00:00 28 ноября 2011 г.

Одним из главных достижений президентства Дмитрия Медведева называют либерализацию уголовного законодательства. Скептики возражают: либерализации по сути не произошло, правовая система остается репрессивной, особенно по отношению к бизнесу. Когда предприниматель обретет презумпцию невиновности? Об этом на страницах «Итогов» спорят глава Института социально-экономических и политических исследований Николай Федоров и депутат Госдумы Дмитрий Вяткин.

С одной стороны

Николай Федоров: «Нужна масштабная ревизия Уголовного кодекса»

Николай Васильевич, почему переписывать нужно именно Уголовный кодекс?

— Чтить Уголовный кодекс следует всем — это еще Остап Бендер рекомендовал. Проблема в том, что в какой-то момент у нас произошла подмена понятий: для очень и очень многих Основной закон это не Конституция, а именно УК. Дают о себе знать рецидивы нашего недавнего прошлого. Прописанные в Конституции СССР права и свободы в большинстве своем так и оставались на бумаге, а Уголовный кодекс действовал, да еще как!

— По-вашему, в нынешнем УК много советского?

— Знаете, не только в кодексе дело. Проблема упирается по крайней мере в три фактора. Первый — это историческое наследие: из глубины веков до наших дней в России мало изменилась суть отношения к власти как к чему-то сакральному. Мы все еще страна подданных, а не свободных граждан. Отсюда и второй фактор — безоглядная вера в царя-батюшку, генсека, президента, который виновных накажет, справедливость восстановит. Такое отношение не может не влиять на менталитет и поведение тех, кто стоит на страже закона. И третье — кадры. За последние 20 лет судейский корпус мало изменился: 90 процентов — бывшие советские судьи, их бывшие помощники, ныне облачившиеся в судейские мантии, экс-прокуроры, следователи, сотрудники спецслужб. А вот адвокаты или нотариусы в судейских рядах оказываются очень редко.

— И как уйти от этого?

— Нужна качественно новая уголовная политика. Это непросто. Необходимо не только обновление законодательства, но и институциональные изменения в судебной и пенитенциарной системах. Ведь, согласно духу и букве закона, исправительные учреждения существуют для перевоспитания, а на деле в российских тюрьмах люди становятся профессиональными преступниками и рецидивистами. Попадающие в места лишения свободы новички, которых еще можно вернуть с этого опасного пути в нормальную жизнь, быстро становятся матерыми, перенимая философию и правила тюремной жизни. Другими словами, криминогенна сама система — вольно или невольно она порождает и воспроизводит преступность во всей красе! А в обществе к таким людям относятся заранее предвзято, их адаптация к нормальной жизни мало кого волнует. Может быть, такое равнодушие — следствие отсутствия гражданского общества. Ведь в советскую эпоху существовала хотя бы система общественного контроля на предприятиях, проводились выездные инспекции по месту жительства...

— Так что делать, чтобы избавиться от ненужного советского наследия?

— Важен системный подход, который предполагает даже ревизию Налогового кодекса, поскольку и его особенности существенно влияют на трактовку УК, а значит, и на трактовку составов экономических преступлений. Другими словами, юридическими заплатками не изменить ситуацию. Нужна масштабная ревизия УК, которая позволит перевести часть составов преступлений в Кодекс об административных правонарушениях. Подозреваемый в совершении административного правонарушения — это иной процессуальный статус, да и риск оказаться в изоляторе куда меньше. За этими цифрами судьбы тысяч людей, которых можно спасти от незавидной участи носить клеймо уголовника всю оставшуюся жизнь.

— Ваш институт уже дал рецепты декриминализации многих экономических деяний…

— Наряду с необходимыми изменениями УК, УПК, КоАП мы рекомендуем сделать процедуру выбора судей публичной, чтобы соискатели сдавали письменные квалификационные экзамены. А результаты размещать в Интернете, чтобы общество могло оценить кандидатов. Ведь тогда станут известны и уровень их квалификации и общей культуры, и профессиональный опыт.

— А если кто-то не сдаст экзамен?

— Вот и замечательно. Одним некомпетентным судьей будет меньше.

