Преобразование автономной области в республику. Национальное развитие
На первых порах после установления автономии проводилась детализация границ Чувашской автономной области с сопредельными регионами. К примеру, в 1921 г. из состава Татарской АССР в Чувашскую АО было принято 64 селения (в результате чего был образован Батыревский уезд, четвертый по счету). А из области Татарстану было передано 17 татарских селений. В Марийскую АО в 1923 г. перешло 69 селений, в 1925 г. — 12. Была уточнена граница с Нижегородской губернией.
В период с 1920 по 1924 г. руководители области провели серьезную политико-организационную работу по преобразованию области в республику с условием почти двойного расширения ее площади путем присоединения районов компактного проживания чувашей в Ульяновской (включая г. Ульяновск, как будущую столицу), Самарской (Мелекесский уезд) губерниях, Татарской АССР (часть Буинского кантона) и Нижегородской губернии (часть Васильсурского уезда). Площадь планируемой республики должна была составить 37 тыс. кв. км, население — около 1,5 млн. человек, в том числе чувашское — 51% (от всех чувашей страны — 70%).
Но этот проект, представленный во ВЦИК в 1924 г., был отклонен. Взамен постановлением ВЦИК от 21 апреля 1925 г. Чувашская автономная область была преобразована в автономную советскую социалистическую республику в существовавших границах. А 20 июня 1925 г. ВЦИК принял постановление «О расширении границ Автономной Чувашской ССР», согласно которому к республике были присоединены г. Алатырь и три волости Алатырского уезда Симбирской губернии с исключительно русским и мордовским населением: Алатырская, Порецкая и Кувакинская. Площадь новой республики составила 18,3 тыс. кв. км (в 1920 г. — 11,6 тыс. кв. км), численность населения по переписи 1926 г. — более 890 тыс. человек: чувашское — 74,6%, русское — 20%, татарское — 2,5%, мордовское — 2,7%. Основной частью населения Чувашской АССР являлись крестьяне и кустари — 92%, а рабочий класс составлял всего 2,4%, население городов и городских поселений — 5,1%. В итоге в Чувашской АССР оказалось лишь около 60% всех чувашей страны. Таким образом, в историко-культурном и этнографическом плане был реализован далеко не оптимальный вариант национально-территориальной автономии чувашского этноса. В связи с преобразованием автономной области в республику сформировалась новая структура государственной власти и управления. Высшим органом власти провозглашались съезд Советов и избранный им Центральный исполнительный комитет. Под ведением ЦИК учреждался общереспубликанский исполнительный и распорядительный орган государственного управления — Совет Народных Комиссаров. Для руководства отдельными отраслями управления были учреждены народные комиссариаты, в которые переименовывались существовавшие до них областные отделы. Согласно Постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 15 июня 1925 г. «О государственном устройстве Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики» Народные комиссариаты внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, земледелия и социального обеспечения были автономны в своих действиях и ответственны перед СНК и ЦИК Чувашской АССР и ВЦИК.
Преобразование Чувашской автономной области в республику имело большое значение. Усилилась возможность для значительного расширения ее самостоятельности в подготовке и решении местных вопросов и связанных с самобытностью этноса. Республика получила собственные органы власти, право на свою Конституцию и разработку других государственных актов по вопросам внутренней жизни Чувашии. Первая Конституция Чувашской АССР, принятая 31 января 1926 г. (но не прошедшая утверждения ВЦИК), наряду с общими принципами общественного и государственного устройства предусматривала национально-специфические моменты. Ст. 1 провозглашала, что республика свободно и добровольно входит в состав РСФСР на началах федерации. Последующие статьи исходили из этого принципа. Конституция предусматривала широкую компетенцию республики во всех областях общественной жизни, осуществление государственной власти на автономных началах через свои высшие органы власти. Она декларировала, что государственными языками на территории республики являются чувашский и русский. Национальным меньшинствам обеспечивалось право обучения на родном языке в школе и предоставлялось право пользования им в государственных и общественных учреждениях и организациях. Провозглашение этих прав было большим достижением в области национальной политики Советского государства.
