Образование, наука, культура и здравоохранение
Тяжелое экономическое положение в первые годы нэпа, а также голод 1921—1922 гг. не могли не отразиться отрицательно на состоянии социальной сферы. В связи с общим оскудением финансовых ресурсов советское правительство вынуждено было ввести снижение расходов на нужды народного образования. Это обстоятельство и перевод содержания школ и других культурно-просветительских учреждений на местный бюджет вызвали в свою очередь значительное сокращение их сети. Так, число школ в Чувашской автономной области уменьшилось с 893 в 1920 г. до 608 в 1922—1923 гг. и количество учащихся в них соответственно с 74,5 тыс. до 48,3 тыс. чел. Из-за недостатка средств резко сократилось количество пунктов по ликвидации неграмотности. Обучением охватывались в этот период только желающие.
По мере преодоления последствий голода и восстановления экономики наметилось улучшение в области народного образования. Общий экономический подъем дал возможность увеличить расходы на школу. В 1922/23 г. по Чувашии они были 109211 руб., в 1924/25 г. — 1151,9 тыс. руб., в 1926/27 г. — 3048 тыс. руб. В общереспубликанском бюджете автономии устойчиво росла доля расходов на образование: в 1924/25 г. она составила 30,3%, в 1925/26 г. — 33,3%, 1926/27г. — 36,1%, 1927/28 г. — 38,7%. Укрепление финансового положения позволило не только приостановить сокращение сети школ, но и начиная с 1924 г. осуществить ее рост: в Чувашии она вновь стала расти. Так, если на 1 января 1924 г. в области насчитывалось 612 школ, в которых обучалось более 43,8 тыс. учащихся, то в 1927/28 учебном году соответственно 917 и 72,4 тыс. В этом году обучением в Чувашии было охвачено 58,2% детей в возрасте от 8 до 14 лет, что превосходило средние показатели по РСФСР (46,1%) и по СССР (46,6%). В рассматриваемый период несколько увеличилось количество школ повышенного типа — с 6-8- и 10-летним сроком обучения. Если в 1923 г. в автономной области действовало школ-шестилеток 53, восьмилеток – 12 и школ II ступени — 10, то к концу 1927 г. их соответственно стало 56, 17 и 13. Кроме того, работало 11 школ крестьянской молодежи. В это же время было положено начало созданию учебников на родном языке, в работу над которыми активно включились лучшие учителя и ученые языковеды.
Восстанавливалась система профессионально-технических школ. Первые учебные заведения такого рода были школа ФЗУ при Государственной типографии в Чебоксарах, школа кройки и шитья в Цивильске, садово-огородные и пчеловодные школы на селе. Всего к началу 1924 г. действовало 7 профшкол и одна школа ФЗУ, в которых насчитывалось 474 учащихся. В 1929 г. профессиональные учебные заведения были переданы в ведение различных наркоматов.
Несмотря на трудности, сохранялась сеть учреждений общественно-дошкольного воспитания. Первые детские дошкольные учреждения появились в Чувашии в 1918 г. В 1920 г. действовало 39 дошкольных учреждений, которые посещали примерно 2,2 тыс. детей. Особенно быстро развивалась их сеть в Ядринском уезде: здесь функционировало 20 детских садов. В условиях разрухи и вследствие голода сеть дошкольных учреждений уменьшилась: в 1923/24 г. действовало всего 4 садика с охватом 105 детей. Подобные масштабы дошкольного воспитания сохранились до начала 1-й пятилетки.
С 1924 г. в Чувашии возобновилась кампания по ликвидации неграмотности. В марте 1924 г. было учреждено Чувашское отделение общества «Долой неграмотность» (ОДН). Силами членов общества открывались школы грамоты, кружки, группы и пункты ликбеза, для работы в них привлекались многие специалисты, демобилизованные красноармейцы, грамотные граждане, старшеклассники под девизом «Грамотный обучи неграмотного». В августе 1924 г. облисполком принял план мероприятий по ликвидации неграмотности. По этому плану при уездных отделах народного образования создавались Советы ликвидации неграмотности, в волостях — волостные, а в селах — сельские советы содействия ликвидации неграмотности. Был принят перспективный план окончательной ликвидации неграмотности в автономии к 1927 г. — 10-летней годовщине Октябрьской революции, и уже в 1925/26 учебном году в республике действовали 351 ликпункт и 6 школ малограмотных, которые окончили 12,3 тыс. чел. Всего же в 1920—1928 гг. в общей сложности в пунктах и школах ликбеза получили навыки чтения и письма около 70 тыс. чел., или примерно каждый восьмой взрослый житель автономии. Три четверти обученных приходилось на долю женщин. Даже если принять во внимание, что официальными данными завышались успехи по ликвидации неграмотности, все же прогресс был несомненным.
Учитывая успехи в развитии народного образования и наличие возможностей для более широкого охвата детей школьного возраста обучением, в сентябре 1927 г. Совнарком Чувашской АССР принял постановление о частичном введении всеобщего начального обучения для детей 8-летнего возраста. В этом учебном году оно вводилось в 44 школах республики, что составило 5% общего количества начальных школ. В 1927/28 учебном году всеобщее обязательное начальное обучение было введено уже в 47 школах Чувашии, в следующем году — в 114. Так были сделаны первые шаги на путях осуществления всеобуча в автономии.
В результате проделанной работы к концу 20-х гг. грамотность населения Чувашии значительно возросла. По материалам переписи 1920 г., в возрасте от 8 лет она составила в целом 28,3%; по данным учета, проведенного осенью 1929 г. (в % к числу сельского населения в возрасте от 18 до 50 лет), была 41,3%. Преодолевались национальные и бытовые предрассудки чувашей. До революции в чувашских школах девочек почти не было, в 1925—1926 гг. их число составило 25,5 % от общего числа учащихся, в 1929—1930 гг. — 40,6 %. Но достигнуть всеобщей грамотности к десятилетию Октября, как это было задумано, не удалось. В республике насчитывалось более 164 тыс. неграмотных, из них свыше 80 % составляли женщины. По-прежнему много детей, прежде всего в деревне, оставалось за порогом учебных заведений. Еще малое число учащихся завершали полный курс школы I ступени. Развитие школы шло с большими трудностями: сказывались неравномерность охвата детей учебой в различных районах , пестрота возрастного состава учащихся, перегрузка учителей. Основными причинами этого были недостаток финансовых средств, слабость материально-технической базы. В начале 1927 г. лишь половина школ имела собственные здания, остальные помещались в неприспособленных крестьянских избах. Только 16 % школьных зданий по объему помещений соответствовало гигиеническим требованиям. Отрицательную роль сыграли погоня за количеством в ущерб качеству, снижение критериев грамотности, методическая неподготовленность обучающих к работе со взрослыми, острая нехватка печатной продукции для закрепления знаний и навыков, спешка. На темпах развития школьного образования и ликвидации неграмотности сказались нехватка учителей, просчет в планировании ликбеза, непрерывное пополнение рядов неграмотных за счет подростков из-за отсутствия всеобщего обязательного обучения, стремление решить проблему административным путем, а также крайнее бездорожье, отсутствие крупных промышленных и культурных центров.
Образование государственности чувашского народа, хозяйственные успехи нэпа создали условия для развертывания работы по созданию национальной интеллигенции. Ее представители, сформировавшиеся после революции, получили название «советской интеллигенции». Она уже в гораздо большей степени, чем дореволюционная, складывалась как исключительно лояльный по отношению к государству служилый слой. «Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически, — заявил в те годы Н.И. Бухарин. — И мы будем штамповать интеллигенцию, вырабатывать ее, как на фабрике». Основными путями формирования советской интеллигенции в Чувашии были привлечение «старой интеллигенции» к «социалистическому строительству», выдвижение рабочих и крестьян на хозяйственную и партийно-государственную работу, подготовка специалистов в вузах и техникумах.
В начальный период формирования советской интеллигенции получила распространение такая форма, как выдвижение на государственные и хозяйственные должности «рабочих от станка» и «крестьян от сохи» (трудового крестьянства) — без соответствующего образования. Это было вызвано резко возросшей потребностью в кадрах для замены «старой интеллигенции» и для создания нового советского и партийно-государственного аппарата. В Чувашии выдвиженчество было тесно связано с проблемами коренизации органов управления, перевода их работы на чувашский язык. Однако оно не могло стать основным источником комплектования новой интеллигенции. Это особенно относилось к техническому и медицинскому персоналу, педагогам, кадры которых невозможно было сформировать путем выдвиженчества, так как они должны были обладать специальными знаниями.