— Так судей вообще может не остаться…

— Не нужно драматизировать, не все же провалятся. Думаю, у нас в стране достаточно квалифицированных специалистов. Но, конечно, хотелось бы большего. Например, чтобы кандидатуры на должность судей обсуждались всем обществом, и это обсуждение широко освещалось в СМИ — как, например, это делается в США.

— Но там подобное внимание понятно — у них суд давно отделен от власти...

— Речь не об этом, а о самой судейской корпорации. В России это обособленный, закрытый от посторонних глаз мирок. Во Франции, Германии, Италии, например, судьи — такие же члены общества, как и все прочие. Считаю, что именно суды должны быть главным и самым действенным заслоном от полицейского произвола, от всего негативного наследия советской правовой системы. А у нас вместо этого приходящие в систему молодые юристы в судах до сих пор испытывают сильнейшее влияние представителей репрессивной советской школы. Этим и объясняется столь частый выбор в качестве меры пресечения заключения под стражу, а самый распространенный вид наказания — лишение свободы. Отсюда — переполненные изоляторы и тюрьмы, где люди гибнут, теряют человеческий облик. Позвольте мне процитировать римских юристов: Vis legibus est inimica. Насилие — это враг права.

— С полицией что делать? Или остановиться на результатах прошедшей реформы МВД?

— И здесь нужны перемены. Пора формировать муниципальную полицию — не против людей, а в помощь им. Целесообразно в порядке эксперимента перейти к выборности участковых уполномоченных. Скажу больше: можно даже упразднить стадию возбуждения уголовного дела.

— Это как?

— Опираясь на европейский опыт: полиция должна проверять факты, но не делать раньше времени громких заявлений о возбуждении уголовного дела. Последнее у нас стало инструментом заказа со стороны бизнес-конкурентов или откровенного вымогательства. Неудивительно, что в половине случаев дела закрываются до суда и даже до предъявления обвинения.

— Как скоро ваши рецепты пропишут стране?

— Повторю, что одной ревизии УК и смежных с ним документов недостаточно. Нужно менять всю уголовную политику — не только законодательство, но и систему подготовки кадров, пенитенциарную систему, усиливать влияние институтов гражданского общества на всю правоохранительную сферу. Быстро все это сделать не получится.

С другой стороны

Дмитрий Вяткин: «Новый кодекс — это сигнал, что поменялась политсистема. Но сейчас такие перемены не востребованы»

Дмитрий Федорович, надо ли полностью переписывать Уголовный кодекс?

— Почти все необходимые поправки президент уже внес: большой пакет по гуманизации УК, который недавно был рассмотрен, поправки по фирмам-однодневкам, ужесточение наказаний за хулиганские действия, ставящие под угрозу безопасность транспорта и пассажиров, а также за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Проблема в том, что охотников править УК хоть отбавляй: в Думу чуть ли не еженедельно поступают предложения от субъектов законодательной инициативы. Это одна из причин, почему нам не нужен новый кодекс: УК правится постоянно. И что, каждый раз писать новый кодекс?

— Есть мнение, что отдельными поправками ситуацию не изменить — нужно полностью менять систему, избавляясь от советского наследия…

— Советский УК 1960 года мне как юристу нравится даже больше нынешнего. Я о качестве формулировок, их точности. От устаревшей терминологии советского кодекса и специфических статей его особенной части мы избавились. Так что больше отказываться не от чего.

— Не надо убирать некоторые составы преступлений — прежде всего в сфере экономики?

— В России не самый жесткий Уголовный кодекс! В Китае — хуже: там расстреливают, и по экономическим преступлениям тоже, но я не слышал, чтобы это повредило китайскому бизнесу. Да, есть запросы от того же бизнес-сообщества, но не на новый УК, а на коррекцию нынешнего. Что и происходит. Благодаря изменениям в кодекс, предложенным президентом, суды получили больше возможностей варьировать наказание. То же лишение свободы может теперь иметь вилку от двух месяцев до 5—10 лет, например. За экономические нарушения разумнее назначать выплату ущерба и штраф, если, конечно, речь не идет о причинении реального вреда здоровью и жизни людей или сверхкрупном материальном ущербе. Надо активнее применять альтернативные виды наказания, не связанные с лишением свободы.