В рамках национально-государственного строительства Чувашской автономии в 20-е гг. было положено начало и активно проводилась политика реализации чувашского языка (РЧЯ) и коренизации государственного аппарата. Политика РЧЯ была направлена на повышение роли чувашского языка в общественно-политической жизни, придание ему фактического статуса государственного. На практике решение этой задачи означало перевод делопроизводства во всех уровнях государственного аппарата на чувашский язык. В январе 1922 г. чувашский областной исполком Советов принял «Обязательное постановление о реализации чувашского языка в пределах области». Принятие данного постановления стало отправным моментом для организации работы партийно-государственного аппарата в данном направлении. В марте 1922 г. утверждается Положение о статусе чувашского языка в пределах автономной области. Согласно ему все официальные деловые бумаги, составленные на чувашском языке и исходящие как от государственных учреждений, предприятий, так и частных лиц, обладали такой же юридической силой, что и документы на русском языке. Принимается постановление о введении во всех народных судах судоговорения и судопроизводства на чувашском языке.
В области были открыты курсы по обучению чувашскому языку и подготовке квалифицированных работников административно-канцелярской службы, приобретены пишущие машинки с чувашским шрифтом. В сжатые сроки разработали канцелярскую терминологию на чувашском языке и подготовили образцы текстов деловых бумаг. Для контроля за выполнением постановления о РЧЯ в феврале 1922 г. была образована областная Комиссия по реализации чувашского языка, аналогичные комиссии создавались в уездах. Несмотря на принимаемые усилия, все же задача-максимум — перевод делопроизводства на чувашский язык во всех звеньях государственного аппарата – решалась с трудом. К концу 1925 г. только 25% волостных исполкомов Советов вели свое делопроизводство на чувашском языке.
Политика коренизации предусматривала вовлечение в государственный аппарат национальных кадров, их ускоренную подготовку. С 1923 г. постепенно увеличивается национальный состав работников центральных учреждений области. К середине 20-х гг. процесс коренизации охватил практически все звенья государственной власти и управления, и к осени 1925 г. в целом по республике доля чувашей-служащих составила 58,5%. В социальной структуре этноса стала формироваться национальная административно-управленческая группа.
Примечательной особенностью национальной политики 20-х гг. было то, что серьезное внимание уделялось поддержке и развитию чувашской диаспоры. Постановка и обсуждение вопросов национального развития чувашей характеризовались тем, что имелся в виду, как правило, весь народ в целом, а не только население автономии. Об этом свидетельствовали и названия многочисленных в тот период «всечувашских», «общечувашских», «всероссийских чувашских» конференций, съездов, собраний. С 1920 по 1925 г. — со времени образования Чувашской автономной области и до преобразования ее в республику — интересы чувашей, оказавшихся вне территории автономии, учитывались в ходе проекта образования Чувашской АССР. В частности, предусматривалась организация на левобережье Волги — на территории Татарской АССР — чувашского анклавного Сунчелеевского района (идея осталась нереализованной).
Чувашская диаспора имела солидную сеть национальных учебных заведений: педучилища — Белебеевское в Башкирии, Подбельское в Куйбышевской области, Аксубаевское в Татарии. В Казани, Уфе, Симбирске работали чувашские педтехникумы, которые являлись в те годы, по существу, универсальными учебными заведениями, были ориентированы на подготовку кадров для диаспоры. В казанских вузах изучали и преподавали историю и этнографию чувашского народа. В Казанском педагогическом институте функционировало чувашское отделение. В Самаре и Казани выпускались чувашские газеты. Для чувашских читателей всех районов СССР в Москве выпускалась на чувашском языке газета «Коммунар». В вузах и техникумах страны (главным образом Москвы и Ленинграда) активно и в плановом порядке проводилась подготовка чувашских национальных кадров.
Многообещающим прорывом в решении специфических проблем чувашской диаспоры было образование в ряде регионов страны чувашских национальных административно-территориальных единиц. В частности, в Башкирии было создано два чувашских национальных района, в Ульяновской области образована чувашская волость. В Татарской АССР насчитывался в эти годы 91 чувашский национальный сельский Совет, Сибири — 16, Башкирии — 36, Саратовской области — 3, Казахстане — 2. Вместе с тем нельзя не отметить, что после преобразования автономной области в республику внимание ее властных органов к проблемам чувашской диаспоры заметно ослабевает. Руководство начинает все больше замыкаться на проблемах национального развития лишь той части чувашского народа, которая населяла территорию республики.
