(два часа из жизни рядового воина-афганца)

«День ввода войск в Афганистан днем памяти теперь мы все считаем.

Про жизнь ребят, про всех погибших там мы до сих пор уж очень мало знаем».

                                 Галина Стяжкина.

Я проходил срочную службу в рядах Советской Армии. В конце декабря 1979 года нам объявили срочное построение. Погрузили на автомашины и повезли, как потом оказалось, на аэродром. Поднимаясь по трапу, никто из нас даже и не думал, куда везут, далеко ли, надолго ли. Солдаты приказ не обсуждают. Летели молча, долго. Самолет приземлился в странном месте: кругом горы, горы, песок, растительности мало. Где мы?

Через несколько часов нам объявили, что мы прибыли в Афганистан выполнять свой солдатский интернациональный долг.

О том, как проходила моя служба, говорить не буду. Вспоминать страшно и больно до сих пор. Ведь мы были так юны, так мало знали и еще верили в сказки, что эти годы моей «афганской и чужой» войны не забудутся никогда. Я расскажу об одном дне, точнее о двух часах моей войны…

Произошло это на втором году моей службы в Афгане. Стал «шалить» снайпер, да так дерзко, что не выстрел – то нет одного из наших пацанов. Вдруг меня вызывают к командиру.

– Нужно сходить в разведку. Вон из тех разрушенных домов идет прицельный огонь по нашим солдатам. Дерзок снайпер и нахален, видно очень хорошо ориентируется на местности, местный, возможно. Аккуратненько разведай, посмотри. Сам будь осторожен. Удачи, сынок.

Бои шли в городе. Да по нашим русским меркам и городом-то это назвать было нельзя. Сакли, сакли, глиняные лачуги, приклеенные друг к другу, словно птичьи гнезда. В так называемых домах ни стула, ни стола, но зато везде ковры: на полу, на стенах. Окна – словно амбразуры.

Вот по такой местности и пробирался я, то ползком, то перебегами.

Подошел к большому строению. Аккуратно и тихо поднялся наверх, на крыши. Глянул вниз. Стал внимательно осматривать помещение. По моим предположениям, откуда-то отсюда и раздавались выстрелы. Камни, кирпичи, глина – больше ничего. Вдруг внизу произошло какое-то шевеление! Я замер и затих. Когда сердце немного успокоилось, я выглянул. И увидел его, снайпера. Человек лежал около окна, похожего на амбразуру, и всматривался вдаль, выискивал для себя очередную цель. А целью были мои товарищи!

Я прицелился. И вдруг в прицеле автомата разглядел, что это не «душман», а женщина. Да, держа в руках винтовку, приникнув к ней, внизу была женщина-снайпер.

– Ах, ты, зараза, – молча выругался я. – Это, значит, ты наших парней на тот свет отправляешь. Ну, держись!

Я прицелился, готовясь нажать на спусковой затвор. И вдруг увидел, что из мешка, привязанного за спиной снайперши, показалась маленькая черненькая голова …ребенка. Как вот передать это словами… Внизу была женщина с маленьким ребенком за спиной. И это она, мать, вела прицельный огонь по детям. Да, мы были детьми, нам было по 18-20 лет.

Сердце билось так, что казалось ОНА тоже это слышит. «Тише, тише», – успокаивал я себя. А в голове мелькали мысли: что делать, как быть? Ведь она тоже мать. А с другой стороны, если она считает себя матерью, что же она своего малыша взяла с собой? Что же она отстреливает людей? Казалось, что прошло много времени, на самом деле – секунды.

Вдруг вижу, она снова наклонилась к винтовке. Опять ищет цель. А этой целью были мои ДРУЗЬЯ, русские парни, славяне, которых по злому року занесло в чужую страну. Так нужно было правительству.

– Если я сейчас не выстрелю, – мелькнуло у меня в голове, – там, в России, будет плакать другая мать, которая ждет своего сына, молится за него. Она рожала его для мира, не для войны. Она не виновата, что солдатский долг, долг чести, занес её дитя в эту чужую страну…

А она вновь уже нажимала на спусковой курок…

Я отвернулся и разжал руку, сжимавшую гранату… Не дожидаясь взрыва, я быстро повернулся и побежал от этого места…

Убивать приходилось много на этой войне. Если не ты, то – тебя! Таков суровый закон всех войн. Но только сейчас я почувствовал, что я – убийца.

Из памяти начинает исчезать многое, но эту черную, кучерявую головку годовалого малыша я никогда не забуду...

Т. Шпарёва,

с. Антипинка.