11 октября 2012 г.
– Николай Васильевич, обжились ли вы уже в Минсельхозе? И кадровые перемены – это что «новая метла» или связано с неким изменением функций государственного управления сельским хозяйством? Насколько это связано со вступлением в ВТО?
– Сразу столько вопросов!
– Это один вопрос, просто в разных ипостасях.
– Насчет Минсельхоза. Если вы имеете в виду московский офис ведомства, вряд ли это то место, где можно или нужно обживаться. А если иметь в виду Минсельхоз даже не как отрасль экономики, а большую сферу нашей российской действительности, то всe это мне очень близко. Там даже обживаться не надо. Я не могу сказать, что оттуда вышел. Потому, что никогда и не выходил.
И отношения с крестьянами, сельскими учителями, врачами, рыбаками, рыбопереработчиками очень гармоничные, мы понимаем друг друга. Мы, как говорят известные персонажи, одной крови. Мне с ними комфортно.
Сельское хозяйство – сфера очень сложная, нелегкая во все периоды истории нашей страны. Но там работают замечательные люди, хорошо вам известные, искренние, честные, необычные, не подверженные (надеюсь, что горожане не обидятся) деформациям глобализации и мегаполисов. Это дает надежду на преодоление существующих проблем в аграрном секторе России.
– Тем не менее, в центральном аппарате пришлось провести какие-то кадровые перемены. Насколько они связаны с новой структурой управления? Будет ли это новая структура?
– Это естественно. Не потому, что новая метла по-новому метет, а потому, что требования другие к квалификации, к опыту. И, соответственно, любой новый министр претендует на то, чтобы работать лучше. Получится у него, не получится – другой вопрос. На самом деле, приоритетная, первоочередная задача – не столько проблема ВТО, хотя это очень существенно.
Для меня первоочередная задача – это повышение эффективности реализации государственной программы через создание, в том числе, новых механизмов, новых инструментариев. Думаю, Вам хорошо известно, что у нас, мягко говоря, не все сбалансировано. Федеральная госпрограмма предполагает развитие аграрного сектора всей России.
– Почему так мягко говорите: потому, что вы министр всея Руси или потому, что это свойственно вам как человеку?
– Я думаю, что правильно мягче говорить. Когда проводишь реформу, корректировку или устанавливаешь тонкую настройку, не хочется создавать новые проблемы, вызывать, провоцировать дискомфорт у кого-то. Может быть, это связано с тем, что юридическое образование имею…
– То есть, за слова отвечать привыкли.
– Надо отвечать.
Уродливо, несбалансированно распределение государственных ресурсов по регионам России. Надо менять положение. В некоторых случаях господдержка не доходит до сельхозпроизводителей потому, что есть разные посредники. Скажем, на уровне региона либо даже главы муниципалитета.
– Распределяется среди своих?
– Есть более приближенные и менее приближенные, есть привычный круг и непривычный круг. Поэтому есть проблемы, по которым нужно принимать более формализованные, жесткие, строгие решения. И, чтобы ни власть губернатора, ни власть министра, ни власть главы муниципалитета не оказывали решающего воздействия на то, дойдет государственная поддержка до конкретного трудяги в аграрном секторе или не дойдет. Это должно быть все формализовано, критерии должны быть известны, прозрачны.
И, конечно, есть еще один очень важный аспект нашей деятельности – это финансирование через проектные подходы. Эти позиции поддержаны руководством страны.
И мы будем требовать, чтобы во всех субъектах Российской Федерации были схемы территориального развития, чтобы то же самое было на территории всех муниципалитетов, были генеральные планы развития сельских поселений. Потому что, если инвестор приходит с каким-то проектом, то он должен видеть, что дальше будет происходить на этой территории, в каком направлении газификация пойдет, дороги, электроснабжение.
– А такие проекты вообще есть?
– Вообще есть регионы, которые считают такие подходы важными и очень принципиальными. Прогрессивные губернаторы проводят прогрессивную политику.
– Я не буду спрашивать: каких больше, каких меньше.
– Десятки регионов, но их меньше пока. Мы уже на уровне нормативных требований формулируем, чтобы такого рода подходы были реализованы во всех субъектах федерации.