В самой Чувашии осуществлялись особые меры государственной заботы и поддержки по отношению к нетитульным этносам автономии, или, как тогда говорили, национальным меньшинствам (к ним официально относили татар и мордву). Во второй половине 20-х гг. действовала специальная организационная структура — подотдел национальных меньшинств агитационно-пропагандистского отдела областного комитета ВКП(б), проводивший координацию работы партийно-государственного аппарата в этом направлении. Под его эгидой с ноября 1925 г. по весну 1929 г. было проведено не меньше 15 совещаний партийных, советских работников и работников образования и культуры, которые посвящались вопросам социально-экономического и культурного развития татар и мордвы Чувашии. Ведущее место в работе среди татар и мордвы отводилось повышению их образовательного уровня. Так, сеть татарских школ I ступени в 1924—1928 гг. расширилась с 16 до 20, мордовских — с 5 до 15. Осенью 1926 г. была открыта первая татарская школа повышенного типа — школа-восьмилетка в с. Шихирданы Батыревского уезда. С 1928 г. стала действовать мордовская школа повышенного типа — школа крестьянской молодежи в с. Анастасово Порецкого района.
Необходимые меры принимались по подготовке национальных кадров. В ноябре 1925 г. в целях планомерной подготовки преподавателей для мордовских школ Алатырский педагогический техникум был преобразован в Мордовский педтехникум. Подготовка учителей для татарских школ стала целенаправленной с 1927 г., когда правительством республики была достигнута договоренность о закреплении на постоянной основе в Нижегородском татарском педтехникуме и Татарском рабфаке г. Казани мест для татар-абитуриентов из Чувашии. В 1926 г. было открыто татарское отделение при Чебоксарской совпартшколе. При поступлении в техникумы республики и Чувашский рабфак татарская и мордовская молодежь имела узаконенные льготы.
Стремление принять во внимание интересы нетитульного населения проявилось и в административно-территориальной реформе — районировании, проведенной осенью 1927 г. Вместо четырехзвенной системы — сельсовет, волость, уезд и центральные органы – вводилась трехзвенная: сельсовет, район, центральные органы. В основу реформы было положено выделение района как целостной, экономически самостоятельной единицы, способной организовать свое хозяйство, построить бюджет, обеспечить более полный хозяйственный и культурный охват своей территории, чего не могли дать волисполкомы из-за слабости аппарата и уездные исполкомы — из-за обширности обслуживаемой территории. Теперь райисполкомы получили права уездных исполкомов, а к сельсоветам отошла большая часть функций, выполняемых волисполкомами. В результате районирования в Чувашской АССР вместо 5 уездов и 55 волостей было образовано 17 районов. Общее количество сельских Советов сократилось с 1167 до 812: 661 чувашский, 87 русских, 15 татарских, 11 мордовских, 38 — со смешанным населением.
В 20-е гг. демократизм в национальной сфере проявлялся и в том, что действовала широкая сеть чувашских представительств при центральных учреждениях и организациях в Москве. Она включала Чувашское представительство при Президиуме ВЦИК, учрежденное в ноябре 1923 г. вместо представительства при Народном комиссариате по делам национальностей. В нее входили чувашские секции при агитационно-пропагандистских отделах ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ, чувашские отделы Наркомпроса РСФСР и Центрального издательства народов Востока, чувашские секции при Всесоюзной и Всероссийской ассоциациях пролетарских писателей. Своей деятельностью они способствовали укреплению социально-экономического потенциала автономии, подготовки для нее национальных кадров.
Партия, Советы и общественные организации
С начала 20-х гг. и введения нэпа начался новый этап развития советской политической системы. Нэп сопровождался не только либерализацией хозяйственной жизни, но и шагами в направлении демократизации страны, которая, правда, носила еще более ограниченный характер, чем изменения в экономике. Среди них можно назвать попытки «оживления Советов», восстановления демократических начал в деятельности общественных организаций. Однако все эти действия были непоследовательными, противоречивыми и не затрагивали основ советской политической системы — монополии Коммунистической партии на власть. Именно в 20-е гг. партия окончательно превратилась в особый социальный и политический организм, тогда же страна сделала последний шаг на путях превращения в однопартийную диктатуру, после того как в начале 20-х гг. запретили деятельность всех других партий.
Чувашская областная партийная организация оформилась в октябре 1920 г. на I областной конференции РКП(б). На 1 февраля 1921 г. в ее рядах состояло 1256 членов и кандидатов в члены РКП(б). Число коммунистов с дореволюционным стажем не превышало двух десятков человек. По социальному составу большинство составляли крестьяне и кустари — 72,7%, рабочих было только 9,3%, служащие — 18%, в то время как в целом по РКП(б) крестьян было 28%, рабочих — 42% и служащих — 30%. Крайне низким был образовательный уровень партийцев. По состоянию на 1 мая 1921 г. лишь 1,2% имели высшее образование и 12,8% среднее. В городских партийных организациях число грамотных коммунистов доходило до 20%, а в сельских ячейках наблюдалась почти сплошная неграмотность. Все это свидетельствовало о крайней слабости «авангарда» общества, призванного осуществлять «диктатуру пролетариата».
