В ХVI-ХVIII вв. интересы мусульманского духовенства были значительно ущемлены, ислам превращался в подчиненную религию, так как официальной государственной религией в Российской империи было христианство (православие), что привело к ослаблению влияния ислама на население. В ХУ1-ХУП вв. на территории этого региона продолжали действовать около 536 мечетей, религиозные школы (медресе, мектебе), а к 1744 г. из них было уничтожено 418 мечетей, действующих осталось 118, и только в годы правления Екатерины II со второй половины XVIII в. их стали вновь восстанавливать и строить новые Администрация на практике убедилась, что гораздо выгоднее проводить нужную политику, опираясь на мусульманское духовенство, чем путем насильного насаждения православия среди вошедших в состав России мусульманских народов (62, 63).
Несмотря на репрессивные методы царской политики, присоединение народов Среднего Поволжья к России стало поворотным пунктом в их истории: они окончательно втягиваются в сферу общероссийской экономической, социально-политической и духовной культуры. Мусульманство Среднего Поволжья, покоренное силой оружия в XVI в., переживало острый кризис. В условиях преследования мусульманское духовенство не могло рассчитывать на существенное влияние. Поэтому оно меняет тактику, начинает заигрывать с местным населением с позиций "обиженной", преследуемой
народной религии Среднего Поволжья и Приуралья, стремится всячески создать впечатление общности судьбы "обиженного" царизмом язычества и. ислама. Сближение мусульманского духовенства с придерживающимися язычества народами способствовало усилению исламского элемента в языческо-мусуль-манской среде и исламизации части местного населения. Царское правительство категорически запрещало переход язычников в магометанство, браки язычников с магометанами, а также воспрещалось муллам ведение метрических книг для татар, отпавших от православия (42, дд. 583, 776, 2084).
Тем не менее мусульманство по количеству последователей и влиянию в Российской империи оставалось на втором месте после православия. Больше всего приверженцев ислама было в Казанской, Уфимской, Самарской, Симбирской губерниях. Находившееся в оппозиции мусульманство представляло собой довольно внушительную силу, крупную миссионерскую систему, не без успеха конкурировавшую с православием за влияние на последователей древних языческих культов: чувашей, марийцев, мордву, удмуртов. Часть чувашей, приняв мусульманскую веру, отреклась от прежней своей национальности, языка и некоторых обычаев. Свидетельством данного процесса являются письма и жалобы, поступающие в Святейший Синод из губерний Поволжья и Приуралья. (145, дд. 442, 499, 500).
Наступало время, когда было выгодно поддерживать исламское духовенство. Татарские муллы и ишаны были нужны для усиления влияния России на народы Средней Азии, исповедующие ислам. При Екатерине II в 1782 г. в Уфе был учрежден муфтиат, а в 1788 г. в Оренбурге магометанское духовное собрание. Одним из авторов создания муфтиата является муфтий Мухам-меджан Гусейнов, который занимал должность ахунда на протяжении 34 лет. Духовенство, как показала историческая практика, готово было служить царю.
Духовное правление мусульман Европейской России и Сибири в XVIII и XIX в. было трехступенчатой централизованной церковной организацией, состоящей из высшего, среднего и низшего звена. Высшее правление в разное время находилось в Оренбурге, Казани и Уфе. Во главе его стоял муфтий и 5-6 членов (казыев-судей), а также ответственного секретаря, переводчика и обслуживающего персонала. Среднее духовное правление - мухтасиб создавалось в каждой мусульманской общине (50-150 мусульман), состояло из 2-5 членов и возглавлялось председателем-мухтасибом (учетчик, контролер), назначаемым царским правительством. Связь между мухтасибами и рядовыми верующими осуществляли муллы, назначенные муфтиатом с утверждением царским указом. Низшее духовное управление — мутаваллиат состояло из председателя, секретаря, казначея, муллы и муэдзина (154).
По отчетам Оренбургского духовного правления в 1889 г., на территории России действовало 4222 мусульманские общины, ислам исповедовало 3,5 миллиона человек.
