Массовая коллективизация деревни
Так называемый «великий перелом» знаменовал собой окончательную ликвидацию нэповских начал в экономике (разгром частного предпринимательства и торговли, всеобъемлющее расширение государственного сектора), реорганизацию системы управления на жестких административных принципах, насильственную коллективизацию и резко ускоренную индустриализацию, полное подчинение развития народного хозяйства плановому диктату.
Успешное разрешение проблемы зерна в ходе хлебозаготовок второй половины 20-х гг. убедило сталинское руководство, что перевод сельского хозяйства на путь крупного обобществленного хозяйства есть средство решения экономических трудностей и быстрой индустриализации страны. В Чувашии политика активизации кооперирования деревни стала проводиться с начала 1929 г. Прошедшая в декабре 1928—январе 1929 г. XIII областная партийная конференция наметила к концу 1932 г. объединить в колхозы не менее 25 тыс. крестьянских хозяйств (13,5% их общего числа), вовлечь в простейшие формы кооперации не менее 20 тыс. хозяйств (10,9%), в специальные кооперативы — 35 тыс. хозяйств (19%), в сбытовые кредитные кооперативы — 75 тыс. хозяйств (41%). Накануне массовой коллективизации к октябрю 1929 г. в республике действовало 758 кооперативных объединений, в основном простейших — кредитных товариществ, объединений сбытовой и снабженческой кооперации, охватывавших 64 тыс. крестьянских хозяйств (38,2%). Существовало 346 производственных кооперативов: 18 коммун, 77 артелей, 251 товарищество по совместной обработке земли, объединявших 3,6% крестьянских хозяйств, против 1,6% в октябре 1928 г.
7 ноября 1929 г. в газете «Правда» появилась статья И. Сталина «Год великого перелома», в которой он выдвинул тезис о якобы «коренном переломе в развитии сельского хозяйства», о решительном повороте к колхозам середняцких масс и провозгласил курс на массовую коллективизацию деревни. В соответствии с установками центра в конце 1929 г. властями Чувашии было принято решение резко форсировать процесс коллективизации. Непременного ускорения коллективизации требовал Председатель представительства Чувашской АССР при Президиуме ВЦИК Н.Л. Юшунев. В записке на имя ответственного секретаря обкома ВКП(б) С.П. Петрова от 16 декабря 1929 г. он писал: «В Чувашии в деле дальнейшего развертывания и усовершенствования колхозного строительства прослеживается вялость и правооппортунистический уклон. Я считаю необходимым пересмотреть план коллективизации на 1929/1930 год в сторону значительного усиления темпа коллективизации с тем, чтобы в течение года вылезть из положения «в хвосте» колхозного движения РСФСР. Немедленно по-настоящему, по-боевому начать работу по сплошной коллективизации».
В целях быстрейшего проведения коллективизации власти мобилизовали 25 тыс. рабочих из городов в дополнение к уже направленным ранее в деревню для проведения хлебозаготовок. В январе—феврале 1930 г. в республику прибыла группа из 105 рабочих, в основном представителей промышленных предприятий Нижегородского края, среди них 2 женщины, 92 коммуниста, 1 комсомолец и 12 беспартийных. Не знавшие чувашского языка, плохо знакомые с деревенской жизнью, ее экономикой, психологией крестьянства и традициями, они, тем не менее, были выдвинуты на руководящую работу. В конце марта 1930 г. непосредственно в колхозах из двадцатипятитысячников работали 46 чел., в том числе больше половины — председателями колхозов. Руководили ходом коллективизации районные «тройки» — чрезвычайные органы, в которые входили представители райкомов партии, исполкомов Советов, ОГПУ. В качестве актива выступали сельские коммунисты и комсомольцы; ударной силой — беднота: во вновь создаваемых колхозах эта группа получала значительные материальные выгоды.