В интересах укрепления партийной организации области с марта по октябрь 1921 г. из рядов Красной Армии и из организаций РКП(б) Башкирской и Татарской АССР, Нижегородской, Самарской, Саратовской, Томской и некоторых других губерний в распоряжение Чувашского обкома прибыло 150 коммунистов и беспартийных. Они были расставлены по важнейшим звеньям партийных и советских органов. В целях решения проблемы кадров партийно-государственного аппарата в ноябре 1920 г. в Чебоксарах была открыта областная совпартшкола. В 1921 г. состоялся ее первый выпуск в количестве 168 человек. В эти же годы национальные кадры для партийно-государственного аппарата Чувашии начали готовить некоторые специальные вузы — Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова, Коммунистический университет трудящихся Востока, Татарский комвуз.
В сентябре 1921 г. в партийных организациях области, как и по всей стране, прошла широкомасштабная чистка (всего было исключено 275 чел.). Ее задачами были сохранение идеологического пуризма, избавление партийных рядов от «неустойчивых элементов», которые снижали ее имидж «передового революционного авангарда пролетариата». Не раз проводившиеся в 20-е гг. «партийные чистки», призванные «оздоровить» партию, предохранить ее от бюрократического «перерождения», в конечном счете не достигали цели.
Сущность процессов, происходивших в тот период в партии, невозможно понять без анализа такого явления, как образование номенклатуры: назначение и перемещение, в противовес принципу выборности, кадров партийно-государственного аппарата по воле партийных верхов. Номенклатурный принцип управления стал «становым хребтом» советской государственности. В Чувашии оформление номенклатуры произошло во второй половине 20-х гг. К середине 20-х удалось достигнуть стабилизации руководящих кадров партийно-государственного аппарата. С 1921 по 1926 гг. состояние областной партийной организации характеризовалось перманентными внутрипартийными склоками, узкоперсональной борьбой за место ответственного секретаря обкома. На этой почве после каждой партийной конференции выдвигался новый руководитель обкома партии. И мало кто из них оставался им более 1 года. Вот как чередовались секретари обкома с первых дней его функционирования до сентября 1926 г.: Д.С. Эльмень проработал 5 месяцев, Г.С. Савандеев — неполные 8 месяцев, А.Т. Ласточкин — менее 5, Г.М. Михайлов — неполные 7, Д.С. Эльмень во второй раз около 18 месяцев, М.Т. Томасов — 17, В.А. Алексеев — 6, Г.М. Михайлов во второй раз — менее 1, В.А. Алексеев еще раз — 3 месяца. В конце 1926 г. ответственным секретарем обкома ВКП(б) стал прибывший из Самары уроженец Чувашии С.П. Петров, занимавший эту должность более 10 лет. Тяготевший к администрированию, к закулисным интригам и маневрам, он оказался в струе с теми процессами, которые тогда происходили в партии: превращением ее в государственную структуру, бюрократизацией.
Быстро росла численность ВКП(б). По данным партийной переписи 1927 г., в Чувашской областной организации ВКП(б) состоял 1251 член и 1212 кандидатов. Рабочих среди них было 18,5%, крестьян — 48,1%, ремесленников и кустарей — 0,3%, прочих — 0,7%, служащих — 32,4%. Таким образом, партия быстро заполнялась новым чиновничеством, врастая в государственный аппарат. Получение партийного билета становилось основным способом восхождения по социальной лестнице, получения хорошей должности. Это приводило к заполнению партии различными проходимцами и карьеристами. В информотчете областного комитета ВКП(б) о своей деятельности за период с 1 января по 1 июня 1927 г. для ЦК партии отмечалась широкая распространенность «болезненных явлений» в партийных ячейках: пьянство, растраты и должностные преступления, «некоммунистические поступки», уголовщина и связь с «чуждыми элементами». Приводились такие факты... В 1926 г. областной контрольной комиссией ВКП(б) по этим нарушениям было рассмотрено дел на 208 партийцев, за 1 полугодие 1927 г. – на 100 чел. (и это — данные лишь по Чебоксарскому уездному комитету ВКП(б)).
