14 июня 2011 г.
Идея Владимира Путина о создании Общероссийского народного фронта (ОНФ) перешла в практическую плоскость: по городам и весям отправляются «фронтовые» агитбригады, а граждане получили возможность записываться добровольцами прямо на сайте премьера. При этом, как свидетельствуют опросы общественного мнения, в умах большинства россиян царит неразбериха: кто-то воспринял фронт как затею коммунистов, кто-то счел его пышными похоронами «Единой России»...
За разъяснениями «Итоги» обратились к политику, которому поручено заняться разработкой программы Народного фронта, — председателю совета директоров «прифронтового» Института социально-экономических и политических исследований, экс-президенту Чувашии Николаю Федорову.
— Николай Васильевич, для кого вы пишете программу — для Народного фронта или для «Единой России»?
— Председатель партии и правительства Владимир Путин говорил, что наш институт работает для участников Народного фронта. Мы призваны обеспечить интеллектуальное сопровождение, а результатом должно стать появление предвыборной программы ОНФ. Впрочем, для ее последующего принятия потребуется одобрение «Единой Россией». Но это малоинтересные технологические нюансы…
— Почему же? Сегодня мало кто понимает, что такое Народный фронт. Есть, например, мнение, что он растворит в себе «Единую Россию»…
— «Единая Россия» не может раствориться. Но программа, одобренная координационным советом Народного фронта, должна стать предвыборной программой «ЕР». И именно на съезде партии она будет окончательно принята.
— То есть на выборы в декабре с вашей программой пойдет «Единая Россия»?
— Тут действует двухступенчатая система. Как в России принимается законопроект? Сначала он разрабатывается депутатами Госдумы, которые могут состоять в разных фракциях, потом принимается большинством той самой Думы, потом одобряется Советом Федерации и подписывается президентом. В нашем случае Народный фронт — это Дума, а «Единая Россия» — Совет Федерации. Важны обе инстанции, и обе могут внести поправки в документ.
Формат работы фракции «Единой России» в будущей Думе будет несколько иным. Для меня как юриста очевидно, что фракция «ЕР» не будет функционировать как раньше: ей придется согласовывать свои решения и инициативы с участниками Народного фронта, которые войдут в ее состав. Непартийные депутаты фронта станут своего рода контролерами от общественных организаций и движений.
— При условии, что 150 обещанных «фронтовикам» мест в списках кандидатов от «ЕР» окажутся по итогам выборов проходными...
— Вопрос есть, и он будет решен в течение ближайших месяцев. Оптимальное соотношение непартийных представителей Народного фронта и «Единой России» в списках будет найдено. Думаю, что в интересах создания новой расширенной фракции решить эту проблему как можно скорее.
— Чей рейтинг должен поддержать фронт — Владимира Путина или партии власти?
— Неправильно формировать нашу политическую реальность или вокруг Путина, или вокруг «Единой России». Тут и Путин, и партия. Сегодня ведь нет ситуации, как в середине 90-х — жесткого столкновения сторонников власти и оппозиции. Раз так, то обе задачи решаемы в пакете. Немаловажно и то, что Народный фронт позволяет появиться конкуренции внутри «Единой России». Он создает некомфортные условия для тех, кто привык гарантированно занимать места в Думе. Эти люди известны, эти лица уже примелькались. Может, они умные, достойные, много сделали, но уж слишком они привыкли, что им все гарантировано. Народный фронт сбивает спесь и обостряет конкуренцию.
— Фронт, судя по названию, — апелляция к советскому прошлому. Это попытка привлечь левый электорат?
— Народный фронт — это не всегда левая риторика. Зачем копаться в происхождении термина? Даже если в середине прошлого века народные фронты были левыми (хотя и не всегда), то сегодня все иначе. Я не политтехнолог. Мы, то есть институт, предназначены для интеллектуальной обработки предложений. Наша задача — разобраться в том, что более практично и эффективно.
Я лично готов работать для любой политической силы, если она для меня приемлема. Благо за плечами богатый опыт работы в Минюсте и 16 лет руководства регионом. Занимался разработкой законов о судебной реформе, частном нотариате, свободе прессы. Не говоря уже о модернизации образования, здравоохранения, создании электронного правительства. В России есть регион, где все населенные пункты соединены дорогами с твердым покрытием и все эти населенные пункты давно газифицированы, — Чувашская Республика. А есть территории, откуда люди убегают в другие регионы, а то и вовсе за рубеж. Между тем проблемы у всех регионов схожи. Если их не учесть в рамках нашей пятилетней программы, угрозы сохранятся и рано или поздно выстрелят.
— Но ведь есть «Стратегия-2020». Вы намерены ее использовать?
— У нас всегда были хорошие отношения с Германом Грефом, а Эльвира Набиуллина много раз приезжала в Чувашию. Мы хорошо понимаем друг друга. Можно сказать, что мы — люди одной неформальной партии, точнее, вполне формальной. У нас схожие взгляды на одни и те же проблемы. Если мы делаем что-то параллельно, то это только плюс. Мы не соперники! Институт обязательно использует «Стратегию-2020». Не исключено, что привлечем для работы и кого-то из ее разработчиков. Владимир Путин дал нам установку на то, чтобы мы не просто сотрудничали с нужными нам министерствами и ведомствами, но и напрямую привлекали их к нашей работе. Тем более по закону чиновникам разрешается заниматься творческой и научной деятельностью — а у нас исследовательский институт. И уже есть такие, с кем мы сотрудничаем и кто занимает высокие должности в правительстве. И оппозиционеры вокруг нас есть. Не хочу называть фамилии, но этих людей нередко можно увидеть в программе «Поединок». Есть даже кое-кто из «непримиримых». А на днях я беседовал с одним активистом, так он — один из авторов программы КПРФ.
