную позитивную роль, позволив вывести сельское хозяйство из глубокого кризиса начала 30-х гг., в котором оно очутилось после массовой коллективизации, стабилизировать обстановку в деревне, добиться во второй половине этого десятилетия реального перелома в развитии сельскохозяйственного производства. Стали увеличиваться урожаи. Согласно официальной статистике, средние урожаи зерновых в колхозах Чувашии во второй пятилетке составили 11 центнеров с гектара, превысив на 4 центнера среднегодовые урожаи в первой пятилетке. Наивысший урожай зерновых культур за все 30-е гг. был получен в 1937 г., составив 13,4 центнера с га. Чувашская АССР тогда по урожайности зерновых культур заняла одно из первых мест в стране. Несмотря на засушливые 1938 и 1939 гг., колхозы Чувашии собирали в предвоенный период неплохие урожаи. Валовые сборы зерновых в колхозах республики в 1937 г. составили 648,3 тыс. тонн, 1938 г. — 318,8 тыс., 1939 г. — 307 тыс., 1940 г. — 528,2 тыс.
Сказались и результаты технического перевооружения, улучшения агрокультуры и повышение квалификации кадров села. На 1 октября 1936 г. в республике действовало 18 машинно-тракторных станций (первые 3 МТС были созданы в Чувашии в декабре 1930 г.), их тракторный парк насчитывал 1021 машину, они обслуживали 75,2% колхозов, ими обрабатывалось 86% посевной площади колхозов. Темпы технического оснащения сельского хозяйства Чувашии во второй половине 30-х гг. постоянно росли и превосходили средние показатели по РСФСР: парк тракторов по РСФСР за годы третьей пятилетки увеличился в 1,1 раза, комбайнов — в 1,4 раза, а в Чувашской АССР — соответственно в 1,3 и 3 раза. Количество тракторов в республике с 1938 по 1940 г. возросло с 1126 до 1321, комбайнов с 277 до 374, сенокосилок с 1232 до 1353, механических молотилок с 2629 до 2917. В 1940 г. в Чувашии было 25 МТС, они охватывали своей деятельностью 87% колхозов и 92,9% посевной площади. Значительно повысился уровень механизации полевых работ: весновспашки с 29,5% в 1937 г. до 36% в 1940 г., посев яровых зерновых — с 7,6% до 17%, подъем пара — с 39% до 67%, зяби — с 35,2% до 45%, уборка зерновых — с 3,5% до 12%. Но он оставался все же ниже, чем в среднем по СССР, где в 1940 г. были механизированы: вспашка паров на 83%, зяби — на 71%, посев зерновых — на 56%, их уборка — на 46%. Работа МТС страдала серьезными недостатками. В конце 30-х гг. ни одна МТС не справлялась с плановыми заданиями: план тракторных работ был выполнен в 1938 г. лишь на 78,4%, в 1939 г. — на 67,1%, в 1940 г. — на 84,9%. Уменьшалась производительность тракторов: выработка на один пятнадцатисильный трактор в среднем составила в 1937 г. 691,2 га, 1938 г. — 523 га, 1939 г. — 398,6 га, 1940 г. — 453 га, что в свою очередь снижало рентабельность МТС: в 1940 г. себестоимость 1 га мягкой пахоты составила 30 руб. 60 коп. при плане 28 руб. 16 коп. Все это было связано с низкой квалификацией кадров механизаторов, нехваткой запчастей и горюче-смазочных материалов, некачественным ремонтом.
В улучшении агрокультуры большую роль сыграло постановление СНК СССР «О мерах по улучшению семян зерновых культур» (июнь 1937 г.). В соответствии с ним для обеспечения колхозов сортовыми семенами к 1941 г. в Чувашской АССР было организовано 11 семеноводческих хозяйств, 7 сортоиспытательных участков и селекционная станция. Росло применение минеральных удобрений. С 1937 по 1940 гг. площадь внесения органических и минеральных удобрений увеличилась с 15,9% до 22,2%. Получили распространение такие агротехнические мероприятия, как яровизация и протравливание семенного материала, снегозадержание, вспашка зяби и др. Интенсивно происходили землеустроительные работы. Были ликвидированы межселенная запутанность в землепользовании, а также чересполосность и дальноземелье. В 1934 г. по результатам исследований, проведенных под руководством профессора И.В. Тюрина, была издана почвенная карта республики.
