Переход к новой экономической политике. Голод 1921—1922 гг.
С завершением Гражданской войны первоочередной стала задача хозяйственного возрождения страны. В начале 20-х гг. Чувашский край, как и вся Россия, находился в состоянии экономической разрухи. Тяжелой была обстановка в сельском хозяйстве — ведущем секторе экономики региона. Сократились посевные площади зерновых, упала урожайность хлебов. Поголовье лошадей к началу 1921 г. по области уменьшилось по сравнению с 1914 г. на 15,7%, крупного рогатого скота – на 13,6%. Лесозаводы — основные промышленные предприятия автономии — дали в 1920 г. продукцию, составлявшую 12% довоенного уровня. Валовая продукция кустарной промышленности снизилась по сравнению с 1913 г. на 60%. В такой сложной ситуации, несмотря на недород, Чувашия в 1920/21 г. выполнила продразверстку на 108%.
И после окончания Гражданской войны советское правительство первоначально в своей политике исходило из принципов «военного коммунизма», продолжая делать упор на государственное принуждение. В заготовительную кампанию 1920/21 г. оно даже было усилено — до государственного регулирования засевов полей. В начале 1921 г. в Чувашии в соответствии с решениями VIII Всероссийского съезда Советов было организовано обобществление семенного материала путем разверстки и засыпки семян крестьянскими хозяйствами в общественные амбары. Проведение этих мероприятий переполнило чашу недовольства крестьян и вылилось в открытые вооруженные антисоветские выступления.19 января 1921 г. вспыхнули волнения в Акулевской, затем в Алымкасинской, Посадско-Сотниковской волостях Чебоксарского уезда. В течение недели они охватили 19 из 58 волостей автономной области. Крестьяне не ограничивались отказом засыпать семена. Они громили исполкомы Советов, жестоко расправлялись с местными советскими активистами и коммунистами. Восстанавливали должности волостных старшин и сельских старост. По сведениям властей, жертвами повстанцев стали 44 чел. Против восставших были двинуты регулярные воинские части общим числом более 11 тыс. солдат. К концу января 1921 г. выступления были жестоко подавлены: арестовано более 1000 чел., расстреляно, по официальным данным, 404 повстанца. Антиправительственные восстания имели место не только в Чувашии, но и в других регионах Среднего Поволжья, Тамбовской губернии, Кубани, Западной Сибири, в армии (Кронштадтских мятеж). По своей сути это были стихийные взрывы народного возмущения политикой «военного коммунизма».
Общественно-политические кризисы зимы—весны 1921 г., угроза потери власти заставили В.И. Ленина осуществить поворот в политике РКП(б), который произошел на Х партийном съезде, проходившем в марте 1921 г. Он вошел в историю как съезд, провозгласивший переход к новой экономической политике, которая предусматривала замену продразверстки налогом, допущение свободы товарооборота. Отныне крестьянин после внесения налога имел право распоряжаться излишками продукции своего производства по собственному усмотрению — у него появилась личная заинтересованность как можно больше производить. Через год, в октябре 1922 г., был принят новый Земельный кодекс РСФСР. Крестьяне получили право свободного выхода из общины и выбора форм землепользования. Разрешалось, хотя и в крайне ограниченном размере, применение наемного труда, аренда земли. Достаточно радикальные изменения в рамках нэпа были в ближайшие годы произведены и в области промышленной, финансовой и кооперативной политики.
Начавшийся переход к нэпу был заторможен голодом, охватившим Чувашию в 1921—1922 гг. Ослабленные годами военного лихолетья и разорений крестьянские хозяйства не смогли противостоять засухе весной-летом 1921 г., поразившей огромную территорию страны (районы Поволжья, Приуралье, Кавказ, Крым и часть Украины), когда поля совершенно выгорели, посевы погибли, травы засохли, яровые не дали зерна. По области в среднем было собрано по 5,4 пуда ржи с десятины (в 1919/20 гг. урожай озимых и яровых составил 23 пуда); 80% населения осталось без хлеба. Спасаясь от неминуемой гибели, крестьяне забивали скот на мясо. Более половины дворов осталось без лошадей и коров, был уничтожен почти весь мелкий скот. Начали распространяться инфекционные заболевания, особенно тиф. К февралю 1922 г. число голодающих составило около 595 тыс. чел. из 850 тыс. населения автономии, а умерших от голода — более 12 тыс. чел.
Борьба с бедствием велась как широкая государственная кампания. Была образована Центральная комиссия помощи голодающим – Помгол, во главе с М.И. Калининым. В Чувашии такая комиссия была создана под председательством С.А. Коричева, работавшего тогда председателем облисполкома Советов. Комиссии помощи голодающим были организованы также в уездах, волостях. Они мобилизовывали учреждения, предприятия, организации на борьбу с голодом. В их распоряжение поступали средства государственной и общественной помощи. Так, через областную комиссию по борьбе с последствиями голода с 15 октября 1922 г. по 1 декабря 1923 г. непосредственно на восстановление сельского хозяйства поступило 39393 пуда продовольственных товаров и 396900 руб. деньгами. Всего же за время работы названной комиссии в Чувашию поступило через различные организации 353467 пудов зерна, 79952 пуда продовольственных товаров и 4916432 руб. денежной помощи, 241 пуд медикаментов и пр. Чтобы облегчить положение голодающего населения, советское правительство отменило продовольственный налог с крестьян Чувашии с урожая 1921 г. и снизило его с урожая 1922 г. на 40%. В помощь крестьянству государство списало семенную ссуду, отпущенную Чувашии в 1921/22 г. в размере 1749503 пуда, и выделило в 1922 г. на восстановление посевной площади семенной ссуды 1242927 пудов и картофеля 108618 пудов.
По решению советского правительства государственную и общественную помощь голодающим Чувашской области оказывала в основном Московская губерния. Жители Москвы и губернии ежемесячно отчисляли в помощь голодающим 4% своей зарплаты и часть продовольственного пайка; промышленные и торговые предприятия выделяли в фонд помощи 4—5% отчисления от оборота. Чувашия получила и другую помощь: трудящиеся столичного региона передали 3 тыс. плугов, железных борон и иного инвентаря, много одежды, обуви, мануфактуры. Широко развернулся сбор пожертвований.
Помощь поступила и от международных организаций, в частности по линии Международного комитета рабочей помощи, благотворительной организации «Американская администрация помощи» (АРА), Красного Креста, зарубежных профсоюзов. Международная федерация тред-юнионов выделила 40 тыс. пайков для голодающих детей. Важным мероприятием в борьбе с голодом стала эвакуация части голодающих в другие регионы. За весь голодный период было отправлено в хлебородные губернии свыше 28 тыс. чел., что составило 3,5% численности населения автономной области. Особое внимание было обращено на спасение бедствующих детей. С сентября 1921 г. по апрель 1922 г. было эвакуировано 5744 чел. В пределах самой Чувашии для детей открыли 1500 столовых.
Государственная и общественная поддержка, оказанная Чувашской автономии в 1921—1922 гг., спасла от голодной смерти десятки тысяч людей, в какой-то степени ослабила разрушительное воздействие голода на сельскохозяйственное производство. В результате принятых мер, несмотря на ужасающие последствия голода, в 1922 г. области удалось выполнить план осеннего сева на 84,7%.
Восстановление сельского хозяйства
Неурожай и голод тяжело отразились на экономике области. Посевная площадь с 1920 г. по 1922 г. сократилась на 23%, оказались заброшенными 21,7% крестьянских хозяйств. Безлошадные хозяйства составляли 45% к их общему числу. По этой причине перевод распределительно-централизованной экономики на рыночную затянулся. Для Чувашии сложность этого перехода усугублялась еще и особенностями ее экономики: преимущественно аграрный характер (в деревне проживало свыше 95% жителей), высокая плотность населения (57 чел. на кв. версту), очень низкая земельная обеспеченность (свыше 65% крестьянских хозяйств имели посевы не более 2,3 дес. земли), натурально-потребительский характер и устрашающая бедность: лишь 10% крестьянских хозяйств в 1923 г. имело доход, а у 90% годовой расход ведения хозяйства превышал доходы от 11 до 44%. Дефицит в балансе покрывался крайним ограничением личных потребностей, постоянным недоеданием, побочными заработками.