Из месяца в месяц «кривая», характеризующая ход коллективизации, круто взмывала вверх. Уже в начале января 1930 г. в колхозы было объединено 10% крестьянских хозяйств (в отдельных районах — Аликовском, Малояльчиковском, Красночетайском и Татаркасинском — 50%), на 20 января — 13,2%, 1 февраля — 27,4%, 10 февраля — 42,6%. Ряд райкомов партии и райисполкомов (Алатырский, Урмарский, Татаркасинский и Козловский) в январе—первой половине февраля 1930 г. объявили свои районы районами сплошной коллективизации. После решения прошедшего 15—19 февраля 1930 г. объединенного пленума обкома и областной контрольной комиссии ВКП(б) «довести процент коллективизации в Чувашии к юбилею автономии, т.е. к 24 июня 1930 г., до 75%, а к концу 1930 г. коллективизацию завершить полностью», началась настоящая вакханалия. Некоторые районные руководители (например, Цивильского района) сомневались лишь в одном: не занижены ли темпы коллективизации. На 1 марта 1930 г. считалось, что в Чувашии коллективизировано 67,8% крестьянских хозяйств и 52% селений республики полностью стали колхозными.
Высокие темпы коллективизации достигались методами принуждения и репрессиями. Крестьян заставляли вступать в колхозы под угрозой лишения избирательных прав, ссылки, раскулачивания, конфискации имущества, больших налогов, прекращения снабжения промтоварами и т.д. Административный произвол принял массовый характер. Например, в селе Туваны Вурнарского района уполномоченный приказал членам сельского Совета во время схода граждан села по вопросу коллективизации держать наготове 10 подвод лошадей. Выступая перед крестьянами, он заявил: «Выбирайте: либо колхоз, либо сани. Тот, кто не запишется в колхоз, будет на месте арестован и отправлен в Вурнары». В Аликовском районе крестьян, воздержавшихся вступить в колхозы, облагали повышенными заданиями по хлебозаготовкам, подвергали различным штрафам, арестам. В Старосундырском сельсовете Батыревского района за отказ войти в колхоз 14 хозяйств было обложено налогом по 500 руб. каждое, со сроком уплаты в 24 часа. Поскольку крестьяне не могли уплатить такой налог, то сельсовет организовал распродажу их имущества. И подобных фактов было бесчисленное множество.
Ретивые администраторы на местах торопились сразу же создавать огромные хозяйства — колхозы-гиганты. В Батыревском и Малояльчиковском районах были организованы на весь район по одному колхозу. В Батыревском районе этот колхоз объединил 6408 хозяйств с 31143 едоками и имел пашни 32381 га. Колхоз-гигант в Цивильском районе включал 30 населенных пунктов. В некоторых районах были попытки перепрыгнуть через основную форму коллективизации — артель — к коммунам, предполагавшим максимальную степень обобществления, вплоть до домашней птицы. В Цивильском районе, например, было организовано 17 коммун, из них одна объединяла 23 деревни.
Действия властей вызвали ответный протест крестьянства. В большом количестве пошли письма-жалобы в местные и центральные органы власти. В Центральном государственном архиве общественных объединений Чувашской Республики хранится одно из таких писем, направленное И. Сталину жителями д. Атлашево Мариинско-Посадского района, датируемое 7 января 1930 г. В нем они написали о своем бесправном положении: «Будьте добры, тов. Сталин. Мы, крестьяне деревни Атлашево Мариинско-Посадского района Чуваш-республики, пишем о своих нуждах, которые ложатся на наши спины. Живем мы, середняки, в плохих условиях. Нас обложили хлебом, мясом, льном и т.д. Некоторые середняки обнищали и стали бедняками. Если вступишь в колхоз, то обложение колхозников не прекращается. Такое отношение Советской власти к крестьянам-середнякам, по нашему мнению, негодное. В случае войны крестьянство (середняцкая часть) мы не будем на стороне Советов, хотя и буржуи, и помещики угнетают и крестьян и рабочих, крестьянство не пойдет на сторону коммунистов, крестьянство не поддерживает армию и Советское государство. Мы просим в кратчайший срок, чтобы Вы изменили закон, который угнетает середняков...»