В 30-е гг. сложилась устойчивая система подготовки квалифицированных кадров для сельского хозяйства. Осенью 1931 г. в Чебоксарах открылся сельскохозяйственный институт, где началась подготовка агрономов и зоотехников, тогда же стал действовать сельскохозяйственный рабфак. В 1934 г. начала функционировать Высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа, готовившая руководящих работников для колхозов. Подготовка кадров сельского хозяйства средней квалификации осуществлялась в сельскохозяйственных техникумах: в Чебоксарском садово-огородном, Вурнарском, Алатырском и Цивильском животноводческого направления, а также в Чувашском сельскохозяйственном техникуме в Ульяновске. В 1931—1933 гг. в республике работали 6 сельскохозяйственных профессиональных школ, в 7 учебных заведениях обучались специалисты по сельхозтехнике. Значительное количество колхозных кадров массовой квалификации: бригадиров, полеводов, животноводов, счетоводов, овощеводов и других специалистов — готовили районные колхозные школы (РКШ), их насчитывалось 25, в 1940 г. они реорганизовались в межрайонные колхозные школы (МРКШ). Были созданы две школы среднего сельскохозяйственного образования — в Батыреве и Вурнарах. Кадры массовой квалификации готовились также на курсах при земельных отделах райисполкомов. Механизаторские кадры обучались в Канашской школе механизации сельского хозяйства, а также на курсах при МТС.
Однако уровень профессиональной подготовки специалистов сельского хозяйства оставлял желать лучшего. Остро стоял вопрос кадров высшей и средней квалификации. Численность работающих в сельском хозяйстве агро- и зоокадров была незначительной: в 1940 г. агрономов насчитывалось 397, зоотехников и ветврачей — 264. Большинство из них работали в аппарате районных земельных учреждений и МТС.
Ведущее положение в сельском хозяйстве республики принадлежало растениеводству. К 1940 г. против 1928 г. площади всех сельскохозяйственных культур расширились на 128,1 тыс. га, или почти на 24%. Доминировало производство зерновых культур. Удельный вес их в 1941 г. был 77,7% общей площади посевов. Но структура посевных площадей постепенно совершенствовалась. Колхозы стали возделывать более ценные и высокоэффективные сельскохозяйственные культуры: картофель, овощи, технические культуры. По сравнению с 1928 г. к 1940 г. посевные площади картофеля в хозяйствах всех категорий возросли с 26 тыс. га до 52,1 тыс. га, овощей — с 2,6 тыс. га до 14,6 тыс., технических культур — с 9,4 тыс. га до 11,8 тыс.
Гораздо худшим было положение дел в животноводстве. Коллективизация нанесла ему непоправимый ущерб. В 1932 г. по сравнению с годом наивысшего поголовья (1929 г.) осталось лошадей — 80%, крупного рогатого скота — 82%, овец и коз — 60%, а к началу 1935 г. соответственно 76%, 62,4%, 53,5%. Забой скота в личных хозяйствах продолжался вплоть до 1934 г. Летом 1933 г. 12,7 тыс. колхозных дворов (15% от общего числа) не имело коров в личном пользовании. В 1939—1940 гг. в республике произошло следующее после массовой коллективизации сокращение поголовья скота в личном пользовании. На конец 1940 г. 14,9% крестьянских хозяйств не имели никакого скота, 45,3% — крупного рогатого скота, 54,8% не содержали коров, 83,8% — свиней, 24,6% — овец и коз. Такая ситуация сложилась из-за проводимой правительством политики. В 1939 г. были установлены повышенные нормы обязательных поставок мяса государству колхозными дворами, единоличниками, членами различных артелей, проживающими в сельской местности, а также сокращены размеры приусадебных участков рабочих, служащих и специалистов сельского хозяйства. Выпасы для скота личного пользования разрешалось выделять только в лесах государственного и местного значения и в полосе отчуждения железных и шоссейных дорог, что далеко не обеспечивало потребности в кормах. При такой ситуации население вынуждено было идти на сокращение скота в личном пользовании.
