26 октября 2001 г.
Житель глухой чувашской деревни воскресил подлодку своими силами
• Дмитрий СОКОЛОВ-МИТРИЧ, Республика Чувашия, деревня Веремсют
Пока внимание всего мира было приковано к Мурманску, Видяево, Росляково, семя "Курска" прорастало в никому не известной чувашской деревне Веремсют. Местный крестьянин Михаил Смирнов построил здесь храм во имя погибшей подлодки. В нем не будет священников и церковной службы, в нем всего лишь будут жить люди. Жить, любить, надеяться и верить, что и Россия, подобно воскресшему "Курску", имеет шанс на спасение
В четверг были обнародованы данные всероссийского опроса: 52 процента жителей страны уверены, что тайна гибели атомохода "Курск" теперь будет раскрыта. В четверг начальник группы информации пресс-службы Министерства обороны Украины Игорь Халявинский заявил, что возмещать ущерб родственникам погибших в сбитом украинской ракетой российском самолете Ту-154 необязательно будет только Киев. В этом вопросе "много нюансов" -- так выразился военный. А средства в бюджете Украины не предусмотрены: не ожидала ведь Украина, что собьет чужой пассажирский самолет.
Раскрыть тайну гибели "Курска", заплатить родственникам невинно убиенных украинской ракетой - все это явления одного порядка. Человеческого. Пафосно такой порядок называется: "дань Памяти". По-простому речь идет о наличии или отсутствии совести у людей, обремененных и не обремененных должностями.
У каждого из нас свои представления о памяти и о совести. Крестьянин из чувашской деревни Веремсют Михаил Смирнов, например, построил храм погибшей подводной лодке "Курск". А некоторые петербургские чиновники торгуют местами, отведенными под могилы моряков "Курска". Дань памяти - это не слова, а поступки. Кто-то не должен, но по собственной воле совершает человеческие поступки, отдавая дань памяти. А кто-то обязан совершать поступки ex officio, по должности, но предпочитает брать дань с памяти, пользуясь служебным положением.
И тех, и других судить не нам. Но каждому государству, если оно хочет быть государством, в том числе и России, придется выбирать - Отдавать или Брать.
Подлодку я увидел километров за десять - она стояла посреди огромного холмистого поля, расцвеченного капустным листом, оставшимся после уборки урожая, и первым снежком - эта смесь перекрасила поле в цвет морской волны. По мере приближения "Курск" становился все выше, как будто выходил из-под воды. Когда я оказался у калитки, "как будто" оказалось лишним: вокруг храма я увидел широкий ров, наполненный водой, так что "Курск" действительно возвышался над водной гладью. Круглые окна-иллюминаторы и синий купол, напоминающий рубку подлодки, усиливали сходство. Но больше всего меня поразил крест.
Сперва я его принял за обычное христианское распятие. И лишь через полтора часа, когда мы насилу разыскали Михаила Смирнова и он провел нас на "колокольню", я понял, что ошибался. Из люка, через который можно было дотянуться до "флагштока" рукой, на меня смотрели... все стороны света: север - юг - запад - восток. Вместо распятого Христа Михаил водрузил на куполе пространство - систему координат, символ определенности и гарантию правильности пути..
- Все точно как по компасу. Север у меня действительно смотрит на север, а юг - на юг, - с гордостью сказал Михаил. А вон видите - внизу старушка идет крестится? Обычное дело. Мой сын, когда впервые увидел, прибежал ко мне: "Папа, скажи им, что тут нельзя. Я его за это отругал: "Не беспокойся, - говорю, - они не тебе молятся"..
Пока Михаил Григорьевич с семьей в "Курске" не живет. Новоселье планирует на будущее лето. На днях колхоз вернет ему 25 тысяч рублей долга за картофельные семена, и тогда он приступит к отделке. - А сначала здесь должен был стоять "Челленджер", - вдруг ошарашивает меня Михаил. - Видишь, из стен дома до сих пор торчат крепежи для крыльев. В прошлом августе уже собирался "окрыляться", но тут утонул "Курск", и я американцев послал. .
- А почему именно "Челленджер"? Мало ли было трагедий в мире?.
- Наверное, потому что он тоже в море погиб. Я море очень люблю. Море Михаил любит с детства, хотя живьем увидел его лишь в 1975 году, когда пришел в армию. В военкомате он сам напросился во флот, не испугал даже лишний год службы. Попал на военно-морскую базу в Гремиху - это в двух шагах от печально известного Видяева. .
- Меня определили на надводный корабль, но вся жизнь подводников проходила на моих глазах, и я многих хорошо знал. При мне погибло пятеро ребят. Их волной смыло с палубы ночью. Нашли лишь утром - они плавали мертвые в спасательных жилетах, взявшись за руки. Вот этот ров вокруг дома - я в их честь два года рыл. .