Основной формой установленного обычаем пользования землей в годы нэпа по-прежнему выступало общинное землепользование. К середине 20-х гг. по области насчитывалось 738 общин на 1801 населенный пункт, при этом простых общин было 453 и 285 сложных, т. е. крупных, объединявших до 30—40 деревень с земельной площадью 15—20 тыс. дес. земли. Ликвидировать неизбежные недостатки общинного землепользования (чересполосицу, дальноземелье и т. д.) было призвано проведение государственных землеустроительных работ. Землеустройство шло медленными темпами. К концу 1927 г. его удалось провести лишь на 1/3 площади. Размежевание задерживалось главным образом из-за этого, что пахотные участки деревень были разными не только по плодородию, но и по площадям на душу населения. Поэтому интересы разных деревень сложных общин порой расходились весьма резко. Несмотря на скромные результаты, итоги землеустроительных работ 1923—1927 гг. не могли пройти бесследно, став одним из важнейших рычагов подъема индивидуального крестьянского хозяйства в условиях нэпа, а для 1928—1929 гг. и важнейшим условием организации коллективного землепользования. Именно в 20-е гг. в большинстве районов Чувашии землеустройство вообще было проведено впервые, упорядочив тем самым крайне запутанные земельные отношения.
В восстановлении сельского хозяйства важная роль отводилась внедрению агрикультурных мероприятий в земледелии, подъему животноводства, решению проблем аграрного перенаселения. В отчете исполкома Чувашского областного Совета за 1924/1925 г. указывалось: «Перенаселенность, недостаточная обеспеченность крестьянского двора пашней и в условиях трехполья, низкие качества скота, недостаток навозного удобрения, падение плодородия истощенных бесструктурных почв, избыток неиспользованных рабочих рук в хозяйстве, располагающем незначительной суммой капиталов, — все эти условия крайне тормозят нормальное ведение крестьянского хозяйства в Чувашской республике». Мерами по повышению агрикультуры были: переход к многопольным севооборотам, улучшение семеноводства, расширение применения минеральных удобрений, налаживание опытнического дела и усиление пропаганды сельскохозяйственных знаний. Прежде всего надо было добиться ликвидации трехпольной системы земледелия. Поэтому при проведении землеустроительных работ одновременно нарезались севообороты. Площади с многопольным севооборотом из года в год увеличивались: в 1924 г. они занимали 3,6 тыс. га, а в 1927 г. достигли 41,8 тыс. га. Это позволило за счет сокращения паров несколько расширить посевные площади сельхозкультур. Так, если в 1923 г. посевные площади всех сельхозкультур в поле и на усадьбах составили 491,2 тыс. га, то в 1927 г. — 531,4 тыс. га. Началось усиленное внедрение травосеяния, посадок картофеля, овощей и кормовых корнеплодов. Целенаправленные меры осуществлялись по улучшению семеноводства. В организованном порядке в деревнях проводилась сортировка семян.
20-е гг. характеризовались началом внедрения в сельское хозяйство Чувашии минеральных удобрений и химических средств защиты растений. Пропагандировались и внедрялись такие агрикультурные мероприятия, как ранний сев и занятой пар, зяблевая вспашка, весеннее боронование озимых, рядовой сев. За внедрение новшеств государство поощряло крестьян денежными премиями и предоставлением скидок по сельхозналогу. В целях стимулирования расширения площадей и популяризации интенсивных сельскохозяйственных культур — технических, овощных и плодово-ягодных — организовывались различные опытно-показательные предприятия. Так, около Чебоксар был заложен плодовый питомник на площади 12 га, на площади 650 га создано 9 пригородных огородов для выращивания овощей. В 1926 г. в Мариинско-Посадском районе на 2 га был заложен опытно-показательный питомник хмеля.
В повышении культуры земледелия немалое место отводилось агрономическим участкам. Они занимались опытническим делом, а также пропагандой и внедрением агрикультурных мероприятий. К 1924 г. на территории автономии действовало 24 агрономических участка. Во второй половине 20-х гг. в Чувашии была организована опытная станция на площади 132,9 га для поисков практических путей улучшения полеводства, садово-огородного дела и всей экономики сельского хозяйства. В 1926 г. открылась контрольно-семенная станция для проверки качества семян. Большое значение придавалось пропаганде среди крестьян агрознаний. В 1922 г. стал издаваться журнал «Ана-саран» («Поля и луга»). На его страницах пропагандировались вопросы улучшения полеводства, садоводства и животноводства. С 1927 г. начал выходить журнал агротехнической пропаганды «Чаваш яле» («Чувашская деревня»).
Практические меры осуществлялись также по подъему животноводства. Беспородный крестьянский скот был мелкорослым и малопродуктивным. Например, высота чувашских лошадей в холке составляла около 127 см, весили они от 14 до 16 пуд. Средний живой вес коров был 12 пуд. (колебания составляли от 6 до 20 пуд.). Взрослые свиньи весили 1,5—2 пуда. Годовой удой от коровы составлял 47—66 ведер. С целью улучшения породных и продуктивных качеств скота организовывались племрассадники, случные пункты. В 1925 г. возникает Засурский (Ядринский уезд) конный завод по разведению лошадей рысистой Орловской породы, в 1926—1927 гг. — племрассадники крупного рогатого скота красной горбатовской породы при Карачуринской ферме (Чебоксарский уезд), Маминском (Цивильский уезд) и Засурском совхозах. Укреплялась сеть ветеринарных учреждений. Если к моменту образования автономной области было 3 ветеринарных врачебных участка и 13 фельдшерских пунктов, то к концу 1927 г. на территории Чувашии функционировали 30 врачебных участков и 23 фельдшерских пункта, центральная ветеринарно-бактериологическая лаборатория, 4 эпидемиологических и 3 транспортно-санитарных пункта.
В системе мер по развитию сельского хозяйства большое место занимало снабжение крестьянских хозяйств техникой. На эти цели государство на льготных условиях выделяло кредит, главным образом товариществам по приобретению и использованию машин. На протяжении 20-х гг. шел рост технической оснащенности индивидуальных крестьянских хозяйств. Если в 1920 г. в Чувашии было 180,5 тыс. сох и 11,3 тыс. плугов, то на конец 1927 г. железных плугов насчитывалось уже 50,1 тыс. За этот же период количество зерновых сеялок возросло в 11,6 раза, жнеек всех видов в 1,3 раза, молотилок в 16,8 раз, сенокосилок в 4 раза. Вместе с тем по-прежнему основной производительной силой в сельском хозяйстве была рабочая сила непосредственного производителя — крестьянина, а основным источником двигательной энергии — рабочий скот. В 1928 г. лишь 38 хозяйств из 100 в Чувашии пахали землю плугами, а остальные – сохой и косулей.
В 20-е гг. путем планового переселения части крестьян за пределы автономии пытались решить и такую крайне болезненную для Чувашии проблему, как аграрное перенаселение и острое малоземелье. По плану, подготовленному Наркоматом земледелия Чувашской АССР в 1926 г., в ближайшие 3 года предполагалось переселить более 345 тыс. чел. Переселение началось в 1926 г. В течение года должны были выехать 6 тыс. переселенцев в Поволжье и 1250 — в Сибирь. Фактически было выдано переселенческих свидетельств только на 1743 чел. Несмотря на значительные льготы (отсрочка от призыва в армию на 3 года, освобождение от уплаты единого сельхозналога от 3 до 5 лет и т.д.), чувашские крестьяне неохотно покидали родные места. С началом же массовой коллективизации программа переселения была свернута.
В условиях нэпа крестьянство Чувашии, получив материальные стимулы для развития, проявило большое усердие и трудолюбие. На базе восстановления производительных сил произошли заметные сдвиги в сельском хозяйстве. Уже в 1927 г. вся посевная площадь сельскохозяйственных культур автономии превышала уровень 1913 г. Восстанавливалась урожайность хлебов. По ржи, занимавшей более половины посевных площадей, она составила в 1927 г. 9,2 ц с га (в 1923 г. – 3,6); по овсу, под который отводилось более трети площадей, — 4,8 ц с га (3,1). Более чем в 8 раз выросла за этот период урожайность картофеля. Быстрыми темпами восстанавливалось животноводство. К 1927 г. поголовье всех видов скота достигло довоенного уровня.
В связи с развитием производительных сил в сельском хозяйстве улучшилось благосостояние крестьянства. Сократилось количество малопосевных, бескоровных и безлошадных хозяйств. По данным выборочного обследования 10% крестьянских хозяйств автономии, число беспосевных и малопосевных (с посевом до 2 дес.) хозяйств уменьшилось с 44,4% в 1925 г. до 41% в 1927 г., безлошадных — с 38,8% в 1924 г. до 32,3% в 1926 г., бескоровных — с 32,1% до 27,5%. И, напротив, увеличилось число среднепосевных (от 2 до 6 дес.) хозяйств с 54,4% до 56,7%, многопосевных (более 6 дес.) — с 1,2% до 2,3%; с 1 лошадью — с 59,3% до 64,2%, с двумя — с 1,9% до 3,3%, с тремя — с 0 до 0,2%; с 1 коровой — с 65% до 65,4%, с двумя — с 2,8% до 6,7%, с тремя — с 0,1% до 0,4%.
