Не вынесла тяжести всех утрат сердце старого солдата. Оставив жену одну, ушел из жизни Алексей Илларионович.

- Неужели, стала я думать,— рассказывала Тятюк-кинемей,— придется мне одной век вековать, доживать оставшиеся дни... И вот однажды... я запомнила тот день. Солнечный был тот день, красивый, яркий. Прибегают в дом мальчишки с нашей улицы.

- Тятюк-аппа, - кричат, - сын твой возвращается!

- Какой сын? - спрашиваю. От радости, наверное, чуть с ума не сошла.

- Флор! - кричат. - На мосту сидит. Устал он. Раненый!

Побежала за мальчишками. Вижу, Флор мой, встал на ноги, за перила держится. Подбежала, обняла его и говорю: «Ничего, ничего, ты скоро поправишься, сынок! Ты скоро поправишься!» Подняла его, как маленького, понесла по улице.

- Отпусти, мама, - говорит он. - Засмеют люди.

- Что ты, сын мой, - говорю, - я же мать.

А он такой легонький, будто и вправду маленький ребенок, худой-худой. Притащила его домой, уложила, смотрю и никак не могу насмотреться... За Флором вернулся Родион. Но пожили недолго. Тяжелы были раны...