Главным направлением формирования этих категорий специалистов была их подготовка в средних специальных и высших учебных заведениях. Первоначально на территории Чувашии развивалась сеть средних профессиональных учебных заведений, главным образом педагогического и сельскохозяйственного профиля. Для подготовки учителей со средним педагогическим образованием в 1920—1921 гг. бывшие Чебоксарский, Канашский и Красночетайский педкурсы были преобразованы в педагогические техникумы с 4-годичным сроком обучения. В 1924/25 г. Ядринская школа II ступени стала педтехникумом, Мариинско-Посадская и Большеарабосинская школы II ступени реорганизовались в одногодичные педкурсы. В связи с преобразованием автономной области в республику Алатырский и Порецкий педтехникумы перешли в ведение Наркомата просвещения Чувашской АССР. В 1927 г. в республике действовали 7 педагогических, 2 сельскохозяйственных, лесной, землеустроительный, кустарно-промышленный техникумы и садово-огородная школа. К началу первой пятилетки в них обучалось более 1,5 тыс. чел., среди которых чувашей было 64,5%, детей крестьян — 80%.
Подготовка кадров высшей квалификации осуществлялась путем целевого направления молодежи на учебу в иногородние вузы. Постановлением от 9 февраля 1922 г. ВЦИК предоставил Чувашскому облисполкому право на направление в вузы страны не менее 100 чел. ежегодно. В 20-е гг. количество студентов из Чувашии, обучавшихся в вузах страны, росло из года в год: в 1923/24 г. их было 373 чел., в 1924/25 г. — 430, 1925/26 г. — 660, 1926/27 г. — 716, 1927/28 г. — 819 чел. Система брони при поступлении в высшие учебные заведения РСФСР действовала до 1934 г. и давала возможность пользоваться льготами: на учебу принимались абитуриенты и с более низким образовательным уровнем, они обеспечивались стипендией и местом в общежитии. Основная часть студентов обучалась в ведущих вузах Москвы, Ленинграда и Казани. Исходя из потребностей автономии, в первую очередь готовились учителя, врачи, агрономы и ветеринары. В технических вузах чувашских студентов училось немного. Подготовка руководящих кадров для партийно-государственного аппарата и хозяйственных органов Чувашии осуществлялась в Коммунистическом университете трудящихся Востока и Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова в Москве.
В 20-е гг. была сделана попытка создать высшее национальное учебное заведение: на базе Симбирских чувашских трехгодичных педагогических курсов был образован Симбирский Чувашский институт народного образования, где с 1 сентября 1920 г. была начата подготовка учителей для чувашских школ. В 1921 г. он был преобразован в Чувашский практический институт народного образования (Чуприно). При вузе имелись подготовительные группы, а также сельскохозяйственный техникум. На основании постановления Президиума ВЦИК от 9 февраля 1922 г. институт был переведен в ведение облисполкома Чувашской автономной области, однако просуществовал недолго: весной 1923 г. он сделал свой первый и последний выпуск в количестве 25 чел. и с осени того же года был преобразован в среднее специальное учебное заведение — Симбирский чувашский педагогический техникум. Кроме того, осенью 1925 г. при Восточном педагогическом институте в Казани было открыто Чувашское национально-лингвистическое отделение, где обучались будущие учителя чувашского языка и литературы. Указанное отделение просуществовало до 1931 г. В те годы здесь работали профессора Н.И. Ашмарин, Н.В. Никольский, доценты Г.И. Комиссаров, В.Г. Егоров, Г.С. Максудов, читавшие основные курсы.
Базой, с помощью которой высшая школа закрепляла свои «классовые позиции», являлись рабочие факультеты. Чувашский рабфак, образованный в декабре 1921 г., проложил путь многим представителям чувашской рабоче-крестьянской молодежи к высшей школе. С его открытием началась планомерная подготовка молодежи автономии к поступлению в высшие учебные заведения страны. Этот тип учебного заведения работал под лозунгом «От молот-ка и сохи через двери рабфака к высшему свету науки и знаний». В его составе действовали два отделения — техническое и биологическое. Первый выпуск Чувашского рабфака в количестве 43 человек состоялся в июле 1923 г., всего же с 1923 г. по 1930 г. (до его реорганизации) рабфак сделал 10 выпусков, подготовив 349 чел., среди которых чуваши составили 76,8%.
В первое десятилетие советской власти произошло становление новой советской системы образования в Чувашии от школ ликбеза до рабфака. Была предпринята попытка организовать учебное заведение высшего типа, правда, за пределами автономии. Но она не завершилась успехом. Большие усилия были приложены к отбору и подготовке потенциальных студентов — слушателей рабфака, главным образом из крестьян и рабочих, что способствовало расширению социальной базы корпуса специалистов и в конечном счете росту общего уровня культуры населения. Из-за отсутствия своих вузов республика направляла молодежь в высшие учебные заведения других городов. Это вело к приобщению уроженцев Чувашского края к достижениям культуры признанных центров. В то же время на протяжении 20-х гг. осуществлялось планомерное вытеснение «старой» интеллигенции выходцами из рабоче-крестьянской среды. По оценке областного комитета ВКП(б), к 1927 г. численность чувашской интеллигенции, вышедшей из крестьянской среды, достигла 3 тыс. чел. Процесс этот не имел однозначной оценки, однако один из его результатов — снижение общего интеллектуального уровня людей с высшим и средним специальным образованием. Основную массу среди них составили учителя. Лишь с середины 20-х гг. стали формироваться кадры интеллигенции по другим категориям. Так, в начале 1-й пятилетки в республике имелось 43 инженерно-технических работника, 486 специалистов сельского хозяйства, что было явно недостаточно. Наметилось противоречие между сложившейся отраслевой системой подготовки кадров и потребностями развивающейся экономики автономии.
Значительную роль в создании благоприятных условий для интеллектуального роста республики играла деятельность научно-исследовательских учреждений и отдельных ученых. До начала 30-х гг. научные исследования на территории Чувашии велись в основном при ведущей роли внереспубликанских учреждений, прежде всего Москвы, Ленинграда, Казани. С целью содействия развитию научной работы в автономной области в феврале 1921 г. было организовано при Центральном Чувашском национальном музее добровольное Общество изучения местного края. Самое деятельное участие в его создании и работе приняли Н.П. Неверов, М.С. Спиридонов, Д.С. Эльмень, К.В. Элле, П.И. Иванов, Н.И. Ванеркке, И.К. Лукьянов, Д.П. Петров, М.П. Петров, Ф.П. Павлов и др. Первоначально в Обществе насчитывался 51 чел., через 5 лет его численность возросла до 150. Не случайно 20-е гг. получили название «золотого десятилетия» в изучении края: именно тогда краеведение приобрело статус «массового научно-культурного движения».
Отсутствие научных учреждений в Чувашии определило широкий диапазон исследований Общества: от вопросов истории, археологии, этнографии, фольклора, образования до различных аспектов экономики и охраны природы. В первый же год своей деятельности члены Общества пригласили профессоров из Казани В.Ф. Смолина и А.М. Селищева для проведения археологических разведок в Цивильском и Чебоксарском уездах, чтения докладов по истории чувашского народа. На втором году деятельности Общества удалось организовать архивное дело в Чувашии. Архивное бюро при облисполкоме, на базе которого позже образовался Чувашский центральный архив, приступило к сбору и систематизации исторических документов. В исследование родного края удалось вовлечь широкие слои населения: филиалы Общества изучения Чувашского края в 1927 г. были открыты в селе Шуматове, Ядрине, Мариинском Посаде, краеведческие кружки имелись почти во всех школах повышенного типа и техникумах. Важным этапом в развитии краеведческого движения в Чувашии явился краеведческий съезд, состоявшийся в 1928 г. На нем было объявлено о решении правительства Чувашской АССР создать Всечувашский Совет науки и культуры при СНК Чувашской АССР.
Свою лепту в изучение истории и культуры чувашского народа вносили Общество истории, археологии и этнографии при Казанском университете, секция Союза чувашских пролетарских писателей в Москве, кружки краеведения при чувашских студенческих землячествах Москвы, Ленинграда, Казани, Нижнего Новгорода, Иванова, кружок краеведения при Восточном педагогическом институте в Казани. Исследовательскую работу расположенных вне Чувашии учреждений координировало созданное в 1927 г. в Москве Общество изучения чувашской культуры, имевшее свои филиалы в Ульяновске, Казани, Уфе и некоторых других городах. Члены Общества обсуждали на своих собраниях научные доклады и публиковали в центральной печати статьи о чувашской национальной культуре.
