Обозреватель «СЧ» встретился с министром здравоохранения и социального развития Аллой Самойловой, чтобы узнать о том, что ждет нас в быстро меняющихся реалиях сегодняшнего дня.

ПЕРИНАТАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ КАК ОБРАЗЕЦ
– Алла Владимировна, есть такое наблюдение, когда министр здравоохранения – хирург, развивается хирургия, психиатр – психиатрия. Вы акушер-гинеколог, связано ли с этим то, что в республике рождаемость одна из самых высоких в стране, а младенческая смертность такая же, как в Европе?
И удается ли избегать перекосов в развитии здравоохранения в целом?
– Высокая рождаемость связана не с работой медиков, а с тем, какая социальная и экономическая политика проводится в республике, насколько уверены люди в завтрашнем дне. Низкая младенческая смертность, да, тут есть улучшение, но это результат не сегодняшней работы, а многолетних преобразований в здравоохранении. Они начались со строительства перинатального центра, создания всей существующей системы. И сегодня мы пожинаем плоды реструктуризации: сокращения родильных домов, централизации всей службы. Теперь я могу признаться, что по тому же принципу мы выстраиваем всю систему оказания медицинской помощи. По большому счету создание сосудистых центров – это не что иное, как организация специализированных центров, охватывающих всю республику, по отработанной схеме: региональный – в Чебоксарах, первичные отделения – в районах республики. Мы собрали в одном месте специалистов, обучили их новым технологиям, закупили оборудование, только потом получили результат. Вот один пример. Если пять лет назад установка стента (специальная пружинка для укрепления сосуда. – Авт.) во время инфаркта считалась высокотехнологичной операцией, чем-то из области фантастики, то сейчас это рутинная манипуляция.
– При этом многие жители республики не могут понять, зачем нужно, скажем, при инсульте трясти больного человека в машине, везти его десятки километров, вместо того чтобы лечить на месте.
– Хороший вопрос. Иногда лучше пациента отвезти за тридцать километров в сосудистый центр и оказать там квалифицированную помощь, чем оставлять его на месте, где нет ни современного диагностического оборудования, ни врачей, специализирующихся на лечении больных именно такого профиля. Невозможно все районные больницы оснастить томографами, это просто нецелесообразно. Лучше потратиться на оснащенную медицинской аппаратурой машину с хорошей подвеской, чтобы пациента можно было быстро привезти в сосудистый центр, где его пролечат по современным технологиям и начнут реабилитацию для возвращения его к нормальной жизни.
ЗАКРЫТИЕ НЕ ПЛАНИРУЕТСЯ
– В республике сейчас проходит слияние больниц, их объединение. Какие цели преследуют эти преобразования?
– У нас не закрылось ни одно здание, ни одно место оказания первичной медицинской помощи, наоборот, в районах мы открываем новые ФАПы. При объединении же больниц происходит слияние административно-управленческого персонала и в некоторых случаях – слияние диагностических служб. Самое главное, сохранено привычное для пациента место оказания медицинской помощи. Вот пример объединения детских 3-й и 4-й городских больниц в Чебоксарах. Вначале мы всю хирургическую службу сконцентрировали в Республиканской детской клинической больнице. При этом освободились площади в 3-й городской. Теперь там нужно сконцентрировать специалистов, чтобы они могли лечить детей в хороших условиях. Встал вопрос объединения, но это объединение стационаров, а поликлиника с участковыми педиатрами осталась на прежнем месте.
Акцент здесь нужно сделать на грамотной медицинской помощи, чтобы в стационаре были квалифицированные специалисты и весь необходимый набор оборудования. Планируем, что со временем 3-я больница станет неким терапевтическим оплотом, а детская республиканская – хирургическим центром для всех детей республики.
– В Чебоксарах очень больной вопрос – это детская инфекционная больница. Мамы малышей на свой страх и риск пишут отказы от госпитализации, потому что не готовы лежать в условиях, когда отсутствует элементарный комфорт.
– Это действительно больной вопрос. Детская инфекционная больница строилась в середине прошлого века и была рассчитана только на детей. Когда изменилось законодательство и ребятишек стали госпитализировать вместе с мамами, выяснилось, что места катастрофически не хватает. То количество пациентов, которое туда поступает, больница физически не выдерживает. Планируем новое строительство, финансирование которого будет вестись из федерального бюджета в рамках проведения праздничных мероприятий, посвященных юбилею Чебоксар. Уже готов проект пристроя к больнице, фактически там появится новый корпус.
– Почему у нас реорганизация идет, а в других регионах подобные преобразования вызывают социальное напряжение?
– Наверное, в первую очередь у нас было понимание врачей. Подчеркиваю, не пациентов, а врачей. Обычно преобразованиям противятся медики, которых «вдруг будут сокращать», переводить в другие лечебные учреждения. Но как только люди начинают понимать свою роль, свое место в происходящем, когда они осознают, что ничего не теряют, а наоборот, приобретают возможность делать свое дело на новом, более высоком, уровне, все начинает работать.
– Сокращения врачей действительно наделали много шума. В Москве не затихают скандалы с массовым увольнением медиков. У нас тоже будут сокращения?
– Сегодня на повестке дня вопрос сокращения медицинских работников в республике не стоит вообще. Речь идет об эффективном использовании времени врачей, а также четком нормировании их труда, чтобы они могли больше времени уделять общению с пациентами. Мы говорим и про эффективный контракт, когда рост заработной платы медиков соответствует повышению качества их работы. Разработаны критерии, позволяющие оценить результативность и качество работы медицинского персонала. Это и профессионализм специалиста, и занимаемая им должность, профиль учреждения, в котором он работает, и так далее. Конечно, оценивается и удовлетворенность пациентов медицинской помощью, отсутствие жалоб, соблюдение врачебной этики. Главное, все эти критерии должны максимально отражать личный вклад каждого медработника в достижение запланированного результата, быть конкретными, не допускать двояких интерпретаций.
