Тема пребывания в СССР военнопленных и интернированных во время и после Второй мировой войны долго оставалась закрытой. В 90-е годы документы стали понемногу открывать. Но в Чувашии тема так и оставалась малоизученной. Кандидат исторических наук Наталья Малясова впервые собрала и научно обосновала многие, в том числе и ранее засекреченные, материалы по военнопленным и интернированным на территории республики. О некоторых подробностях своего исследования она рассказала обозревателю «СЧ».
ВОЕННОПЛЕННЫЕ ДЛЯ ЗАВОДОВ
– Вы два года занимались архивными изысканиями, собирали воспоминания очевидцев. Почему взялись именно за эту тему?
– Об этом у нас мало кто писал. В Чувашии факты о пленных можно найти в книге Владимира Клементьева, где сказано о лечении военнопленных в Козловском спецгоспитале № 3064. Поиски проводили краевед Герман Ксенофонтов и ученый Григорий Алексеев. Но это касалось лишь эвакогоспиталей. К тому же тема до сих пор «живая», ее разработка имеет не только научное или политическое значение, но и гуманистическое.
– Сколько их было на территории республики? Какая часть от всех пленных по стране?
– В советском плену – около 4 млн. Кроме того, в СССР по разным оценкам было депортировано от 267 до 700 тыс. интернированных гражданских лиц. По республике в учреждениях НКВД – МВД содержалось около 10 тысяч человек 21 национальности.
– Каким образом ЧАССР попала в число территорий, где размещали пленных?
– При выборе места учитывалось выгодное географическое положение. Регион должен быть достаточно удален от линии фронта, иметь подходящий климат. По нашей территории проходила Московско-Казанская железная дорога, а также дорога Алатырь – Казань, это тоже сыграло свою роль. При создании лагерей пригодился и местный овражистый рельеф, это помогало соблюсти секретность. В результате здесь функционировали три лагеря, четыре рабочих батальона и спецгоспиталь для военнопленных, которые располагались в Чебоксарском, Канашском, Алатырском и Козловском районах. В республике во время войны было введено в строй 93 предприятия, где не хватало рабочих, и использование на работах военнопленных и интернированных позволило сократить этот дефицит.
– Когда в республику поступили первые военнопленные?
– В августе 1942 года. Был открыт Козловский лагерь № 89. Но новые стали создаваться фактически лишь с конца 1944 года. В это время и появились лагеря Чебоксарский № 118 и Алатырский № 463. А отдельные рабочие батальоны, где работали и интернированные, относятся уже к 1945-му и первым послевоенным годам.
СЕЛЬЧАНЕ ЖАЛЕЛИ И КОРМИЛИ
– Вы исследовали документы отстраненно или вас это волновало по-человечески?
– Это затрагивало меня эмоционально. Иначе я бы не стала этого делать.
– А какое из открытий поразило больше всего?
– Наверное, то, что я многого не знала. Причем самым засекреченным был Алатырский лагерь. Поэтому очень старалась найти по нему документы. Но их пока очень мало открыли. Многие до сих пор закрыты. Там же был арсенал. Поэтому в основном собирала свидетельства очевидцев.
– Вы сами родом из Порецкого, это близко к Алатырю, наверное, помогли и воспоминания собственных родных?
– Да, о пленных рассказывал мне отец. Но свидетельства пришлось собирать у многих жителей, которые помнят это время. Алатырский лагерь сформировали при тресте «Алатырьстрой» с расчетом на содержание 800 человек. Это были в основном немцы и венгры. Судя по воспоминаниям, сначала все ходили грязные, обросшие, в рванье.
– Как же к ним относились алатырцы?
– Неоднозначно. Многие жители их ненавидели, кричали вслед: «Фашисты», кидали камни. Тем не менее общение было. Пленные делали игрушки, меняли их на табак и продукты. Алатырский краевед Николай Головченко отмечает и сочувствие к ним городских женщин, несмотря на то что многие после войны остались вдовами. Они часто подавали военнопленным кусочки хлеба, картошку, яблоки. Говорили при этом: «Быть может, и там кто-нибудь пожалеет и подаст мужу, брату, сыну, люди же». Хотя из-за усиленной охраны жители практически не могли подойти к пленным ближе чем на два метра. Поэтому продукты забрасывались в центр толпы идущих, что часто становилось причиной ссор и даже драк среди немцев.
– Пленные жили и работали только в Алатыре?