В пруду Михаил разводит карпов, но мне показалось, что создавать водное пространство для него само по себе - страсть. Недавно он запрудил небольшой ручей, протекающий по его земле, а третий пруд сделал и вовсе для села - бесплатно. В нем теперь дети купаются. .
Михаил - фермер, хотя слова этого не любит, говорит: "Крестьянин я". У него 11 гектаров земли, на которой он выращивает овощи. Одной капусты в трюм "Курска" он сложил в этом году 22 тонны. .
- А пруды эти вообще бездонные. Я вот запустил туда 10 000 мальков карпа, через год каждый по килограмму нагуляет - вот тебе 10 тонн живых денег..
Есть у чувашей такой обычай - ниме (ударение на последнем слоге). По этому обычаю любой житель деревни имеет право призвать к трудовой повинности всех остальных. Например, если кому-нибудь нужно срочно построить дом, он объявляет ниме, и односельчане все как один являются на стройплощадку - стены и крышу тебе возведут за пару дней. Но, воспользовавшись ниме один раз, ты уже будешь по гроб жизни обязан участвовать во всех ниме своего села. Михаил Григорьевич первый в Веремсюте, кто от ниме отказался. Он всем деньги платит. .
"Не хочу, - говорит, - зависеть от других". В русской деревне его бы за это уже давно пожгли, но Веремсют, во-первых, деревня чувашская, а во-вторых, даже для Чувашии особенная. Тут все валяют валенки, зарабатывают на этом неплохие деньги, и поэтому "кулацкий характер" никому не в диковинку. Валенки сдают перекупщикам, которые увозят их куда-то "на севера", и, если хорошо валять, в день можно заработать 300, а то и 400 рублей. По этой причине рабочая сила в Веремсюте недешевая, в "Курск" Михаил уже вложил полмиллиона рублей, и еще тысяч сто понадобится.
Тем не менее, даже на таком злачном фоне Смирнов со своей затеей выглядит оригинально. Поначалу его все спрашивали: "Ты зачем так свой дом назвал? Хочешь, чтобы он взорвался?" - "Глупые вопросы задаете, - отвечал Михаил. - У тебя вот отец умер от рака, а ты сына так же назвал - почему? Хочешь, чтобы он тоже от рака умер?"
По мере строительства "Курска" Михаил стал замечать в своем характере изменения. Как будто кто-то исподволь воздействует на его поведение. Михаил и раньше-то по 50 раз каждой рукой выжимал по гире, метко стрелял и всегда имел репутацию человека, которого лучше не трогать. Но до "Курска" эта сила управляла Михаилом, а вместе с "Курском" Михаил научился управлять ею сам. На этот счет у него даже появилась некая философия.
- Сила человека не в том, чтобы ее применять, а в том, чтобы прибегать к ней как можно реже. Сильный человек тот же "Курск" - ведь ее задача не в том, чтобы по малейшему поводу стрелять из всех своих орудий. Ее задача - это стратегическое сдерживание. Выстрелить достаточно один раз в десять лет, но так, чтобы тебя никто не трогал.
У людей все сложней, чем у подлодок. Чтобы отстоять свое право на справедливость, Михаилу пришлось только в минувшем году применять силу не один раз. То на чебоксарском рынке приходится обороняться от рэкетиров с топором в руках. То заезжие с Кавказа коммерсанты ломятся в трюмы "Курска", и его капитан вынужден доставать ружье. То некоторые представители правоохранительных органов браконьерят в зоне интересов Михаила. То представитель власти вдруг начинает утверждать, что просто так на стене слово "Курск" вешать нельзя - нужно разрешение. Временами веремсютская АПЛ превращалась в настоящую крепость, и ров вокруг нее приходился очень кстати. Однако постепенно закон стратегического сдерживания все же начал работать: прибегать к грубой силе приходится все реже и реже. В этом я убедился, навестив вместе со Смирновым районное отделение милиции: даже подполковник, здороваясь с Михаилом, не мог скрыть в глазах уважения.
- Я не сказал главного, - уже перед самым прощанием хлопнул себя по лбу Михаил Григорьевич. - Я же музей собираю. В одной из комнат сделаю музей затонувшей подлодки. Уже разослал по всем родственникам фотографий своего "Курска" - чтобы они прислали мне фотографии погибших и какие-нибудь вещи для экспозиции. Это не для себя - сюда будут дети приходить на экскурсии. Если кто-нибудь из них не получил, может, ваша статья поможет. И персональная просьба к командующему Северным флотом адмиралу Попову - пришлите, пожалуйста, андреевский флаг.