Неизбежным следствием бюрократизации и превращения Компартии в государственную структуру было свертывание внутрипартийной демократии. К тому же нэп разлагающе подействовал на партийцев. Отражением недовольства этими процессами стали острые дискуссии и внутрипартийная борьба на всем протяжении 20-х гг., выразившиеся в появлении так называемой «рабочей оппозиции», платформы «демократического централизма», «нового курса Троцкого», «новой оппозиции», «объединенной оппозиции». Чувашскую областную организацию ВКП(б) эти дискуссии, в силу низкого образовательного уровня и слабой теоретической подготовленности ее членов, мало затронули и проявились лишь в городских организациях. Их инициаторами были направленные на учебу в столичные вузы студенты-партийцы. Самой масштабной была дискуссия о партстроительстве, развернувшаяся в конце 1923 — начале 1924 г. в связи с «новым курсом», выдвинутым Л.Д. Троцким. Тогда сторонники Троцкого нашлись во всех городских партийных организациях за исключением Ядринской, но решающего влияния за ними не было. Они критиковали партийный аппарат, требовали обновить его на 25—50%, выступали за допущение фракций в партии.
Учитывая антибюрократические настроения в партии, аппарат пошел им навстречу, включив в лозунги политических кампаний «развитие рабочей демократии», «изживание бюрократизма и назначенства», обновление партийных комитетов, «снятие с постов зажимщиков критики» и т.д. Выступление всех последующих группировок и оппозиций в ВКП(б) больше такого резонанса в партийной организации Чувашии не имели. Областной партийный комитет строго следовал в фарватере курса сталинского ЦК.
В 20-е гг. в результате превращения партии в государственную структуру исчезла двойственность политической системы, сохранявшаяся в годы Гражданской войны. Это была уже не партия—государство, а партийное государство, так как партийный аппарат «поглотил» государство и сам стал структурой власти. Новая политическая система представляла собой жестко централизованную структуру, каркас которой являл иерархию партийных комитетов. Выстроенные по такому же типу иерархические структуры советских, профсоюзных, комсомольских и других органов повсеместно копировали организацию партийных комитетов, находились под их непосредственным надзором.
Прежде всего демократическая тенденция нэповского периода дала о себе знать в сфере государственного строительства – в политике «оживления Советов». Положение, в котором оказалась советская представительная система к началу нэпа, было глубоко кризисным: непопулярность Советов среди населения, их организационная слабость, неспособность оказывать серьезное влияние на социально-экономические процессы в городе и деревне. В них царил казенно-бюрократический стиль руководства, администрирование. В свою очередь партийные комитеты откровенно командовали советскими органами, ставили у руля руководства угодных им людей. Требование «оживления Советов» предполагало в первую очередь преодоление наследия времен «военного коммунизма». Этой цели служили меры по организационно-политическому укреплению Советов. Среди них принятие ВЦИК в 1921—1922 гг. ряда нормативных актов, более четко определивших права и обязанности Советов на местах. Таковыми стали положения о Советах губернских, уездных городов и поселков городского типа, о губернских, уездных и волостных съездах Советов и их исполнительских комитетах, о сельских Советах. В феврале 1921 г. Президиум ВЦИК принял постановление «О регулярных перевыборах Советов и о созыве в установленные сроки съездов Советов». Изданная в августе 1922 г. новая инструкция ВЦИК «О перевыборах городских и сельских Советов и о созыве волостных, уездных и губернских съездов Советов» устанавливала единые сроки начала и окончания выборов по РСФСР.
Важное значение имели меры по укреплению материально-финансового положения низовых Советов. В Чувашии с 1 октября 1924 г. вводился волостной бюджет, что создавало возможность для развертывания хозяйственно-культурной деятельности волостных исполкомов Советов.
Новая кампания по «оживлению Советов» начала развертываться с 1925 г., после решений октябрьского 1924 г. пленума ЦК РКП(б). Основной упор в ней был сделан на демократизацию представительных органов: большее вовлечение в них беспартийных крестьян и рабочих, создание вокруг Советов так называемого «беспартийного актива», изжитие бюрократизма в работе советских органов. Было выдвинуто требование о разделении функций партийных и советских органов. В рамках этой политики со второй половины 20-х гг. была продолжена практика расширения прав и обязанностей Советов, укрепления их материально-финансовой базы. В частности, в Чувашии в 1927 г. расширились права и обязанности сельских Советов. К ним перешли местные земельные дела и вопросы, связанные с развитием сельскохозяйственного производства. Позитивное значение имело введение бюджетов в наиболее крупных сельских Советах, организация исполкомов во всех сельсоветах с населением не менее 1 тыс. чел. Комплекс мер по расширению прав и обязанностей был проведен в феврале 1928 г. и в отношении городских Советов.