Для успешного решения задач хозяйственно-культурного развития Чувашии необходимы были широкие исследования ее природных условий и экономического потенциала. С этой целью в 1926—1929 гг. в республике были проведены геологические, ботанические, почвенные, зоологические, гидрологические эксперименты, которыми руководили профессора из Казани Н.А. Геркен, Б.П. Кротов, И.В. Тюрин, Б.И. Горизонтов и др. В них приняли участие сотрудники Особого комитета Академии наук СССР по исследованию союзных и автономных республик, Института земледелия АН СССР, Геологического музея АН СССР, Московского научно-исследовательского института изобретений, Ленинградского технологического института, Казанского госуниверситета. Они выявили имеющие промышленное значение запасы торфа, фосфатов, сланцев, глины, известняка, песков; высказали мнение о целесообразности размещения в Вурнарах фосфоритного завода, открытия Заволжского торфопредприятия и ряда других предприятий. Были составлены почвенные карты, изучен растительный и животный мир, реки, озера и леса Чувашии.
В 1925—1929 гг. с помощью Академии наук СССР и Казанского университета были проведены археологические, этнографические, антропологические, лингвистические и фольклорные экспедиции под руководством видных ученых: Н.Я. Марра, В.Ф. Смолина, П.П. Ефименко, П.Н. Третьякова, Г.Ф. Дебеца, Т.С. Пассек, Б.Н. Вишневского и др. В результате обследования курганов бронзового века профессором В.Ф. Смолиным была открыта новая археологическая культура — абашевская, что имело важное значение в изучении исторических судеб древнейших племен Восточной Европы. Материалы народоведческой экспедиции стали основой составления этнографической карты Чувашии и проведения районирования. В экспедиционных работах в Чувашии участвовало одновременно до 100—120 чел., в том числе научные работники и студенты-практиканты из чувашей. Этот опыт помог определиться в самостоятельной научной работе таким известным впоследствии ученым, как почвовед С.И. Андреев, медик И.К. Лукьянов, геолог И.К. Илларионов и др.
Однако ни экспедиции Академии наук СССР, ни Общество изучения Чувашского края, как добровольная организация, не обладавшая никакими правами и постоянными кадрами, не могли обеспечить постоянной систематической и комплексной научно-исследовательской работы в Чувашии. Поэтому в апреле 1928 г. был создан Совет науки и культуры при СНК Чувашской АССР, который с начала октября начал функционировать как специальное научное учреждение с отделами природы и хозяйства и гуманитарных наук. Это учреждение входило в систему «Главнауки» Наркомпроса РСФСР и в качестве высшего научного учреждения в республике было призвано координировать все научно-исследовательские работы в автономии, формировать научные экспедиции, издавать труды, поддерживать связи с научными учреждениями страны. Советом была создана научная библиотека, организованы орфографическая, терминологическая комиссия. При нем действовали кабинеты педагогики, антропологии, изоискусства, библиографическая комиссия.
Примечательной особенностью становления научно-исследовательских работ в 20-е гг. в Чувашии являлось доминирование направлений, связанных с изучением истории народа и чувашского языка. К этому времени относятся попытки систематического и обобщающего научного изложения истории чувашей. Основоположником чувашского философско-исторического миропонимания можно считать Г.И. Комиссарова (Вантера), который в 1921 г. опубликовал в Казани книгу «Чаваш халахен историйе» (История чувашского народа), где охарактеризовал болгарский и золотоордынский периоды истории чувашей. К числу зачинателей чувашского историзма относятся Д.П. Петров (Юман) и М.П. Петров (Тинехпи). Первый в своих трудах попытался философски осмыслить ход чувашской истории, второй впервые сформулировал и попытался решить широкий круг вопросов по древней истории народа. Большую научную ценность имели труды Н.В. Никольского по истории и этнографии чувашей. Тогда же четко определилось марксистское направление в чувашской исторической науке в лице И.Д. Кузнецова, а также С.С. Кутяшова, П.Г. Григорьева, В.А. Долгова. Работы историков 20-х гг. носили оригинальный характер: у каждого из них присутствовала индивидуальность исторического восприятия. Главная их заслуга состояла в том, что они сумели доказать и показать «историчность» чувашского народа, опровергнуть представление о нем как о народе «неисторическом».
В 20-е гг. продолжалось становление чувашского научного языкознания. Огромную работу по исследованию чувашского языка вел профессор Восточного педагогического института Н.И. Ашмарин, избранный в 1929 г. членом-корреспондентом Академии наук СССР. В изучении чувашского языка принимал участие академик Н.Я. Марр, опубликовавший ряд трудов по чувашскому языкознанию. Вопросы терминотворчества нашли освещение в работах Ф.Т. Тимофеева, Т.М. Матвеева, особая заслуга которых заключается в создании лингвистической терминологии и разработке проблем грамматики чувашского языка.
Первостепенное значение в этот период в чувашском языкознании занимали вопросы нормализации и совершенствования чувашского литературного языка и унификации национальной терминологии. Наиболее спорным был вопрос об упорядочении заимствований иноязычных слов. Высказывались разные, подчас противоположные позиции: от «умеренного заимствования» до «чистоты чувашского языка». Конец спорам пыталась положить первая конференция чувашских писателей (июль 1923 г.), она признала целесообразным вводить в чувашский язык интернациональные и русские слова и научные термины; не восстанавливать давно забытые архаизмы; осторожно создавать новые чувашские слова. Эти принципы легли в основу руководства по словотворчеству.
Но споры о путях развития чувашского литературного языка на этом не прекратились. Горячо обсуждался вопрос о месте верхового диалекта в его развитии. В конечном счете возобладала точка зрения, что в литературный язык надо вводить все коренные слова, которые бытуют среди чувашей. Начиная с 1926 г. вопросы по реализации чувашского литературного языка перешли в компетенцию высших органов государственной власти автономии. Во второй половине 20-х гг. была создана терминологическая комиссия. Таким образом, 20-е гг. стали периодом активного вторжения общества в языковую среду, борьбы с крайностями в вопросах развития литературного языка, установления его общенациональных норм.
С организацией Чувашской автономной области происходит создание основных атрибутов советской культуры — культурно-просветительских учреждений, советской прессы, книгоиздательского дела, системы политического просвещения. Ко времени образования Чувашской автономии на ее территории имелись 73 общественные библиотеки, 217 изб-читален, 62 народных дома, 45 клубов, 5 киноустановок, 4 передвижных театра. В начале 20-х гг. в связи с экономическими трудностями количество учреждений культуры сократилось, но затем снова стало расти. В 1927/28 г. в Чувашской АССР функционировало 106 клубов и изб-читален, 79 библиотек с фондом книг в 189 тыс. экземпляров, 2 театра, 1 музей и 5 киноустановок. Однако эти успехи нельзя преувеличивать. К концу 1927 г. в РСФСР лишь каждая десятая библиотека имела специального работника, не хватало литературы. Библиотеки-передвижки охватывали своим обслуживанием лишь 8% населенных пунктов. Такие же трудности испытывала на этом участке и Чувашская АССР.
Большую роль в удовлетворении культурных запросов населения должно было сыграть книгоиздательское дело. В 1920 г. создается Чувашское отделение государственного издательства, а в 1923 г. чувашская секция при Госиздате (потом при Центральном издательстве народов СССР), которая издавала книги на чувашском языке. После образования Чувашгиза стали издаваться, наряду с общественно-политической, художественная литература, учебники, литература по сельскому хозяйству, здравоохранению и другим отраслям. С 1921 г. по 1925 г. в Чувашии было издано 970 тыс. экземпляров книг. Если в 1922 г. вышло 28 названий книг тиражом 86,2 тыс. экземпляров, то в 1927 г. — 119 тиражом в 484 тыс. Из года в год увеличивала выпуск литературы для автономии чувашская секция при Огизе. В 1923/24 г. ею было издано 12 названий, в 1925/26 г. — 45 названий. Кроме того, книги на чувашском языке печаталась в Казани, Симбирске, Уфе.
Годы нэпа — это период расцвета национальной печати. Произошел не только количественный, но и качественный ее рост. Было положено начало дифференцированному обслуживанию различных слоев чувашского населения печатной продукцией. С сентября 1921 г. издание областной газеты «Канаш» было перенесено из Казани в Чебоксары. После преобразования автономной области в республику выходившая с 1922 г. в Алатыре «Трудовая газета» была преобразована в республиканскую. Немалым событием в развитии прессы явилось создание молодежной печати – в декабре 1925 г. в Чебоксарах начала выходить газета «Самрак хресчен» (Молодой крестьянин).