Как бывшему главе региона мне понятно желание Владимира Путина послушать разные взгляды — и Минэкономразвития, и наш институт, и ИНСОР, и экспертное сообщество из 21 группы, которое работает над совершенствованием «Стратегии-2020». Это интересно, это нужно, тут разные опыты, подходы. Я бы и сам так действовал.
— Денег не жалко?
— Этот вопрос следует задавать нашему заказчику, автору идеи Народного фронта и нашего института. Пока он с нами не обсуждает, почему принял такое решение. Но можно догадаться: ему интересно посмотреть работу в исполнении разных людей и структур. Если он пришел к такому выводу, зачем мучить себя вопросами? Имеет право, в конце концов. Ему виднее.
— Какие основные направления для работы вы выбрали?
— Это перечень основных проблем, по которым мы должны собрать материал в июле. Потом мы из 10—15 доктрин отберем две-три. Темы известны — налоговая система, социальные реформы (образования, здравоохранения), проблемы органов местного самоуправления, проблемы регионов. Конечно, Северный Кавказ, Приморье или Калининград могут дать разную по силе и содержанию головную боль для власти, но общее между всеми региональными проблемами есть. В их основе, как правило, вопросы бюджетного федерализма. В общем, мы займемся выявлением того, чем сегодня живут россияне и обо что ежедневно спотыкаются российские власти. Мы должны ответить на вопрос: где найти деньги на решение проблем и как создать механизмы стимулирования, чтобы деньги были потрачены именно на это?
— И вы все это успеете до июля?
— Нет. В июле мы только минимизируем круг доктрин и предложений от разных политических сил и просто граждан.
— Это что же получается: партии, включая оппозиционные, в едином порыве станут писать программу для своих оппонентов?
— Мы сделали такое циничное предложение всем политическим силам: хотите добиться большего, реализовать обещанное избирателям, мы можем включить ваши инициативы в нашу программу и не через вашу партию, а через Народный фронт приблизить их к реализации. Но если для вас важнее ваше авторское право, а не реализация идей во благо избирателей, молчите. Мы в любом случае не проигрываем. Мы могли бы сказать, что не нуждаемся в предложениях, но это неправильно ни с политической, ни с нравственной точки зрения. И мы сделали им предложение. Для меня важны не персоны, а эффективность их идей. Я не настолько политизирован, у меня иной статус — я представляю исследовательский центр Народного фронта. Мы уже попросили у всех партий и иных сил экспертов для оппонирования нашим идеям. Моя задача — научные исследования, и мне полезно общаться со всеми. Но если с той стороны отклика не будет, мы ничего не теряем. Они теряют…
— В переводе это звучит так: мы у власти надолго, шансов у вас нет, так что если хотите что-то реализовать, то давайте нам. Правильно?
— А почему бы им и не посотрудничать? И потом вы ошибаетесь, если думаете, что в партийных программах есть какие-то никому еще не известные оригинальные идеи. Даже и не знаю, есть ли вообще хоть у кого-то какие-то подходы к решению проблем, которые еще не были озвучены. Так что торговаться по поводу авторства в этой ситуации считаю бессмысленным.
— Удовлетворили ли вас финансовые возможности института?
— Запутался в масштабах. По моим меркам — бывшего руководителя региона — средства у института достаточно серьезные.
— Откуда деньги?
— Из фонда поддержки «Единой России».
— С Владимиром Путиным часто встречаетесь?
— Достаточно часто, чтобы мы понимали друг друга, а он получал наши мысли и предложения.
— Когда он ждет от вас конечного продукта?
— В сентябре.
— А какая судьба ждет вашу программу? Ее разошлют по городам и весям? Будут обсуждать в приемных Народного фронта или в ячейках «Единой России»?
— Мы уже согласовали с нашими заказчиками, что все площадки Народного фронта в Центре и регионах, приемные «Единой России» будут задействованы как площадки для интернет- и видеоконференций, когда мы будем ездить по стране — представители института, ОНФ и «Единой России», — излагать наши наработки и получать отклики от населения. Это будет в июле — августе. То есть будем разрабатывать программу и одновременно заниматься презентацией уже сделанного. А в сентябре должны представить уже окончательный вариант координационному совету Народного фронта. На самом деле — председателю совета и партии Путину.
— То есть это будет толстенный том в несколько сотен страниц. Считаете, народ будет это читать или хотя бы слушать краткое изложение?
— Это решит Путин, в каком окончательном виде программа будет подана общественности. Я не строю иллюзий, что все появится в таких объемах и формах, которые выдаст наш институт.
— По-вашему, какая бы то ни было партийная программа способна сегодня увлечь широкие массы?
— Зависит от способности той или иной политической силы привлечь людей. Отчасти это ответ на ваш вопрос о Народном фронте — нужно расширить диапазон активного взаимодействия властей с населением. Новые силы, партии, объединения — новые возможности контакта с избирателями. И еще важно, что расширение круга участвующих — это появление новых лиц, способных оживить публичную политику. Нехватка этих лиц сегодня весьма ощутима.
— А потом ваш институт упразднят?
— Что с нами будет, решит тот, кто нас создал. Думаю, что важную роль сыграет то, как мы отработаем.
— В 2000 году Герман Греф работал над аналогичной программой по просьбе того же заказчика. Не повторит ли ваше детище судьбу той программы? Она ведь канула в Лету…
— Не вся. Кое-что было сделано, и это тоже прогресс.
Источник: "Итоги"