— Может, лучше изъять из УК большинство экономических статей?

— Дело не в количестве статей, а в их качестве. Статей могло бы быть в два раза больше, но важно так их сформулировать, чтобы не оставалось пространства для расширительного толкования, необходимо и совершенствование судебной практики.

— Но суды и правоохранители расценивают бизнес как нечто заведомо преступное…

— Категорически не согласен. По крайней мере в отношении судей. За 20 лет выросло новое поколение юристов, для которых бизнес не является заведомым криминалом. Что же до правоохранителей, то и для них бизнес не криминал, но иногда дойная корова. При этом вряд ли стоит упразднять экономические статьи УК. Бизнес-преступления существуют: в Омской области, например, на 2,5 года колонии осудили бизнесмена за то, что он продал товары, находившиеся у него на подотчете, деньги присвоил, а дабы расплатиться с долгами, набрал кредитов на 20 миллионов под фальшивые документы. За такое надо наказывать.

— Лишением свободы?

— Лучше штрафом с возмещением ущерба. Правда, не всегда получается их взыскивать. За прошлый год взыскали только 37 процентов из 1,3 миллиарда рублей. То же самое с залогом: около 60 процентов всех преступников не имеют постоянного заработка. Проблемы есть у всех альтернативных видов наказаний. Если что-то и менять в УК, то подход к тому, что считать экономическим преступлением. Например, мерить преступное деяние не по извлеченному доходу, как сейчас, а по причиненному ущербу (бывает, что последнего нет вообще). Кое-что уже сделано: приняты поправки по декриминализации товарной контрабанды и освобождению от уголовной ответственности бизнеса, возместившего ущерб.

— Принятые поправки по фирмам-однодневкам позволяют возбуждать дела уже по факту регистрации фирмы. Это либерализация?

— Не может быть ответственности без вины. Следствие идет от обратного: сначала раскрывается схема преступления, потом доказывается участие в ней неких фирм и только затем — злой умысел создателей фирм или их владельцев.

— В теории, а на практике будут хватать тех, кто предоставляет документы для регистрации компаний…

— Я не говорил, что практика у нас без изъянов. Есть и чрезмерное давление государства на бизнес. Но решить эти проблемы путем принятия нового кодекса или кадровыми перестановками в судах и полиции нельзя. Тут помогут только обобщение и изменение судебной практики вкупе с судебной реформой.

— Чем поможет судебная реформа?

— С 2013 года в России появится полноценная апелляционная инстанция по уголовным делам (по гражданским — с 2012 года). Хорошо, но мало: нужно перестроить систему судов общей юрисдикции — отчасти по аналогии с системой арбитражных судов, нужна система отдельных апелляционных судов и новых кассационных судов. Потребуется и реформа уголовного процесса: в первую очередь должны измениться порядок проведения доследственных проверок, возбуждения уголовных дел, правила сбора доказательств и проведения предварительного расследования. На мой взгляд, с самого начала в деле должен активнее участвовать суд. Сейчас он только дает согласие на проведение ряда следственных действий, назначает меру пресечения. Хотя и это уже помогло: в 2010 году заключение под стражу как мера пресечения применялось в два раза реже, чем в 2001 году. Все потому, что такие решения стали принимать суды, а не прокуроры. Нужно идти дальше: суд должен оценивать доказательства, собранные следствием, еще до начала рассмотрения уголовного дела в суде. Должна измениться роль Верховного суда. Он должен по примеру Высшего арбитражного суда заниматься обобщением и корректировкой судебной практики. Ради этого можно было бы освободить ВС от рассмотрения дел по первой и второй инстанциям.

— Постоянные поправки делают УК похожим на лоскутное одеяло. Может, все-таки новый кодекс?

— Новый кодекс — это сигнал, что поменялась политическая система, но сейчас нет демонтажа власти, при котором были бы востребованы такие радикальные перемены. Не говоря уже об огромных усилиях, затратах и времени на создание нового кодекса.