28 октября 2021 г.
Об этом нельзя забыть…
Дети войны …Разве можно измерить ту тяжесть, которая легла на их плечи! Когда жестокий враг напал на родную землю, труд, непомерно тяжкий, стал каждодневной необходимостью…Для молоденьких женщин с грудными детьми, для подростков, которые трудились без нытья и жалости к себе. Их не смогли сломить невыносимые условия труда, жизни, быта.
В течение трех месяцев лом, лопата, кирка не сходили с их рук. И свою работу они выполнили в срок.
С 28 октября 1941 года по 20 января 1942 года строилась оборонительная линия вдоль Суры и Казани. В эту работу вовлекали людей старше семнадцати лет.
Среди 200 тысяч строителей были выходцы из деревни Тоганаши Красночетайского района.
Тропка привела меня в Тоганаши. По моим сведениям, здесь ещё живут три очевидца строительства Сурского рубежа: Ванягина Елена Ефимовна, Назарова Анна Ивановна, Кудряева Мария Никитична, наша дальняя родственница. Девяностошестилетняя Назарова Анна живет у детей в городе. Ванягина Елена Ефимовна приболела, поэтому не смогла с ней увидеться.
С радостью встретила и пригласила к себе в дом Кудряева Мария Никитична. Засуетилась. Когда узнала о цели моего визита, села на диван и всплакнула.
- Господи! Разве об этом всё расскажешь…И вспоминать, деточка, тяжело. Пусть никто не увидит то, что нам пришлось увидеть, - начала сквозь слезы говорить Мария Никитична.
- Мария Никитична, Вы всё вынесли ради нашей счастливой жизни. Мы, молодежь, знаем об этом и гордимся вашим поколением. И нам нельзя об этом забыть! Поэтому мне хочется подробнее узнать о том, как вы рыли окопы вдоль Суры оборонительные сооружения из первых уст…
- Слушай, детка. Мы с моим отцом в лесу близ села Атнары строили дорогу. Для этого уже лесоматериал был готов. И дорогу между поселениями Атнары и Саланчики мы застилали песком и битым кирпичом. В эту пору мне было семнадцать лет. И вот вечером к нам приехал человек из района и сообщил о начале войны…А о грядущей беде природа нас предупредила ещё раньше.
- Как она предупредила?
- В этом году было нашествие доселе невиданных насекомых. Они были везде: на деревьях, телегах, в шалашах и на шалашах. Попадали и в котел с варевом: приходилось покрывать крышкой. Говорили, что это не к добру. И действительно – началась война.
И вскоре из Четаи в Шумерлю бесконечной вереницей потянулись телеги с едущими на фронт. Уходили и мужчины-строители дороги: надо было защитить Отчизну от злейшего врага. И вся тяжесть мужского труда легла на нас- женщин и детей.
Пришла повестка идти на фронт и моему отцу. Как сейчас помню и вижу его проводы. «Не закрывайте ворота, пусть дорога назад домой будет открыта», - захлебываясь слезами, сказала бабушка. Тогда никто из нас не предполагал, что видим отца в последний раз, - продолжила свой рассказ старая женщина, вытирая белым платком навернувшиеся слезы.
- Когда Вас направили на оборонительные работы на Суру?
- Осенью. Народ урожай весь убрал. Мы продолжили строить шоссе. Отправили домой отдохнуть, но не пришлось: утром пришел бригадир Краснов Егор и сообщил, что нужно отправиться на Суру рыть окопы, что к восьми следующего дня уже нужно быть в Четаях. С собой надо взять орудие труда, одежду, еду. И быстро ушёл предупредить других.
Мать начала меня готовить с вечера. Осень в этот год пришла холодная, поэтому бабушка дала мне свой шерстяной платок, чтобы повязать на поясницу, занесла новые лапти, черные онучи положила греть на печку. В котомку мать положила еду и одежду.
Утром около Ванягина Николая собрались 25 человек. Среди них я увидела ровесниц: Анну, Марию, Анисью, Аксинью. Остальные женщины были семейные. Среди толпы заметила трех мужчин. В стороне стояли две запряженные в телеги лошади. Орудия труда положили на телегу и пешком через поле пошли в Четаи.
- Почему вас сразу не отправили на Суру, а собрали в Четаях?
- В Четаях нас встретили два мужчины в кожанке. Фамилии не помню. Один из них произнёс проникающую речь. Вдруг кто-то сзади меня крикнул: «Не дадим врагу топтать нашу землю! Смерть немецким фашистам! Ур-ра!» Вокруг раздалось «Ур-ра!» Нас построили. Народу тьма. Собрались люди из разных деревень, конца и края не видать. И тронулись мы в путь за ведущими.
- Сколько километров нужно было пройти до Суры?
- Говорили, что до Суры больше 35 километров. Так нас повели на строительство оборонительных объектов.
По просьбе взрослых около деревни Шоля нам разрешили передохнуть и поесть. Была железная дисциплина. Никто не перечил. Все требования выполняли беспрекословно.
После отдыха двинулись к месту назначения. Добрались.
