День Победы я отмечала в Витебской области, на Дубровщине. Ездила туда на братскую могилу, в которой вместе с другими бойцами лежит и мой отец, Мануил Федотович Гречко, командир стрелковой дивизии. Сегодня трудно даже представить, какие страшные бои шли здесь. Только в мемориальном комплексе в Рылинках, где находился военный госпиталь, лежит более 20 тысяч человек. Память о прошедшем здесь до сих пор свежа, ведь каждая семья пострадала от фашистов. Деревня Боброво, например, была сожжена дотла. А ведь таких деревень в округе много. Гитлеровцы убивали детей и женщин, которые не успели уйти в лес. В лесу жили в землянках. Даже дети помогали партизанам. Партизанским отрядом в этих местах командовал С.П.Шмиглевский.
Кажется, эта земля еще и сейчас не залечила свои раны. Однажды, уже через много лет после войны, при строительстве моста экскаваторщик вытащил в ковше солдата, который выглядел как живой. По номеру на жетоне узнали, кто он такой, и вскоре приехали его родные из Подмосковья и с Урала. Раньше он считался без вести пропавшим.
Таких примеров множество. Практически вся здешняя земля полита кровью – в том числе и моего отца. На фронте ему удалось повидаться с родным братом, моим дядей Евгением Федотовичем. Отец сказал ему, что у него в Чувашии должен родиться ребенок. Это была их последняя встреча – вскоре отец погиб. Через несколько лет после войны дядя действительно разыскал меня. Сам он сейчас живет на Украине, в Днепропетровской области. В ноге у него до сих пор сидит фашистская пуля. Врачи боятся ее трогать.
Практически у каждой деревеньки в Дубровинском районе стоят памятники нашим солдатам. Правда, и в Белоруссии, оказывается, хватает мародеров. Уносят с памятников плиты с надписями – с фамилиями погибших бойцов. Воистину, люди ли это?
При свете дня, конечно, мародеров не увидишь. Наоборот, везде цветы. Я уже рассказывала о сельском учителе, захоронившем погибших бойцов и посадившем на их могилах деревья. Они уже поднялись высоко, а могилы бойцов почти сравнялись с землей. Сейчас некоторые кладут цветы прямо под деревьями, а некоторые – на братскую могилу, которая находится неподалеку.
Где-то здесь лежит и мой отец. Всегда хотела встретить его однополчан, но это не удавалось. Но как-то в составе ансамбля «Лейся песня» я ездила на гастроли на Урал, и вот в Екатеринбурге, поздравляя фронтовиков, я рассказала со сцены о своем отце. И тут один ветеран войны – вся грудь в орденах – выходит ко мне и говорит: «Я очень хорошо знал Мануила Гречко». Вот так по крохам, по крупицам мне удалось собрать некоторые сведения о своем отце, понять, каким он был человеком. Обидно, что в Вурнарах, где он обучал солдат, о нем даже не вспоминают. В Белоруссии все иначе. Мне показалось, там стараются сберечь все хорошее, светлое, что было в нашей общей истории. Дети там ходят в красных галстуках, при встрече отдают пионерский салют. Учителя там получают больше, чем у нас, как, кстати, и животноводы на фермах, где мы были. В школьных столовых – бесплатное питание. Когда я встречалась со школьниками, один мальчик спросил у меня:
- Почему в России так грязно? Мы ездили на экскурсию, и у вас все обочины дорог завалены мусором. Везде какие-то обертки, пакеты, бутылки… Вам что, не жалко природу?
Я ответила:
- У нас в Чувашии чисто. Мы в России заняли первое место по чистоте.
Что еще сказать? Принимали нас очень доброжелательно. Военный комиссар Владимир Дмитриев организовал встречу всех приглашенных на вокзале в Орше, позаботился о нашем размещении. На празднование Дня Победы съехались родные погибших бойцов из Петербурга, Москвы и других российских городов. Были и те, кто живет в Казахстане, на Украине. А я принесла поклон белорусской земле от своей родной Чувашии…
Нина Гречко.
Время № 11, 2005.