Мусульманское духовенство в своих рядах насчитывало 7203 человека, из них -60 ахундов, 2734 имама-хатыба (имамы мечетей, председатель на общественной молитве, хатыб, читающий проповедь), 2621 имама муддариса (имам мечети, имеющий право преподавать в религиозной школе) и 1873 муэдзина (167, дд.223, 837, 1404).
Как уже было отмечено, в 1742 г. по указанию епископа Казанской епархии Луки Канашевича были закрыты многие мечети, в Волго-Вятском регионе их осталось менее двухсот. В результате изменения правительственного отношения к последователям ислама в конце ХУШ в. и в XIX в. число мечетей увеличилось в Среднем Поволжье и Приуралье: в Казанской, Симбирской, Уфимской, Нижегородской, Самарской, Саратовской, Екатеринбургской, Оренбургской губерниях в этот период до 6763. Казанская губерния среди них занимала первое место по числу мечетей и мулл 845 приходов, 1152 мечетей и 2648 мулл (66).
Духовенство ислама жило в основном за счет обрядов: молитва над новорожденными, наречение имени, обряд бракосочетания, чтение никаха-худбы, молитва во время похорон, закята, сборов во время мусульманских праздников: ура-за-байрам, курбан-байрам, жертвоприношений. По закону магометан каждый домохозяин должен отдавать мулле десятую долю своего имущества. Однако закон выполняли немногие. Имуществом старались не отдают, а возмещали в основном хлебом (пшеница, рожь). Мулле должны были платить десятую телегу хлеба как ярового, так и ржаного. Каждый домохозяин получал до 20 телег — бедные, а богатые до 300 телег урожая зерновых. Арифметика такова: хозяин должен был отдавать по одной телеге пшеницы (7 пудов) и ржы (10 пудов), если получал урожай до 20 телег, в денежном отношении это выражалось в 8 рублях с каждого дома.
В каждую пятницу домохозяин был обязан приносить мулле 5—10 фунтов какого-либо хлеба, это 5 коп., всего в год получалось 2 руб. 60 коп. После уразы полагается с каждой души 5 фунтов хлеба, в доме если 5 душ, получается 25 фунтов или 50 коп. В курбан-байрам каждый домохозяин должен был приносить жертву: менее состоятельные семьи — овцу, а состоятельные приносят корову, кожа животного отдается мулле, если положим хоть по овечьей шкуре с дома и оценим в 1 руб., доход муллы значительно возрастал.
Плата за свадьбу мулле бывает различна, смотря от размера "калыма" и отдается 2,1/2 с рубля. За похороны от 20 коп. до 1 руб. 50 коп. Каждый умирающий отказывает мулле одежду или овцу, корову, лошадь или же деньги, смотря от состоятельности от 10 до 1000руб. По смерти отказывать мулле должен тот, кто в жизни нарушал посты или не совершил хотя бы один намаз или другие обряды.
Таким образом, если в деревне в один приход входило до 60 домохозяев, то с одного хозяйства мулла в среднем получал по 16 руб. 46 1/2 коп. в год. Весь его доход составлял внушительную сумму по тем временам — 987 руб. 90 коп. (178, 1874г.). Назначение служителей ре-
лигиозного культа и их освобождение от должностей входило в круг обязанностей губернатора. Они назначались только его приказом, а муфтии — председатели духовных управлений мусульман — указом самого царя. При вступлении на должность имамов принималась специальная присяга по заранее составленному тексту. В ней говорилось: "Я, ниже поименованный, обращаюсь и клянусь всемогущим Богом. Перед святым аль-Кораном в том, что хочу и должен его императорскому величеству, своему истинному и природному всемилостивейшему великому государю и императору Николаю Александровичу, самодержцу всероссийскому служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови предостерегать и оборонять все, что служит императорскому величеству, верной службе и пользе" (167, дд. 1430, 1434, 1688, 1913).
В начале XX в. царская администрация не только не препятствовала пропаганде идей ислама, но и стала оказывать всемерное содействие в расширении его влияния на народные массы, в значительной мере способствовала строительству мечетей, созданию во многих местах специальных мусульманских учебных заведений. Мечети появились в Москве, Петербурге, во многих городах и селах Поволжья и других регионах традиционного распространения ислама.