Во всех районах Чувашии имели место открытые антисоветские выступления и массовые беспорядки. Секретные донесения работников ОГПУ из деревни этого периода воспринимаются сейчас как сводки из районов, охваченных всеобщим неповиновением. 23 марта 1930 г. в с. Большие Яльчики (Малояльчиковского района) у здания сельсовета собралась толпа в 200—250 чел. с требованием распустить колхоз. В тот же день в деревне Альменево Козловского района около 300 крестьян выступили за ликвидацию колхоза. В начале апреля 1930 г. толпа крестьян в селе Чуваш-Шерауты Батыревского района потребовала открыть церковь, вернуть всех раскулаченных, возместить им убытки, дать телеграмму иностранным государствам с просьбой о помощи. Основными требованиями массовых выступлений являлись роспуск колхозов и партийных ячеек, выдвижение лозунгов: «Власть народная, земля наша», «Жить хотим по-старому», «У нас нет кулаков, мы все равны», «Советская власть обманывает народ, она бедняков без хлеба оставляет», «Долой Советскую власть».
Насилие властей привело к ответному террору со стороны крестьянства. По сведениям, представленным из 1141 колхоза 15 районов республики, со дня организации этих колхозов до 1 июня 1931 г. было совершено 379 покушений на активистов колхозного движения, 96 поджогов домов и колхозных построек, 36 отравлений колхозного скота.
Массовое недовольство и протесты деревни заставили руководство страны сделать отступление назад. В марте 1930 г. появилась статья И. Сталина «Головокружение от успехов» и постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В них вся вина за насилие над крестьянами взваливалась на местные органы власти; провозглашалась необходимость союза с середняками, соблюдения принципов добровольности и постепенности в деле коллективизации. В марте этого же года был издан Примерный Устав сельскохозяйственной артели, в котором были конкретно определены условия объединения крестьян в колхозы; указано, что из средств производства и скота обобществляется в колхоз и что остается в личном пользовании крестьян. В апреле 1930 г. правительство приняло решения, предоставляющие льготы колхозам и их членам. Весь обобществленный рабочий скот в сельхозартелях и находившийся в личном пользовании колхозников на 2 года освобождался от налогообложения. Значительно была увеличена сумма кредитов, отпускаемых колхозам.
После названной статьи И. Сталина и постановления ЦК ВКП(б) в конце марта 1930 г. республиканское руководство признало ошибочным прежнее решение о завершении коллективизации в Чувашии в 1930 г. Начался распад наспех созданных колхозов, выход из них крестьян. В результате на 20 апреля 1930 г. из 1212 колхозов в республике остался 51, на 1 мая этого же года в них закрепилось 12% крестьянских хозяйств. Однако ослабление давления на единоличников, имевшее целью вовлечь их в колхозы, было кратковременным. Уже с осени 1930 г. началась новая волна насилия, связанная с хлебозаготовками и дальнейшим развертыванием массовой коллективизации. К 1 марта 1931 г. процент коллективизации в автономии составил 16,9, на 1 апреля — 20,9, на 25 августа — 39,1, на 20 ноября 1931 г. — 43,6. К лету 1931 г. в республике имелось 1620 колхозов.
Между тем за этими цифрами скрывалась картина наспех, под административным нажимом организованных колхозов, в которых царила бесхозяйственность, низкая трудовая дисциплина, незаинтересованность колхозников в росте общественного производства. Вчерашние единоличники с трудом свыкались с новыми условиями труда. Вот как оценивалось состояние колхозов республики в спецсводке областного отдела ОГПУ от 25 октября 1930 г.: «Уборочная кампания во многих колхозах протекает безобразно плохо: убранный урожай портится и гниет. Примеры... Цивильский колхоз «Труд». В колхозе полная бесхозяйственность, сгнило все сено. В Сутяжинском колхозе Порецкого района горох остался полностью неубранным и весь рассыпался на корню. В Чувашско-Алгашинском колхозе Порецкого района сгноили почти весь урожай. В Можарском колхозе «Девиз» Канашского района имеется большое количество инвентаря и рабочих лошадей, но учет отсутствует. Все разворовывается. Единоличники, видя бесхозяйственность, позднюю уборку, говорят: «Вот как показывают колхозники пример. Мы давно закончили уборку, а они не убрали урожай и сгноили его».
Неблагополучному положению в колхозах способствовало и отсутствие на первых порах налаженного учета труда и четких критериев его оценки, обезличка в работе и уравниловка в распределении доходов. Только после решений VI Всесоюзного съезда Советов (март 1931 г.), утвердившего трудодень как общую для всех колхозов меру учета труда и принцип распределения доходов, введения бригадной формы организации труда удалось улучшить постановку учета в колхозах, упорядочить организацию и оплату труда и в какой-то мере ликвидировать обезличку в использовании земли и иных средств производства.