НА ПРИЕМ К ВРАЧУ ЧЕРЕЗ МИНИСТРА?
– Но ведь в самом деле сейчас очень сложно попасть к узкому специалисту, не говоря уже о том, чтобы лечь в больницу.
– Для направления на консультацию к узкому специалисту должны быть серьезные показания. Мы обучаем врачей общей практики, чтобы они были врачами широкого профиля, но, по-видимому, не все еще получается. Сказывается и то, что пациенты нередко сами ставят себе диагнозы и считают, если их не направили к узкому специалисту, значит, плохо лечат. Насчет «лечь в больницу» – то же самое. Когда человек хочет, чтобы его положили в кардиологический диспансер с банальной гипертонией, которую нужно лечить амбулаторно, его бывает сложно убедить, что для госпитализации нет показаний. Ему хочется полежать в специализированной клинике, но так нам никаких коек в кардиодиспансере не хватит. И в первую очередь пострадают те, кто нуждается в высококвалифицированной медицинской помощи.
– Но вот не хватает детских неврологов, потому что маленькие пациенты должны пройти плановое обследование, а записаться к неврологу сложно. Ожидание достаточно долгое. Это тоже перекосы?
– К любому узкому специалисту пациента должен отправлять участковый врач. Консультация специалиста нужна для уточнения диагноза, проведения специфического лечения или для прохождения планового обследования. При плановом посещении нет необходимости спешить: записались на прием и приходите, когда подойдет очередь. При этом программой государственных гарантий установлены предельные сроки ожидания оказания плановой медицинской помощи и проведения отдельных диагностических обследований. Это касается приема врачей-специалистов в поликлиниках, проведения диагностических инструментальных и лабораторных исследований – не более десяти рабочих дней с момента обращения.
– И все-таки вернемся к записи на прием к врачу. Люди очень нервничают, когда что-то заболело внезапно, а попасть к доктору можно только через две недели. Что делать в таком случае?
– Если заболели сердце, живот, то надо не в поликлинику записываться, а «скорую помощь» вызывать, причем без промедления. В случаях, когда нет угрозы жизни, надо идти в кабинет неотложной помощи. Они есть в каждой поликлинике. Если по какой-то причине вас не хотят принимать, набирайте телефон главного врача, в конце концов, звоните в Министерство здравоохранения, в приемную министра. Заболевшего человека должны принять в течение двух часов.
– И что, министр лично будет «разруливать» каждый случай?
– Вот это и есть вопрос менеджмента – организация доступной медицинской помощи. Потому что случай, когда человек остался с болью один на один, на самом деле не может быть единичным: система либо работает, либо нет. Так что будем работать.
В МЕДИЦИНЕ ВАЖНО УМЕТЬ СЧИТАТЬ
– Чем вы руководствуетесь при назначении главных врачей? В последнее время было много перестановок среди руководителей больниц.
– Профессионализмом. Главный врач – это прежде всего управленец: финансовый, кадровый. При этом нужно, чтобы он хорошо знал отрасль в целом – ее экономику, финансовый менеджмент. Порой при назначении замечательного хирурга или клинициста главным врачом мы теряем доктора с большой буквы и не всегда получаем грамотного менеджера. Это разные специальности – лечить людей и организовывать работу сложного предприятия, которым сегодня является любая больница.
– Руководители федерального Фонда обязательного медицинского страхования, который, по сути, и оплачивает практически деятельность отрасли, с самой высокой трибуны очень робко высказывают надежду, что им удастся сохранить медикам существующую зарплату. Хотя речь должна бы идти о ее повышении. К чему они нас готовят?
– Вот и возвращаемся к умению считать. Сегодня мы видим, что стоимость медикаментов возросла, выросла стоимость продуктов, вряд ли останется прежней цена оборудования. Поэтому нам нужно будет очень грамотно подходить к закупочной деятельности.
Что касается медикаментов, то ставится задача перейти с дорогих зарубежных препаратов на менее дорогие отечественные аналоги, но только в том случае, если они не уступают импортным по качеству. Речь не идет об отказе от тех лекарств, которые не имеют аналогов. Сейчас в России собираются производить стенты, уже выпускаются отечественные кардиостимуляторы. На территории нашей республики разворачивают производство металлоконструкций, которые используются при эндопротезировании и в травматологии. Все это позволит нам экономить средства и при этом проводить высокотехнологичное лечение, не снижая его качества.
Сворачивать программы, в том числе и онкологические, мы не будем. Кроме того, в 2015 году, который объявлен Годом борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями, будет расширен и диапазон скрининговых программ, направленных на раннее выявление заболеваний. Когда мы начали осматривать ежегодно всех детей, в ходе профилактических осмотров стали выявляться заболевания и пороки развития, которые мы либо пропустили, потому что они себя не проявляли, либо они только что дебютировали, и мы их вовремя «поймали». То же самое и с диспансеризацией взрослых. Результат уже виден, за последние три года в республике увеличилась продолжительность жизни на 2,3 года. Тогда как за предыдущие 10 лет она увеличилась только на 2,5 года. То есть темпы роста продолжительности жизни за последние три года увеличились в три (!) раза. Это результат ранней профилактики, раннего выявления заболеваний и раннего начала лечения. Но не устану повторять, что самое главное – это все-таки бережное отношение людей к собственному здоровью, здоровью своей семьи, друзей и знакомых. Уверена, что у отрасли здравоохранения все получится, если к сохранению и укреплению здоровья будут одинаково ответственно относиться и врачи, и пациенты.