Сельское хозяйство не просто восстанавливалось — в деревне происходили известные социально-экономические изменения. Повсеместное распространение получили аренда земли и наем рабочей силы. Арендные отношения затронули все социальные слои деревни. Официальные цифры свидетельствовали, что среди сдающих землю в аренду в 1927 г. преобладали наиболее бедные, не имевшие возможности вести хозяйство своими силами. По малопосевной группе хозяйств этим занимались 61,5%, по среднепосевной — 37,6%, по многопосевной — 0,9%. Аренда была тесно связана с наймом рабочей силы. В указанном году в деревнях Чувашии, не считая постоянных батраков, насчитывалось 42 416 сезонных и постоянных рабочих. Сезонными рабочими пользовались 773 хозяйства, или примерно 0,5% от их общего количества. Кроме них, не менее 9 тыс. хозяйств применяли рабочую силу поденщиков, численность которых превышала в 1927 г. 34 тыс. чел.
Возрождался широко распространенный до революции среди крестьянского населения Чувашии уход на отхожие промыслы. Отходы сельского населения на заработки в Чувашском крае возобновились с 1923 г. По данным анкетного обследования Наркомата труда, с марта 1923 г. по февраль 1924 г. ушло на заработки 5 671 чел., или 7,5 чел. на 1000 жителей автономии. Следующее обследование отхожих промыслов, проведенное чувашским статуправлением по специальной анкете через сельские Советы за время с 1 октября 1926 г. по 1 октября 1927 г., показало, что ушло на заработки 11339 чел., или 15,5 чел. на 1000 жителей. Уходили главным образом в осенние и зимние месяцы, когда заканчивались сельхозработы. Основная масса отходников направлялась, во-первых, в индустриальные районы, где зарплата и условия труда были лучше; во-вторых, в те районы, где сельскохозяйственное производство поглощало значительное количество рабочей силы. Так, например, в Центрально-промышленный район количество отходников составило в 1926/27 г. 36,1%, в Поволжье — 26,8%, Урал — 2,9%. Внутри Чувашии осталось 10,5% отходников. География отходничества была очень широкой и включала Москву (туда ушло 21,3% всех отходников), Марийскую автономную область (16,2%), Сибирь (6,8%), Самару (6,3%), Ленинград (5,2%), Татарстан (4,1%), Донбасс (4,1%), Кострому (3,4%), Иваново-Вознесенск (3,3%), Уфу (3%), Урал (2,5%), Владимир (2,3%), Астрахань (0,3%), Ижевск (0,3%), Баку (0,01%) и пр. Большинство уходивших на заработки нанимались чернорабочими (34,2%) и сельхозрабочими (31,3%), а также водниками (10,5%), строителями (9,8%), заготовителями яиц (5,2%), шахтерами (3,2%), валяльщиками (0,6%), кожевниками (0,2%). Прочие специальности среди них составили 5%.
И в саму Чувашию наблюдался приход сезонных рабочих из соседних регионов, главным образом из Нижегородской и Ульяновской губерний (337 чел. из пришедших 407 в автономию в 1927 г.). Среди них большую часть составили каменщики — 103 чел., портные — 79, плотники — 75, затем овчинники — 46, бондари — 40, валяльщики — 40, производители колбас — 22, точильщики — 2.
На базе хозяйственного роста, после основательной нивелировки крестьянства в 1917—1919 гг., шел активный процесс расслоения села. В деревне происходил рост зажиточных хозяйств с применением наемного труда и аренды земли. Если в 1925 г. хозяйства, имеющие 6 и более дес. земли, составляли 1,2% к общему числу крестьянских хозяйств, то в 1926 г. — 1,5; в 1927 г. — 2,3%. В 1925 г. им принадлежало 3,4% всей посевной площади, в 1926 г. — 3,6%, в 1927 г. — 5,5%. В руках зажиточно-кулацкого слоя деревни в 1927 г. находилось 17% всей арендуемой земли. С 1925 г. по 1928 г. число кулацких хозяйств Чувашии увеличилось с 2,2% до 2,8%. Основными признаками кулацких хозяйств являлись сравнительно крупные землевладения, наличие предприятий по переработке сельхозпродукции и сырья (мельницы, крупорушки, шерстобойни и т.д.) и главное — содержание наемной рабочей силы. Например, крестьянин Ф.С. Сидоров из с. Первое Степаново Цивильского района в 1928 г. держал постоянно 4-5 наемных работников, имел купчую землю около 100 дес., дополнительно ее арендовывал, занимался торговлей. Н. Панкова из д. Вурманкасы этого же района во время уборки урожая нанимала до 200 работников, арендовывала до 15 дес. земли, имела мочальное производство до 100 станков, ветряную мельницу, крупорушку, кирпичный завод, где работало до 30 наемных работников.
Хотя зажиточная прослойка на селе росла, но абсолютно доминировали бедняцкие и середняцкие хозяйства. Они в 1928/29 г. составляли соответственно 56,8% и 40,4% (по стране середняцких насчитывалось 69,8%). Причем середняк чувашской деревни мало отличался от бедняка русской (по тогдашним критериям ЦСУ СССР, хозяйства с посевами не более 3 дес. земли относились к бедняцким, а таковых в Чувашии в 1927 г. насчитывалось около 75%). Государство всячески старалось сдержать социальную дифференциацию деревни, стремясь укрепить позиции низших слоев села. Это прежде всего осуществлялось через финансирование. Согласно приоритетам советской власти оно направлялось не тем, кто был наиболее платежеспособен, а тем слоям, которые считались опорой партии. Бедноте отпускался дешевый кредит, по пониженным ценам и бесплатно выделялся лесоматериал, в безвозмездное пользование предоставлялись земли, льготы по семенной ссуде и налогам, страховым платежам и т.д. Только в 1927 г. бедняцким хозяйствам были предоставлены льготы по сельхозналогу на 176,1 тыс. руб. (их получили около 50% от общего количества крестьянских хозяйств), освободили от платы за землеустройство 4300 маломощных хозяйств, выделили на цели кооперирования бедняков и батраков 29,4 тыс. руб.
Со второй половины 20-х гг. государство ужесточило ограничительную политику по отношению к зажиточной части деревни, особенно усилившейся после XV съезда ВКП(б), в решениях которого ставилась задача «развивать дальше наступление на кулачество и принять ряд мер, ограничивающих развитие капитализма в деревне»: более последовательное подоходное прогрессивное обложение зажиточных слоев, дальнейшее ограничение в снабжении кулацких хозяйств машинами, постепенное сокращение земельной площади, сдаваемой в аренду, ограничение практики выделения на хутора и отруба, решительное усиление контроля за соблюдением Кодекса о труде в отношении батраков, лишение права голоса на собраниях земельных обществ тех, кто исключен из списков избирателей в Советы. С конца 20-х гг. давление на имущее крестьянство еще более возросло. К нему стали применять индивидуальное обложение (в 1929—1930 гг. на кулацкие и зажиточные хозяйства пришлось около половины из общей суммы сельхозналога в республике), подвергать его различным мерам уголовной и административной ответственности за малейшее нарушение законодательства (из обследованных в 1928—1929 гг. в Чувашии 184 кулацких хозяйств на предмет соблюдения Кодекса о труде 80 были привлечены к административной и уголовной ответственности). Прекратилось кредитование и снабжение средствами производства кулаков и т.д.
После ХV съезда ВКП(б) произошла переориентация с индивидуального крестьянского хозяйства на коллективное. Курс на обобществление индивидуального крестьянского хозяйства являлся стратегическим для правящей партии. Еще в годы Гражданской войны делались попытки переустройства села на «коммунистических началах» путем организации коммун, артелей и совхозов. Хотя государство и оказывало им всевозможную организационную и материальную поддержку, но подавляющее большинство из них показали свою нежизнеспособность. Из 20 коммун, организованных в Чувашии в 1918—1926 гг., к 1927 г. сохранилось всего 4, из 86 артелей — 25, из 119 колхозов — 32. Это объяснялось прежде всего тем, что крестьянам были чужды сами принципы функционирования коллективных хозяйств: уравнительное распределение продукции, коллективизм в труде, — так как противоречили они их частнособственнической психологии. На 1 октября 1927 г. в автономии насчитывалось 43 коллективных хозяйства: 5 коммун, 6 товариществ по совместной обработке земли, 32 артели, в них объединялось 1394 хозяйства, или около 0,8% от их общего числа. Они отличались низкой экономической эффективностью, были маленькими по своим размерам и численности: на каждое хозяйство в среднем приходилось 102,4 га земли (по РСФСР — более 301), среднее количество членов в коммунах было 18, артели – 33, товариществах по совместной обработке земли — 16.