На стороне крутого берега Суры рыли глубокие канавы. Среди оставшихся в деревне людей мы, девушки и юноши, не достигшие армейского возраста, считались самыми выносливыми и трудноспособными. В начале работ были и мужчины, но потом и их забрали на войну.
Работа наравне со взрослыми изнуряла нас, но мы, боясь стыда, старались не показывать усталости.
- Мария Никитична, какие орудия труда вы взяли с собой?
- Железная лопата, лом, кирка, носилки, пила - вот чем мы работали.
Первая зима военного времени отличалась сильнейшими морозами. Земля глубоко промёрзла. Приходилось её долбить ломом и киркой, а отколовшийся мёрзлый грунт кидать наверх лопатой. Копали траншеи глубиной 2-3 метра. Нужно было вкладывать столько силы, что, казалось, всё нутро двигается. Иногда (видимо, от жалости) бригадиры взрывали почву аммонолом. Закончив в данном месте, переходили на другое.
Никто не проявлял недовольства. Все понимали, что здесь наш фронт в тылу. Сейчас уже не секрет: была строжайшая дисциплина, жёсткие требования. Это, конечно, было продиктовано военным временем. За нарушение дисциплины отправляли далеко на торфоразработки.
Кроме адской работы, ещё и природа проверяла людей на прочность: леденящий мороз, пронизывающий ветер, вьюга, поземка. Даже работа не согревала, хотя пытались это сделать, собравшись в кучки...
После работы несильно бежали, предвкушая впереди тепло и отдых... Всё вынесли, всё перетерпели, никто не отлынивал от работы. Слава Богу!
Жили единственной мечтой - выполнить работу и вернуться быстрее домой.
- Говорят, что тогда от холода на лету замертво падали на землю птицы. Правда ли это?
- Всё правда. В декабре 1941 года стояли трескучие морозы. Температура зашкаливала аж за сорок градусов, но работа не прекращалась ни на одну минуту светлого дня. Терпели люди. Нас поддерживало единственное желание, чтобы вражьи сапоги не топтали родную землю. Правда - птицы погибали, а копатели окопов выдюжили, но были и заболевшие.
Помню: из-за нехватки рабочих рук были задействованы заключенные. Их охраняла милиция. Осужденные долбили землю ломом. С ними нам было легче: мы работали лопатой и киркой. Но потом их отправили на строительство ядринского моста.
Говорили, что из-за ветхой одежды они заболели (многие надрывно кашляли). И их вернули в тюрьму.
Нужно сказать, что и за нами строго следила охрана. Никто никуда без спроса не мог отлучиться.
- Мария Никитична, Вы вначале разговора упоминали о деревенских мужчинах.
- Да. Они строили землянки. Использовали добротные деревянные срубы, чтобы при необходимости солдаты стойко могли защищаться.
- А как было с едой?
- Положение было не очень. Домашняя еда быстро заканчивалась. Несколько женщин готовили еду в лочуге. Там стоял густой пар (мороз!), едкий дым, холодище, а работать надо голыми руками (в варежках не справишься).
В Мишеркассах кормили гороховым супом. Приходилось пробовать похлебку из ячменной муки. Надо же было чем-то насытиться.
На работу уходили утром, возвращались затемно, усталые и закоченевшие.
После ужина валились спать, думая о доме. И в наших снах была родная деревня… Иногда без еды (не всегда к приходу с работы пища была готова) ложились спать. Тогда нас, девушек, женщины будили и кормили с ложечки, а мы глотали, продолжая спать. Спасибо этим женщинам.
Одна молодушка давала мне сладкое молоко. Только потом узнала, что грудное. У неё был годовалый ребенок, и она сцеживала молоко, чтобы грудь не набухла. Таких в бригаде было несколько женщин.
- Идти к детям им не разрешалось?
- Сначала не разрешали. Только потом женщинам из дальних деревень дали возможность вернуться в деревни и работать в своих колхозах. Кормящие женщины из близлежащих деревень после работы уходили домой каждый день. Некоторые за 25 километров. А утром возвращались на работу вовремя. Нельзя было опаздывать ни на минуту. Сразу вызывали в штаб…Бедняжки! Они и не отдыхали, и не спали.
- Неужели так строго? Итак было так тяжело.
- Была жесткая дисциплина. Чуть опоздаешь – в штаб. Ходили по квартирам. Если находили, спрашивали причину неявки на работу. Ругали за неявку без причины. Никто против не выступал: все боялись.
Находились и такие, которые после работы, обессиленные, замёрзшие, без разрешения уходили домой, нок утру возвращались вовремя.
Однажды Матрёна с другой женщиной решила сходить домой. И они в пургу заблудились, обморозили руки. Хорошо, что вышли к ферме. Утром привели обратно и отругали перед всей бригадой. Позже Матрёна заболела и её отпустили домой. Потом она умерла от болезни легких.
- Люди во время работы умирали?
- Нет. Такого не было. По возвращении умирали. У одной случился выкидыш (она была в нашей бригаде). И её сразу отправили домой. Она была из нашей деревни. Детей родить не смогла, но воспитала приемную дочь.
- Где вы спали? Как отдыхали после работы?