– Вы предложили систему погектарного субсидирования сельского хозяйства. Это то, о чем, на мой взгляд, все время просили фермеры, все 20 лет их существования, а им все время это не давали. Как Вы полагаете, почему не давали и почему решили дать сейчас?
– Отставали немного в создании современных и эффективных механизмов государственной поддержки. И более справедливых, кстати. Потому, что в том, что было до сих пор, в этом механизме многое отдано на усмотрение начальства.
Разрабатываемые сегодня механизмы предполагают, что каждый – в зависимости от нынешнего состояния, качества, плодородия почв, от биоклиматических условий, от среднегодового объема производимой сельхозпродукции – по этим формализованным критериям будет получать государственную поддержку на гектар пашни.
Здесь нет ни власти губернатора, ни власти главы муниципалитета.
– Есть очень большая мина в этих словах, что нет власти ни губернатора, ни муниципалитета. Как же так, народ свободный будет, что ли?
– Это будет означать, что бюджет – государственный, куда собираются деньги налогоплательщиков; и работающий крестьянин будет вне зависимости от усмотрения начальника получать то, что ему положено по закону. Всего-навсего.
– Николай Васильевич, если это состоится, то это будет равно, наверное, небольшой революции в сельском хозяйстве.
– Если это состоится, то Российское государство будет иметь больше оснований называться цивилизованным государством, а не государством чиновников. Но главное, за этим будет стоять достижение эффективности.
– Это ведь меняет всю систему субсидирования сельского хозяйства. Как вы полагаете, а система сама готова реформироваться изнутри или ее придется хирургически лечить?
– В какой-то степени система готова, в какой-то степени не готова. Но нам придется сообща – вместе с вами – работать над тем, чтобы просвещать, воспитывать, где-то принуждать там, где не будут выполнять установленные законом, постановлениями правительства правила и методики.
– То есть, это уже жесткая конструкция, которая, как некий танк, едет вперед?
– Если хотите, можно и так сказать.
– То есть, протестовать, в принципе, уже нет смысла.
– Бесполезно, да.
– Очень хорошо вы сказали – бесполезно. Николай Васильевич, как вы прогнозируете реакцию регионов на то, что вы предложили использовать методику Чаянова, определяющую, что «сельское хозяйство есть дело местное»? Как вы прогнозируете реакцию регионов на то, что сейчас они сами должны сначала субсидировать свое сельское хозяйство, финансировать его, а потом только это будет делать федеральный бюджет. Будет ли сопротивление, будет ли непонимание? Или это уже как-то проявилось? Вы уже эту мысль высказали. Она уже дошла до каких-то документов?
– Да, мы готовим соответствующие документы.
Мысль Александра Васильевича Чаянова вы как раз процитировали абсолютно точно, она вытекает из природы земельных отношений, аграрного труда. Невозможно из Москвы определять, с помощью каких механизмов и технологии эффективно использовать земельные ресурсы.
И это все сегодня закреплено федеральным законодательством, законодательством субъектов федерации, исходя из природы того, что такое аграрная культура. Кто понимает эти истины, тот губернатор, тот на своем месте. Правильно определяя приоритеты, он сумеет достичь высоких результатов. А тот, кто не понимает этих истин, думаю, не впишется в должность губернатора.
– Для того, чтобы говорить такие слова, должна быть, видимо, серьезная поддержка, должно быть понимание высшего руководства страны, иначе вы будете неким Дон Кихотом, который провозгласил правильную мысль, и пойдет бороться с ветряными мельницами. Есть ли такая поддержка?
– Поддержка руководства страны очень важна и для губернаторов, и для министров, которые проводят федеральную политику, но решающее слово все-таки за избирателями, которые будут уже на предстоящих выборах губернаторов говорить свое веское слово. Избиратели могут не согласиться ни с федеральным министром, ни с руководителями страны. Это ведь все-таки так в условиях развивающихся демократических институтов.