К середине 20-х гг. в Чувашии действовало также 9 совхозов с общей земельной площадью свыше 1390 дес. земли: Чебоксарский – садово-огороднического направления; Вурнарское учебно-показательное хозяйство; Цивильское и Маминское — по разведению крупного рогатого скота; Ивановский (Цивильский район) — по разведению лошадей; Козловский — по разведению племенного молодняка овец и свиней; Кошелеевский — по производству семян сельхозкультур; Присурский (Ядринский район) — по производству семян и разведению племенного молодняка; Карачуринское семеноводческое хозяйство с разведением племенного крупного рогатого скота. Совхозы должны были стать главной базой и опорой внедрения в сельское хозяйство передовых технологий, демонстрировать преимущество крупных государственных хозяйств.
Проявляя индифферентность к производственной кооперации, крестьяне охотнее вовлекались в простейшие формы кооперативного объединения — кредитные, сбытовые, прокатно-снабженческие, по переработке сельхозпродукции, подсобно-производственные, которые с началом нэпа восстановили свою деятельность. Весной 1921 г. был отменен декрет Совета Народных Комиссаров, подчинявший данные виды кооперативов потребительской кооперации. Летом и осенью 1921 г. принимается ряд законодательных актов, посвященных работе кооперативов и способствующих налаживанию их деятельности при рыночных отношениях. Ими гарантировалось явочное образование всех деревенских кооперативов, добровольное и свободное избрание их правлений; разрешалось свободно продавать продукты своего производства; открывать предприятия по переработке сельхозпродукции. В 1923/24 гг. сельскохозяйственной кооперации были предоставлены льготы по уплате налогов. Это обеспечило условия для быстрого развития сельхозкооперации. По первому учету кооперативов, произведенному на 1 сентября 1921 г., в Чувашии было зафиксировано 477 различных кооперативных организаций, в том числе 57 сельскохозяйственных, 54 кредитных, 99 потребительских, 267 промысловых. В 1922 г. сельхозкооперативов стало уже 94, в 1925 г. — 147. В марте 1922 г. был образован Сельхозсоюз, который в декабре того же года соединился с областными кустарно-промысловыми объединениями в единый Чувашпроизводсоюз. Он стал самым значительным элементом в структуре управления сельхозкооперацией, решая задачи восстановления и увеличения производства кустарей и крестьянских хозяйств. В эту систему входило и Чувашское общество сельскохозяйственного кредита, организация которого существенно облегчило кредитование кооперативов и крестьянских хозяйств. До его создания кредитование области шло через Татарскую АССР, в результате чего выделяемые средства до Чувашии полностью не доходили. Проблемам сельхозкооперации большое внимание уделял и Кооперативный совет, созданный в автономии в 1926 г. для координации деятельности кооперативных союзов.
Произошли существенные сдвиги в процессе кооперирования сельскохозяйственных производителей. Так , если в 1921 г. членами сельхозкооперативов являлись только 0,06% крестьян, то в 1927 г. уже около 22% крестьянских хозяйств. При этом численность кооператоров с 1922 г. по 1927 г. увеличилась в 22 раза, в то время как в среднем по стране только в 4 раза, хотя процент кооперированности в Чувашии к концу рассматриваемого периода был ниже, чем средний показатель по стране. Отставание кооперированности крестьян Чувашии было связано с социальным составом сельских жителей. К примеру, по СССР в 1926/27 г. бедняки составляли 22,1%, середняки — 62,7%, в Чувашской АССР бедняков во второй половине 20-х гг. насчитывалось 64,7%, середняков — 32,6%. Таким образом, крестьяне Чувашии были примерно в 3 раза беднее, чем в среднем по стране, поэтому в республике было меньше крестьянских хозяйств, которые реально могли участвовать в кооперации. Бедность крестьян приводила также к финансовой слабости кооперативов и незначительности их собственных средств. Так, баланс крестьянских товариществ Чувашии в 1926 г. был в 2,2 раза меньше, чем в среднем по стране, а собственные капиталы составляли всего 6,5% размеров их балансов, в то время как по стране они равнялись 39,4%. Этому способствовала и еще одна особенность кооперативного движения Чувашии — малочисленность кооперативов.
Но главным сдерживающим фактором развития кооперации были противоречивость и двойственность государственной политики по отношению к ней. Несмотря на постоянные заверения в решениях партийных и государственных органов в необходимости соблюдения добровольности и хозяйственной самостоятельности сельхозкооперации, фактически ей отводилась роль исполнителя команд государства — например, передача государственных заказов, приносящих ей убытки. Так, в 1923 г. Чувашпроизводсоюз был привлечен к распределению семенной ссуды не по собственному желанию. Это мероприятие изначально не могло принести выгоды Союзу, так как ссуда в основном распределялась среди беднейшего населения. В 1924 г. во время осуществления денежной реформы было принято решение о прекращении выдачи ссуд и кредитов кооперативным учреждениям, из-за чего довольно резко ухудшилось их материальное положение. Государство вмешивалось во внутренние дела кооперации. По принятому 1 марта 1923 г. декретом СНК Примерному нормальному уставу Общества сельскохозяйственного кредита лицам, лишенным избирательных прав, запрещалось быть членами правлений и ревизионных комиссий обществ. А постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1924 г. данной категории населения вообще было запрещено вступать в сельхозкооперативы. Следовательно, зажиточные слои крестьянства, по сути дела, отстранялись от участия в сельхозкооперации, а именно они могли обеспечить первичные кооперативы средствами.
Особенно усиливается отрицательное влияние государства на кооперацию во второй половине 20-х гг., когда требование проведения «строгой классовой линии» отбрасывало не только кооперативный принцип равенства возможностей, но и нэповское признание частного интереса. Введение в 1926 г. практики государственного регулирования цен на сельхозпродукцию вело к разрушению материальных стимулов и рыночной мотивации, что обернулось приостановкой роста членства в названной сети. Если с января 1922 г. по 1 октября 1927 г. число пайщиков чувашских кооперативов увеличилось в 7 раз, то с 1925 г. по 1927 г. — только в 3,2 раза. С 1928 г. начинается активная борьба с так называемыми «лжекооперативами» (ими объявлялись артели и товарищества в случае присутствия в составе их учредителей лиц, лишенных законодательством права участвовать в руководящих органах коопераций, преобладающего влияния в них «капиталистических элементов»). Кроме того, явочный порядок образования артелей и товариществ, существовавший с начала нэпа, стал заменяться на разрешительный. К концу 20-х гг. почти ликвидировались основные принципы, без которых кооперация переставала быть кооперативной, такие, как самостоятельность, возможность свободного оперирования на рынке. Сельскохозяйственная кооперация все больше превращалась в структуру, подчинявшуюся государству и партийным органам и выполнявшую их задачи и требования.
Несмотря на двойственную политику правительства по отношению к сельскохозяйственной кооперации уже в первые годы нэпа, а на завершающем этапе иногда и вредящую ее нормальной деятельности, она сыграла важную роль в восстановлении крестьянского хозяйства, приспосабливая его к рынку. Кооперативы проводили мероприятия по подъему агрикультуры и животноводства. Из 17 показательных полей, существовавших в 1927 г. в Чувашии, 6 действовали при кооперативах, на которых использовались химические удобрения, успешно применялись многопольные севообороты, выращивались новые сорта сельскохозяйственных культур. Они содержали случные и прокатные пункты, последние в 1925 г. имели 22,9% всей сельскохозяйственной техники автономии. Довольно успешно кооператоры занимались заготовкой сельхозпродукции. Удельный вес сельхозотдела Чувашпроизводсоюза в заготовке куриных яиц в 1927 г. был 43%, хлеба – 39%, льносемян — 17%, кожсырья – 16%, тряпья – 87%. В конце 20-х гг. некоторые кооперативы организовали переработку сельхозпродуктов, что расширяло возможности их сбыта. В своем распоряжении они имели 5 маслодельных заводов, 2 крупных инкубатора, 9 птичников, 1 кооперативную мастерскую. Кооператоры Чувашии многократно участвовали во всероссийских выставках, конкурсах, демонстрируя достижения сельского хозяйства автономии.