Одним из главных способов «оживления Советов» рассматривалось активное участие граждан в их перевыборах. Избирательные кампании первой половины 20-х гг. показывали низкую активность электората. Так, в перевыборах Советов Чувашии в 1923 г. участвовало 35,8% избирателей, в 1924 г. — 31,6%. Согласно резолюции октябрьского пленума ЦК РКП(б) 1924 г. было решено в конце 1925— начале 1926 г. провести в стране широкую и открытую избирательную кампанию. В Чувашии она прошла в ноябре 1925—январе 1926 г. Ей предшествовала демократизация избирательной процедуры, сократилось количество лиц, лишенных избирательных прав: процент лишенцев уменьшился с 1,5% в 1924 г. до 0,9% в 1926 г. В этих выборах произошел существенный рост активности электората: в сельской местности Чувашии в них участвовало 41,5% избирателей. Крестьяне были привлечены лучшей организацией выборов, стремлением изжить наследие «военного коммунизма», равным на тот момент интересам основной массы деревни. Перевыборы дали возможность снять перенасыщенность низовых Советов партийцами. Доля коммунистов в составе сельских советских органов сократилась с 2,9% в 1924, до 2,1% в 1926 г., комсомольцев — с 3,8% до 3,4%, беспартийных, напротив, увеличилось с 93,3% до 94,5%. Однако в долгосрочном плане курс на демократизацию советской системы не был выдержан. Уже со второй половины 1926 г. проявились признаки свертывания демократического процесса, которые дали знать о себе во время перевыборов Советов, прошедших в январе—апреле 1927 г. В них вновь выявилось стремление к административным методам управления избирательным процессом, связанным прежде всего с увеличением количества пораженных в правах. В этой кампании резко увеличилось число лишенцев: в городах РСФСР с 4,5% в 1926 г. до 7,7%, на селе — с 1,1% до 3,3%, в Чувашии в целом — с 0,9% до 4,7%. Уменьшилось представительство беспартийных: в составе сельских Советов РСФСР с 89,9% в 1926 г. до 87,1% в 1927 г., в Чувашии — с 94,5% до 93,4%. Начавшееся свертывание демократизации было следствием того, что правящая партия оказалась неготовой управлять в условиях сужения практики администрирования, возрастающей политической активности и самостоятельности населения. К тому же лидеры ВКП(б) были напуганы тем, что многие кандидатуры из числа партийцев в перевыборах Советов 1925—1926 гг. не получили поддержки избирателей. Но все же до конца 20-х гг., пока продолжался нэп, сохранялся на повестке политической жизни страны и лозунг «оживления Советов».
Условия нэпа и мирного времени потребовали перестройки правоохранительных органов на основе укрепления законности в их деятельности. Чрезвычайные комиссии были реорганизованы в Главные политические управления, изданы Уголовный и Гражданский кодексы. В январе 1923 г. областной Ревтрибунал был ликвидирован и создан областной суд. В январе же введено новое Положение о судоустройстве. Были образованы органы прокуратуры и адвокатуры.
Существенные перемены происходят и в общественных организациях. Иначе, чем в предшествующие годы, решается проблема преобразования кооперативной работы: наблюдались попытки развития ее как общественной самодеятельной организации, разграничения функций государственных учреждений и кооперации в рамках единого народнохозяйственного целого.
Достаточно серьезную перестройку пережило профсоюзное движение. После Октября, в годы «военного коммунизма» шел процесс огосударствления профсоюзов, постепенного превращения рабочих организаций в придаток хозяйственного аппарата, что в конечном счете привело профессиональное движение к кризису. В конце 1920 г. он вылился в острую дискуссию, связанную с поисками нового курса развития профсоюзов. Столкнулись представители «рабочей оппозиции», ратовавшие за ликвидацию партийного диктата на производстве и передачу управления производством отраслевым профсоюзам, с крайней позицией Л.Д. Троцкого, стремившегося полностью подчинить профсоюзы государству. Споры о роли и задачах профсоюзов прошли и в Чувашии. В феврале 1921 г. на собрании партийного и профсоюзного актива г. Чебоксар состоялась двухдневная дискуссия о профсоюзах. В целом позиция Троцкого получила меньшинство.