– И на территории района тоже. В селе Кладбищи и на кордоне недалеко от Первомайского. По воспоминаниям жительницы поселка Киря Нины Белянушкиной, пленные немцы ходили по помойкам и палочкой ковыряли вареную свеклу, пареную тыкву. Сельчане жалели их, кормили. В Первомайском, по рассказам жителей, пленные умирали от холода, у них не было подходящей одежды. В самом Алатыре, видимо, было все же получше. Один из пленных, его звали Кони Бок, здесь даже написал пьесу «Юнкер и крестьянин», она сейчас хранится в военном архиве.
– Еда и одежда в лагерях принципиально не выдавалась?
– Нет, такого не было. Надо понимать, что в послевоенное время голодали и холодали почти все. Однако без злоупотреблений со стороны руководства лагеря и охраны не обходилось. Увозили дрова, продавали продукты и мыло, предназначенные для пленных. При этом работники лагеря не церемонились и с соотечественниками. Некоторые охранники, напившись, ходили в форме по Алатырю, вели себя вызывающе. Работник лагеря, командир отделения вахтерской службы, и вовсе убил из ревности молодого жителя Первомайского. В Чебоксарском лагере один мастер на заводе, где они работали, относился к пленным с особой ненавистью и угрожал всем сочувствующим трибуналом.
МЕСТА ПОГРЕБЕНИЙ В УПАДКЕ
– В работе НКВД помогали осведомители, они, видимо, были и в среде военнопленных?
– Безусловно. Эти отчеты сохранились. Например, в Канаше осведомители доносили о встречах и совместных выпивках интернированных женщин и местных мужчин. Вот источник под именем «Регель» пишет, как ему похвалилась некая Клара Матт: «Я работаю в кузнечном цехе вагоноремонтного завода, там работает русский мастер, который приносит мне продукты, белый хлеб, картофель, пироги, водку. Кормит меня, водку мы с ним выпиваем вдвоем». Или другой доносчик, «Краузе», про нее же: «Клара дружит с мастером кузнечного цеха, он приносит для нее продукты, три раза уводил ее из цеха и спал с ней где-то в конторе около ТЭЦ». Среди интернированных были в основном женщины из Восточной Пруссии, которых депортировали как рабочую силу. У нас их было где-то 2 тысячи.
– А как действовал Чебоксарский лагерь?
– Он был рассчитан на две тысячи человек. Одно отделение располагалось в семи километрах от Чебоксар, на территории завода № 320, второе – в двух километрах от Канаша, на территории вагоноремонтного завода. Здесь национальный состав был очень пестрый: немцы, румыны, венгры, поляки, итальянцы, чехи. Среди гражданских были члены нацистской партии, руководители дум, управ, различных организаций, бургомистры и даже редакторы газет и журналов. Все они поступили в апреле 1945-го. Белья, нормальной одежды и обуви здесь также не было. Нормы питания понижены. Поэтому многие попадали в спецгоспиталь № 3064, а некоторые и в чебоксарскую больницу. Кормили в больнице всех одинаково, как пленных, так и советских. В начале сентября 1945 года на левом берегу Волги при торфопредприятии открыли третье отделение. Это было почти 300 человек. Туда отправили таких больных, в том числе дистрофией и педикулезом, что их месяц не выводили на работу.
– А как относились к военнопленным врачи?
– Я разговаривала с врачом козловской больницы. Она рассказывает, что медики относились к больным, как велит долг врача.
– У нас страна гуманная. То, как обходились с нашими пленными и угнанными в Германию, – это нечеловеческие страницы. Ученые других стран их изучали?
– Очень больно, как страдали наши люди. Особенно в начале войны. Сколько их погибло! Но с зарубежными работами об этом встречаться не приходилось. Работы германских ученых о пленных в России, написанные во время «холодной войны», были большей частью антисоветскими.
– На каких работах у нас в основном занимали пленных?
– На лесозаготовках, добыче торфа, в строительстве, на промышленных предприятиях. Иногда отправляли в лес для сбора лекарственных трав, ягод и грибов для пропитания и лечения.
– Их много умерло в плену?
– По подсчетам историков, на территории СССР умерло и погибло 580 тыс. пленных солдат и офицеров и около 70 тысяч интернированных. На Чувашию в этом списке приходится более тысячи человек. Почти все места погребений давно пришли в упадок и запустение. Исключение составляет небольшой участок кладбища близ спецгоспиталя № 3064. Большинство таких захоронений после войны было ликвидировано. Хотя международными договорами предусмотрено сохранение исторической памяти о жертвах Второй мировой войны.

Газета "Советская Чувашия" от 18.09.2013 года №163