В этот период развития чувашской печати произошел и другой качественный сдвиг — стала издаваться журнальная литература. В марте 1922 г. в Чебоксарах выходит журнал «Ана-саран» (Пашни и луга) — преемник казанского журнала «Ана». В июле 1924 г. читатели получают первый номер литературно-художественного журнала «Сунтал» (Наковальня). В 1925 г. основывается сатирический журнал «Капкан», завоевавший огромную популярность среди чувашского населения. С сентября 1927 г. при «Трудовой газете» стал выпускаться журнал сатиры и юмора «Кочедык». Кроме указанных печатных органов в чувашской периодике 1921—1927 гг. публиковалось множество однодневных газет, кратковременных и ведомственных изданий.
Важнейшим инструментом развития печати в тот период было рабселькоровское движение, которое сложилось в Чувашии в 1924—1926 гг. Рабоче-крестьянские корреспонденты являлись выразителями и проводниками в печати общественного мнения. На страницах газеты «Канаш» для рабселькоровских писем была заведена постоянная рубрика «Из сегодняшних писем», регулярной стала «Страница корреспондента». В середине 20-х гг. в рядах рабселькоров газеты «Канаш» насчитывалось более 350 активных авторов. К началу 1928 г. в республике насчитывалось более 250 кружков рабселькоров и юнкоров.
Характерной особенностью развития чувашской печати в 20-е гг. был выпуск национальных изданий для чувашской диаспоры. В Симбирске выходила губернская газета «Сутталла» (К свету). Для чувашей Приуралья и Сибири 2 раза в неделю издавалась газета «Херле Урал» (Красный Урал), выпускаемая чувашскими подотделами при Уфимском губернском комитете партии и исполкоме губсовета тиражом в 3 тыс. экз. В феврале 1925 г. в Казани начала выходить тиражом 500—750 экз. газета «Сене ял» (Новая деревня) — орган чувашской секции при Татарском обкоме РКП(б). В апреле 1924 г. чувашская секция при Башкирском обкоме партии тиражом в 1000 экз. выпустила газету «Сурхи хыпарсем» (Весенние новости). В 1922—1926 гг. в Москве для чувашского населения страны издавался массовый общественно-политический журнал «Еслекенсен сасси» (Голос трудящихся) — орган чувашской секции при ЦК партии. Тираж журнала в разные годы колебался от 1000 до 4000 экз. В его издании активно участвовала чувашская молодежь, обучавшаяся в вузах столицы. В июне 1926 г., после выхода 40 номеров, выпуск журнала прекратился: он был преобразован во всероссийскую крестьянскую газету «Чаваш хресчене» (Чувашский крестьянин). Это издание явилось первой массовой чувашской газетой, выходившей 1 раз в неделю. К концу 1927 г. ее тираж поднялся с 2000 до 4000 экз., она распространялась по всей федерации.
В 20-е гг. проводилось восстановление сферы здравоохранения, пришедшей в упадок в период Гражданской войны. По мере хозяйственных успехов нэпа увеличивались ассигнования на медицину. С 1923/24 г. по 1925/26 г. они возросли с 207,8 тыс. руб. до 779,3 тыс. руб., расходы на душу населения — с 0,27 руб. до 0,67 руб. Стали организовываться новые лечебно-профилактические учреждения, преимущественно амбулаторного типа. Количество больниц в республике за указанный период возросло с 27 до 31. Ощутимо увеличилось число работающих в них врачей — с 34 до 78.
Особое внимание уделялось расширению коечной помощи беременным женщинам, увеличению количества женских и детских консультаций, подготовке кадров акушеров и гинекологов. В 1926 г. в Чувашии насчитывалось 16 родильных палат, 4 консультации, 6 родильных отделений на 75 коек. В них работали 3 акушера-гинеколога, 30 акушерок и фельдшеров-акушерок. В 1929 г. количество родильных палат достигло 21, консультаций — 5, родильных отделений — 13 на 135 коек, в которых трудились 3 акушера-гинеколога и 71 акушерка и фельдшер-акушерка. Благодаря развитию акушерско-гинекологической службы увеличился охват беременных медицинским родовспоможением. По данным 1913 г., в уездах Чувашии с помощью медработников рожало 3,8—5,2% женщин, в 1926 г. — 6,3%, в 1929 г. — 9,7% всех рожениц.
Было положено начало планомерным мероприятиям по борьбе с социально-бытовыми и острыми инфекционными заболеваниями. Начиная с 1923 г. в Чувашии впервые стала проводиться работа по выявлению, учету и налаживанию лечения больных. С этой целью создавались глазные отряды, которые направлялись в населенные пункты для лечения больных трахомой. С 1928 г. работа по ликвидации трахомы приняла плановый характер. В том же году был проведен профилактический осмотр населения ряда районов республики на предмет заболевания глазными болезнями. Стала формироваться сеть специальных лечебно-профилактических учреждений по борьбе с трахомой, туберкулезом и кожно-венерическими заболеваниями. Были открыты специальные глазные лечебницы, стали действовать тубдиспансер и вендиспансер, малярийная станция, химико-бактериологическая лаборатория. В 1920 г. состоялось открытие Чуварлейского туберкулезного санатория на 20 коек, а в 1925 г. начал действовать санаторий им. Чувашцика на 30 коек.
Литература и искусство
Литературно-художественная жизнь в 20-е гг. отличалась многоцветьем, обилием различных творческих группировок и течений. Это был период относительного плюрализма и свободы культурной жизни. В чувашскую литературу и искусство пришло много молодых талантов из гущи народа. Но и в этих областях именно в годы нэпа произошла «тихая революция», системный переворот, основной чертой которого стала «советизация» культурной жизни: фундаментальные перемены, разрыв культурной преемственности с прошлым, переход от плюралистического разномыслия к «единомыслящей, управляемой сверху» культуре. Процесс «советизации» сопровождался созданием «национальной» культуры, отвечавшей официальным идеям, ценностям и задачам.
Бурный подъем переживает литературное творчество. Повсеместно там, где проживали чуваши, особенно среди учащейся молодежи, возникали литературные кружки: в Москве, Ленинграде, Казани, Симбирске, Самаре, Уфе и других городах. В начале 1920-х гг. литературные кружки активно действовали в Чебоксарах при рабфаке и совпартшколе, в Вурнарах, Аликове, Тетюшах, в Казани — при гарнизонном 98-м полку в клубе чувашских красноармейцев «Ампир», среди слушателей рабфака Казанского университета.
Среди множества литературных кружков выделялось два. Один в Казани при редакции газеты «Канаш», образованный в марте 1921 г. В него входило 12—15 членов. Наиболее активными из них были А.Л. Лукин, М.Я. Яковлев, Н.Я. Золотов, С.Ф. Фомин, С.М. Лашман, братья И. и С. Виноградовы. Кружок выпускал рукописные журналы, занимался пропагандой чувашской литературы, публиковал рецензии на литературные произведения. Другим был созданный в мае 1920 г. при чувашской секции Симбирского губернского отдела народного образования «Чувашский литературный кружок», объединивший учащуюся молодежь Чувашской учительской семинарии и некоторых сотрудников газеты «Сутталла» (К свету). Руководил кружком журналист и поэт А.П. Прокопьев-Милли. Программное заявление кружка ставило задачи: сбор произведений чувашского устного народного творчества, оказание помощи молодым талантам, пропаганда их произведений среди населения, перевод с иностранных языков. Кружок издал два номера литературного журнала «Атал юрри» (Волжская песня).
После образования автономной области Казань и Симбирск утратили прежние значения культурных центров чувашского народа, творческая интеллигенция сосредоточилась в Чебоксарах. В 1920—1921 гг. в столицу автономии приехали М.К. Сеспель, С.В. Эльгер, Н.Я. Золотов-Ют, Н.И. Полоруссов-Шелеби, С.Ф. Фомин, С.М. Авксентьев-Лашман, Н.В. Васильев-Шубоссинни и ряд других. В конце 1921 г. встал вопрос о создании литературного объединения чувашских писателей. Его предполагалось организовать в форме свободной ассоциации, куда был бы открыт доступ любому писателю, невзирая на его идейные взгляды. 18 декабря 1921 г. состоялось учредительное собрание писателей, на котором было образовано «Общество любителей чувашской словесности и литературы имени Н.И. Ашмарина» — своеобразный альянс писателей разных направлений, «свободная ассоциация». Но уже в сентябре 1922 г. эта организация, имевшая в своих рядах 30 человек, раздираемая внутренними противоречиями, объявила о самороспуске. Камнем преткновения явился вопрос о путях развития чувашского литературного языка и чувашской письменности. А.П. Прокопьев-Милли, Д.П. Петров-Юман и их сторонники отстаивали концепцию о «чистоте языка»: предлагали сохранить в первозданном виде язык чувашей, резко выступали против каких-либо заимствований, призывали вместо интернациональных слов создавать чувашские.
