Вопрос В.П.Станьяла П.И.Бекшанскому от 20 ноября 1979 г.
гор. Выкса
Дорогой Павел Иосифович! Сегодня с сильзюнатцами подвели итоги сеспелевских дней 1979 года, перерыли архивные материалы. После встречи с Вами — особый интерес у студентов к этому фотоснимку. Вы рассказывали, что дата под ним ставится неправильно: Тетюши, 1920, когда как он был сделан в Казани на конференции. «Сов. Чувашия» в августе 1968 г., публикуя фото с Вашей статьей «Слава и гордость чувашского комсомола, указывает дату: «Снимок сделан в 1919 году в Казани».
Павел Иосифович! Напишите нам об историях этой и другой, групповой (где на съезде Сеспель в Вашей фуражке) фотокарточек.
Ответ П.И.Бекшанского от 20 ноября 1980 г.
Снимок сделан не в Тетюшах, а в Казани. Это бесспорно. Точно. Когда? Вернее все же не в 1919 г., а в 1920 и вот почему: на снимке я в фуражке и шинели. Эту шинель и фуражку я получил в августе 1919 г. в Казанском отряде лыжников, из которого меня демобилизовали и отправили обратно на комсомольскую работу в Тетюши.
В 1919 г. мы вместе с Сеспелем были в Казани в декабре, на 2-ой Губ. Конференции. А ездил я на конференцию не в шинели, а в тулупе. На снимке групповом, на 1-ом Всеросс. съезде чув. организаций и актива комсомола, проходившем 11—20 июня в Казани, Сеспель заснялся в моей кож. фуражке. В Казани в дни этой конференции мы были вместе. Я был на некоторых заседаниях конференции. Отсюда вывод — снимок, где мы сидим с Сеспелем, был сделан в середине июня 1920 г. в Казани.
Мы шли мимо фотографии и решили — зайдем, снимемся. Зашли и сделали 3 снимка: вдвоем и каждый по отдельности. Общеизвестный снимок Сеспеля, где он в гимнастерке, без фуражки, был сделан в это время. На обороте этого снимка Сеспель, уезжая из Тетюш, экспромтом написал стихотворение «Пане Бекшанскому». Этот снимок с автографом Сеспеля на обороте и был мною передан в Чув. НИИ и стал первым фотопортретом Сеспеля, до этого в Чебоксарах не было ни одного его фотоснимка.
В.П.Станьялу
* * *
г. Выкса, 21 ноября 1980 г.
...Мне очень приятно Ваше предложение взять на себя переводы всего, что могу написать о Сеспеле. О ином переводчике я и мечтать не могу. Но что переводить? Все, что писалось многие эти годы, по-моему, только подступы к книге. Лишь в самые последние годы Сеспель у меня высветился весь, освободился от панцирных лат иконописи, воссоздался живым человеком. Со всей сложностью, во всех противоречиях, во всем том, что стало Сеспелем. Писать надо заново и я боюсь, что не успею и не смогу это сделать. И пишется теперь труднее. Да и просто писать нелегко, глаза почти не видят. Строки ложатся по привычке руки, а прочесть исписанное, править — только с лупы. «С трудом, от слова к слову пальчиком водя...»
Легче бы отговорить все и записать на магнитофон, а потом застенографировать по печатным строкам, которые я разбираю. Или засесть на полгода, по вечерам вместе с соавтором и, работая вместе, сделать ту книгу, которая, я это понимаю, очень и очень нужна. Но для этого надо хотя бы на эти полгода жить в Чебоксарах. Соавтор должен и знать и понимать Сеспеля и любить его. Вот бы нам вместе проделать такую работу! С самым горячим приветом всему «Сильзюнату».
П.Бекшанский
* * *
18 июня 1981 г.
...С чего начать путешествие — с Яльчик или с Тетюш? Я могу и так и так. Конечно, полезен буду всем в Тетюшах и Яльчиках, где могу рассказать о многом. Хорошо бы включить в маршрут еще село Пролей-Каши, особо интересное тем, что здесь в 1918 г. было восстание крестьян русских и чувашских общин против чехословаков, подавленное жестоко — 15 расстрелянных. Руководил подавлением красноармейского отряда помещик Лапьев, у которого пролейкашинцы отобрали землю в 17-м году. Этим восстанием интересовался Сеспель, хотел писать о нем поэму или повесть, выезжал в Пролей-Каши не раз. У меня есть подробные материалы по этому восстанию, малоизвестному в Чувашии. Да и факты найдем, которые могут дополнить. Повторяю, по какому маршруту ехать мне все равно, но, кажется, программа поездки будет логичнее, если начать с Тетюш. Значит, можно начать с Тетюш, сыгравших немалую роль в жизни чувашского народа. Здесь, не раз, проездом из Кошек в Симбирск останавливался у моей бабушки И.Я.Яковлев, до парохода. (Бабушка держала постоялый двор исключительно для чуваш, т.к. другие хозяйки чуваш не пускали, боясь трахомы.) Здесь в базарные дни останавливались чувашские крестьяне из Пролей-Каш, Кошек-Тимбаева и др. сел. Здесь Роман Никифорович Идобаев записал со слов крестьян слова и мелодии песен. В Тетюшах до революции в высшеначальном училище учились чувашские дети, среди них будущий профессор Семен Иванович Андреев (он жил в доме, соседнем с моим, и учились мы с ним вместе, он и подружил меня с Сеспелем). Не случайно была создана учит. семинария в 17 г. именно в Тетюшах, и гл. образом для подготовки чувашских учителей. (На 1-м курсе русских было всего 4-5 человек, остальные чуваши, преподавали в основном чуваши, а подобрал их И.Я.Яковлев.)