Процесс коллективизации в Чувашии в основном завершился к концу 1935 г., когда в колхозы объединилось 70,1% крестьянских хозяйств. Непосредственным результатом массовой и насильственной коллективизации стала дестабилизация сельского хозяйства, удар по животноводству: лишь за первое полугодие 1930 г. поголовье свиней в республике уменьшилось на 37%, овец — на 11%, крупного рогатого скота — на 19,5%, что отрицательно сказалось на экономическом состоянии крестьянских семей, резко обострило социальную напряженность в деревне. Коллективизация сопровождалась небывало широким применением административно-принудительных мер, которые содействовали усилению репрессивного характера режима. Насилие по отношению к крестьянам позволяло оттачивать те методы репрессий, которые позже были применены к другим общественным группам. Благодаря этому государство сумело извлечь из села дополнительное количество продуктов по крайне низким ценам, едва покрывавшим 20% себестоимости.
Одновременно с коллективизацией проводилось раскулачивание — путем конфискации у лиц, признанных кулаками, средств производства, скота, домов и хозяйственных построек и т.п., вплоть до выселения их семей за пределы республики.
Политика ликвидации «кулачества как класса» вместо проводившейся в годы нэпа политики «ограничений эксплуататорских устремлений кулачества» была провозглашена И. Сталиным на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г., на которой он заявил, что «раскулачивание представляет составную часть образования и развития колхозов». С 1930 г. эта политика начала практически осуществляться. Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г. «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством» отменялось действие Закона об аренде земли и применении наемного труда в единоличных хозяйствах; местным властям предоставлялось право применять в этих районах «все меры борьбы с кулачеством», вплоть до полной конфискации их имущества и выселения. 17 февраля 1930 г. бюро областного комитета партии приняло решение о введении в действие названного постановления. Было установлено, что «число ликвидируемых хозяйств по всем районам должно примерно составить 3—5% крестьянских хозяйств».
На местах стремление к перевыполнению спущенных сверху «контрольных цифр» привело к тому, что зимой 1930 г. в Большебатыревском районе было раскулачено 9% всех хозяйств (в д. Булаково — 28%, Новое Ахпердино — 27%, Малое Батырево — 22%), Яльчикском — 6,7%. При этом в массовом порядке допускались так называемые «перегибы»: раскулачиванию подвергали середняков и даже бедняков и партийцев. Раскулачивали за отказ вступать в колхозы, за критику власти, за убой скота, как способ сведения личных счетов. Широкое распространение при этом имели незаконные аресты, обыски, конфискации, физические расправы и другие беззакония. Как правило, раскулачивание происходило ночью с патрулированием населенных пунктов. Так, в селениях Малое Батырево, Сугуты, Полевое Чекурово Большебатыревского района запрещалось с 19 часов хождение граждан по улицам. Комиссией по раскулачиванию при входе в дом подавалась команда «руки вверх». После обыска имущество без оценки и учета свозилось в специальное помещение. Семья раскулачиваемых выводилась на улицу и там им объявляли: «Идите, ищите себе квартиру, где хотите».
После известной статьи И. Сталина «Головокружение от успехов» и постановления ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» в марте—апреле 1930 г. экспроприация кулацких хозяйств была почти приостановлена. Областной комитет ВКП(б) образовал специальную комиссию во главе с Ураловым для персонального пересмотра лиц, раскулаченных на местах. Во всех районных исполкомах Советов создавались комиссии по проверке списков раскулаченных и лишенных избирательных прав. В результате деятельности комиссии Уралова большинство раскулаченных было реабилитировано: на 20 мая 1930 г. их число сократилось с 5656 (3,1% от всех хозяйств в республике) до 2191 (1,2%). Однако реабилитированным оказалось невозможно возвратить необоснованно конфискованное у них имущество. Взамен им стали выдавать деньгами по оценке значительно ниже реальной стоимости отобранного. А всего в период раскулачивания зимой—весной 1930 г. в неделимые фонды колхозов перешло 1520 лошадей, 1432 коровы, 1010 свиней, 7126 овец, 1620 жилых домов, 1776 амбаров, 1400 конюшен, 2677 прочих построек и транспортного и сельскохозяйственного инвентаря на сумму 238,5 тыс. руб.