На X съезде РКП(б) В.И. Ленин сумел добиться осуждения обеих этих позиций. Решения съезда были направлены на использование профсоюзов для проведения в рабочие массы коммунистической идеологии, подчинение профсоюзов партийному руководству. Так окончательно был реализован курс на закрепление руководящей роли Компартии в профсоюзах. Во всех профсоюзных органах из числа коммунистов, избранных в составы этих органов, создавались фракции РКП(б). В 1921 г. большинство руководителей профсоюзных организаций области и работников областного Совета профсоюзов были коммунистами. На 1 января 1921 г. 11 отраслевых профсоюзов автономии объединяли 14603 чел. К 1 июля 1928 г. профсоюзы Чувашии в своих рядах насчитывали 26964 чел., 40,5% из которых составляли чуваши, 21,6% — женщины.
В условиях нэпа был поставлен вопрос о развитии самодеятельности и инициативы профсоюзных организаций. Они должны были перейти от «военно-командных» методов своей деятельности к демократическим: выборности профсоюзных органов снизу доверху, вместо назначения и кооптации, регулярному созыву общих профсоюзных собраний, отчетности. К 1922 г. произошли консолидация и укрепление профсоюзов, начался переход к добровольному членству, постепенное развитие выборности. Но все же реальной перестройки работы профсоюзов на подлинно демократических началах не произошло. Об этом свидетельствует письмо областного комитета ВКП(б) «Всем укомам и райкомам ВКП(б) и фракциям союзов и ЧСПС», датируемое 1926 г. В нем констатировалось, что фабрично-заводские местные комитеты занимаются администрированием, выступают в качестве «политотделов» на предприятиях. Отмечалось, что сохраняется отношение администраций предприятий и учреждений к профсоюзным органам как к «своим придаткам»; партийные комитеты продолжают практику «командования» и мелочной опеки над профсоюзами.
Нечто подобное происходило и в кооперативных объединениях. Уже в середине 20-х гг. от их «самодеятельности» и хозяйственной самостоятельности мало что оставалось. Итак, подлинного отказа от командно-бюрократической системы, сформировавшейся в годы Гражданской войны, в период нэпа не произошло. Противостояли друг другу две тенденции: одна — на либерализацию политической системы, другая — на сохранение «военно-коммунистических» ее основ. Но демократическая альтернатива в рост не пошла.
Советская власть и церковь
В первые же месяцы после прихода к власти правящая партия взяла курс на построение атеистического государства. В числе первых актов нового правительства по отношению к церкви было издание в конце января 1918 г. Декрета о свободе совести и в дальнейшем об отделении церкви от государства и школы от церкви. Церковное и монастырское имущество было объявлено народным достоянием. В чувашских уездах на основе этих декретов значительная часть церковно-монастырских земель была конфискована в январе—марте 1918 г. По неполным данным, «было изъято более 7000 десятин монастырской, церковноприходской земли».
В 1918—1920 гг. в стране установились новые государственно-церковные отношения, поставившие церковь в жесткие рамки всяческих запретов и противоречий. Она лишилась права юридического лица, в результате национализации ее собственности были подорваны материальные ресурсы приходов. Отношения между церковью и государством стали враждебными.
Еще более обострил конфликт между властью и церковью Декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 г., согласно которому местным Советам в месячный срок предлагалось изъять церковные ценности для передачи их государству в целях оказания помощи голодающим. Для претворения в жизнь этого декрета решением облисполкома 2 марта 1922 г. была образована специальная комиссия. К лету 1922 г. в области из 223 церквей и 5 монастырей было изъято изделий из золота и серебра и драгоценностей общим весом 82 пуд. 3 фунт. 48 золотников 32 доли. За них Чувашия получила 16159 пуд. хлеба, 2002 пуд. муки, 4432 пуд. овощей.
В период нэпа наблюдалась попытка остановить прогрессирующую конфронтацию между церковью и советской властью. «Необходимо решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административными», — подчеркивалось в резолюции «О работе в деревне», принятой на XIII съезде РКП(б) (1924 г.). Под мощным давлением власти и православные иерархи вынуждены были шаг за шагом сдавать свои антибольшевистские позиции. В июле 1923 г. глава православной церкви патриарх Тихон опубликовал обращение к епископату, духовенству и мирянам, где призвал паству «явить примеры повиновения существующей гражданской власти, в согласии с заповедями Божиими». А после его смерти местоблюститель патриаршего престола Сергий и еще восемь архиереев в июле 1927 г. подписали специальную церковную «Декларацию», в которой потребовали от церковнослужителей, не принявших новый уклад жизни, незамедлительно отойти от церковных дел.