– Конечно. И еще один вопрос. Вы очень много в последнее время говорите о кооперировании крестьян, о кооперировании фермеров, мелких, средних частных производителей. Конечно, кооперирование – это прогрессивный путь, это единственный здравый путь – объединения крестьян, их экономических интересов. Но насколько я помню, последние 20 лет об этом только и говорится, но делается очень мало. А делается очень мало, потому что сначала надо научить тех, кто учит. Есть ли у нас понимание в кругах чиновничества, что такое кооперация, куда ее двигать, какие есть образцы кооперации? Датская, голландская, бельгийская, шведская, норвежская. Это разные вещи абсолютно. Но если вдруг кто-то начнет вам писать отчет, что у нас уже стопроцентная кооперация, как вы к ним отнесетесь?
– Вопрос не только интересный, но и очень актуальный. Если вспомнить Чаянова, то он еще в 20-х годах прошлого столетия доказывал руководству страны и крестьянам, что крупные товарищества кооператоров обязательно нужны, для того чтобы развивать сельское хозяйство. Говоря, что сельское хозяйство – дело местное, он доказывал, что и основная форма организации, и эффективная организация сельского хозяйства – это кооперация в переработке, хранении, сбыте, реализации продукции. В том числе он имел в виду и создание селекционных центров по семенам, по животным и так далее.
Дискуссии по теме идут постоянно. Но нельзя забывать о наработанном опыте – дореволюционном, советском. И то, и другое имеет значение, от них отмахнуться нельзя, но напрямую экстраполировать и использовать их опыт сегодня уже невозможно.
– Он очень старый уже.
– Вы правильно сегодня сказали: когда мы объявили, что кооперация – дело важное, у нас на бумагах начали создавать, Вы знаете, кооперативы. Их было немного, а сейчас тысячи и тысячи кооперативов, но они, в основном, не работают. Это имитация бурной деятельности со стороны регионов. Именно по той причине, что это имитация до сих пор была, и с другой стороны, что без кооперации, без кредитных кооперативов, потребительских кооперативов нам невозможно защитить сельский труд, мы решили уже в рамках «Золотой осени» собрать очередное, расширенное заседание рабочей группы, которую я создал, по созыву первого съезда новых кооператоров России. Мы хотим хорошо подготовить и документы, и сформировать позицию, которую представим руководству страны – у нас в России все-таки пока еще долго будет так: если мы не убедим руководителей государства, сложнее будет добиться результата в крестьянском движении. И где-то в начале следующего года мы соберемся, чтобы обсудить и проблемы, и документы, которые будем готовить с учетом опыта и Соединенных Штатов, и Канады и европейских и других стран.
Мы должны, по сути, создать в новых условиях систему мощную, разветвленную, которая охватывала бы кооперацию производителей, сбытчиков, переработчиков и всех тех, кто свою жизнь посвятил агропромышленному комплексу. Так что для меня кооперация – это генеральный путь, своего рода локомотив для того, чтобы мы по максимуму решили проблемы производителей сельхозпродукции.
– Очень много сейчас разговоров по поводу того, что в стране неурожай. У нас две беды: урожай - неурожай – это расхожая шутка. Но, тем не менее, продовольственная инфляция, она же будет, это очевидно. Она, в общем-то, уже кое-где отмечается. Скажите, пожалуйста, в каком состоянии находится вопрос о продовольственных талонах для малоимущих слоев населения. Таких людей у нас всего, по-моему, пять процентов, которые могут пользоваться этими талонами. Но из-за этих пяти процентов не дают, например, хлебопекам повысить цену на хлеб. И из-за этого отрасль страдает, а там работают миллионы, в этой отрасли, опосредованно миллионы. Может быть, лучше спонсировать тех, кто не готов сейчас покупать этот дорогой хлеб, как вы полагаете?
– В постановке вопроса с вашей стороны видно, что вы такой убежденный сторонник продовольственных карточек, продовольственных талонов.
– Нет, карточки и талоны – это разные вещи.
– Продовольственных талонов. Нам-то исторически ближе карточки.
– Нет-нет, это по-другому, карточки – это распределение. Талоны – это добавка…
– Я знаю эти институты хорошо, поэтому могу даже отчитаться перед вами: впервые в государственной программе развития сельского хозяйства мы заложили целый институт социального питания, в широком смысле этого слова, и термин «социальное питание» охватывает и институт продовольственных талонов.