Медленными темпами развивалось и общественное животноводство. Хотя количество колхозных ферм бурно росло (увеличилось с 437 в 1933 г. до 5788 в 1941 г.), однако поголовье скота в них возросло незначительно, так как в основном создавались мелкие фермы: в 1941 г. на одну ферму приходилось в среднем 27,8 голов крупного рогатого скота (в 1938 — 45,2), свиней — 48,9 (93,2), овец — 38,7 (181,4). Были и другие существенные недостатки: значительный падеж (например, в 1939 г. пало 19,5% телят, 20,7% поросят, 27% ягнят), неудовлетворительное воспроизводство стада (на 1 января 1940 г. маточным минимумом, предусмотренным нормами, было обеспечено по коровам — 12,5%, по свиноматкам — 32,3%, по овцематкам — 8,8% колхозов), низкая продуктивность (в 1940 г. средний удой на одну фуражную корову был 774 кг, настриг шерсти с 1 овцы — 2 кг).
К началу 1941 г. положение в животноводстве оставалось тяжелым. Поголовье скота во всех категориях хозяйств по сравнению с 1928 г. сократилось: лошадей на 19,6%, крупного рогатого скота — на 37,3%, в том числе коров — на 26,6%, свиней — на 41,8%, овец и коз — на 53,5%.
Основной причиной неудовлетворительного развития колхозного животноводства было отсутствие стимула в увеличении производства животноводческой продукции. До 1940 г. обязательные поставки мяса, шерсти, молока и других продуктов животноводства колхозам устанавливались в зависимости от наличного поголовья скота. Поскольку заготовительные цены на продукцию были низкими и не покрывали затраты на ее производство, то колхозы, имевшие развитое животноводство, должны были сдавать государству все большее количество продукции, а колхозы, не развивавшие животноводство, оказывались в выгодном положении. Поэтому они старались удержаться на прежнем уровне.
Созданная «сверху» и принуждением, основанная на административном регулировании жизни крестьянства колхозная система оказалась малоэффективной. Ведущую роль колхозы играли лишь в производстве зерна и технических культур (их доля в объеме заготовок в 1940 г. по зерну составила 98%, овощам — 100%, картофелю — 56,3%), тогда как основную часть продовольствия продолжали давать личные крестьянские хозяйства (в 1940 г. они произвели 83% мяса, 89,6% молока, 99,1% яиц). Реальная роль колхозов в экономике свелась к тому, что они стали, по существу, государственными нехозрасчетными предприятиями, главной задачей которых было выполнение плана сдачи продукции. С 1933 г. контрактация (договоры об обязательной поставке сельскохозяйственной продукции в обмен на промтовары) была заменена системой обязательных поставок, носившей налоговый характер: продукция государству сдавалась по твердым нормам и ценам. Надежным и гарантированным для государства источником получения зерна и наименее выгодной формой расчета для крестьян была и натуральная плата колхозов за работу МТС. Коллективные предприятия стали для государства легкоуправляемым и достаточно эффективным механизмом изъятия из сельского хозяйства не только прибавочного, но и части необходимого продукта. Только по зерну государственные заготовки в Чувашии с 1928 г. по 1940 г. возросли с 6,6 тыс. тонн до 99,7 тыс., то есть более чем в 15 раз. Несмотря на неурожайные из-за засухи 1936 и 1939 гг. обязательные поставки государству для республики не были отменены, и это привело к голоду. В 1936 г. Чувашия впервые после 1921 г. оказалась в столь тяжелом положении: во многих колхозах практически ничего не осталось для выдачи по трудодням. Из 1687 колхозов остро нуждающимися в этом году были признаны 948. Среди них 298 ничего не распределили по трудодням, 280 выдали по 1 кг зерна, 223 — от 1 до 2 кг, 104 — от 2 до 3 кг и лишь 43 — свыше 3 кг. В республике были зафиксированы случаи смертей от голода и самоубийств на почве недоедания.
В результате неурожая в 1939 г. многие колхозы после выполнения хлебозаготовок и натуроплаты не имели возможности создать даже семенные фонды. В среднем на 1 трудодень в колхозах в тот год было выдано по 1,1 кг зерна и 22 копейки денег, что вызвало большие продовольственные затруднения зимой—весной 1940 г.
