«Флория Тоска» 27 ноября в рамках XXIV Международного оперного фестиваля им. М. Д. Михайлова заставила зрителей искать ответы на самые главные жизненные вопросы.

Тоска лауреата международных конкурсов Натальи Мурадымовой, одной из лучших солисток Московского академического Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко любила Каварадосси лауреата международных конкурсов Ованеса Айвазяна из Армении. И как жестокое, исполинское противостояние – Скарпиа народного артиста России Владимира Редькина из Большого театра.

В роли маэстро появился заслуженный артист России Анатолий Чепурной из Красноярска. Оркестр под его мягкими, вместе с тем решительными, властными руками заговорил на новом языке. Появилась в его музыкальных речах царственность и размеренность, расцвеченная томительным любованием веристскими, гармонически текучими красотами Джакомо Пуччини. Несмотря на сумрачность содержания, партитура будто засветилась изнутри ослепительным солнцем.

Ованес Айвазян сделал все, чтобы о его Каварадосси помнили как о самом романтичном художнике эпохи. Он очаровывал, позволял себе лирические вольности и никуда не спешил, купаясь в мерцаниях мажоро-минора. Зрители удивлялись: откуда в сердце такого на первый взгляд  устремленного в небеса юноши взялось столько внутренней крепости. Кульминацией образа стал предсмертный монолог. И вот ведь какая «штука»: мы знаем о том, что Тоска «обвела вокруг пальца» Скарпиа, и теперь Каварадосси якобы ничего не грозит, но вместе с тем не верим в спасение, как, похоже, не верит в него и сам герой. Вторя струнным унисонам, он предчувствует близкий конец, а в тяжелых басах слышит собственные шаги на эшафот. И насколько вальяжен, уравновешен и скуп на эмоции Скарпиа, воплощенный Владимиром Редькиным. Героя практически невозможно вывести из себя. Высокий, широкоплечий, галантный, с чуть замутненным, холеным взглядом и холодной расчетливостью, сквозящей и в голосе, и в линиях пластического рисунка, он был похож на льва, готовящегося к прыжку. Настоящий хозяин жизни, привыкший брать все и сразу. Даже руки у него будто постоянно дирижировали, гоняя по полю пешек-людей.

Между двумя образными полюсами – прекрасная Тоска Натальи Мурадымовой. Героиня металась между преступностью и благочестием, бесстрашием и панической боязнью, коварностью и чистотой, нервами на пределе и безупречным самообладанием. Порой она казалась настолько несчастной и беспомощной, что сердце сжималось от жалости к ней. Но уже в следующую секунду, забитая и растоптанная, она вдруг поднималась с колен и каменела, превращаясь в неприступную, нерушимую крепость. Крепость, которую не взять даже штурмом. И только наедине с Каварадосси зрители понимали, чего ей это стоило.

Создавалось впечатление, что в этой опере нет «проходных» персонажей. Каждый, так или иначе, втянут в тугой музыкально-драматический клубок. Среди них мятежный Анджелотти лауреата международных конкурсов Константина Москалева, бесхитростный Ризничий заслуженного артиста Чувашии Михаила Мокшанова, непоколебимый Шарроне Андрея Михайлова, юркий, суетливый Сполетта, превращенный дипломантом Международного конкурса Ильей Гурьевым в настоящую электромашину, призрачный Пастушок Надежды Степановой, пугающий отстраненной безмятежностью. Но зрителям почему-то до последнего не хочется верить в роковую предрешенность.