В апреле 1923 г. на платформе Милли—Юмана образовалось «Чувашское литературное общество», куда вошли Н.И. Шелеби, С.В. Эльгер, Н.Т. Васянка, Ф.П. Павлов, члены литературных кружков чувашского рабфака и совпартшколы. Членом общества мог стать «всякий серьезно заинтересованный в идеях «Чувашского литературного общества», хорошо владеющий чувашским разговорным народным языком». Эмблемой организации были приняты старинные чувашские музыкальные инструменты — пузырь и гусли.
Те, кто выступал за «открытость» чувашского языка, сгруппировались вокруг газеты «Канаш» — органа Чувашского областного комитета РКП(б). Это Н.Я. Золотов, С.Ф. Фомин, Н.И. Ванеркке, А.Л. Лукин и др. В июне 1923 г. они образовали Союз чувашских писателей и журналистов «Канаш», куда вошли Д.С. Эльмень, Н.Я. Золотов, Н.В. Васильев-Шубоссинни, С.Ф. Фомин, П.З. Львов, С.М. Лашман, И.С. Максимов-Кошкинский и др. Председателем совета союза избрали секретаря областного комитета партии Д.С. Эльменя, секретарем — зам. редактора газеты «Канаш» Н.Я. Золотова. В уставе союза «Канаш» подчеркивалось, что он «в целях развития чувашской литературы как со стороны языка, так и со стороны содержания ... направляет чувашскую литературу, вкладывая в ее содержание подлинное художественное совершенство, новую социальную основу в новой исторической обстановке, выражая чаяния рабочих и крестьян в их борьбе за окончательное освобождение труда»; «широко использует живой разговорный язык ..., применяя и изменяя формы, в зависимости от транскрипции родного языка, научные, интернациональные термины стремится вводить в обиход чувашского языка». В противоположность «Чувашскому литературному обществу» членом союза «Канаш» мог стать только тот, кто признавал его платформу — что чувашская литература должна быть связана с задачами по социалистическому строительству, с производством и бытом трудящихся, а не всякий «хорошо владеющий чувашским разговорным народным языком». На его эмблеме были изображены рабочий и крестьянин, серп и молот и раскрытая книга на фоне заводских корпусов и линий электропередач.
На следующий день после опубликования Устава союза «Канаш» 21 июня 1923 г. состоялась конференция писателей, созванная «Чувашским литературным обществом», в которой приняли участие в том числе и члены союза «Канаш» в полном составе. Выступившие на ней Д.С. Эльмень, А.М. Михайлов, Н.Я. Золотов сумели убедить большинство ее участников, кроме Милли, перейти на платформу союза «Канаш». Конференция постановила объединить две группировки в одну писательскую организацию на платформе союза «Канаш», подвела итоги трехлетних дискуссий о чувашском языке. Теория о «чистом чувашском языке» была отвергнута, было подчеркнуто, что в чувашском литературном языке правомерно использование, без каких-либо видоизменений и искажений, интернациональных политических и научных терминов; и нет надобности в восстановлении архаизмов и создании неологизмов.
Образование Союза писателей и журналистов «Канаш» знаменовало начало консолидации чувашского литературного сообщества на основе «идейного единства всех творческих сил на базе пролетарской идеологии». 5 сентября 1923 г. общее собрание членов Союза, отметив стихийный рост литературных кружков на местах, обсудило вопрос об организации своих ячеек, о связи их с местными организациями РКП(б) и РКСМ. Первым и основным требованием при приеме литературных кружков в Союз было выдвинуто требование признания его Устава. С июля 1924 г. литературное объединение «Канаш» начало выпускать свой орган — литературно-художественный журнал «Сунтал» (Наковальня) как приложение к газете «Канаш». Возникли ячейки этой организации при некоторых средних учебных заведениях и в ряде деревень.
Период 1924—1926 гг. — время острых разногласий в «Канаше» и среди чувашских литераторов. Здесь выявились свои «левые», требовавшие изгнания из Союза «Канаш» крестьянских писателей, отображения в творчестве «только жизни фабрик и заводов». В начале 1925 г. особой остроты достиг спор между московским журналом «Еслекенсен сасси» и газетой «Канаш» о путях усовершенствования чувашского алфавита. Часть литературной молодежи, обучавшейся в Москве и работавшей в указанном журнале, выдвинула требование перенести центр руководства чувашской литературой в Москву, образовав там Центральное бюро чувашских писателей.
Во второй половине 20-х гг. происходит нарастание идеологического прессинга Коммунистической партии на литературное творчество. 18 июня 1925 г. было принято постановление ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы». В нем говорилось, что творческий процесс не подлежит грубому административному контролю, и рекомендовалось «терпимо относиться к промежуточным идеологическим формам». Вместе с тем предписывалось «беспощадно бороться против контрреволюционных проявлений» в творчестве. Прямым результатом усиления «партийного руководства литературой» явилось заслушивание на коллегии отдела печати областного комитета ВКП(б) 12 января 1926 г. отчета Союза «Канаш». 30 января бюро Союза рассмотрело вопрос о вхождении во Всероссийскую ассоциацию пролетарских писателей (ВАПП) и решило войти с ходатайством по данному вопросу в правление ассоциации. 11 марта собрание писателей Союза одобрило постановление ЦК партии «О политике партии в области художественной литературы» и высказалось за вхождение в ВАПП. 16 марта 1926 г. бюро областного комитета ВКП(б) приняло постановление «О состоянии и перспективах развития чувашской художественной литературы». В нем говорилось о том, что «классовая борьба не прекращается на литературном фронте», о поддержке Союза «Канаш», стоящего на платформе ВАПП, и его линии на объединение вокруг себя других литературных групп. В качестве важнейших задач определялись усиление идеологического руководства литературой, своевременное выявление и борьба с «идеологически вредными течениями», усиление работы Союза «Канаш», улучшение материального положения чувашских писателей.
В августе 1926 г. Союз «Канаш» был принят в ВАПП и стал именоваться «Ассоциацией чувашских пролетарских писателей «Канаш» (ЧАПП). В ту же пору возникли чувашские секции при Московской (МАПП) и Ленинградской (ЛАПП) ассоциациях пролетарских писателей. Прежние литературные ячейки на местах преобразовались в кружки. К началу октября 1926 г. в ЧАПП насчитывалось до 30 и в литературных кружках до 20 членов. Таким образом, в середине 20-х гг. произошла идейная и организационная консолидация чувашских писателей на платформе ВАПП. ЧАПП целенаправленно проводил принципы «социалистической идейности» в литературе и искусстве. Его деятели критиковали классика чувашской литературы К.В. Иванова, отрицательно оценивали литературную деятельность И.Я. Яковлева. В начале 1926 г. на страницах газеты «Канаш» острой критике была подвергнута пьеса М.Ф. Юрьева «Последние дни Булгарского государства». Решением обкома партии она была запрещена к показу на театральной сцене за ее «идеологическую невыдержанность» и «историческую недостоверность». Сам М.Ф. Юрьев был исключен из писательской организации. Начинающие талантливые литераторы П.П. Хузангай, В.Е. Митта, В.Е. Рзай были обвинены в «пессимизме», индивидуализме и «есенинщине» — идеализации отсталых форм деревенской жизни.
Несмотря на нарастающий идеологический прессинг, 20-е гг. — время подъема чувашской художественной литературы. К концу этого десятилетия в 22 литературных кружках и восьми секциях занимались около 300 чувашских литераторов, журналистов, рабселькоров. Ее творцами являлись и признанные до революции мастера — Н.И. Шелеби, Н.В. Шубоссинни, Ф.П. Павлов, И.Е. Тхти, и присоединившаяся к ним талантливая молодежь в лице М.К. Сеспеля, С.В. Эльгера, С.Ф. Фомина, И.Е. Ахаха, И.И. Мучи, Д.В. Исаева, П.Н. Осипова, М.Д. Трубиной, П.П. Хузангая, М.Н. Данилова-Чалдуна, Н.Т. Васянки, К. Кели и др. — полных романтики новых дней и желания переделать мир на справедливых началах. Эти настроения литературной молодежи хорошо выразил тогда Н. Васянка, который писал: «В борьбе за новь великую// Себя я обновляю// И в новый мир хозяином,// А не рабом вступаю ...».