В первой половине 1931 г. в Чувашии прошла новая широкая волна раскулачивания, связанная с массовым выселением за пределы республики. Еще весной 1930 г. из республики было выслано 74 хозяйства, в марте 1931 — 44. Нижегородский крайком ВКП(б) 14 марта 1931 г. направил в Чувашию директивное указание о высылке 800 хозяйств. Республиканскими властями контрольная цифра была утверждена с превышением на 200 хозяйств, а по районам дали норму выселить 1400 хозяйств. Районные власти в свою очередь усердствовали перекрыть задания и оказаться в «передовиках». Секретарь Аликовского райкома партии Терентьев 10 августа 1930 г. информировал областной комитет ВКП(б): «району было доведено задание, т.е. контрольная цифра выселить из района 75 кулацких хозяйств. Оперативная тройка на своем заседании в порядке встречного плана решила выселить 110 кулацких хозяйств». Выселение началось 6—7 июля и продолжалось до середины августа 1931 г. Тогда из Чувашии было выселено 1455 хозяйств с 7144 едоками, что составило 0,8% крестьянских хозяйств. Раскулачивание проводилось и в дальнейшем. Оно все больше принимало характер репрессий за невыполнение заданий по хлебозаготовкам, за хищение колхозной продукции, за отказ от работы и т.д. Лишь 8 января 1933 г. партийным и советским органам республик и областей была разослана инструкция, предписывающая ограничить масштабы репрессий в деревне. Было принято решение производить выселение только в «индивидуальном и частном порядке» и в отношении «только тех хозяйств, главы которых ведут активную борьбу против колхозов и организуют отказ от сева и заготовок».
Раскулачивание явилось одной из самых жестоких и массовых репрессивных акций против части крестьянства. Причем актом незаконным и противоправным, ибо крестьяне в 20-х гг. хозяйствовали в рамках советских законов, разрешавших аренду земли и наем рабочей силы. А начиная с весны 1930 г. речь шла, по существу, о ликвидации бывших кулацких хозяйств, так как с 1 апреля 1930 г. они уже были лишены возможности арендовать землю и использовать чужой труд. Кампания по раскулачиванию тяжело отразилась на всем крестьянстве. Из его среды была насильственно изъята наиболее активная, динамичная, грамотная и предприимчивая часть.
Курс на ускоренную индустриализацию
Чрезвычайные меры в области сельского хозяйства в конце 20-х гг. сопровождались радикальным переломом во всей экономике. Произошел и пересмотр темпов промышленного развития. Согласно «Генеральному плану Чувашской АССР на 15 лет», принятому в 1927 г., контрольные цифры развития промышленности автономии на 1927/1928—1931/1932 гг. предполагали увеличить выпуск промышленной продукции в 2,5 раза. Однако III (8) съезд Советов Чувашской АССР (март 1929 г.), утвердивший задания первой пятилетки в республике, наметил увеличить выпуск валовой продукции промышленности уже в 6 раз. На съезде было принято решение о вхождении Чувашской АССР в состав Нижегородского края. В этот крупный экономический район, существовавший по 1936 г., наряду с Чувашией входили Марийская и Удмуртская автономии, Нижегородская и Вятская области. В край республика вошла на условиях сохранения незыблемости основных положений Конституции Чувашской АССР, определяющих ее автономные права как государственного образования и федеративной части РСФСР.
Стройками первой пятилетки в Чувашии стали Шумерлинский дубильно-экстрактовый завод «Большевик», Козловский домостроительный комбинат, Вурнарский фосфоритный завод, Шумерлинский деревообрабатывающий комбинат и ряд других. Ввод в действие каждого из этих предприятий имел важное народнохозяйственное значение. Например, завод «Большевик» должен был покрыть до 35% потребностей страны в дубильных экстрактах — таннидах, Козловский домостроительный комбинат — способствовать обеспечению шахтеров Донбасса сборными домами.