Жесткое администрирование, низкие заготовительные цены подрывали экономику колхозов, не создавали материальных стимулов для роста производства. Хотя государство на каких-то этапах пыталось использовать методы экономического стимулирования: упомянутые законы об обязательных поставках и закупках 1933—1934 гг., постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О дополнительной оплате труда колхозников за повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства по Чувашской АССР» (март 1940 г.), «О мероприятиях по развитию общественного животноводства в колхозах» (июль 1939 г.), «Изменения в политике заготовок и закупок сельскохозяйственных продуктов» от 7 апреля 1940 г. (начиная с 1940 г. обязательные поставки колхозов государству растениеводческой продукции устанавливались с каждого гектара пашни вместо прежних в зависимости от плана сева по культурам, животноводческой продукции — с каждого гектара сельскохозяйственных угодий вместо зависимости от наличного поголовья скота). Однако сущность административно-командной системы в сельском хозяйстве не изменилась. В принципиальном плане она не хотела отступать от директивного планирования, командно-мобилизационных методов. Угрозу своему господству тоталитарная система видела в любых попытках установления реальных рыночных отношений и, прежде всего, идущих от личных хозяйств крестьян. Согласно постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 мая 1939 г. «О мерах охраны общественных земель колхозов от разбазаривания» местным органам власти предлагалось проверить соблюдение Устава в отношении размеров усадебных участков колхозников и единоличников и норм скота в их личном пользовании («излишки» скота должны были быть сданы государству по ценам, установленным по нормам для мясопоставок). Под предлогом антипартийной и антигосударственной практики «разбазаривания общественных колхозных земель» во всех населенных пунктах республики был проведен обмер приусадебных участков и полевых земель единоличников. И к концу 1939 г. изъято у колхозников 11,3 тыс. га земель от приусадебных участков и 26 тыс. га полевой земли у единоличников. С 1939 г. правлениям колхозов и сельсоветов была запрещена сдача в аренду колхозникам и единоличникам земли, колхозных лугов, сенокосов и других участков.
Ограниченные в правах, лишенные самостоятельности и инициативы колхозы были обречены на застой, что с неизбежностью привело к отставанию сельского хозяйства от потребностей общества. Аграрный сектор, как и промышленность, стал органической составной частью директивной экономики, в которой господствовали план, жесткая централизация и администрирование. В то же время нельзя не воздать должное колхозному крестьянству, которое своим трудом в сложнейших условиях столько сделало для индустриального роста страны, укрепления ее оборонной мощи. В предвоенные годы в республике выросли замечательные кадры и организаторы колхозного производства: награжденные орденом Ленина бригадир колхоза «Красные Тойси» Батыревского района Л.Д. Остряков, председатель Зеленовского колхоза Вурнарского района Н.М. Храмков, орденами Трудового Красного Знамени — председатель Кольцовского колхоза Вурнарского района С.К. Коротков, председатель колхоза им. Крестьянской газеты Ядринского района А.М. Краснов, председатель колхоза «Новый путь» Аликовского района Т.П. Куликов, председатель колхоза имени С.П. Петрова Яльчикского района А.В. Табаков, звеньевой колхоза «Страж революции» Татаркасинского района В.Д. Данилов. За успехи в хозяйственном строительстве и получении высоких урожаев орденом Ленина в 1940 г. был награжден Кольцовский колхоз имени В.И. Ленина.
Материальное положение и быт
Из стратегии форсированного рывка в экономике с необходимостью вытекал остаточный подход к проблемам социальной сферы и уровня жизни, ставший нерушимым принципом сложившейся директивной экономики. Об ухудшении материального положения населения свидетельствует уже простое сопоставление заработков и цен. Хотя в течение 30-х гг. происходило повышение заработной платы (например, за 1928—1932 гг. у рабочих и служащих промышленности она возросла на 20%), но рост цен по большей части обгонял подъем оплаты труда. В годы первой пятилетки инфляционные процессы опрокинули устойчивость рубля, относительно надежного во времена нэпа. Разрыв между денежной массой и товарным обеспечением давал знать о себе в остром товарном голоде, и с 1928 по 1934 г. распределение пришлось осуществлять по карточкам. Рост цен продолжался и во второй половине 30-х гг., хотя и при несколько лучшей сбалансированности с доходами, но заработная плата рабочих и служащих поднималась таким образом, что увеличение ее номинальной величины лишь в отдельные годы приблизительно соответствовало росту цен. Но и в эти благоприятные периоды хронический дефицит товаров и задержки зарплаты (особенно характерные для первой половины 30-х гг.) делали невозможной покупку необходимых товаров с такой же легкостью, с какой это делалось в разгар нэпа. Если иметь в виду большую часть 30-х гг., покупательская способность заработной платы была явно ниже, чем во второй половине 20-х гг.