Основными темами в литературе являлись социальное освобождение чувашского народа, Октябрьская революция и утверждение советской власти, Гражданская война и переустройство жизни на новых началах. В первой половине 20-х гг. в литературе преобладали эмоционально-романтическое восприятие революционных перемен и тенденция изображения их преимущественно через события. Поэтому положительный герой, участник Гражданской войны, жертвовавший собой во имя идеи, во имя счастья людей, получил в ней несколько одностороннее изображение. Обычно он дан в противопоставление врагу. В этом противопоставлении имели место схематизм, иллюстрированность, элементы плакатности и натурализм. Мотивы решительного отрицания старого и революционного переустройства жизни громче всего прозвучали в тот период в произведениях основоположника чувашской советской поэзии М. Сеспеля («Пашня Нового Дня», «Грядущее», «Чуваши», «Море» и др.). Уверенный, как многие молодые поэты-романтики, в быстром наступлении «царства труда и свободы», победы революции во всемирном масштабе, он страстно звал всех скорей строить мост в будущее, не считаясь с жертвами и потерями.
Во второй половине 20-х гг. в освещении темы «громады революции» произошел новый сдвиг. Чувашские писатели постепенно отказываются от эмоционального восприятия исторических событий, начинают философски осмысливать недавнее прошлое. Это видно в попытках разработать жанр историко-художественного романа (В. Алагер — «Дочь бури», В. Рзай — «Говорит земля», С. Фомин — «Детство»), в показе революции и конфликтов эпохи через судьбы отдельных личностей, в повышении интереса к духовному миру человека, в изображении сложных, запутанных отношений между людьми («Деревня в пламени» Д. Исаева, «Пожар» В. Рзая, «Кужар» П. Осипова и др.). Революционная эпоха отразилась в поэме П.П. Хузангая «Двадцать шесть», в которой прозвучали мотивы преклонения перед павшими за народное счастье. Героями произведений второй половины 20-х стали комсомольцы, вернувшиеся со службы красноармейцы, смелые и упорные в борьбе с кулачеством. Значительное место в произведениях отводилось изображению женщин — чувашек, сбросивших вековую покорность, активных участниц строительства новой жизни. Заметным шагом в этом направлении явились повесть В.З. Паймена «Дрожжи», книга С. Фомина «Комсомольские рассказы», новелла Д.В. Исаева-Авраля «Рабфаковка», рассказы М. Трубиной.
В жанровом отношении ведущее место принадлежало поэзии. В ней раньше, чем в других видах, выявилось тяготение к реализму. В поэзии утвердились новые формы и приемы ритмической организации стиха. На смену силлабическому семисложнику пришли силлаботоника и тоника с многообразием их ритмических явлений, введенных М. Сеспелем и применявшихся такими поэтами, как П. Хузангай, Н. Васянка, И. Тукташ, М. Уйп. Новым явлением в развитии литературы 20-х гг. было зарождение детской литературы, в которой приняли участие Н.И. Шелеби, М.Д. Трубина. Общим недостатком чувашской литературы этого периода была тяга к бытоописательству, слабость художественной обработки и техники произведений.
В очень непростой обстановке в 20-е гг. происходило становление Чувашского театрального искусства. После образования Чувашской автономной области на первом же заседании ревкома 20 августа 1920 г. было принято постановление: «Учредить в гор. Чебоксарах Чувашский государственный театр». Чувашский театр был переведен из Казани в центр области, куда переехала часть его труппы: И. Максимов-Кошкинский, С. Петров (Горский), И. Шевле, К. Васильев, А. Платонов, Д. Кузьмина, Ф. Дмитриева, О. Ырзем и др. Открытие театра состоялось в феврале 1921 г. К концу 1920—началу 1921 г. в области зародилось и действовало немало театральных коллективов профессиональных и полупрофессиональных. Среди них в Чебоксарах Государственный Чувашский театр, Русская труппа, игравшая на сцене народного дома в Чебоксарах, официально называвшаяся Русским драматическим театром (по другим данным, Чебоксарский областной театр). На станции Канаш был открыт Государственный театр им. Луначарского (по другим документам — им. Октябрьской революции).
В 1922 г. в Чебоксарах на базе любительского коллектива строительных рабочих под руководством И.А. Слободского организовался Русский драматический театр. Для повышения сценического мастерства творческого коллектива Слободской организовал при театре студию. Неоспоримые заслуги И.А. Слободского в становлении профессионализма драматической труппы дали впоследствии повод назвать его основоположником русской драмы в Чувашии.
Наряду с профессиональными и полупрофессиональными театральными труппами во второй половине 1920—весной 1921 г. широкое распространение в волостях получил особый вид политико-агитационной пропаганды — «живые газеты», в выпуски которых обязательной частью входили небольшие пьесы-агитки «на злобу дня». Активно выпускались номера «живых газет» в Цивильске и Ибресях. В Чебоксарах «живая газета» выходила на русском и чувашском языках и называлась «Красное эхо» и «Наша жизнь». В подготовке «живой газеты» участвовали работники Чувашского РОСТА и артисты Государственного Чувашского театра.
Новый курс в экономике крайне отрицательно сказался на состоянии театров. Большинство театральных трупп из-за трудного финансового положения со второй половины 1921 г. прекратили свое существование. Государственный Чувашский театр с мая 1922 г. был переведен на хозрасчет. Характеристика периферийных театров тех лет, данная А.В. Луначарским, как нельзя лучше вскрывает и положение Чувашского театра того периода: «В провинциальных театрах хозрасчет неизбежно означает падение художественно-идеологического уровня... Косные вкусы платящей публики... вынуждают часто эти театры... на постановки антихудожественных пьес». С введением нэпа резко изменился состав зрительного зала. Нравы, вкусы, культурный уровень зрителя, — а это были в основном состоятельные торгаши, — оставляли желать лучшего. В одной из статей Максимов-Кошкинский с болью писал: «Театр пропадает. Основная причина — безденежье. Но и это не главное: если бы в казанский период деятельности театра можно было бы собрать всех чувашей — учащихся, красноармейцев, служащих, их оказалось бы куда больше, чем сейчас в родной Чувашии... Актеры живут тяжело — работают при пустых залах».
Творческое лицо театра того периода имело очень мало общего с тем, каким оно представлялось сразу же после переезда из Казани: некоторые артисты были мобилизованы в армию, другие после снятия театра с государственного содержания вынуждены были в поисках средств к существованию уйти на другую работу. Постоянное ядро труппы состояло только из 6 человек. О подготовке серьезных пьес не могло быть и речи. В 1923—1926 гг. чувашский театр находился на грани развала. Сохранился он благодаря энтузиазму поборников искусства, в числе которых был И.С. Максимов-Кошкинский. С ним связано начало складывания чувашского режиссерского искусства. В 20-е гг. он продолжает пробовать свои силы и как драматург, переделывая известные литературные произведения. Значительной была роль в развитии чувашского театрального искусства Ф.П. Павлова и И.И. Илларионова. Первый участвовал в создании национальной драматургии, написанной им пьесе «Ялта» («В деревне») была суждена долгая сценическая жизнь. Второго современники называли первым чувашским театроведом, который своим личным участием, выступлениями на совещаниях и в печати рьяно боролся за мастерство, художественное творчество актеров и режиссеров, подсказывая пути его дальнейшего развития.
Деятельность чувашского театра со второй половины 20-х гг. тесно связана и с именем актера, режиссера и к этому времени успешно начинающего драматурга П.Н. Осипова. В октябре 1927 г. он переехал из Казани в Чебоксары. Еще в апреле 1926 г. в Чувашском театре он поставил пьесу «Кужар» — одно из лучших своих произведений, вошедших в основной фонд чувашской драматургии. В декабре 1927 г. состоялась премьера его пьесы «Айдар», многие годы не сходившей со сцен Чувашского и Русского театров республики и переведенная на татарский, удмуртский и другие языки.