Строительство шло очень напряженно и трудно, и хотя в 1929 г. был организован специальный трест «Чувашстрой», планы пуска предприятий не выполнялись. Так, в 1930 г. должны были частично начать производство Шумерлинский и Козловский комбинаты, но этого не произошло. Основная причина заключалась в том, что заданные планы и темпы не соответствовали реальным возможностям. И как следствие этого — дисбаланс между планами сооружения новых предприятий и наличием стройматериалов, кадров и техники, перенапряжение капитальных затрат, неудовлетворительная организация планирования и производства строительных работ. Например, сооружение Шумерлинского деревообрабатывающего комбината началось весной 1929 г. по общему эскизному проекту, без детального чертежа и технической сметы, без ясных и реальных расчетов в отношении сроков и очередности производства работ. Строительство постоянно дорожало: бутовый камень, который можно было заготовить в пределах Чувашской АССР по 80—90 руб. за кубометр, закупался в Татарской АССР по 138 руб. Кирпич, который можно было приобрести в республике по 55 руб. за тысячу штук, покупался за ее пределами по 65 руб. Необходимые стройматериалы не поступали в срок, качество выполняемых работ было низкое. Точно так же, без утвержденных проектов и смет, приступили к строительству Шумерлинского дубильно-экстрактового завода, Козловского домостроительного комбината, Долгополянского скипидарного завода.
Характерными явлениями на предприятиях были плохо поставленное нормированное снабжение работников продуктами и промтоварами, крайне неудовлетворительные культурно-бытовые и жилищные условия, что предопределило высокую текучесть рабочей силы. К примеру, на Кирском лесозаводе в 1930 г. приняли на работу 107 чел., уволилось 337. На Долгополянском скипидарном заводе в этом же году текучесть рабочей силы составила 100%.
Проблема комплектования народного хозяйства рабочей силой приобретала крайнюю остроту. До 1930 г. она решалась путем стихийного отхода сельского населения. С возрастанием масштабов промышленного строительства на первый план выходит организованный набор. 20 октября 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О мероприятиях по плановому обеспечению народного хозяйства рабочей силой и борьбе с текучестью», в котором намечались меры по укреплению трудовой дисциплины и говорилось о необходимости заключать договоры о самозакреплении работников на предприятиях и стройках до конца пятилетки. К концу 1931 г. около 60% рабочих промышленности Чувашии взяло обязательство о самозакреплении. 30 июня 1931 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об отходничестве», которое предоставляло льготы колхозникам и единоличникам, уходившим по договорам в промышленное строительство и на предприятия. Оно предусматривало и формы поощрения колхозов, заключавших договора с хозяйственными организациями о выделении отходников: преимущество при снабжении сельхозмашинами и получении средств для культурно-бытовых учреждений. После этого постановления заметно усилилась мобилизация сельского населения на новостройки и в промышленность.
Практиковались и другие формы обеспечения строек рабочей силой: к крупным предприятиям прикреплялись определенные районы. К Шумерлинскому деревообрабатывающему комбинату в 1931 г. были прикреплены Аликовский, Вурнарский, Канашский, Красночетайский, Цивильский районы; к Козловскому домостроительному комбинату — Козловский, Мариинско-Посадский, Урмарский. Использовался и такой способ, как массовые субботники по оказанию помощи предприятиям колхозниками и крестьянами-единоличниками.
Однако отсутствие профессиональных навыков и знаний, недостаток грамотности затрудняли использование вчерашних селян на работах, требовавших определенной квалификации в обслуживании достаточно сложного оборудования. Поэтому с первого года пятилетки началась целенаправленная подготовка квалифицированных кадров рабочих. Строительным специальностям обучали в Канашской школе строительного ученичества, открытой в 1928 г., и на краткосрочных курсах в Алатыре, Мариинском Посаде, Чебоксарах, Цивильске и Канаше. Кадры промышленных рабочих готовились на специальных курсах в системе Наркомата труда и на самих предприятиях. Будущих рабочих готовили в школах фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) с трехгодичным сроком обучения. Их число в Чувашии с 1928 по 1932 гг. возросло с 3 до 9, а учащихся в них — с 155 до 1897.