- Сначала на квартиры не ходили. Спали, как цыгане, большим табором на тёплом месте, где целый день горел большой костер и зола, раскиданная нами, и земля были теплыми. Вот почему постоянно в нескольких местах разводили огонь.
Недалеко от деревни Шоля находились бурты для хранения овощей. И там ночевали, хотя было тесно, сыро, но мы стелили солому. Одежду сушили под собой. С наступлением холодов расквартировали в Мишеркассах и Утаркассах.
Мы жили в Мишеркассах. В деревнях тогда не было ни одного пустого дома. В маленьких избах мест не хватало (больших домов тогда не было). Каждый дом был переполнен людьми. Кто спал на соломе на полу, кто-то тулупе, кто – на полатях.
- Неужели ни разу за три месяца дома не были?
- Была. Отпускали помыться в бане. В две недели один раз вся бригада уходила домой баниться. Меняли одежду. Завелись, стыдно сказать, вши. Грязь – благо для этой заразы. А утром возвращались к месту работы.
- Мне хотелось бы узнать об одежде и обуви.
- Одежда была плохая: рубашка, кофта, сăхман (чувашская верхняя одежда), кĕрĕк (шуба), бушлат. На голове шерстяная шаль, мужская шапка. Для рук шерстяные варежки, обтянутые материалом, чтобы шерсть не прилипла к ломам и варежки дольше носились.
На ногах лапти: валенки от сырости быстро изнашивались. А к лаптям приделывали деревянные дощечки (каптăрма), которые спасали от влаги. А при умелом обёртывании ног шерстяными онучами и ноги быстро не мёрзли.
Однажды лапти мои неожиданно расползлись (я стояла около костра). Мне пришлось только в онучах возвращаться домой.
Мы жили у одного дедушки. Он и чинил наши лапти, приклеивал к ним дощечки. А иногда ему приходилось плести нам новые лапти. Вот он и починил мои.
В другой раз обморозила свои коленки: одежда была короткой. Вот так, доченька. Не только изнурительная работа, но и плохая одежда и обувь были причиной многих заболеваний, особенно простудных.
- Мария Никитична, Вы претерпели страшные мучения. Было ли после оборонительных работ облегчение?
- (Тепло улыбается). Думала, что маленечко можно будет отдохнуть. Нет. Отправили в Нижнюю Кумашку рыть окопы. Работали с людьми Шумерлинского района. Они свою норму не закончили – пришлось им помочь. За деревней Егоркино были бараки, там и жили. Иногда отправляли на заготовку леса. Так и перезимовали.
- Прекратилась ли работа на Суре?
- Нет. Весной снова поехали на Суру. Окопы, блиндажи, траншеи, канавы, землянки, вырытые зимой, заполнились песком. Вот и пришлось его выгребать. Тогда и увидели сооружение изнутри: железную печь, длинные скамейки, стол, готовые дрова. После уборки внутри верх покрыли зелёным дёрном. Сколько лет прошло с тех пор!
- А после Вы видели эти места?
- Видела. Несколько лет тому назад. Дети повезли. Раньше и землянки, и доты, и дзоты, и траншеи ясно просматривались. А теперь окопы превратились в овраги (там стоячая вода). Почти всё сгнило, но очертания сохранились, место хорошо проявлялось. Всё вспомнилось. Перед глазами возникла живая картина прошлого. Ком застрял в горле. Неостановимо полились горючие слёзы...
- Роковые годы войны! На полях сражения и в тылу шла война против гитлеровцев. Великая Отечественная война. Если на передовой за каждую пядь земли воевали мужчины, то в тылу свою войну взвалили на плечи женщины, дети, старики. Вот Вы, Мария Никитична, были на "своей войне" - на строительстве Сурского рубежа: рыли противотанковые рвы, окопы, траншеи. Вы одна из (увы!) немногих очевидцев этих событий. Вас военное лихолетье не сломало. Вы прожили долгую и честную жизнь. Расскажите о своей послевоенной жизни.
- Скоро мне будет 97 лет. С мужем вырастили пятерых детей. Сейчас живу одна: дети разъехались, у них своя жизнь, но часто навещают. Младший укоренился в деревне. Каждый день приходит помогать по хозяйству. Меня ценят. Внуки и правнуки радуют. Всю жизнь проработала в колхозе. Получаю пенсию. Без работы не сижу: пряду шерсть, вяжу детям носки, во дворе овцы скучать не дают. Сама за ними ухаживаю, сама себя обслуживаю. Конечно, дети зовут к себе. Но нет, не поеду. Дома сама хозяйка. Болят ноги. Сказывается, я думаю, работа на морозе в молодости. А так нигде ничего не болит.
- Что пожелаете молодому поколению, Мария Никитична?
- Желаю, чтобы вы никогда не видели войны. От имени всех тружеников тыла скажу:
" Берегите и любите свою Родину, как мы её любили и защищали, берегите свою честь и достоинство. Хорошо учитесь, не бойтесь работы. Уважайте стариков, помогайте в беде друг другу, не курите, ведите здоровый образ жизни."
- Спасибо, Мария Никитична, за интересный рассказ. Берегите себя и будьте здоровы. Долгих лет Вам. До свидания.