О продовольственной инфляции. Конечно, когда неурожай, уровень продовольственной инфляции выше, чем уровень общей инфляции. Но все-таки хочу вас заверить, это все в рамках прогнозируемых параметров. Правительство отслеживает в ежедневном режиме эту ситуацию. Мы не просто готовы, мы можем сегодня-завтра объявить товарную интервенцию на зерновом рынке для того, чтобы регулировать цены на продовольственное и фуражное зерно, соответственно, через это на животноводческую продукцию. Все документы готовы, есть фонд, хорошо вам известный, – это без малого 5 млн тонн, в основном, продовольственного зерна.
Картофеля и овощей мы соберем, конечно, меньше, чем в прошлом году, но заметно больше, чем в 2010 году. Соответственно, и эти параметры не пугающие. Есть в некотором смысле плюс от вступления России во Всемирную торговую организацию. Если будет большой дисбаланс ценовой, то доступ овощей, картофеля или других видов сельхозпродукции из стран СНГ и дальнего зарубежья теперь упрощен.
А что касается продовольственных талонов – поскольку в программу мы заложили этот институт – сейчас идет работа. Предложено в пилотном режиме, в экспериментальном порядке в регионах, которые наиболее продвинуты, имеют уже фрагментарный опыт, поддержать с федерального уровня.
В принципе, явления прогрессивные с точки зрения поддержки отечественных сельхозтоваропроизводителей, потому что такая форма поддержки не попадает под ограничение Всемирной торговой организации. Но еще важнее то, что система продовольственных талонов действительно позволит помочь людям, которые остро нуждаются в элементарных продуктах питания. Так что это задача государства, мы в результате многих дискуссий с коллегами в правительстве все-таки доказали, что система социального питания нужна, и одна из форм создания этой системы – продовольственные талоны.
– Николай Васильевич, на протяжении 20 лет мы, журналисты, аналитики, ведем дискуссии с различного рода государственными правительственными организациями, в частности, с министерством сельского хозяйства. Дискуссии следующего рода: что о целях любой реформы нужно очень широко рассказывать. Нужно в местной печати, в региональной печати, на радио, на телевидении очень широко, целенаправленно разъяснять предмет реформы, чтобы реформа обрела своих сторонников. Большинство государственных мужей считают, что достаточно им выступить перед публикой, и сразу все всё поймут. Вы к какой школе будете привержены?
– У меня были хорошие учителя по жизни – и родители, и школа, и университеты. И, несмотря на всякие идеологически возможные ярлыки, хочу вам напомнить верные слова, аксиоматичные, азбучные, одного великого тактика и стратега реформаторских движений, который говорил: «Идея, если овладевает массами, становится мощной материальной силой».
Поэтому даже блестящая идея, возникшая у нас, аграрного штаба Российской Федерации, у руководства страны, если не овладела массами, то погаснет. Так что выбор мой предопределен моими учителями, которых я ценю, уважаю и благодарю за то, что они помогли мне стать управленцем.
– Спасибо. Вы уже третий раз на протяжении нашей беседы вспоминаете о своих крестьянских корнях. Вольно или невольно, это в вас живет. Скажите, пожалуйста, День работника сельского хозяйства в вашей семье отмечался? Если отмечался, то как?
– Мы из очень работящей семьи, да вообще все деревенские, и жили, несмотря на все сложности политические, исторические, в достатке. Хотя всякое бывало – урожай, неурожай. Очень много работали, и не было никаких отклонений – лентяйства, пьянства – в семье и в роду.
И праздник работника сельского хозяйства у нас всегда отмечался. Мама всегда готовила просто роскошный стол, такого я больше и не видел в жизни нигде, ни в России, ни в других странах. Все домашнее, все приготовлено собственными руками в русской печи. И щи в чугунке, и в гусятнице гусь, и пироги домашние, и молоко парное, и хлеб, который мама испекла в русской печи! Вот это праздник!
И конечно, мысль народная: «Хлеб всему голова» – была заложена генетически в нашу крестьянскую семью. Это святые слова, они не звучат банально для нашей семьи, так же, как и для всего крестьянства российского.
– Я думаю, что это будет лучшим поздравлением нашим зрителям и читателям ко Дню работника сельского хозяйства.
– Да будет так!
– Спасибо.
– Всего доброго.