Трудности создания промышленных предприятий вряд ли удалось бы преодолеть, не будь такого феномена, как социалистическое соревнование, в рамках которого проявились массовый энтузиазм, душевный подъем «строителей нового общества». Основными формами социалистического соревнования в годы первой пятилетки были ударничество, договоры о соревновании, встречный промфинплан, движение рационализаторов и изобретателей, хозрасчетные бригады.
Ударничество — перевыполнение плановых заданий за счет укрепления трудовой дисциплины и дополнительных физических усилий. Оно развивалось под лозунгом «От ударных бригад к ударному цеху и ударному заводу». Первая ударная бригада в Чувашии возникла в 1928 г. на Алатырском паровозоремонтном заводе. К концу 1929 г. в республике действовало 17 ударных бригад. К весне 1932 г. ударничеством было охвачено 62,3% рабочих пищевой, 65% деревообрабатывающей промышленности, 61% железнодорожников.
Договоры о соревновании заключались между бригадами, цехами, предприятиями. Они содержали обязательства поднять производительность труда, снизить себестоимость, ликвидировать брак и прогулы и т.д. Первой в Чувашии в эту форму соревнования включилась в мае 1929 г. Урмарская мебельная фабрика «Единство», приняв вызов от пензенских и самарских мебельщиков. К июню 1929 г. уже более 50 предприятий и организаций республики заключили между собой договоры о соревновании.
Встречный промфинплан имел своей сутью увеличение государственных плановых заданий за счет выявления внутренних резервов. Первым принял его коллектив Чебоксарского спиртзавода, предложив повысить производительность труда в течение 1930 г. на 30% вместо 20% по плану.
Движение рационализаторов и изобретателей имело целью способствовать развитию технического творчества рабочих, внедрению технических новинок в производство. В Чувашии первый смотр изобретателей прошел в ноябре 1930 г. Затем подобные мероприятия стали проводиться периодически, с задачей ускорить рассмотрение рабочих предложений, ввести в практику организацию технической помощи рабочим. В мае 1931 г. состоялся I съезд изобретателей Чувашии, где была создана Чувашская республиканская организация Всесоюзного общества изобретателей.
Хозрасчетные бригады должны были улучшить качественные показатели работы предприятий путем ликвидации обезлички, правильной организации труда. В республике они стали создаваться со второй половины 1931 г. Первые бригады появились на Шумерлинском деревообрабатывающем и Козловском домостроительном комбинатах. В конце 1931 г. хозрасчетных бригад насчитывалось 480 с 5240 рабочими. Но экономические методы управления, в том числе и хозяйственный расчет, пусть и ограниченный, вступили в противоречие со складывающейся практикой командно-административных методов управления, и постепенно они сошли на нет.
К началу 1932 г. в промышленности республики в различных формах соревнования участвовало, по официальным данным, более 50% рабочих. В действительности же многие рабочие являлись участниками соревнования лишь на бумаге. Так, в докладе комиссии по обследованию Алатырского паровозоремонтного завода (ноябрь 1930 г.) отмечалось, что социалистическое соревнование было организовано формально, «формально утвердили список из 43 ударников». Администрация завода занималась очковтирательством, завышая данные о выполнении промфинплана. Соревнования начинались по указанию сверху. Среди самих рабочих не поощрялась инициатива, известны факты, когда активных участников соревнований избивали. Мероприятия подменялись парадной шумихой, бюрократическим подходом, доходившим иногда до абсурда. Например, руководство железнодорожной станции Алатырь, как бы в порядке обязательств, потребовало от рабочих класть шпалы в 1,5 раза быстрее нормы. А металлисты Алатыря приняли решение, что каждый из них в День индустриализации (6 августа 1929 г.) внесет рационализаторское предложение.