В годы новой экономической политики чувашское крестьянство, опираясь на материальную заинтересованность, реально восстанавливало свое хозяйство. Но положение в деревне оставалось сложным и противоречивым. На всем протяжении 20-х гг. оно характеризовалось аграрной перенаселенностью, низкой урожайностью, бедностью крестьян. В своей основной массе они находились только в стадии перехода от экстенсивного к интенсивному уровню организации производства. Как и до революции, жизнь чувашского крестьянства была связана с мелким семейно-индивидуальным хозяйством – мелкотоварным, натурально-потребительским, с тенденцией к очень медленному, неустойчивому и зависимому от многих факторов (природных, демографических и др.) росту производства. Выход из этого положения состоял в постепенном переходе к интенсификации сельского хозяйства на базе индивидуального крестьянского хозяйства при широком развитии всех форм кооперации, а не только производственной.
Однако в государственном руководстве страны в связи с конкретными обстоятельствами социально-экономической ситуации конца 20-х гг. сложилось убеждение, что рыночные механизмы эволюции аграрного сектора не способны вывести сельское хозяйство из до индустриального состояния и обеспечить решение задачи ускоренного роста промышленности. По отношению к деревне возобладал волевой, конъюнктурный подход.
Укрепление финансов. Оживление торговли
Неотъемлемой составной частью нэпа явилось оздоровление финансов. За годы Гражданской войны имело место беспрецедентное обесценивание денежных знаков в результате бесконтрольной эмиссии и натурализации отношений обмена. Возрождение денежной системы было достигнуто путем установления твердого государственного бюджета и введения свободно конвертируемой валюты — золотого червонца. В октябре 1921 г. был восстановлен Госбанк. С 1922 г. ему было предоставлено право выпуска банковских билетов-червонцев с твердым покрытием, которые постепенно вытеснили обесценившиеся совзнаки. В 1924 г. финансовая реформа была завершена.
Общее финансовое оздоровление способствовало установлению самостоятельного бюджета Чувашской автономии. Впервые государственный бюджет Чувашии был утвержден на 1922/1923 хозяйственный год. По источникам доходов и расходов он состоял из двух разделов: местного и центрального. На местном бюджете содержались местные органы власти (уездные, волостные и сельские), а также часть культурно-просветительских учреждений, на центральном — учреждения союзно-республиканских ведомств и центральные органы автономии. Из-за низкой доходной базы расходы превышали доходы, поэтому правительство РСФСР выделяло дотации. В бюджете автономии они составляли в 1922/23 г. 57%, 1923/24 г. — 41%, 1924/25 г. — 58%, 1925/26 г. — 14%. Главными расходными статьями являлись сельское хозяйство и социально-культурные нужды. Так, при общем увеличении расходной части бюджета автономии в 1927/28 г. по сравнению с 1923/24 г. на 507%, расходы на сельское хозяйство возросли на 901%, народное образование — на 466%, здравоохранение — на 484%.
С утверждением нэпа, переходом от системы государственного снабжения, проводившегося в период военного коммунизма, к свободному товарообороту, оживлялась торговля, прежде всего деревенская и ярмарочная. С 1924/25 по 1927/28 гг. розничный товарооборот в Чувашии возрос с 9 млн.. руб. до 25,7 млн.. руб. На селе и в городах открывались многочисленные торговые палатки, лавки и магазины. Их количество увеличилось с 3021 в 1924/25 г. до 3808 в 1926/27 г. Стали возрождаться центры оптовой торговли — биржи. В 1924/25 г. совокупный оборот Чебоксарской товарной биржи составил 3 млн.. 297 тыс. руб., а за I полугодие 1925/26 г. — уже 4 млн.. 680 тыс. руб. В 1924/25 г. ею были заключены 2 межбиржевые сделки (с Казанской и Иваново-Вознесенской биржами), а за I полугодие 1925/26 г. – 17 (в т.ч. с Московской, Полтавской, Тюменской, Самарской и др.).
По мере восстановления народного хозяйства создавались все более широкие возможности для развертывания торговли, и ее масштабы росли. С 1925/26 по 1927/28 г. общий товарооборот в Чувашии увеличился с 32 824 тыс. руб. до 37 602 тыс. руб. У крестьян появились излишки продукции, предназначенные на продажу. Только в 1925/26 г., не самом урожайном году в Чувашии, было закуплено у населения около 2 млн.. пуд. хлеба, 8 тыс. пуд. хмеля (65% довоенных заготовок), 30 тыс. штук гусей и 48 тыс. штук уток (40% довоенных заготовок), 6019,2 кг щетины, 65129 пуд. тряпья, 7527 штук пушнины и 19147 штук кожсырья. Немалая часть заготовляемой продукции экспортировалась за границу. В 1924/25 г. из 335 вагонов яиц, заготовленных в Чувашии, 240 было отправлено за рубеж.
В первые годы нэпа в сфере товарного обращения доминировал частник. По данным на март 1923 г., государственная торговля занимала всего 12,5 % общего товарооборота Чувашии, кооперативная — 11,5%, частная — 76%. Государственных торговых предприятий числилось 28, кооперативных — 75, частных — 1252. Наиболее благоприятным периодом деятельности частного капитала была первая половина 20-х гг. Удельный вес частника в общем товарообороте (сбыт и снабжение) занимал в 1924/25 г. — 27,5%, в 1925/26 г. — 32,9%. С 1926 г. шло постепенное вытеснение частника из сферы торговли: в 1927/28 г. его доля составила около 19%.
Экономическая, финансовая и налоговая политика государства во второй половине 20-х гг. вела к быстрому возрастанию в торговле роли государства и кооперации. В 1927/28 г. удельный вес государственных предприятий в общем товарообороте Чувашии составил 25,3% (в 1925/26 г. — 22,3%), потребительской кооперации — 56,9% (39,3%). Ведущая роль в вытеснении частника отводилась потребительской кооперации. Ей создавались тепличные условия. Торговля велась в основном за счет льготных кредитов и государственных ссуд (80% всех капиталов кооперации были заемными). В итоге потребительские общества привыкали к иждивенству, попадали в жесткую зависимость от государства.
Налаживание работы промышленности
Успехи нэпа быстрее всего проявились в тех отраслях народного хозяйства, которые не требовали крупных капиталовложений, — в сельском хозяйстве и торговле. Труднее шло восстановление промышленности. В этой сфере с введением нэпа раньше других стало набирать обороты кустарно-ремесленное производство, имевшее в Чувашии давние традиции и большие масштабы распространения. На 1 января 1922 г. численность кустарей в области составляла более 32 тыс. чел., они производили 152 наименования изделий и полуфабрикатов. Свыше 80% кустарей было занято в различных отраслях деревообработки и более всего в изготовлении кулей, рогож, лаптей, корзин, которые вырабатывались не только для внутреннего потребления, а реализовывались на рынках страны, шли на нужды армии. Часть продукции экспортировалась.
В 1927 г. в автономии насчитывалось от 15813 до 15965 кустарных заведений более чем 100 видов. Вместе с кооперативной промышленностью ее доля в валовом доходе народного хозяйства Чувашии составила в 1927/28 г. 6,4%. В конце 20-х гг. в ней было занято более 46 тыс. чел., что составило 568 чел. на 10 тыс. чел. населения Чувашии. Мелкокустарная промышленность теснейшим образом взаимоувязывалась с сельским хозяйством и являлась необходимым дополнением к нему. Лишь 5,6% кустарей (по обследованию 1927 г.) было занято в городе.
Принципиальная линия в политике власти по отношению к кустарям и ремесленникам заключалась в их кооперировании путем вовлечения в промысловые артели. В 1921 г. возникли «Чувашкуль» (объединял кулеткацкие артели), «Кустсоюз» (объединял разного вида промысловые артели) и «Сельхозсоюз». В этом же году они были объединены в единый «Чувашпроизводсоюз». В конце 1927 г. он был реорганизован в 2 самостоятельных объединения — «Чувашселькредсоюз» и «Чувашкустпромлессоюз». Членами первого могли являться сельскохозяйственные и кредитные товарищества, а второго — кустарно-промысловые и лесные товарищества. Артелям со смешанными функциями допускалось двойное членство. Накануне первой пятилетки «Чувашкустпромлессоюзом» было объединено 50,7% кооперативов данной системы.