Позиции церкви как независимой общественной силы ослаблялись не только антицерковной политикой советского государства, но и раскольническим движением внутри нее самой под видом так называемого «обновленчества». Обновленческие группировки духовенства стремились захватить высшую церковную власть и провести такие реформы, которые превратили бы церковь в религиозное сообщество.
Сторонники обновления церкви в Чувашском крае стали появляться летом 1922 г. Борьба между сторонниками патриарха Тихона и обновленцами в Чувашской области приняла своеобразную форму: под флагом борьбы с Тихоном чувашское духовенство думало организоваться по национальному признаку. Велись разговоры о «чувашской епархии» и даже о «чувашской автокефальной церкви». К концу 1922 г. в среде духовенства Чувашского края возникли отдельные группировки сторонников «живой церкви».
Несмотря на решительную антиобновленческую кампанию тихоновцев, сторонникам обновленческой церкви удалось взять под свой контроль более половины всех церковных приходов в Чувашской области. Благодаря такому успеху чувашские священники-обновленцы добились образования Чувашского областного церковного управления, которое хотело взять под свой контроль все церкви Чувашии. Проходивший в с. Шихазанах Цивильского уезда 4—5 марта 1924 г. областной церковный съезд показал, что среди его участников имеется немало сторонников патриарха Тихона, стоявших в оппозиции к обновленцам и прежде всего к образованию самостоятельной «чувашской национальной церкви». Но все же съезд признал образование епископата в автономной области.
В разгар борьбы тихоновцев и обновленцев на территории Чувашии возникла третья группа духовенства под наименованием «Чувашская областная автокефальная национальная православная церковь». Ее организаторами стали главным образом священники из Батыревского уезда, которые выступили с требованиями демократизации церковной жизни, внедрения чувашского языка в богослужение и «приближения богослужения к национальным особенностям чувашской психики». Они предлагали избирать служителей культа только из своей национальной среды.
В 1925 г. в обстановке острого конфликта между группами тихоновцев, обновленцев и автокефалистов возникает еще одно новое течение во главе со священником Венедиктовым из с. Малые Кармалы Батыревского уезда. Венедиктовцы выступили с идеей тождества идеалов христианства и коммунизма, они осуждали деятельность церкви в годы царизма и антисоветские позиции тихоновцев.
Большинство служителей культа не поддерживало обновленцев. Активизация староцерковников привела к тому, что на 1 октября 1925 г. на позициях обновленцев из 164 религиозных общин Чувашии осталось лишь 63 религиозных объединения. К началу 30-х гг. количество обновленческих церквей, придерживавшихся ориентации чувашской национальной церкви, резко уменьшилось, а деятельность ее последователей стала носить конспиративный характер.
В 20-е гг. на фоне острой борьбы внутри православной церкви резко активизировалась деятельность религиозных сект и внецерковных религиозных течений. Из христианских сект, получивших распространение в Чувашии в эти годы, по своей численности выделялись баптисты, затем евангельские христиане, насчитывавшие в своих рядах в конце 20-х гг. около 1200—1300 чел. Среди внецерковных религиозных течений нужно отметить последователей «истинно православной веры». Свой разрыв с официальной православной церковью они объясняли тем, что «православная вера искажена, а служители отступили от священных канонов и традиций древнеапостольской церкви». Первые группы «истинно православных» в Чувашии появились в южных районах области, куда в конце 1923 г. сторонники этого течения стали проникать из Симбирской губернии. В 1924—1926 гг. происходил значительный рост группы «истинно православных». По данным 1929 г., в 9 районах республики их насчитывалось более 400, из них более половины проживало в Аликовскому и Канашском районах. В 20-е гг. на территории Чувашии были представлены также старообрядцы разных толков и очень незначительные группы молокан и толстовцев.
В годы нэпа, в условиях либерализации, политика государства по отношению к церкви не была однозначно богоборческой. В партийных документах официально декларировалась установка: «заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма». Но шаткий компромисс между государством и церковью, основанный на заверении в лояльности верующих властям, был недолгим. И уже в конце 1920-х гг. снова начался открытый официальный террор по отношению к церкви. В феврале и июне 1929 г. ЦК ВКП(б) дал на места директивы об усилении антирелигиозной работы, ставились задачи активизации идеологической борьбы с религией, «более серьезного подхода к закрытию церквей». По стране покатилась волна закрытия церквей. Священнослужители стали подвергаться открытым гонениям.