Мероприятия, направленные на повышение производительности труда, не ограничивались эксплуатацией массового энтузиазма трудящихся, использовались и репрессивные акции, страх и угроза насилия. В целях уменьшения текучести рабочей силы была установлена система прописки. Осенью 1932 г. были введены обязательные внутренние паспорта, подлежащие предъявлению рабочими на предприятиях, в них отмечались все прочие места работы. Неявка на работу сурово каралась по закону от 15 ноября 1932 г., предусматривавшему немедленное увольнение, лишение продовольственных карточек и выселение с занимаемой площади. Одними из первых работники промышленности столкнулись с массовыми репрессиями. В конце 20-х—начале 30-х гг. по всей стране прошли сфабрикованные процессы подобно «Шахтинскому делу» и «Промпартии», которые использовались для того, чтобы переложить ответственность за неудачи в выполнении завышенных планов на инженерно-технических работников. В декабре 1930 г. была «разоблачена группа вредителей» на Алатырском паровозоремонтном заводе. Административно-технический персонал предприятия обвинили в проведении «вредительских мероприятий», «умышленном срыве заданий промфинплана, порче станков», принадлежности в прошлом к партиям меньшевиков и эсеров и т.д.
Промышленный потенциал страны наращивался с серьезными трудностями, и преодолеть проблемы, вызванные «подхлестыванием» индустриализации, и нехватку материальных ресурсов пытались усилением административных начал и жесткой централизацией в управлении промышленностью. В конце 1929—начале 1930 гг. в промышленности были созданы крупные объединения, концентрировавшие в своих руках все вопросы, относящиеся к производству, сбыту и снабжению. Закрылись товарные биржи и ярмарки. Государство перешло к централизованному распределению принадлежащих ему средств производства. В связи с индустриализацией была произведена реорганизация управления промышленностью Чувашии. В сентябре 1929 г. был восстановлен Центральный Совет Народного Хозяйства — ЦСНХ (вновь был упразднен в марте 1932 г.), в его ведении находились предприятия местного значения. Предприятия республиканской и союзной промышленности полностью перешли на централизованное отраслевое управление. Их деятельность подвергалась жесткой регламентации сверху. Переход к отраслевому принципу управления промышленностью уменьшил влияние Совнаркома Чувашии на работу предприятий, сузил сферу компетенции республиканских хозяйственных органов.
Усиление административного регулирования произошло и в кустарной промышленности. XIII областная конференция ВКП(б) (декабрь 1928—январь 1929 гг.) поставила задачу массового обобществления труда кустарей, вытеснения частного капитала. Был взят курс на вовлечение так называемых «диких» кооперативов в союзную систему, «усиление наступления на кулацко-чуждые элементы» в кустарно-промысловой кооперации. С этой целью проводились специальные чистки. За первую пятилетку исключили от 7 до 7,6% всех кустарей. Следствием чисток и возрастания налогового прессинга явилось значительное сокращение мелких кустарных мастерских. За годы первой пятилетки почти в 4 раза увеличилось число кооперированных кустарей, а процент кооперирования в 1932 г. составил 67 против 17,5 в 1928 г.
В советской историографии на долгое время утвердилась точка зрения, что первая пятилетка была досрочно выполнена и перевыполнена. Непредвзятый анализ, однако, показывает, что ее итоги были неоднозначны. План капитальных вложений в промышленность был выполнен, но не были возведены все объекты, а фактическая стоимость комбинатов в Козловке, Шумерле и завода «Большевик» оказалась почти в 3 раза выше плановой. Несмотря на высокие темпы прироста промышленной продукции (к примеру, объем валовой продукции промышленности в 1932 г. увеличился почти в 2,2 раза по сравнению с первым годом пятилетки), задания первого пятилетнего плана не были выполнены. Низким было качество выпускаемой продукции. Например, в механическом цехе Шумерлинского деревообрабатывающего комбината брак в 1931 г. доходил до 30%. На Алатырском паровозоремонтном заводе в 1930 г. из 170 вышедших из ремонта вагонов 130 оказались с дефектами по 50—60 пунктам.
Все же за годы первой пятилетки произошли существенные изменения в промышленности. Были созданы новые отрасли или подотрасли: химическая, фосфоритная, домостроение. В общем объеме продукции народного хозяйства доля всей промышленности увеличилась с 13,9% до 27,6%. Но в целом Чувашская АССР по уровню развития промышленности отставала от индустриальных республик и областей. Если в 1931 г. Чувашия вырабатывала 590 кВт.ч электроэнергии на одного рабочего, то в Нижегородском крае — 1366, в СССР в целом — 1460. На одного рабочего в промышленности республики приходилось основных фондов на 24 руб., в крае — на 66,4, в СССР — на 70 руб.