Если администрация в целом проводила политику лояльности в отношении представителей ислама, то часть православной интеллигенции в Казани и других городах России резко выступала против прави-
тельственной политики мотивируя тем, что "издревле и до наших дней известно враждебное отношение мухаммеданствующих инородцев к русским и русскому государству в течение всего 300-летия их подданства России". Особенно это проявилось в конце XIX и начале XX в. В своих публикациях православная интеллигенция требовала устранить такое положение прямым, равносильным противостоянием всего государственного аппарата распространению и усилению мусульманства. При этом ссылались на статьи Уголовного Уложения, в частности, на 185, в которой говорится: "Отступившихся от христианской веры в веру нехристианскую: отправляются к духовному начальству прежних их вероисповеданий для увещания и вразумления. До возвращения в христианство они не пользуются правами своего состояния и их имения на время берутся в опеку" (33, 34, 35).
Такая же интонация звучала и в выступлениях воинствующих православных клерикалов: "В самом центре государства русско-христианского в России более 5 миллионов мухаммеданствующих инородцев. Фанатическое злоучение до сих пор крепко держится у всех этих инородцев. Во времена покорения волжских инородцев христианско-рус-ским государством не все они были мусульманами и даже многие тысячи из них с подчинением русской державе приняли православное христианство. Осторожность правительства к инородцам временами доходила до явного покровительства мусульманству. Во второй половине ХУШ в. правительство содействовало усилению мухаммедан-
ства, открывая школы, строя на казенный счет мечети, обеспечивая муллам жалование и распространение среди инородцев Корана, что способствовало расширению ислама от русских губерний до Самарканда, от Самарканда до Китая" (33, 35).
Однако были и такие случаи, когда в борьбе за исполнение обязанности муллы некоторые жители деревень пытались эту проблему решить при помощи светских властей. Так, из деревни Шихирданы Буин-ского уезда (входит в наши дни в Ба-тыревский район) в 1897 г. на имя императора от крестьянина Хамита Тимербулатова поступило сообщение: "Мулла 3-й соборной мечети Салахетдин Салимзянов деревни Шихирданы подстрекает своих прихожан к неуважению властей и уговаривает их эмигрировать в Турцию, унижает и порицает императора, говоря, что русский царь не справедлив и грабитель, в Турции жизнь лучше, что он сам скоро переедет туда". Полученный ответ от прокурора Казанской Судебной палаты уведомляет, что "заявление крестьянина деревни Шихирданы Буинского уезда Хамита Тимербулатова об оскорблении муллой Са-лахетдином Салимзяновым императора не подтвердилось". В постановлении Симбирского Окружного Суда от декабря 1897 г. указано "о привлечении Тимербулатова к уголовной ответственности за ложное заявление с целью убрать с должности муллу Салимзянова и поставить нужного ему человека. Обнаружилось, что заявление было сочинено мещанином Петром Пузанковым при ведомости самого Тимербулатова, последний подписал прошение на татарском языке". (154, дд.. в П39, 1140, 14601
В 1913 г. западноевропейская печать отмечала притеснение мусульман в России. Русская же пресса это отвергала. Мусульманская печать в России также не остается в стороне: "Нет оснований обвинять русское правительство в жестоких притеснениях мусульман. 300 лет назад наблюдалось давление на религиозной почве, но оно продолжалось недолго. Половина отпавших в то время сейчас вновь утвердилась в мусульманской вере, это говорит о религиозной терпимости в России. В течение трех веков правительство не вмешивалось в дела му-
сульман и в медресе беспрепятственно преподавались мусульманские дисциплины. В настоящее время часть мектебе и медресе закрывается и правые партии заняты разными планами их преобразования и реорганизации мусульманского духовного управления. Если это обусловлено деятельностью различных политических партий и движений, то правительство поступает правильно и имеет на то оправдания. Пройдут опасения, пройдут и эти репрессивные меры. Если подобные меры являются посягательством на сами учебные заведения ислама, то это не заслуживает оправдания" (185, 1913г.).