* * *
г. Выкса, 1 февраля 1982 г.
...Если бы мы отложили Тетюшскую экспедицию на год, не смогли бы повидать и послушать рассказы старушки Анны Важалиной о Мише... Мне только что сообщили из музея — умерла...
Вот и я не хочу, не имею права откладывать свои долги перед Сеспелем. Первый долг, — написать о нем свою книгу, я уже не смогу, слишком долго откладывал. Но все, что я знаю о нем, я выдал людям в выступлениях на собраниях, по радио и телевидении, в статьях. Устное творчество — тоже творчество, и имеет право на долгую жизнь. Считаю, что у меня осталось два долга. Первый — всемерно помочь «Сильзюнату» довести до конца Тетюшские записи. Для этого надо поработать несколько вечеров вместе с кем-то из участников записи и вечера два хотя бы с Вами. Все, что надо, я доскажу, перескажу.
Второй долг, — передать писателям, литературоведам, НИИ замечания о многочисленных ошибках, кочующих из статьи в статью о Сеспеле, о застарелых ошибках и вновь сочиняемых людьми с бойким пером и скудным мышлением. Это я хочу сделать после 20-го февраля. Если соберусь с силами и решусь на такой выезд, то в Чебоксарах все будет организовано по-серьезному. Мне сообщили, что таким собранием и докладом заинтересовался отдел пропаганды обкома партии. Как только получу сообщение о примерно возможном сроке созыва соответствующей аудитории, так и выеду.
Мне надо приехать дня за 3-4 до доклада, чтобы спокойно вобрать в память все, что хочу сказать. И после собрания посидеть в гостинице дней пять. Надо будет и стенограмму выверить.
Ноги мои по улице не ходят уже третий месяц, да, думаю, что друзья сами навестят и не раз. А если куда понадобиться съездить, найдется и машина. С вокзала до гостиницы меня доставят, на собрание тоже.
О Н.Н.Рубис. В июне 81 г. я впервые получил от нее «первые воспоминания», написанные после встречи с Ю.Збанацким и В.Васькиным по просьбе Васькина*, 3 июня 1941 г. Долгое время она не знала, что «воспоминания» дошли до Чувашии. Узнала об этом только от Н.Ф.Данилова, когда он приезжал в Остер, он же ей прислал и копию ее же воспоминаний.
Я потерял немало времени, но сделал выписки из ее воспоминаний и писем, прокомментировал их, все это заняло 30 вот таких страниц как страничка этого письма. Привезу с собой, прочитаете.
Я писал комментарии, как письмо к самой Рубис, но так его и не послал: она так привыкла верить в созданные ею образы самой Рубис и Сеспеля, их близкой дружбы и ее вечной любви к нему, что у меня рука не поднялась разрушить ее веру, с которой она живет, примерно с 1960 года, когда по настоянию Ст. Шавлы, Н.Ф.Данилова начала творить свою красивую легенду. Тут дело не в том, что «человеческая память не из гранита». Память не виновата, если она не помнит то, чего не было; виноват, увы, тот, кто небылицы выдает за воспоминания.
Кем навеено, кому посвящено стихотворение «Жизнь моя, за какими холмами?..» Что это — раздумья над своей жизнью «побитой камнями» или о судьбе любимой — А.Червяковой, неотосланное письмо? Н.Рубис отвечает на этот вопрос: «Может быть, когда-нибудь и узнается точная дата написания стихотворения «Жизнь моя...», но я чую, толчком к нему была встреча со мной, и даже «распутье», возможно, и, пожалуй, это будет наиболее верным, — не к жизни и к смерти, а к прошлому или будущему, к Нусе (т.е. Червяковой. — П.Б.) — назад, ко мне — вперед».
________________________
* Ошибка Н.Н.Рубис. Воспоминания написаны по просьбе Василия Михайловича Усли. Через В.М.Усли и С.В.Эльгера письмо-воспоминание пришло в Чувашский НИИ.