Самый тяжелый период в истории Чувашского театра пришелся на 1921—1926 гг. С 1928 г. началось восстановление его деятельности. 2 ноября 1927 г. СНК Чувашской АССР принимает специальное постановление «О Чувашском театре», в котором признавалась «целесообразной организация театральной студии». Однако реальных средств правительством не было выделено, и энтузиасты театрального искусства создали «Общество ревнителей чувашской сцены», решив ставить спектакли на общественных началах. В общество вошли 30 человек, среди них П. Осипов, К. Егоров, И. Илларионов, С. Петров-Горский, О. Ырзем, И. Андреев-Шевле, Г. Парне, Ф. Дмитриева. 10 сентября 1928 г. правительство республики принимает новое постановление о Чувашском театре. Им предусматривалось создать в 1928—1929 гг. «Чувашскую передвижную для республики труппу, усилить работу по планомерной подготовке работников сцены из чуваш, командируя их в средние и высшие художественные учебные заведения». И. Шевле поручалось сформировать чувашскую труппу в составе 13 чел. Были утверждены Положение о Чувашском национальном театре и Художественный совет.
В первое десятилетие после Октября практически сформировался новый пласт национального искусства — чувашская профессиональная музыка. Произошло становление национальных композиторов. Одним из первых энтузиастов строительства чувашской музыкальной культуры был Ф.П. Павлов. С образованием автономной области он целиком посвящает себя развитию музыкальной культуры: возглавляет музыкальную секцию областного отдела народного образования, много внимания уделяет разработке теоретических вопросов музыковедения, организации концертного дела, созданию музыкальных произведений, умело опираясь на народные традиции. Ф.П. Павлов принимал личное участие в собрании фольклорных материалов, несколько статей посвятил специально вопросам музыкальной этнографии и фольклористики. В его статьях на музыкальные и обще эстетические темы поднимались актуальные вопросы строительства национальной музыкальной культуры, специального образования, исполнительского мастерства. Любовно собирая и тщательно изучая народное творчество, он создал целый ряд оригинальных музыкальных произведений. В 1924 г. появляется первый сборник песен Ф.П. Павлова «Сарнай», к 10-летней годовщине Октябрьской революции — сборник «Новые песни», в 1928 г. композитором было создано первое произведение чувашской симфонической музыки — «Сарнайпа палнай».
Одновременно с Ф.П. Павловым начал свою музыковедческую и композиторскую деятельность С.М. Максимов. Не стремясь к всеобъемлющему охвату явлений чувашской музыки, он сосредоточил свое внимание в основном на собирании и исследовании народного музыкального творчества. Им были подготовлены сборники народных песен «Чувашские мелодии» в двух выпусках, создан в 1927 г. марш для духового оркестра. В 20-е гг. появляются первые музыкальные опусы В.П. Воробьева. Большой заслугой первых чувашских композиторов явилось то, что они своим творчеством определили главное направление чувашской музыкальной культуры, основывающееся целиком на народном песенном творчестве. К сочинениям чувашских авторов прибавились обработки национальных народных песен композиторами русской школы — Я.В. Прохоровым и Н.И. Аладовым.
Начиная с 20-х гг. в Чувашии разворачивается деятельность музыкально-исполнительских коллективов, учебных заведений музыкального профиля. В 1920 г. при Чувашском центральном педагогическом техникуме возник первый постоянно концертирующий национальный хор под руководством Ф.П. Павлова. В 1924 г. он объединился с хором рабочих и служащих под руководством В.П. Воробьева, и этим был основан Чувашский государственный хор, благодаря деятельности которого музыкальное искусство Чувашии становится доступным массовой аудитории всей республики, а также слушателям за пределами автономии. Летом 1929 г. состоялась концертная экскурсия Чувашского государственного хора в Москву: он выступил в Центральном парке культуры и отдыха, Большом театре, на радио. Газета «Правда» по этому поводу писала: «Чувашский государственный хор показал замечательные по звучности и необычной мелодике чувашские песни».
В 1920 г. в Чувашии организуется первая музыкальная школа, открываются музыкальные классы в Ядрине и Цивильске, т.е. на государственной основе берет начало музыкальное образование европейского типа. С 1929 г. началась подготовка национальных музыкальных кадров в музыкальном техникуме.
В 20-е гг. произошло оформление чувашского музыкального искусства в форме национальной школы профессиональной музыки. Поддерживаемая энтузиазмом его лидеров и поощряемая государством, она быстро занимает центральное место среди всех остальных форм музыкальной культуры Чувашии. Другие же формы музыки, которые не признаются актуальными для нового общественного устройства (аутентичное фольклорное исполнительство и, особенно, церковное пение) теряют свою роль, заметно ослабевают по масштабам распространения. Главное направление в профессиональной музыке — песенное творчество, вокальные жанры, представленные в основном произведениями для хорового исполнения: обработанные хороводные, посиделоч-ные, гостевые, свадебные, лирические песни. Хоровое пение становится национальной исполнительской школой, на его возможности и ориентируются чувашские композиторы. Ростком инструментальных жанров, пока еще слабым, явились марши для духовых оркестров. В этом сказались как односторонность, ограниченность популярных в тот период теорий Российской ассоциации пролетарских музыкантов, игнорировавших классическое наследие, отказывавшихся от создания произведений камерной и симфонической музыки, так и слабость национальной композиторской школы, а также отсутствие исполнительских коллективов соответствующего уровня. Только Ф.П. Павлов опережает время, создавая фантазию для симфонического оркестра («Сарнайпа палнай», 1928 г.). В это же десятилетие определилась, а потом стала основным направлением в содержании музыкальных произведений «революционная и советская тематика», что отражало стремление правящей партии использовать все средства для «коммунистического воспитания трудящихся». Результатом этой политики стало рождение особой «агитмузыки», частным явлением которой было возникновение музыки массовых шествий с революционными песнями.
Предоставление автономии — самоуправления — дало толчок формированию профессионального изобразительного искусства чувашского народа. Активное участие в организации художественной жизни Чувашии приняли первые чувашские художники-профессионалы: воспитанники Казанской художественной школы М.С. Спиридонов, Н.К. Сверчков, В.Д. Воронов, И.С. Максимов-Кошкинский, Г.С. Спиридонов, И.В. Ведянин, воспитанник Московского Строгановского училища Ф.С. Быков. Еще в марте 1920 г., когда решался вопрос об образовании автономии Чувашии, М.С. Спиридонов и Н.К. Сверчков подали докладную записку с предложением организовать «коллегию художников, которая явится центральным учреждением и руководящим началом художественной жизни нации». Поэтому, когда в сентябре этого же года при отделе народного образования в соответствии с постановлением Наркомпроса РСФСР была организована изосекция, руководить ею пригласили М.С. Спиридонова (членами секции стали П.Е. Мартенс, Г.Д. Данилов, И.С. Максимов-Кошкинский, К.М. Васильев, В.Д. Нефедьев, Г.В. Поляков, Л.И. Полякова). Секции поручалось ведать всеми делами по изобразительному искусству в автономии. Заметную роль в развитии живописи стал играть и художественный отдел Чувашского краеведческого музея, открытого в Чебоксарах в 1921 г.
Пионером живописи в Чувашской автономии был М.С. Спиридонов, выпускник Казанской художественной школы и Высшего художественного училища при императорской Академии художеств. Выходец из крестьянской семьи, он получил профессиональное образование благодаря незаурядным природным данным и горячему желанию учиться. С первых самостоятельных шагов художник выступил как певец родного края. Жизнь народа становится неисчерпаемым источником его творческого вдохновения. Реализм и демократическая направленность первых произведений Спиридонова были своеобразным камертоном, по которому настраивали свое творчество начинавшие чувашские художники Ф.Л. Лаврентьев, Г.Д. Данилов, В.З. Мочалов, В.Д. Нефедьев, К.М. Васильев. С полным основанием можно утверждать, что М.С. Спиридонов заложил основы чувашского профессионального изобразительного искусства, привнеся в нее лучшие традиции русской реалистической живописи.
Изображая прошлое, художник обратился и к сюжетам из новой жизни. Убедительно раскрывает массовый культурный подъем его картина «В избе-читальне». Персонажи в ней, в отличие от более ранних произведений, наделены индивидуальными характерами, психологическая завязка здесь — главное для автора, ибо он стремится передать внутреннюю общность людей, тянущихся к культуре, к знаниям. Начав с воспроизведения внешней стороны явлений, в процессе работы живописец все глубже проникает в суть жизни своего народа. Работа над портретом «Девушка в тухъе» (1926 г.) способствовала осознанию художником важности отбора характерных деталей. В полной мере это проявилось уже в следующем его произведении — «Пузырист» (1927), изображающем чуваша, играющего на народном музыкальном инструменте.