Шаг за шагом осуществлялись меры по восстановлению крупной промышленности. В соответствии с принципами новой экономической политики разрешалась аренда государственного имущества и частное предпринимательство. В аренду сдавались в первую очередь бездействующие предприятия или требующие капитального ремонта. За период с октября 1921 г. по 1 февраля 1922 г. областным Советом народного хозяйства были сданы в аренду 15 предприятий из имевшихся в автономии 33 цензовых. В их числе 10 лесозаводов (все сроком на 6 лет), два скипидароочистительных (до 3 и 6 лет), кожевенный (3 года) и два мыловаренных завода (1 год). Арендаторами стали 7 частных лиц, 6 частных товариществ и артелей и 4 государственно-кооперативных объединения. Согласно условиям договоров арендаторы должны были восстановить и капитально отремонтировать оборудование и помещения, пустить в эксплуатацию предприятия, в течение всего срока аренды своевременно производить за свой счет необходимый текущий ремонт. Арендная плата устанавливалась смешанная и деньгами. Арендодателю в лице областного Совета народного хозяйства принадлежало право надзора за арендаторами с точки зрения использования предприятия по назначению и правильного отчисления арендоплаты.
Наиболее крупные и эффективные предприятия, более или менее обеспеченные топливом, сырьем, оставались в ведении государства, но их деятельность должна была строиться строго на хозрасчетных принципах, самофинансировании и самоокупаемости. Изменились формы управления государственной промышленностью: ее предприятия сводились в «кусты», объединялись в тресты. В Чувашии одним из таких объединений стал комбинат «Древметалл» в составе Чебоксарского деревообделочного завода и металлообрабатывающей мастерской.
Несколько предприятий лесоперерабатывающей промышленности вошли в созданный в 1922 г. трест «Средневолгалес», другие перешли в объединение «Чувашлес». В августе 1924 г. был образован «Чувашлестрест», в него вошло 5 лесопильных заводов. В начале 1923 г. было создано «Акционерное Марийско-Чувашское лесопромышленное общество» («Акмарчувлес») для разработки лесных массивов Марийской и Чувашской автономных областей. На территории Чувашии действовали также тресты «Хлебопродукт», «Соль-синдикат», «Рыбпром», на положение трестов были переведены Ядринский маслозавод и Урмарская мебельная фабрика «Единство».
Ослабла централизация управления промышленностью. Тресты теперь самостоятельно решали вопросы заготовки сырья и реализации готовой продукции. Трудовые мобилизации заменил свободный наем рабочей силы через биржи труда. Упразднялась уравнительная оплата труда, существовавшая в годы «военного коммунизма». Но государство по-прежнему сохраняло командные методы ведения народного хозяйства, что прежде всего проявилось в ужесточении системы планирования. Согласно декрету ВЦИК и СНК РСФСР от 8 июня 1922 г. была образована Государственная плановая комиссия при облисполкоме Чувашской автономной области. И если до 1925 г. годовые планы носили ориентировочный характер, то затем они стали приобретать обязательный, директивный характер. В первые же годы нэпа был принят ряд мер по ограничению частного сектора в промышленности. Важное место среди них занимало налогообложение, посредством которого могло изыматься до 90% доходов частных предпринимателей. Законодательство ограничивало сферу деятельности частных предпринимателей жесткими рамками: они не могли выступать посредниками между государственными и кооперативными организациями, лимитировалось количество работников на их предприятиях. Эти запреты дополнялись системой административных мер регулирования предпринимательской деятельности. По решению хозяйственных органов могла приостанавливаться продажа частным предприятиям изделий государственной промышленности, определенных видов сырья и т.д.
Первые успехи в восстановлении промышленности Чувашии наметились со второй половины 1922/23 г. Были отремонтированы и начали работать Урмарская фабрика «Единство» и Ядринский маслозавод. В течение 1923 г. в эксплуатацию было сдано после ремонта и переоборудования 12 предприятий. Начиная с 1923/24 г. промышленность области стала быстро двигаться вперед. В 1924/25 г. ею было произведено продукции в три с лишним раза больше, чем в предшествующем году. Быстрее других восстанавливались лесная и деревообрабатывающая отрасли промышленности, непосредственно связанные с местным сырьем. К середине 20-х гг. производительность действующих лесозаводов достигла 80% довоенного уровня. Росли масштабы лесозаготовок. В 20-е гг. на них было занято по 10 и более тысяч работающих на заготовке, вывозке и сплаве. Особое внимание обращалось на заготовку ценной дубовой древесины для производства клепки, которая экспортировалась за рубеж.
На 1 января 1924 г. промышленность Чувашии насчитывала 25 действующих предприятий, на которых было занято более 720 рабочих и служащих, в том числе 13 лесозаводов (278 работающих), Урмарская мебельная фабрика «Единство» (176), Ядринский маслобойный завод (91), Чебоксарский деревообделочный завод (56), металлообрабатывающая мастерская (38), типография (56), электростанция (14), пять мукомольных мельниц, имевших механические двигатели, и кожевенный завод в д. Янгильдино Чебоксарского уезда.
Усилению промышленного потенциала Чувашии способствовало включение в ее состав в июле 1925 г. трех волостей Алатырского уезда. В 1925 г. на всей территории автономии стало 48 промышленных предприятий. В ряды рабочего класса влилось значительное количество квалифицированных кадров. По переписи 1926 г. республиканский отряд рабочего класса насчитывал 4,7 тыс. человек, среди которых было 1,7 тыс. железнодорожников (включая рабочих Алатырских железнодорожных мастерских). Но удельный вес рабочих в общей численности самодеятельного населения автономии (0,8%) был одним из самых низких среди союзных и автономных республик. По национальности среди рабочих преобладали русские (3,6 тыс. чел.), затем шли чуваши (800 чел.) и 300 представителей других национальностей.
Несмотря на заметные достижения восстановление промышленности происходило медленными темпами (в 1926 г. лишь 33 из 44 цензовых предприятий производили продукцию) — на базе устаревшего и изношенного оборудования, при крайней скудости оборотных средств и слабой обеспеченности техническим персоналом. Безосновательными оказались надежды на аренду как способ «самофинансирования» промышленности. Проведенные в 1923—1925 гг. ревизии финансово-хозяйственной деятельности сданных в аренду Криушинского, Русско-Чукальского, Алгашинского, Козловского и Шемуршинского лесозаводов показали, что условия договоров никто из арендаторов в полном объеме не выполнил: помещения не были капитально отремонтированы, производственные программы выполнялись от 35% до 75% от зафиксированных в соглашениях показателей, имущество предприятий не было застраховано. В Алгашинском и Шемуршинском лесозаводах имело место откровенное разворовывание государственного имущества арендаторами. Число оставшихся в аренде предприятий на протяжении 20-х гг. имело устойчивую тенденцию к сокращению: с 13 в 1922/23 г. до 6 в 1924/25 г. Основная причина — расторжение договоров из-за невыполнения арендаторами условий соглашений. С 1928 г. аренда как форма предпринимательства в цензовой промышленности Чувашии перестала существовать.
Напротив, процесс создания частных предприятий во второй половине 20-х гг. заметно активизировался. Это во многом было связано с принятым 16 сентября 1926 г. ЦИК и СНК Чувашской АССР постановлением «О порядке открытия частных промышленных предприятий на территории ЧАССР». Данный нормативный акт создавал правовую основу для развития частной предпринимательской деятельности в автономии. Результаты принятия указанного постановления не замедлили сказаться. В 1926/27 г. в Чувашии было зарегистрировано 7 частных цензовых предприятий (в 1924/25 г. — 3). Все они относились к лесопильной промышленности. На них трудились 224 человека, они производили около 10% всей валовой выработки промышленности автономии. Но уже с 1927/28 г., в связи с изменением социально-экономической ситуации в стране, в цензовой промышленности Чувашии осталось 5 частных предприятий, в 1928/29 г. – 3. В ноябре 1929 г. были национализированы два последних частных цензовых предприятия — алатырские лесозаводы братьев Карповых и компаньонов Я.Р. Либермана и Я.Б. Аронсона.
К середине 20-х гг. восстановительный потенциал дореволюционного капитала промышленности был исчерпан. Дальнейшее ее развитие требовало новых вложений, резкого расширения промышленного строительства, что сделало задачу индустриализации приоритетной в экономическом развитии страны во второй половине 20-х гг. В эти же годы в Чувашии начались работы по составлению народнохозяйственных планов-прогнозов, призванных отразить идею индустриализации. Госпланом Чувашской АССР впервые контрольные цифры развития народного хозяйства были разработаны в 1926/27 г., с декабря 1927 г. начинается составление конъюнктурных обзоров народного хозяйства. Был подготовлен «Генеральный план Чувашской АССР на 15 лет». Исходя из него были составлены контрольные задачи развития промышленности на 1927/28—1931/32 гг., которые предполагали увеличить выпуск промышленной продукции в 2,5 раза. К разработке планов подключили научную общественность. В декабре 1926 г. была создана специальная комиссия по изучению производительных сил Чувашии. В ближайшие два года с помощью ученых из Москвы и Казани развернулась систематическая научно-исследовательская работа по изучению полезных ископаемых, экономики и промышленности автономии.