Что касается крестьянства, то здесь надо говорить не об отставании оплаты труда от роста цен, а о прямом ее падении. Основным источником благосостояния колхозного крестьянства предполагалась натуральная оплата трудодней, главным образом зерном. Но средний размер выдачи зерна колхозникам Чувашии (вместе с трактористами) на 1 трудодень в 1937 г. составил 5,7 кг, в 1938 г. — 1,8 кг, 1939 г. — 1,1 кг, 1940 г. — 2,1 кг. Крайне низкой была денежная составляющая оплаты их труда. В 1940 г. 12,3% колхозов Чувашии совсем не выдали денег на трудодни, 61,8% выдали до 0,40 руб. на трудодень, 22,7% — от 0,41 до 1 руб., 2,8% — от 1 до 2 руб., 0,4% — свыше 2 руб. Во многих колхозах нарушался Устав сельхозартели в части распределения на трудодни не менее 60—70% всех денежных доходов артели, реально они использовались в основном на капитальные, производственные, административно-хозяйственные расходы. Крестьянство спасалось личным подсобным хозяйством, которое давало колхознику даже больше, чем колхоз. Например, в колхозе «Красный Восход» Порецкого района колхозник Баранов в 1935 г. от колхоза имел доход в 275 руб., а от своего приусадебного хозяйства — 2067 руб., колхозник Лушников — соответственно 235 и 1670 руб.
Важнейший показатель материального благосостояния — структура потребления. Чем выше уровень потребления, тем меньше в его составе доля расходов, связанных с питанием, и выше доля непродовольственных затрат. Анализ бюджета рабочего средней квалификации показывает в нем высокий удельный вес расходов именно на продовольственные товары. Так, слесарь Шумерлинского деревообрабатывающего комбината П.Г. Макаров, имея семью из 5 чел. и получая в 1932—1933 гг. ежемесячно в среднем 180 руб., в 1932 г. купил в заводском рабочем кооперативе продуктов на 240 руб., промтоваров только на 35 руб., а за 10 месяцев 1933 г. приобрел продовольственных товаров на 759 руб. 10 коп. и промтоваров на 173 руб.
Ухудшалась другая важнейшая часть материального благосостояния — жилищные условия. С развитием индустриализации происходило такое перераспределение капиталовложений, направляемых в промышленное и жилищное строительство, при котором последнее, продолжая абсолютно увеличиваться, все же перестало поспевать за приростом городского населения. Как следствие, происходило уменьшение показателя жилой площади на 1 чел. В Чебоксарах в 1923 г. она составляла 5,6 кв. м, в 1926 г. — 5 кв. м, на конец 1932 г. — 4,5 кв. м. В Мариинском Посаде соответственно 5,8 кв. м, 5,5 кв. м и 4,7 кв. м; в Алатыре — 6,5 кв. м, 6,1 кв. м, 5,1 кв. м; в Цивильске — 7 кв. м, 6,9 кв. м, 5 кв. м; в Канаше — 5,9 кв. м, 5,6 кв. м, 4,3 кв. м; Ядрине — 6,1 кв. м, 5,9 кв. м, 5 кв. м соответственно. В итоге в городах возник острый жилищный кризис, особенно в новых индустриальных поселках — Козловке, Шумерле, Вурнарах. Жилищная теснота в 30-е гг. стала характерной особенностью быта рабочего. Например, на Козловском домостроительном комбинате на 1 января 1932 г. приходилось на 1 рабочего без учета членов семьи — 4,2 кв. м, а тогдашняя норма требовала на каждого члена семьи не менее 3,6 кв. м. Немалой части городского населения и рабочих поселков на долгие годы пришлось поселиться в бараках, подвалах, неприспособленных помещениях и даже в землянках.
Концентрация материальных ресурсов на первоочередном удовлетворении промышленно-производственных нужд резко ограничивала возможности благоустройства и санитарно-бытового обслуживания населенных пунктов. В таком крупном по масштабам Чувашии городе, как Алатырь (в первой половине 30-х гг. его население составляло не менее 27 тыс. чел.), до 1933 г. не было общественной бани. Лишь начиная с 1934 г. в республике стали выделяться лимиты на благоустройство сельских районных центров. До этого не отпускалось никаких средств не только на благоустройство, но даже на административное и жилищное строительство.
В конечном счете жилищный кризис, так же как отставание заработной платы от цен, мизерная оплата труда в колхозах, дефицит товаров стали элементами того общего низкого уровня жизни, которое явилось следствием и предпосылкой стратегии технической модернизации и милитаризации страны любой ценой.