Одновременно со Спиридоновым начал свою творческую деятельность Н.К. Сверчков, также выпускник Казанской художественной школы и училища при императорской Академии художеств. В 1921 г. он уезжает на Урал, работает в Сибири и на Алтае, но не порывает связи с отчим краем — обращается к сюжетам из жизни родного народа: «Чуваши в Сибири в голодный год», «Проводы на империалистическую войну», «Умыкание невесты» и др.
Иным образом происходило становление художника Ю.А. Зайцева. С 14 лет он начал работать мальчиком у иконописца, в возрасте 25 лет уехал из Чувашии в Москву. Систематического образования он так и не получил, но занимался в студиях разных художников. Возвратившись в Чебоксары в 1928 г., Зайцев активно включается в работу редакции журнала «Сунтал» и газеты «Канаш». С этого же времени начинает углубленно изучать народное творчество: орнамент, вышивку, ткачество, резьбу, собирает богатый материал и на его основе создает живописные произведения на чувашские темы: «Женщина в хушпу», «Пузыристы на свадьбе», «Леший».
В 20-е гг. в советском изобразительном искусстве доминирующим направлением стало реалистическое, представленное крупнейшим объединением художников — Ассоциацией художников революционной России (АХРР), опиравшейся на достижения передвижников и во многом расходившейся с эстетикой авангардистов. Суть эстетики АХРР была выражена в такой платформе: «Наш гражданский долг перед человечеством — художественно документально запечатлеть величайший момент истории в его революционном порыве. Мы изобразим сегодняшний день: быт Красной Армии, быт рабочих и крестьян, деятелей революции и героев труда. Мы дадим действительную картину событий, а не абстрактные измышления, дискредитирующие нашу революцию... Содержание в искусстве мы считаем признаком истинности художественного произведения...» С самого начала художники Чувашии в изо секции придерживались тех позиций и принципов, которые оказались близки к основам деятельности АХРР, организовавшегося в мае 1922 г. и открыто провозгласившего свою солидарность с политикой Коммунистической партии и советского правительства. 19 февраля 1926 г. и в Чебоксарах был организован филиал АХРР, которым некоторое время руководил П.Е. Мартенс. Затем его сменил М.С. Спиридонов, остававшийся председателем этой организации в течение всего срока ее существования. В те годы в Чувашии иных художественных организаций не было. Не было и борьбы между художниками по вопросам искусства или за лидерство. Филиал выполнял в республике все работы по развитию изобразительного искусства и художественного образования. Своей деятельностью он способствовал развитию реалистической традиции национальной профессиональной живописи.
Важное значение в творческом росте чувашских художников имела первая художественная выставка, которая открылась 6 ноября 1927 г. Экспозиция состояла из 87 работ 10 авторов. И хотя в большинстве произведений превалировало этнографическое бытописание, выставка имела не только познавательное, но и известное эстетическое значение, ибо, как подчеркивали выступавшие на ее обсуждении, «она в течение целого месяца была школой, в которой шло не только воспитание чувств, но и давалось и разъяснялось понимание красоты». Знаменательным событием в жизни чувашских художников стало участие в ноябре 1927 г. на всесоюзной выставке АХРР «Искусство народов России», где были представлены лучшие произведения чувашского изобразительного искусства того времени: «Чувашская школа», «Толчение сукна» и «В избе-читальне» М.С. Спиридонова, «Сбор податей» В. Нефедьева, «Маки» В. Лаврентьева. Работы Ю. Зайцева экспонировались на выставке художников-футуристов.
Зачинателем профессионального искусства ваяния в Чувашии можно считать Г.С. Спиридонова. В 1921 г. по его совместному с М.С. Спиридоновым проекту к первомайским торжествам в Чебоксарах был установлен памятник Степану Разину — первый образец чувашской монументальной скульптуры.
В начале 1920 г. вернулся на родину Ф.С. Быков — один из видных советских граверов тех лет. Мастер старшего поколения, тесно связанный с лучшими традициями дореволюционной графики, он виртуозно владел ксилографией. Начало развития театрально-декоративного искусства в Чувашии связано с творчеством К.М. Васильева. Ведущим карикатуристом 1920-х был В.А. Филиппов, работавший в журнале «Капкан», иллюстрировавший его гравюрами на линолеуме, с характерными для них обобщенностью, силуэтностью и лаконизмом рисунка.
20-е гг. — время зарождения и расцвета чувашского киноискусства. Зачинателем национальной кинематографии стал И.С. Максимов-Кошкинский. В 1926 г. на киностудии «Севзапкино» вместе с ленинградским режиссером П. Петровым-Бытовым он поставил первый чувашский фильм «Волжские бунтари», повествовавший об Исмелевском восстании 1906 г. Второй фильм — «Сарпиге» (1927) — утвердил право и возможности творить чувашской кинематографии, оформившейся в 1927 г. — одной из первых среди автономных республик — в официальную организацию «Чувашкино». В ближайшие два года были сняты еще 3 художественные картины: «Черный столб» (1928), «Вихрь на Волге» (1928), «Апайка» (1929) — и два документальных фильма: «Страна Чувашская» (1927), «60 лет чувашской грамоте» (1928).
Особое место в истории чувашского кино принадлежит Тани Юн — известной чувашской актрисе Т.С. Бурашниковой (Максимовой-Кошкинской). Она сыграла главные женские роли в первых художественных фильмах. Благодаря развитию киносети чувашское кино имело возможность собирать массовую аудиторию. В 1926 г. впервые в республику поступило 4 комплекта передвижной киноаппаратуры типа ГОЗ. Через год киносеть уже насчитывала 3 стационарных кинотеатра (в Чебоксарах, Алатыре, Мариинском Посаде) и 10 передвижек. В 1928 г. были открыты кинотеатры в Ядрине, Цивильске, Канаше и Порецком. Число кинопередвижек увеличилось до 25.
С получением Чувашией статуса автономного образования встала задача создания архитектурного облика столицы — города Чебоксар, призванного удовлетворять требованиям как административного, так и культурного центра автономии: потребовалось строительство административных и общественных сооружений, конструирование площадей, улиц, парков. Началом решения проблемы стало наименование центральной площади города Красной площадью как символа революции и советской государственности. С появлением площади с революционным названием возникла необходимость возведения на ней строения типа триумфальной арки, где могли бы собираться люди во время митингов и демонстраций. Строение носило несколько названий: «Триумфальные ворота», «Триумфальная арка», «Ворота Октября», «Красные ворота» (автор проекта неизвестен ). В создании триумфальной арки проявилось стремление к большим формам, монументальному виду искусства.
После кончины В.И. Ленина чувашское правительство приняло решение соорудить в Чебоксарах мавзолей Ленина (имитацию) на Красной площади. Однако сооружению не суждено было стать памятником зодчества. Главенствующей в нем оказалась не красота, а идеология. К тому же в этом устройстве проявилась тенденция к подражанию, которая привела к отказу от использования национальных традиций.
Развитие гражданского строительства в городе привело к появлению нового типа жилья. Для интеллигенции, служащих и рабочих строятся комфортные по тем временам дома. По планировке они были для 4-х, 6-ти, 8-ми семей, расчлененные на комнаты-квартиры. Художественность в строительстве домов нового типа выразилась в оформлении фронтонов люкарной, дверей и больших окон наличниками. Наиболее благоприятные условия для проявления художественности создавались в те годы больше всего в малых формах деревянной архитектуры. Оформление водопроводных будок, газетных киосков, осветителей, павильонов превращалось порой в настоящее искусство. С большим мастерством, например, устраивались и любовно оформлялись дома, внутри которых помещались колонки — источники питьевой воды. Размещались эти дома на открытом месте, гармонируя в объемно-пространственном сочетании с большими зданиями. Градостроительство первого десятилетия существования чувашской автономии ставило перед собой немало интересных задач. Появляется новый тип жилья, намечаются некоторые стилевые направления, особенно в деревянном зодчестве. Однако создавать произведения архитектуры в полном смысле этого понятия молодая республика не была еще в состоянии.
Первое десятилетие после образования автономии было весьма плодотворным в культурном строительстве Чувашии: активно формировались профессиональные национальные литература и искусство, существовали различные течения в культурной жизни, большевистская власть пока еще оставляла культуре некоторую свободу развития, хотя идеологическое давление постепенно возрастало, захватывая в той или иной мере все области творчества. С точки зрения культуры нэп представлял собой сложный период, где переплетались творческий подъем и плюрализм и, с другой стороны, шел переход от плюралистического разномыслия к так называемой «советской культуре» — «едино-мыслящей» и управляемой «сверху».