Начальный этап индустриализации охватил 1926—1928 гг. За это время в Чувашии больше чем вдвое увеличились расходы на развитие промышленности: с 231,5 тыс. руб. в 1925/26 хозяйственном году до 623,6 тыс. руб. в 1927/28. Они приобрели характер постоянных капиталовложений из общесоюзного и федерального бюджетов в промышленность автономии. Основная их часть шла не на ремонтно-восстановительные работы, как это было в предыдущий период, а на новое промышленное строительство.
Главная проблема, которая возникла в процессе начавшейся индустриализации, — где найти средства для массового промышленного строительства. Постановление ЦИК и СНК СССР от 11 июня 1926 г. о режиме экономии определило в качестве основного источника накопления режим экономии, предполагавший резкое сокращение нерациональных расходов, замораживание зарплаты, снижение темпов роста социально-культурных расходов в бюджетах различного уровня. Важнейшим источником внутренних накоплений должны были стать государственные займы индустриализации. Первый заем индустриализации прошел в 1927, второй — в 1928 г.
Но вскоре стала ясной беспочвенность надежд на режим экономии как на основной источник погашения огромных затрат на индустриализацию. Следствием стало перераспределение средств в пользу индустрии за счет высоких цен на промышленные товары и низкие, по сравнению с ними, на сельхозпродукцию, что сразу же осложнило ситуацию на внутреннем рынке, выразившуюся в кризисе хлебозаготовок 1927/28 и 1928/29 гг. Создание благоприятных условий для развития молодой социалистической индустрии, неэквивалентный обмен между городом и деревней не раз были причиной кризисных явлений в экономике в годы нэпа. Так, завышенные цены на промышленную продукцию привели осенью 1923 г. к «кризису сбыта». Сельскому населению, едва оправившемуся от голода 1921—1922 гг., оказалось не карману покупать остро необходимые товары. Деревня забурлила и в ответ начала задерживать отсыпку в госхранилища зерна по продналогу. Кризис был разрешен административными методами: повысили закупочные цены на продукцию сельского хозяйства и значительно (примерно на 30%) снизили цены на промышленные товары, установили предельные цены для оптовой и розничной продажи и покупки товаров. Был организован дешевый сельхозкредит для трудового крестьянства.
В 1925 г. экономику вновь поразил кризис. На этот раз его причиной были дисбаланс цен, непокрытый товарами спрос на крестьянском рынке, скрытая инфляция. Невысокий урожай 1925 г. и неудачное проведение хлебозаготовок обострили дефицит. Выход из этого кризиса был найден путем усиления административного регулирования цен (в конце 1925 г. право торговли хлебом для частников было сильно ограничено, а весной 1926 г. для кооперативов вновь стали обязательными цены на зерно) и расширения денежной эмиссии для стимулирования заготовок сельхозпродукции. Из-за этих мероприятий разбалансированность экономики возросла до такой степени, что уже невозможно было использовать только экономические рычаги для ее регулирования.
На протяжении 1926—1927 гг. отчетливо прослеживалось нарастание элементов централизации и административного нажима по всем направлениям государственной политики. На 1926/27 г. приходится налоговая реформа, которая акцентировала внимание на классовом расслоении общества. Резко возрастала налоговая прогрессия в сторону более зажиточных слоев. Состоявшийся в декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) фактически знаменовал переход к планово-распределительной системе управления в связи с принятием директив пятилетнего плана развития народного хозяйства. В основу плана были заложены высокие темпы индустриализации, наступление на частнокапиталистические элементы города и деревни путем значительного повышения налоговых ставок, усиление кооперирования деревни. На словах еще сохранялась верность нэповским принципам, но на деле проводилась политика, ведущая к их свертыванию.
К 1928 г. в основном завершилось восстановление народного хозяйства Чувашии, хотя в промышленности восстановительный процесс не был завершен. В 1927/28 г. выпуск продукции в крупной промышленности в денежном выражении составил только 86,7% от уровня 1913 г. Производительность труда оставалась низкой. Высоки были расходы топлива и сырья, которые превышали довоенные нормы. Изношенность оборудования на отдельных предприятиях доходила до 85—90%. Значительную часть его составляли станки и силовые установки конструкций конца XIX—начала XX в. На цензовую промышленность Чувашии в 1928 г. приходилось всего 7,5% совокупного продукта в народном хозяйстве автономии, остальная часть падала на сельское и лесное хозяйство (86,1%) и на кустарно-ремесленное производство (6,4%). Основные производственные фонды предприятий цензовой промышленности распределялись в основном в двух отраслях: деревообработке и пищевой.
Не достигла довоенного уровня и мелкокустарная промышленность. Дорожная сеть также была незначительного развития. К 1927/28 г. общая протяженность дорог в Чувашии равнялась 12,6 тыс. км, из которых мощеные участки составляли лишь 83,6 км. Республика стояла перед объективной необходимостью решительного сдвига в промышленном производстве путем технического перевооружения действующих, строительства новых предприятий, развития строительства и транспорта, подготовки квалифицированных кадров.
Уровень жизни
Общий хозяйственный подъем в годы нэпа способствовал росту благосостояния крестьян и рабочих. В начале периода новой экономической политики материальное положение населения было чрезвычайно тяжелым. В промышленности применялась смешанная зарплата (денежная в сочетании с натуральной). Например, у деревообделочников в 1922 г. за 2 мес. работы каждому рабочему, кроме денег, выдавалось 60 фунтов муки, 30 фунтов картофеля, 8 фунтов мяса, 1 фунт растительного масла, 1,5 фунта сахара, 4 коробки спичек, 0,25 фунта чая. Укрепление финансового положения, установление твердого рубля в начале 1924 г. содействовали переходу от натурально-денежной формы оплаты к денежной и сопровождались ростом зарплаты. В цензовой промышленности Чувашии среднегодовая зарплата рабочего составила в довоенных рублях в 1924/25 г. 143 руб. против 127,1 руб. в 1923/24 г. В последующие годы она постоянно росла, достигнув в 1925/26 г. 191,2 руб., в 1926/27 г. — 202,1 руб., в 1927/28 г. — 209,3 руб. Тем не менее и к концу нэпа она не доросла до довоенного уровня, составив в 1927/28 г. 99% от уровня 1913 г.
Улучшилось материальное положение сельского населения. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств, проведенные Наркоматом земледелия и ЦСУ Чувашской АССР, показали рост доходов, приходящихся на 1 крестьянский двор из групп обследованных, со 120 руб. 35 коп. в 1922/23 г. до 289 руб. 35 коп. в 1924/25 г. Общая доходность земледельческого населения Чувашии с 1925/26 г. по 1927/28 г. возросла: от сельского хозяйства с 4500 тыс. руб. до 5500 тыс. руб., от промыслов — с 3600 тыс. руб. до 5252 тыс. руб. За этот же период доходность промышленных рабочих и служащих в виде заработной платы увеличилась с 6300 тыс. руб. до 8000 тыс. руб. Подъем доходов и зарплаты благотворно отразился на покупательской способности населения: в 1925/26 г. она оценивалась в 16400 тыс. руб., в 1926/27 г. — 17500 тыс. руб., 1927/28 г. — не менее 19500 тыс. руб.
В республике увеличилась продажа галантерейных и бакалейных товаров, сельхозинвентаря, металлоизделий, обуви, кожтоваров и тканей. Но начавшееся с середины 20-х гг. приоритетное развитие тяжелой промышленности породило инфляционный процесс, который вел к росту цен. Если в 1924/25 г. средняя стоимость бюджетного набора в Чувашии равнялась 14 руб. 28 коп., то в 1925/26 г. — 18 руб. 40 коп. И хотя номинальная зарплата росла (так, средняя зарплата по местному бюджету в 1925/26 г. по сравнению с 1924/25 г. повысилась на 24,5%), но в реальном выражении она даже понизилась на 4,4%, в 1926/27 г. она увеличилась на 26%, реально — лишь на 13,2%. Таким образом, темпы роста реальных доходов населения не поспевали за ростом цен. Жизненный уровень населения и к концу нэпа оставался на низком уровне, несмотря на то, что тогда экономический рост и уровень жизни еще были тесно взаимосвязаны.
Кризис хлебозаготовок конца 20-х годов. Свертывание нэпа
Зимой 1927—весной 1928 г. разразился очередной кризис нэпа, выразившийся в глубоком хлебном дефиците. За вторую половину 1927 г. заготовки зерна в стране по сравнению с аналогичным периодом 1926 г. сократились с 428 до 300 млн.. пуд., в Чувашии на 1 декабря 1927 г. при плане хлебозаготовок на 1927/28 г. в 700 тыс. пуд. они составили 43500 пуд., или 6,3% от годового задания. Под угрозой оказались продовольственное снабжение городов, планы экспорта и импорта, подъем промышленности. Кризис хлебозаготовок свидетельствовал, что аграрный сектор не выдерживает той нагрузки, которую возлагала на него политика ускоренного промышленного развития. В полном соответствии с законами рынка крестьянство не спешило продавать государству хлеб по ценам, которые считало заниженными (в январе 1928 г. в республике госзаготовители за пуд ржи давали 72—85 коп., рыночные же цены были от 1 до 1,5 руб.), к тому же крестьяне не имели возможности приобретать промышленные товары. Рынок в Чувашии, как и в целом в стране, испытывал острейший недостаток промышленных товаров: за I квартал 1927/28 г. его дефицит составил 28,5% на сумму около 700 тыс. руб., только одно крестьянство предъявило спроса на 40% годовой потребности в продукции промышленности.
Требовалась серьезная корректировка взаимоотношений между городом и деревней, взятых завышенных темпов промышленного роста. Однако сталинское руководство суть проблемы свело к растущему сопротивлению кулаков и нэпманов — «кулацкой хлебной стачке».
Альтернатива Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова и их сторонников, предполагавшая сохранение и совершенствование экономического механизма, сложившегося в годы нэпа (отказ от «чрезвычайных» мер, сохранение курса на подъем крестьянского хозяйства и развитие торгово-кредитных форм кооперации, повышение цен на хлеб и др.), была отвергнута как уступка кулаку и «правый оппортунизм».
Из дилеммы: экономические методы разрешения кризиса или чрезвычайные — были выбраны последние, т.е. насильственное изъятие хлеба, запрет на свободную рыночную торговлю, репрессии против держателей и торговцев хлебом. Для активизации хлебозаготовок в письме «Ко всем членам Чувашской областной организации ВКП(б)» от 13 января 1928 г. областной комитет партии предложил такие меры: ужесточить борьбу с частником, решительно привлекая его к налоговому обложению, не допускать беспатентной торговли, усилить работу по выполнению населением государственных обязательств и вовлечению его средств во вклады, сбору сельхозналога, страховых платежей, реализации займов. В письме ходу хлебозаготовок предлагалось придать «военный характер».
Вновь начались, как в период комбедов, массовые преследования зажиточных хозяев, торговых посредников, владельцев мелких сельхозпредприятий. Против зажиточной части деревни была поднята беднота: ей обещали раздачу до четверти конфискованного зерна. Репрессивные меры, дороговизна и дефицит промтоваров, рост налогов (по сравнению с 1927 г. единый сельхозналог в 1928 г. увеличился в 1,5 раза, возросло обложение неземледельческих заработков крестьян, предпринимательских слоев) вызвали массовое недовольство крестьян. Среди них пошли разговоры: «опять начинаются реквизиции хлеба и продразверстка», распространялись слухи о скорой войне. Реакция деревни на изменение ситуации была оперативной: быстро снижался рост посевных площадей и поголовье скота, уменьшился приток продуктов питания на городской рынок. Цены на частном рынке неудержимо росли.
С еще более нарастающим напряжением проходила заготовительная кампания в 1929 году. Принятый в конце июля 1929 г. план хлебозаготовок в Чувашии намечал заготовить в 1929/30 г. ржи 840 тонн, овса — 5700 тонн, крупяных культур — 170 тонн, а всего — 6710 т. Однако в сентябре 1929 г. уже предполагалось заготовить во второй половине 1929 г. ржи — 1400 тонн, овса — 8020 тонн, всего — 9420 т. При крайне низких закупочных ценах (в октябре 1929 г. пуд зерна сдавался государству по 80—90 коп., а продавался на рынке по 4 руб.) и в условиях отсутствия у торгово-кооперативных организаций промышленных товаров хлеб приходилось брать только силой. Вновь производились повальные обыски крестьянских дворов, изымались хлебные «излишки». Скрывавших зерно штрафовали, судили по обвинению в спекуляции, арестовывали и отбирали имущество. Благодаря таким методам к 19 октября 1929 г. годовой план хлебозаготовок в Чувашии был выполнен на 114,2%, а к 25 октября этого же года — на 132%. Проведенная таким образом хлебозаготовительная кампания в ряде мест республики вызвала голод. В Цивильском районе осенью 1929 г. голодало до 75% населения, в некоторых деревнях Мариинско-Посадского района жители вынуждены были питаться исключительно картофелем. В городах снова появились продовольственные карточки, отмененные после окончания Гражданской войны. С 1 января 1930 г. вводилось нормированное распределение круп, макарон, вермишели, масла животного и растительного, сахара, чая, мануфактуры и хозяйственного мыла. Дефицит продуктов питания и многих промышленных товаров стал всеобщим после того, как власти закрыли большинство частных лавок и кустарных мастерских, квалифицировав их как «капиталистические предприятия». Повышение стоимости сельскохозяйственных продуктов привело к общему повышению цен, что отразилось на покупательской способности населения, занятого в производстве. Хлебозаготовительные кризисы конца 20-х гг. сыграли решающую роль в свертывании нэпа, привели к нарастанию централизованного и административного нажима по всем направлениям государственной политики.
Все последующие мероприятия характеризовались усилением роли директивного планирования, развертыванием грандиозных массовых кампаний, направленных на «ускорение темпов социалистического строительства». «Социалистическое наступление» должно было идти по всем правилам военных действий с провозглашением фронтов: «фронта индустриализации», «фронта коллективизации», «идеологического фронта», «культурного фронта», «антирелигиозного фронта» и т.д. Эти мероприятия сопровождались вытеснением частного сектора из всех сфер. На протяжении 1928 и 1929 гг. неоднократно менялись ставки прогрессивного налогообложения, прежде всего на промыслы и акцизы, которые увеличились вдвое, привели к свертыванию нэпманского предпринимательства, закрытию частных магазинов и лавок.
Оценивая итоги нэпа, нужно подчеркнуть, что поворот к новой экономической политике был осуществлен под жестоким давлением всеобщего недовольства, а не в результате пересмотра политико-идеологических основ правящей партии, — они остались прежними: «диктатура пролетариата», руководящая роль ВКП(б), «государство — главный инструмент управления экономикой». Допущение рыночных механизмов было вызвано необходимостью вывода народного хозяйства из кризиса и выживанием режима. В период нэпа сложился странный симбиоз экономических и командно-административных способов управления. В экономике это были административно-рыночная система, неэквивалентный обмен между городом и деревней, торможение роста зажиточного индивидуального крестьянского хозяйства, хозрасчет в промышленности, действовавший в ограниченном виде; в политико-идеологической области — жесткий однопартийный режим с элементами либерализма.
Находясь на рельсах нэпа, удалось добиться очевидных успехов — они лежали в русле процессов восстановления народного хозяйства, которые в Чувашии в основном завершились к концу 20-х гг. Но, наряду с ними, нэп не сумел решить и целый ряд проблем. Восстановительные процессы в сельском хозяйстве республики произошли лишь в количественном отношении — увеличении посевных площадей и валовых сборов. В качественном отношении (усвоение новых агротехнических мероприятий, изменение технологической базы) в аграрном секторе не произошло радикальных сдвигов по сравнению с довоенным периодом. Не лучше обстояло дело в промышленности, удельный вес которой в народном хозяйстве даже уменьшился — с 8,5% в 1925/26 г. до 6,7% в 1927/28 г. Республика становилась еще более аграрной, ее индустриальное развитие напрямую зависело от состояния сельского хозяйства. Деревня же, осереднячиваясь в результате проводимой политики, приобрела полунатуральный характер и не удовлетворяла потребностей промышленности и города в товарной сельскохозяйственной продукции. В свою очередь нужды индустриализации требовали иной ориентации производства, чем деревенский спрос. Товарный обмен между городом и деревней оказался нарушенным. Городу нечего было дать за товарные излишки, которые крестьяне стали оставлять в своем хозяйстве. Повсеместно начали обнаруживаться дефициты и обострялась продовольственная проблема.
Свои противоречия имели место в период нэпа и в сфере общественно-политической жизни. Очень умеренные попытки демократизации, связанные с кампанией по «оживлению Советов» в 1925—1926 гг., привели к снижению представительства партийцев в советских органах, росту политической активности и самостоятельности средних и зажиточных элементов деревни и города. Все это рассматривалось правящей партией, привыкшей управлять исключительно административно-командными методами, как угроза своему господству. Выход из этого клубка противоречий большая часть руководителей ВКП(б) увидела в окончательном сломе нэпа.